67212
Канал-дневник с частными заметками и наблюдениями https://boosty.to/atomiccherry – наш блог на Boosty https://patreon.com/_atomic_cherry – наш блог на Patreon 💯
Пожалуй, в мире сложно найти еще хоть одну нейтральную страну, столь обильно обливаемую грязью в российском информационном пространстве, как это произошло с Сербией.
Странный, если не сказать больше – нелепый – взгляд России на Сербию состоит в том, что последняя якобы является исторической должницей Москвы, что формирует целый пласт поразительно инфантильных представлений о сербской внешней политике с соответствующими претензиями к ней со стороны российского обывателя.
Правда, однако, состоит в том, что сербы давно отдали свой долг – и даже с лихвою, однако, Российская Федерация оказалась незаинтересована хоть в сколь-нибудь серьезных и прагматических отношениях с Белградом.
В преддверии 2022 года британцы начали активно работать со странами бывшего Соцлагеря, пытаясь реанимировать их военные производства, провести ревизию имеющихся запасов и заключить контракты на закупку вооружений и боеприпасов, очевидным образом остро необходимых в грядущей военной кампании на востоке Украины. Имеющихся в Восточной Европе и на Балканах запасов было более чем достаточно, чтобы поспособствовать развёртыванию кадрированных бригад ВСУ, но для долгосрочного обеспечения большой армейской группировки требовалась обширная программа производства и закупок, которая объединила бы военные заводы Чехии, Болгарии, Польши и... Сербии.
Несмотря на огромные потенциальные экономические и политические выгоды, правительство Вучича не присоединилось к британской инициативе ни до, ни после начала военной кампании. Более того, Сербия придерживала свои военные запасы даже в кризисные месяцы 2022 года, когда их стоимость на мировом рынке превысила все разумные показатели, а должное обеспечение боеприпасами ВСУ могло и вовсе необратимо изменить ход боевых действий (для людей с короткой памятью напомню, что ситуация осенью того года была настолько тяжелой, что в РФ была проведена мобилизация – и если бы в те месяцы Украина получила несколько миллионов снарядов и десятки артсистем из Сербии, как знать, каким образом ситуация выглядела бы в настоящий момент). Но, несмотря на чудовищное политическое давление со стороны ЕС и США, сербы упорно отказывались принимать участие в инициативах обеспечения ВСУ, продолжая не только придерживаться пророссийского взгляда на происходящее, но и даже завязать с Москвой более тесные отношения, выстроенные на военно-техническом сотрудничестве.
Сербия далеко не один год и не один раз пыталась продавать в Россию свое военное оборудование и технику – горькая ирония ситуации состоит в том, например, что сербы предлагали к покупке свои великолепные САУ Nora-B52, характеристики которых невоспроизводимы в реалиях российского ВПК, но раз за разом получали отказ. В ходе проведения осенней мобилизации 2022 года в России военно-политические круги Белграда пошли на огромный риск, стремясь помочь Москве в вопросе обеспечения свеженабранных войск (с предложением весьма широкого спектра оборудования и услуг), и...
... и за все свои усилия и инициативы сербы получили лишь снисходительный, высокомерный отказ.
Правда состоит в том, что Сербия ничего не должна России. Правда, к сожалению, состоит в том, что Сербия оказалась не нужна России ни как партнер, ни как союзник. Правда состоит в том, что Сербия является самостоятельной страной, которая пытается выжить в окружении крайне неблагоприятно настроенных к ней соседей, и Российская Федерация всегда была глубоко безразлична к этому факту, предпочитая лишь по инерции пестовать лубочную пропаганду о «братском народе», «броске на Приштину» и прочих изживших себя кричалках. Правда состоит в том, что политическое и идеологическое взаимодействие строится на экономических и научных взаимосвязях, а от них Москва с упорством, достойным лучших целей, всегда отрекалась.
Правда состоит в том, что если бить по протянутой руке помощи – то не стоит ожидать в ответ верности и добродушия.
@atomiccherry 💯
Продолжая тему современного военного мышления и FPV-дронов, следует обсудить еще один примечательный факт – так, читатель наверняка не раз встречал в Сети массу материалов, содержание которых можно изложить в одной фразе: «дрон – это абсолютное оружие, против которого нет эффективных методов защиты».
В чем заключается ошибочность подобных суждений? Если мы вновь обратимся к урокам военной истории новейшего времени (в частности, XX века), то увидим следующее
– каждая передовая армия своей эпохи стремилась вырабатывать централизованные решения, связанные с противодействием тому или иному типа вооружений.
Ключевое слово здесь – «централизованное» (решение).
Что такое «централизованное решение»?
Это комплекс мер технического, организационного, научного, тактического характера, который был направлен как на купирование эффектов, оказываемых на войска в связи с использованием противника какого-либо типа оружия, так и с возвращением себе возможности дальнейшего ведения боевых операций.
Выработка таких мер входила, прежде всего, в прерогативу генеральных штабов, ряд отделов которых целенаправленно специализировался на систематичном и детальном изучении боевого опыта и подготовке выводов и решений на основе этого опыта.
Наблюдаем ли мы реализацию каких-либо централизованных, комплексных решений, связанные с противодействием на поле боя угрозам с воздуха со стороны «беспилотников»? Риторический вопрос.
Все связанные с таким противодействием меры, которые мы видим, носят бессистемный характер и состоят из индивидуальных решений на уровне инициативы отдельных подразделений. Само собой, подобные условия превращают в аналог «абсолютного оружия» даже игрушечные (в буквальном смысле) беспилотники – ведь они имеют дело лишь с эпизодическими, очаговыми случаями организации обороны, эффективность которой зависит от технической компетенции и фантазии личного состава конкретного подразделения.
Пожалуй, при таких вводных данных страшным оружием в современных условиях могли бы стать даже бипланы времен Первой Мировой войны (впрочем, они и стали – правда, в качестве эрзац-заменителя крылатых ракет).
Стоит сказать больше – никто и не предпринимал попыток осмысления условий, в которых кустарные дистанционно-пилотируемые боеприпасы получили столь высокую популярность – а ведь они обязаны ей не столько своими характеристиками, сколько самим характером боевых действий; это позиционный (!) конфликт низкой интенсивности, в котором обе стороны широко применяют минные постановки, ограничивая друг друга в возможности прибегать к маневру.
Необходимо очень четко понимать взаимосвязь мины и FPV-дрона – ибо эффективность применения последних завязана на ограничение минами общей мобильности войск, вынужденных перемешаться узким и предсказуемым «коридорам», хорошо изученные за месяцы статичных боевых действий противником, без труда коноролирующего их средствами аэроразведки и РТР (последняя здесь упомянута не просто так – повсеместно и бессистемно монтируемые системы РЭБ служат отличным «маяком» для средств радиотехнического мониторинга).
Есть ли во всем перечисленном хоть что-то от картины «войны нового поколения», за которую велеречивые демагоги так усердно пытаются выдать происходящее? Нет. Есть лишь набор чрезвычайно специфических условий (который, к слову, может более нигде и никогда не повториться!), которые в силу отсутствия организационных решений вывели на передний план очень своеобразный полукустарный образчик вооружения, более подходящий для условий партизанской войны.
@atomiccherry 💯
Рост использования дистанционно-управляемых летательных аппаратов в украино-российском конфликте неоднократно приводил многих специалистов к мысли о том, что в скором времени мы узрим аналогичную картину и в области применения наземных беспилотных платформ. Но подобный процесс не произошёл – наземные беспилотники все еще остаются большой редкостью на поле боя, имея при этом крайне узкие ниши для применения.
А вот причины того весьма интересны.
Чем обоснована популярность сборки и применения дистанционно-управляемых аппаратов, действующих в воздушной среде? Прежде всего, невероятной доступностью компонентов (и, соответственно, их низкой стоимостью), а также фактически полным отсутствием цикла разработки. По сути, это собранное в кустарных или полупромышленных условиях средство доставки боеприпаса, которое не требует никаких серьёзных инженерных исследований, проработок концептов, собственного производства неких узкоспециализированных узлов (даже если таковые имеются, то заказываются на все тех же китайских фабриках).
Но наземные беспилотники даже в самых простейших своих формах являются несравненно более сложной техникой, которая имеет куда больше отношения к сфере машиностроения, нежели робототехники – это требует не только совершенно иного уровня инженерных компетенций, но и наличие собственного производства ключевых узлов машины, из которых состоит, к примеру, ходовая часть.
Если в случае с летательными аппаратами на рынке имеется масса готовых предложений в виде огромного количества двигателей, электроники, силовых рам и даже готовых конструкций, то в случае наземной техники подобный выбор де-факто отсутствует – есть или узлы, подходящие для любительских сборок, или же китайские мини-тракторы (которые, к слову, служат основой для многих презентованных в Украине проектов наземных беспилотников). Ни то, ни другое не может быть применено в условиях боевых действий – соответственно, большая часть узлов должна быть разработана «с нуля», протестирована и отлажена в производстве, что является абсолютно невыполнимой задачей не только для различных волонтерских команд, но и небольших компаний. Даже на ранних этапах разработки машины такого характера требуются солидные многомиллионные инвестиции – а если же говорить о её конечной стоимости, то с точки зрения военной экономики она многократно превышает стоимость, например, квадроцикла и его водителя, как бы цинично то ни звучало (квадроцикл в данный момент является одним из самых доступных средств логистики переднего края – т.е. работает в нише, в которой многие хотели бы видеть наземные беспилотники).
Именно поэтому мы не наблюдаем никаких существенных инвестиций в сферу развития наземных беспилотных платформ со стороны воюющих сторон – сами по себе они будут иметь баснословно высокую стоимость разработки, их производство требует полноценного машиностроительного предприятия, а конечные результаты применения неочевидны.
Есть и ещё один важный нюанс, препятствующий внедрению данной техники – нюанс организационного характера. Применение наземных дистанционно-управляемых аппаратов хотя бы в сфере логистики (не говоря о боевом применении) требует очень высокой культуры управления войсками, высокого уровня организации соответствующих процессов, хорошего качества связи и систем обмена тактическими данными. Оператор наземной платформы в своих действиях имеет намного меньше автономии, чем экипаж аналогичной наземной техники – он еще более остро нуждается в информации и нуждается в обязательном взаимодействия с другими боевыми единицами. Между тем, в текущем конфликте мы наблюдаем процессы ровно противоположные – организационные структуры все больше и больше упрощаются, подстраиваясь под реалии «войны пехоты»; поле боя все больше уходит в сторону процесса «самоизоляции», где бои ведутся в строго локализованных участках фронта с участием достаточно скромных сил, представляющих собой преимущественно подразделения легкой пехоты. Само собой, раскрыть свои качества в подобных условиях столь сложная техника просто не может.
@atomiccherry 💯
Дал вчера несколько комментариев для @rusbrief, ниже публикую их в качестве единого текста:
В последние месяцы мы можем наблюдать активное обсуждение сценария ввода в Украину ограниченных национальных контингентов со стороны стран НАТО – как правило, ведутся они в контексте формирования некого «инструкторского» корпуса (тем более что официально, например, Франция заявляет именно о вводе собственных подразделений именно в таком качестве), однако в действительности все обстоит несколько более сложным образом – и «инструктора» могут оказаться вовсе не теми, кем они кажутся.
Начать стоило бы с очень банального, но важного факта – емкость действующих украинских военных полигонов не позволяет проводить на их базе обучение больших масс войск; более того, все они были созданы еще при СССР – их координаты отлично известны ГШ ВС РФ, и данные объекты военной инфраструктуры достаточно регулярно становятся целями ракетных ударов. Словом, вести подготовку войск на территории самой Украины де-факто нецелесообразно – именно поэтому под эгидой Великобритании еще в 2022 году была запущена обширная тренировочная миссия по подготовке новосформированных частей ВСУ на полигонах европейских стран. Опираясь на представленные странами НАТО официальные данные, можно говорить о том, что только курсы углубленной подготовки прошли не менее 150 тысяч украинских военнослужащих; если же говорить о стандартных трёхнедельных пехотных учебных программах, то, очевидно, их прошло куда большее количество личного состава ВСУ.
То есть де-факто какой-либо «ввод инструкторов» на территорию самой Украины лишен смысла – а вот ввод военных специалистов, действующих под эгидой учебных миссий, выглядит более чем логичным образом.
Нужно понимать, что для восстановления возможностей ПВО Украины были анонсированы закупки и поставки значительных объемов сложного и современного военного оборудования – только из мелькавшего в новостях в течение последней недели можно вспомнить РЛС Amber-1800 и самолеты ДРЛОиУ SAAB ASC-890 Erieye; важно упомянуть и прибытие истребителей F-16, совокупное количество которых превышает 90+ бортов – и их обслуживание и эксплуатация также требует солидной численности военного персонала высокой квалификации.
С политической точки зрения «инструкторы» не являются прямыми участниками конфликта, но при этом, в отличии, скажем, от сценария представления наемников или добровольцев, страны НАТО имеют возможность произвести на территории Украины развертывание необходимых сил и средств для формирования инфраструктуры, которая позволит эксплутировать предоставленные ВСУ новые военные системы, а также принять меры для обеспечения безопасности собственного военного континента (атаки на который, опять же, с сугубо политической точки зрения будут преподноситься в качестве акта агрессии). Словом, это будет классическое «окно Овертона», которое в перспективе может проложить путь для более радикальных решений – например, прямого участия в боевых действиях военно-воздушных сил стран Североатлантического Альянса.
К примеру, в случае ракетной атаки ВС РФ на место дислокации инструкторских подразделений в качестве «ответного удара на целенаправленный акт агрессии» силами ВВС Франции будет атакована российская военная инфраструктура на территории Крыма. Конечно, это лишь предполагаемый вариант развития событий – но, очевидно, возможность подобного прямого столкновения на поле боя является вполне реальной перспективой в ближайшие годы.
Часть I
Часть II
@atomiccherry 💯
Нужно отметить, что определённые политические круги в России уже более 5 лет пытаются распространять весьма забавную риторику, связанную с введением международных ограничений на конструирование и производство беспилотных летательных аппаратов (и, в частности, их разновидности в лице самолётов-снарядов) по аналогии с договорами на распространение оперативно-тактических и оперативно-стратегических вооружений, кои заключались в годы Холодной войны.
Почему это забавно и почему это не будет работать?
Всё чрезвычайно просто – в прошлом веке технологиями производства дальнобойных вооружений владел очень ограниченный клуб технически (и промышленно) развитых стран. Даже столь простая (разработанная еще в период Второй Мировой!) технология, как баллистическая ракета, стала относительно активно распространяться только во второй половине 80-ых годов, и это «распространение» имело облик многочисленных копий довольно примитивной советской ракеты «Скад».
То есть распространение дальнобойного оружия контролировалось несколькими развитыми государствами, и они могли вести диалог друг с другом, прописывая в международном поле удобные для собственных интересов правила и положения.
В современных реалиях такая ситуация невозможна. Общемировой технический прогресс шагнул вперед, и то, что вчера было доступно единицам, сегодня доступно всем. Пусть и в простейшем виде, но дальнобойные вооружения может собрать не только страна с минимальным промышленным потенциалом, но и даже военизированная организация – все необходимые для этого компоненты можно без каких-либо проблем приобрести на гражданском рынке. В действительности распространение беспилотных авиационных вооружений можно сравнить с распространением автоматического стрелкового оружия в 50-60-ых годах ХХ-го века – и никаких перспектив у попыток наложить на него юридические ограничения нет. Соответственно, наивная вера в то, что риторика в пользу осуждения БЛА как «подлого оружия» приведет в конечном итоге к какому-то результату, столь же бессмысленна.
Впрочем, из всего сказанного проистекает ещё один важный фактор, который пока что никто не осмеливается обсуждать – технический прогресс уже сегодня позволяет конструировать и собирать пусть и паллиативного характера, но все-таки работающую боевую авиацию в «гаражных» условиях. Но что будет дальше? Было бы ошибкой считать, что развитие вооружений, собранных на коммерчески доступных компонентах, остановится исключительно на БЛА различных форматов.
Контролировать их распространение также не выйдет – придётся адаптироваться и искать методы противодействия.
@atomiccherry 💯
Говоря о системности, в первую очередь нужно поставить во главу обсуждения фактор, который выступает ключевым в рассматриваемом вопросе; фактор, который выступает решающим как для атакующего, так и для обороняющегося – и имя ему расстояние.
Расстояние позволяет нивелировать все технические недостатки украинских самолетов-снарядов – они проходят через множество «слепых зон» противовоздушной обороны РФ, которые не контролируются из-за нехватки необходимых сил и средств. Этот фактор обеспечивает выживаемость медлительным и низкотехнологичным беспилотникам, но он же может стать для них губительным в случае построения системы мониторинга воздушного пространства на малых и сверхмалых высотах, а также системы перехвата воздушных целей.
Специфика Российской Федерации не оставляет никакого другого выбора, кроме формирования централизованной и масштабной структуры, могущей обеспечивать необходимое противовоздушное прикрытие; никакие меры, связанные с очаговой обороной отдельных объектов не помогут – они будут давиться массой летательных аппаратов, свободно и беспрепятственно оперирующих в воздушном пространстве страны.
Чтобы противостоять этой угрозе, необходимо сконцентрировать усилия, и самым благоразумным решением было бы формирование узкоспециализированной частной военной компании.
Государственные военные структуры не имеют возможности полностью отдавать себя данной задаче – они не заточены для выполнения столь узкоспециализированных, тонких задач. Следует также понимать, что система противодействия низколетящим воздушным целям в любом случае будет выстраиваться с нуля – должных знаний, компетенций, опыта и кадров в этой тематике нет ни в одном ведомстве. Здесь мы видим несомненное преимущество военной компании (или, учитывая характер задач, скорее корпорации) – она не скована тяжким бременем бюрократических установок и может в сжатые сроки произвести финансирование необходимых исследовательских, аналитических, опытно-конструкторских изысканий, гибко и быстро решать проблему подбора кадров, находить и закупать оборудование.
Именно скорость реагирования является самым важным фактором – украинские военные структуры уже сейчас получили и продолжают получать огромный массив практического опыта и данных. Чем дольше в РФ будут осмыслять необходимость формирования полноценной системы противодействия, тем сложнее будет остановить новые воздушные удары – скажет свое веское слово не только растущая диспропорция в компетенциях, но и качественная разница в развитии технических средств.
@atomiccherry 💯
В контексте поднятой темы треугольника «Вашингтон-Москва-Пекин» необходимо также сказать об идеях и видении трамписткого крыла Республиканской партии.
Одним из ключевых пунктов первой президентской программы Дональда Трампа было развёртывание процессов стратегического противодействия Китаю. Сама по себе идея не была нова для американской политики и появилась практически сразу после окончания Холодной войны, однако, именно Трамп сделал на неё ставку.
Из этого вытекает следующее – трамписты не являются и никогда не были неким «пророссийски настроенным крылом республиканцев» – они антикитайски настроенное крыло, и Москва в их глазах рассматривается (и рассматривалась ранее) как один из инструментов борьбы с Китаем; Россия в данном случае должна быть настроена по отношению к США если не дружественным, то хотя бы нейтральным образом.
Они очень четко понимают взаимосвязь ослабления РФ и последующего усиления КНР (ибо Китай благодаря этому получает беспрепятственную возможность влиять на все интересующие его процессы в Средней Азии, а также обильный ресурсами «тыловой район» в лице России), поэтому всеми силами стремятся стабилизировать ситуацию, не подводя Москву к кризису, могущему растворить ее самостоятельность на фоне возрастающего влияния Пекина – потому риторика, связанная с темой «поражения России», ими не рассматривается и понимания не находит.
В остальном же можно отметить, что текущая ситуация, безусловно, интересна и достойна пристального изучения. Она дает нам намеки на ряд весьма любопытных фактов – например, на полное отсутствие коммуникации Европы, США и Украины по ключевым вопросам стратегического планирования (очевидно, что в том числе из-за отсутствия данной коммуникации Америка приостановила военно-техническое и финансовое обеспечение Киева – действия Украины напрямую вредят американским интересам).
@atomiccherry 💯
США призвали Украину прекратить удары по российским нефтеперерабатывающим заводам – Financial Times
Смена стратегических подходов Украины? (часть II)
Другим важным фактором в изменении характера боевых действий стали удары на стратегическую глубину, наносимые по российским нефтеперерабатывающим заводам. Это, пожалуй, первая за прошедшие два года боевых действий серьёзная угроза, направленная непосредственно на функционирование российской экономики – и она тесно взаимосвязана с тематикой санкционных ограничений.
Одним из характерных веяний 2022 года, оказавших влияние на российский бизнес, стал уход из страны западного автопрома. На рынке снизился как объем доступных для покупки автомобилей, так и их выбор и качество; само по себе это было опасной тенденцией, оказывающей влияние на бизнес-логистику в масштабах РФ. Во многом данная опасность была купирована поставками китайского автопрома, однако, полностью она не ушла – а в текущем моменте она сочетается с возможным дефицитом бензина на рынке.
Являются ли эти удары опасными с точки зрения обеспечения армии? Нет, на военную логистику они не способны повлиять примерно никак. Но могут сказаться на экономической ситуации внутри РФ – и здесь возникает любопытный аспект, который крайне часто не учитывается при проведении стратегических бомбардировок.
Экономические проблемы в ходе боевых действий всегда приводят к одному закономерному исходу – сокращение экономики, безусловно, процесс негативный, но он высвобождает определённый процент трудоспособного населения. Стоит ли говорить, что дальнейший путь большинства этих людей закономерным образом пролегает в армию или на расширяющиеся военные производства. Стратегические бомбардировки эффективны только тогда, когда они нарастают и способны методично разрушать государство противника изнутри – но конвенционных военных активов для этого в данный момент времени нет ни одной страны мира (да и, собственно, прецендент эффективности таковых можно было наблюдать лишь в ходе Второй Мировой войны).
Во всех остальных случаях удары такого рода дают определенные ситуативные выгоды, но в остальном куда больше способствуют мобилизации внутренних ресурсов, в том числе человеческих. Стратегически украинскому руководству было бы намного выгоднее минимизировать любые удары по российской территории, максимально способствуя тому, чтобы на широкие массы населения минимальным образом влияли боевые действия – это бы кратно сократило поток добровольцев-контрактников, ограничивало возможности наема персонала на госпредприятия и пр.
Впрочем, несмотря на любые издержки стратегического характера, Украина продолжит нанесение ударов вглубь российской территории, стремясь увеличивать их как качественно, так и количественно. Предугадать, как именно выглядит банк целей ВВСУ, невозможно – ясно лишь то, что удары будут наноситься в первую очередь по тем объектам инфраструктуры, которые наименее сложно вывести из строя, при этом достигнув эффекта в относительно сжатые сроки (портовая и энергетическая инфраструктура, объекты нефтегазовой промышленности, химические производства и пр.). Следует понимать, что в зоне риска находится решительно все – если какие-то объекты не будут атакованы сейчас, то их обязательно атакуют потом. Не стоит ожидать и того, что средства поражения, применяемые ВВСУ, останутся на прежнем уровне качества – пусть украинская промышленность и не способна выдавать качественные самолёты-снаряды собственного производства, Киев имеет возможность получения таковых из европейских стран.
Интенсификация ударов по российской территории – свершивший факт, и он является одним из краеугольных камней военной стратегии Украины в 2024 году.
@atomiccherry 💯
Ответы @O_Arestovich_official (часть V)
После того, когда (если) РА сподобится провести хоть одну нормальную операцию оперативного уровня в этой войне, вернемся к этой теме
Стратегический гений Герасимова, взлетел против всех законов физики
У РА нет задачи захватывать территории (это ужасно смешно, учитывая, что четыре области Украины в которых идут б/д «включены» в состав РФ на уровне Конституции, которая прямо обязывает их «вернуть» полностью
Вы мне начинаете напоминать (к моему большому сожалению) некоторых придворных полковников-певцов гения отдельных полководцев, у нас, в ЗСУ
А пока…чем больше вы там верите в свою оригинальность, тем лучше для нас
Ответы @O_Arestovich_official (часть III)
Когда они выйдут на советскую систему полностью - можно ждать, что начнут получать успехи уже оперативного уровня, ибо она идеальна для такого типа войн - при их данных исходных условиях
Ответы @O_Arestovich_official (часть I)
Раз уж в последнее время появилась возможность вести дискуссии с @O_Arestovich_official, то дерзну включиться в таковую и я. Опубликованный им вчера большой текст, посвященный структурной реорганизации ВС РФ и влияния этих процессов на ход боевых действий – в частности, на обозначившийся позиционный тупик, близок по тематике и направлению рассуждений тому, что писал я сам, однако в материале присутствует ряд тезисов, которые необходимо оспорить, а часть – развернуть и рассмотреть более расширенно.
Начать я бы хотел с обсуждения данного утверждения:
Тупик на фронте, о котором говорил Валерий Залужный в статье «Экономист» преодолен не техническими методами, но организационными
Россияне усиливают артиллерийские возможности своих соединений и объединений - аж до создания артбригад в составе общевойсковой армии
Самолеты ДРЛО в ВКС (часть 2)
Необходимо ли ВКС срочное восполнение потерь самолетов ДРЛО? Это интересный и крайне неоднозначный в своей сути вопрос. Как военная структура, российские военно-воздушные силы обладают рядом структурных недостатков, которые препятствуют реализации возможностей самолетов такого типа (которые, в свою очередь, требуются для проведения сложных, многоступенчатых воздушных операций). Понять это можно, не прибегая к каким-либо «инсайдам» и используя российские же источники информации.
В первую очередь следует отметить отсутствие сети обмена данными в режиме реального времени – об этом нам красноречиво говорит и сама ситуация с поражениями А-50У дружественным, как заявляется в прессе, огнем. Подразделения ВВС не имеют возможности координировать свои действия и поддерживать с друг другом связь даже в пределах одной структуры – в таких условиях не может идти речи ни о каком управлении воздушными операциями с использованием самолетов ДРЛО (даже имея актуальные данные о местонахождении противника, операторы ДРЛО не могут навести на них союзные истребители).
Во-вторых, российская авиация вернулась де-факто по своему функционалу, подчинению и концепции построения боевой работы примерно к уровню ВВС СССР первой половины 60-ых годов прошлого века (отмечу, это не плохо – доктрины той эпохи были донельзя прагматичны и интуитивно понятны) – вся ее деятельность тесно связана с выполнением задач поддержки сухопутных войск в режиме «воздушной артиллерии», хорошо знакомой генералам от авиации с советских времён, тогда как прикрытие воздушного пространства осуществляется наземным ПВО. В рамках такого подхода (который, нужно понимать, не изменится еще крайне долго) следует, очевидно, развивать разведывательные (и иные) возможности авиации в рамках практической плоскости, обеспечивая её выживаемость и эффективность боевой работы в прифронтовой зоне. Для этого, очевидно, следует уделять больше внимания средствам не стратегической или оперативной разведки, к каким относятся самолеты ДРЛОиУ, а оперативно-тактическим, которые вкупе с системой обмена данных в режиме реального времени могут обеспечить существенный рост возможностей и боевой эффективности авиационных подразделений при выполнении задач, связанных с работой в интересах подразделений сухопутных войск.
В-третьих, с учетом перечисленных выше двух пунктов, военная авиация, очевидно, нуждается в чрезвычайно детальном пересмотре возможностей своего арсенала и его расширении. Масштабные боевые действия, безусловно, оказали крайне положительное влияние на данный аспект, позволив обратить внимание руководства ВВС на факт существования планирующих бомб, однако авиационные вооружения давно шагнули вперед, и этот факт нуждается в ничуть не меньшем внимании. К вопросу планирующих бомб следует также отметить и весьма удручающий факт того, что координаты целей в них закладываются до момента осуществления боевого вылета – то есть обеспечение непосредственной авиационной поддержки в режиме реального времени с их применением невозможно (допускаю, что мой уровень осведомленности не позволяет знать о каких-либо изменениях в данном вопросе, но массовые модификации УМПК программируются до вылета).
@atomiccherry 💯
👆подробная схема покупки Китаем компании MIPS.
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть I)?
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть II)?
@atomiccherry 💯
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть I)?
При слове «процессор» у большинства читателей, пожалуй, возникнет ассоциация с такими названиями, как Intel или же AMD – но многообразие микропроцессорных архитектур велико и не исчерпывается лишь ими. В далеком 1981 году профессор Стэнфордского университета Джон Хеннесси, подобно многим выдающимся исследователям того времени, активно размышлял над проблематикой увеличения производительности компьютеров – и воплотил свои идеи в железе. Его проект получил сугубо техническое название Microprocessor without Interlocked Pipeline Stages (микропроцессор без блокировок в конвейере), сокращенное до более благозвучного MIPS (в английском языке это также стандартный акроним million instructions per second, в которых измеряют производительность компьютеров).
Уверенный в своем детище, профессор, подобно многим янки, бросил стабильную работу в университете и открыл свой бизнес – и в 1985 году на свет появилась первая коммерческая реализация микропроцессора MIPS — R2000.
Семь лет компания билась за рынок рабочих станций с такими известными лидерами рынка как Motorola, DEC, IBM, SUN – и не без успеха. Например, ее процессоры стояли во всех графических компьютерах корпорации Silicon Graphics и подарили нам спецэффекты к множеству фильмов – от «Форреста Гампа» до «Парка Юрского периода». В итоге SGI в 1992 просто выкупила MIPS и сделала своей частью.
Важно отметить, что помимо мирного применения архитектура MIPS подошла и для военных нужд – в частности их процессоры стояли в бортовых ЭВМ большого количества самолетов: от McDonnell Douglas F-15 Eagle и F-18 Hornet до Boeing C-130. С аналогичной целью система команд MIPS была клонирована в России как процессоры КОМДИВ-32 (1999 г., MIPS III) и КОМДИВ-64 (2007 г. MIPS V), выпускавшиеся для отечественного ВПК на Тайване.
Наиболее популярным, однако, для MIPS стал рынок встраиваемых систем – хорошая производительность при простом кристалле (и, соответственно, низкой цене и малом энергопотреблении) обусловило использование MIPS-ядер в огромном количестве разнообразных управляющих компьютеров.
На эту архитектуру, естественно, были портированы две популярные операционные системы – Linux и BSD. Естественно, для них была написана и версия UNIX и собственная ОС от Silicon Graphics – Irix и даже Windows NT (до версии 4.0) поддерживала MIPS! К 1993 году более 10 компаний производили компьютеры с MIPS-процессорами, а лицензионные отчисления за эту архитектуру приносили огромный доход (в отличие от х86, выпускать которую в мире имеют право только Intel и AMD, MIPS щедро делилась лицензиями на свои технологии). Однако, появление мощных настольных процессоров Intel Pentium и AMD K6 подкосило рынок рабочих станций, и Microsoft отказалась от поддержки всех иных архитектур – поэтому к 1999 году Silicon Graphics находилась на грани разорения. MIPS Technologies, однако, не пропала – в 1999 году она снова выделилась в самостоятельную компанию и жила за счет огромного дохода с продажи лицензий на встраиваемую архитектуру. Интересно отметить, что Китай всегда был заинтересован в заимствовании перспективных технологий – однако, архитектура x86-64 (равно как и IBM POWER) крайне эффективно защищает себя сама. Физически невозможно растрассировать миллиарды транзисторов с многослойного куска кремния, размером с ноготь мизинца, поэтому Intel надежно защищена от промышленного шпионажа – в отсутствии программных исходников воссоздать их процессоры невозможно даже в теории.
В таких условиях Китай был вынужден искать более доступные технологии с наличием программных файлов, которые можно загрузить в литографическое оборудование. Так появились «настоящие оригинальные» китайские процессоры ShenWei (украденный DEC Alpha – фирма DEC давно исчезла и не может выставить претензий), Phytium Technology (ARM) и, естественно, свободный от каких-либо лицензий «китайский MIPS» – знаменитый Loongson (последний дополнительно интересен тем, что в свете событий последних лет его начали активно поставлять в РФ)
@atomiccherry 💯
Хорошая попытка @AtomicCherry осмысления роли и места FPV-дронов в текущей войне и будущих войнах:
Никто и не предпринимал попыток осмысления условий, в которых кустарные дистанционно-пилотируемые боеприпасы получили столь высокую популярность – а ведь они обязаны ей не столько своими характеристиками, сколько самим характером боевых действий; это позиционный (!) конфликт низкой интенсивности, в котором обе стороны широко применяют минные постановки, ограничивая друг друга в возможности прибегать к маневру.
Отдельно стоило бы подробнее обсудить популярную ныне тему применения различных малых дистанционно-пилотируемых летательных аппаратов, а точнее – различного рода кустарных/полукустарных боеприпасов с управлением от первого лица.
Как в тексте выше, так и в соответствующей тематической статье я неоднократно указывал на то, что одной из важнейших причин распостранения беспилотников такого типа стала повсеместная военно-промышленная деградация, которая не позволяет массово производить более эффективные и высокотехнологичные орудия войны; FPV-дроны и кустарные «малые бомбардировщики» представляют собой грубый эрзац, при помощи которого воюющие стороны пытаются восполнить нехватку артиллерии, противотанковых и групповых вооружений. Но и есть и другой, вероятно, даже более важный фактор – упадок военного искусства и военного мышления, какой мы можем наблюдать в той или иной мере в любой точке земного шара (что ярко демонстрирует в т.ч. и повсеместная фанатичная популярность малых беспилотников).
Если пытаться описать военное дело последние десятилетий одной фразой, то лучшей среди всех будет «война с терроризмом» – война, которая увлекла столь многие армии, сосредоточившие развитие своего потенциала исключительно на противостоянии иррегулярным противникам в условиях ведения герильи. Одним из ярких «перекосов» такого развития стала идея создания вооружений, способных точечно поражать отдельно взятых солдат врага даже в условиях густонаселённой урбанизированной местности. Изначально данные концепции двигались путем традиционных решений – например, снайперских, или же управляемых авиационных вооружений, но в какой-то момент (ориентировочно в 2009 году) Силы специальных операций США проявили интерес к довольно нестандартному по тем временам проекту, который в данный момент известен нам под названием Switchblade. Он, в свою очередь, был творчески переосмыслен британцами, которые имели собственную исследовательскую программу по конструированию и производству малых военных БЛА из коммерчески доступных компонентов – а впоследствии британская программа была передана и реализована в Украине.
К чему бы столь длинный рассказ о прошлом? К тому, что в действительности военное мышление осталось прежним даже в условиях крупномасштабных боевых действий – оно все также сосредоточено на поражении отдельно взятых боевых единиц и узколокальных операциях.
Обеспечивает ли победу в войне поражение отдельно взятого солдата? Автомобиля? Танка? Само собой, нет – данная методика являет собой воплощение мучительно медленного, крайне неэффективного подхода к ведению боя. Это система мирного времени, которая полезна для преследования и ликвидации одиночного террориста, но она крайне неэффективна на обычном поле боя. В крупномасштабной войне вы не можете позволить себе роскошь убийства одного-единственного солдата противника – отнюдь, вам необходимо уничтожать их подразделениями за удар, если вы действительно хотите победить. Вам необходимо единомоментно наносить огневое поражение на всю глубину его боевых порядков и связанной с ними логистики. Вам требуется в синхронном порыве уничтожать его стратегическую инфраструктуру и коммуникации, подрывая организационную взаимосвязанность государственного аппарата и давая поток потерь, исключающий маневрирование резервами и эффективное ведение масштабных боевых операций. При таком подходе вы не убиваете мобилизованных солдат противника по одиночке в течение многих месяцев и даже лет – нет, они умирают тысячами в колоннах и эшелонах, еще не успев выбраться за пределы своих родных городов или же областей.
Имеет ли все перечисленное хоть какое-то отношение к войне беспилотников? Пожалуй, что так, но только если ваш беспилотник – это крылатая ракета или же разведывательный летательный аппарат оперативно-стратегического звена.
Безусловно, можно вести войну, уповая на собранные из запчастей от игрушек дроны. Но не выиграть. Выигрываются они авиационными эскадрильями и тяжелой бронетехникой. Спутниками и крылатыми ракетами. Наукой и передовым мышлением.
И горе настигнет тех, кто считает иначе.
@atomiccherry 💯
Также необходимо упомянуть, что приблизительно полгода назад французские военные структуры открыли ряд вакансий для военных переводчиков, знакомых с русским языком. На фоне периодически проскальзывающих обсуждений о размещении подразделений ВС Франции на севере Украины (на границе с Республикой Беларусь), можно предполагать, что одной из возможных целей европейских военных контингентов станет попытка дестабилизации Минска, причем путем ведения активной разведывательно-диверсионной и террористической деятельности.
Киев имеет в своем распоряжении соответствующие структуры «белорусских добровольцев», действующих под эгидой Главного разведывательного управления Украины в качестве «вооруженной оппозиции режиму диктатора Лукашенко» – соответственно, имеется и необходимое юридическое обоснование для того, чтобы перенести боевые действия ограниченного формата на территорию самой Республики.
А кто именно будет их вести – это всего лишь нюансы.
Подытоживая, можно сказать, что с вводом неких «инструкторских частей» из стран НАТО мы можем стать свидетелями распространения конфликта как в новой среде (т.е. в виде кратного роста интенсивности воздушной войны), так и на новых фронтах, которыми могут стать как приграничные области Западной России, так и Крым или же Республика Беларусь. В любом случае, все перечисленное свидетельствует о том, что боевые действия отнюдь не стремятся к завершению – напротив, с каждым новым этапом возникают все новые и новые факторы, способствующие их интенсификации.
Часть I
Часть II
@atomiccherry 💯
Дабы более подробно осветить тематику украинских ударов по российской территории, я подготовил небольшой материал, тезисно описывающий факторы, осложняющие организацию обороны воздушного пространства России и, напротив, дающие явные преимущества атакующей стороне.
Также отдельный блок посвящен широко распространенной идее о том, что для защиты от украинских самолетов-снарядов РФ необходимо перенять украинскую же систему организации ПВО – в данном блоке разбирается, по какому принципу организованы и действуют мобильные зенитные группы ВВСУ, какое место и задачи определены им в системе противовоздушной обороны, и почему она категорически не подходит и не может быть реализована в российских условиях.
https://boosty.to/atomiccherry/posts/d13eeb01-d8ea-486d-91f8-f3e37e605ed5?share=post_link
@atomiccherry 💯
Российская Федерация с точки зрения обороноспособности имеет ряд уникальных черт, диктующих необходимость поиска нестандартных подходов и решений – с одной стороны, ей необходимо иметь централизованные, системные решения в области обороны и безопасности, с другой – в современных реалиях классических подходов, связанных с применением одних лишь вооружённых сил, недостаточно.
Специализированные военные компании – это адекватный и гибкий инструмент, могущий в случае своего формирования и применения закрыть проблемные направления, не нарушая при этом монополии государства на применение силы. Подобные структуры просто не будут иметь арсенала средств, который может в той или иной степени угрожать правительственным структурам или же подрывать их профильную деятельность (например, военная корпорация, заточенная на оборону стратегической инфраструктуры от воздушных угроз никак не будет конкурировать с Министерством обороны – оно лишь перекроет «пустое», проблемное направление, где не задействован ни один игрок в области обеспечения безопасности).
При этом с точки зрения мотивации в столь кропотливом и тяжелом занятии хорошо оплачиваемые наемники, чья деятельность напрямую связана непосредственно с заказчиком (не абстрактной motherland, а с конкретной структурой, желающей защитить свою собственность и готовой платить за это деньги), подходят куда более лучшим образом – и это также важный фактор, который не сможет обеспечить никто другой.
Фактически формирование подобной организации требует лишь соответствующего одобрения со стороны правительства – для неё уже есть заказчики (как региональные администрации, так и колоссальный нефтегазовый сектор), а ряд необходимого оборудования для обеспечения ее функционирования можно найти непосредственно внутри страны (скажу больше – определенные технологии есть даже в самих нефтегазовых корпорациях). Единственное, чего нет – это времени, ведь, повторюсь, украинские военные ведомства уже накопили колоссальный опыт и продолжают наращивать свою материально-техническую базу.
Нужно понимать, что угроза со стороны низколетящих самолетов-снарядов – наша реальность на ближайшие десятилетия. Реальность, продиктованная как спецификой работы наземных радиолокаторов, так и доступностью компонентов, необходимых для постройки флотов подобных средств воздушного нападения. Все противники – как текущие, так и потенциальные – пристально наблюдают за ситуацией и делают собственные выводы.
Посему не стоит недооценивать важность системы защиты стратегической инфраструктуры – от её наличия или отсутствия будет зависеть очень, очень многое.
@atomiccherry 💯
Некоторое время назад я имел возможность пообщаться с представителем одной из крупнейших нефтегазовых корпораций в России, который был уполномочен искать решения одного из самых, пожалуй, сложных вызовов текущего конфликта – защиты промышленный инфраструктуры от воздушных атак. Данная беседа дала мне бесценную возможность оценить и осмыслить сложившуюся ситуацию, и этот текст я хотел бы посвятить именно этой теме.
Начну я с нелицеприятного факта – обстановка такова, что фактические возможности защиты объектов стратегической инфраструктуры крайне низки. Это не упрек в чью-либо сторону – таковы факты, и с ними необходимо как считаться, так и работать. Вооружённые силы растянуты по огромному фронту и сосредоточены в первую очередь на защите собственных активов, необходимых для ведения военной кампании – у них просто-напросто недостаточно сил и средств, чтобы выстроить противовоздушную оборону вдоль всей западной границы.
Промышленность (я буду использовать данный термин в качестве обобщающего), естественно, также желает защитить собственные активы, но не имеет компетенций и понимания того, как это сделать. Большая часть обсуждаемых идей и решений лежит в плоскости технического характера, и сводится она к одной очень простой, но концептуально тупиковой идее – очаговой обороне отдельно взятых объектов силами служб безопасности корпораций, неких структур ополчения или Росгвардии.
Далее будет факт неочевидный, но оттого не менее важный – атаками по территории РФ занимается не менее трех (ГУР, СБУ, ВВСУ) военных государственных структур с собственными разведывательными, инженерно-конструкторскими, промышленными и иными возможностями, которые к тому же активно конкурируют с друг другом. Как нетрудно понять, ни одна служба безопасности не в силах противостоять подобным ресурсам – для этого необходима масштабная структура, соответствущая в своих возможностях противнику (в первую очередь интеллектуально и организационно). Кроме того, предпринимаемые сейчас меры защиты будут бесполезны уже 6-10 месяцев – в текущий момент украинские военные ведомства лишь тестируют (!) разработанную ими модель проработки маршрутов, эффективность тех или иных типов самолетов-снарядов, возможность организации массовых налетов и пр. Одновременно с этим они предпринимают усилия для налаживания массового производства ударных средств, формируют банк целей и собирают необходимые разведданные для дальнейших действий.
Говоря прямо, спустя несколько месяцев атаки с большой степенью вероятности будут выглядеть кардинально иным образом, чем сейчас. По НПЗ, нефтебазам, портам будут наносить удары не небольшие группы из 2-3 самолётов-снарядов, а из 50-60, задачей которых будет не «выключение» отдельных узлов промышленной инфраструктуры, а полное уничтожение объектов. Как можно наблюдать по масштабам последних налетов на юге России, такая численность – это не некая отдалённая призрачная перспектива, а реальность.
Что из этого следует? Паллиативные меры защиты инфраструктуры, состоящие из пулеметов винтовочного калибра и гражданских радиолокаторов, совершенно бесполезны. Чтобы справиться с угрозой такого характера, необходим системный подход – и о нем мы поговорим ниже.
@atomiccherry 💯
👆К слову о Москве и Пекине – как заявляет ВВС, сегодня РФ и КНР заблокировали в ООН американский призыв к немедленному прекращению огня в Газе. И эта новость прекрасно ложится на контекст, описанный в тексте выше – Пекину одинаково выгодны боевые действия как на Ближнем Востоке, так и в Восточной Европе; это размывает и истощает американский мобилизационный потенциал, ведь Израиль с военной и экономической точки зрения – гиря на ноге Вашингтона, которая требует весьма дорогого содержания. Сколько тысяч тонн американских снарядов, авиабомб и зенитных ракет было без какого-либо смысла сожжено в Газе израильтянами – можно только предполагать, однако для Китая это, безусловно, несет огромную стратегическую выгоду, которой тот достигает путем минимальных, в сущности, вложений.
Словом, действия американцев предельно понятны и логичны – они всеми силами стремятся стабилизировать ситуацию, чтобы не допустить собственного истощения прежде, чем окажутся втянуты в вероятные боевые действия в Азии.
@atomiccherry 💯
👆К слову о высвобождении людей из экономики в ходе боевых действий и их дальнейшему задействованию в военных целях.
В текущем конфликте мы уже имеем пример работы подобного правила – Россия совершила аналогичную ошибку в отношении юго-восточных регионов Украины еще в 2014 году. Читатель не раз мог видеть массу причитаний о том, что подразделения ВСУ состоят во многом из выходцев русскоязычных регионов, которые перемежаются с конспирологическими версиями о том, что «киевский режим проводит геноцид населения юго-востока».
Реальность же, увы, как и всегда куда более проста и неприглядна – по итогу событий 2014 года экономика русскоязычных регионов претерпела значительное падение. Это, в свою очередь, высвободило из неё десятки, а то и сотни тысяч мужчин трудоспособных возрастов, что одновременно наложилось на кратное увеличение численного состава ВСУ и НГУ, подразделения которых размещались преимущественно... как раз на юго-востоке.
Само собой, эти люди и стали основой рекрутской базы украинских вооружённых сил. После 2022 года ситуация повторилась, только в еще большем масштабе – самые интенсивные боевые действия идут все на том же юго-востоке, экономика которого страдает еще больше, вновь высвобождая массу молодых мужчин, которые становятся основным активом для украинской мобилизации.
Нужно понимать, что мобилизация всегда и во все времена велась и будет вестись в самых экономически слабых регионах – просто по причине того, что они наименьшим образом зайдействованы в процессах функционирования государства. В Украине подобным «слабым звеном» оказались области, которые, как ожидалось, должны иметь наибольшую лояльность по отношению к России.
Никакой глубокой морали в этом нет, но как один из уроков текущего конфликта и эпизодов военной истории данный факт учитывать определенно стоит.
@atomiccherry 💯
Смена стратегических подходов Украины? (часть I)
Последние недели боевых действий ознаменовались двумя группами ключевых событий – с одной стороны, украинские вооруженные силы приступили к интенсивным атакам российской госграницы, с другой – процесс «войны городов» перешёл на новый уровень, и главным объектом внимания в нем стали российские НПЗ.
В совокупности это дает нам любопытную картину, которая, вероятно, свидетельствует о том, что украинское руководство не просто так инициировало ряд перестановок в высшем командовании – и что это напрямую связано с желанием Киева изменить ход боевых действий. Впрочем, обо всем по порядку.
Суть текущих боевых действий – война на истощение – не менее ясным образом, чем в России, осознаётся и в Украине. Сколь бы неприглядной не выглядела её реализация, для Киева в рамках такой логики ведения войны исход есть лишь негативные стратегические сценарии.
Само собой, руководство Украины прилагает усилия для того, чтобы изменить ход боевых действий в свою сторону. Первым характерным шагом в данном направлении стала замена главнокомандующего – если В.Ф. Залужный, очевидно, придерживался преимущественно пассивной оборонительной стратегии; более того, судя по политическим скандалам осени 2023 года, он не имел каких-либо альтернативных вариантов действий.
Новый главком демонстрирует новый же стратегический подход – и если в данный момент его фактическое исполнение пока что не производит некоего угрожающего впечатления, то сам замысел является более чем грамотным и опасным; А.С. Сырский стремится сформировать растянутую линию фронта, не давая российским войскам концентрировать силы и средства исключительно на Донбассе (благодаря чему становятся возможными сражения на аннигиляцию), и перенести боевые действия на российскую территорию. Последнее необходимо для локализации усилий ВС РФ в направлении Харькова – сил для взятия столь крупного города, постепенно превращаемого в укрепрайон, у России не имеется, но острая необходимость проведения таковой принудит существенно «размыть» наступательный потенциал, снизить его концентрацию на востоке Украины и попытаться изменить положение дел на севере.
Пока что, повторюсь, ход боевых действий демонстрирует лишь некие тенденции к реализации такого сценария. Опасность его заключается в другом – сам факт наличия нового стратегического подхода существенно активизировал усилия европейских стран по наращиванию военно-технического обеспечения ВСУ – практически молниеносно были найдены существенные объемы боеприпасов, обещаны новые поставки бронемашин и артиллерии, сделан ряд заявлений о прямой поддержке со стороны ряда государств блока НАТО и пр. Вне зависимости от реальных возможностей его реализации были изысканы серьёзные ресурсы, заявленный объем которых способен поддерживать ход интенсивных боевых действий еще не менее чем в течение года.
@atomiccherry 💯
Ответы @O_Arestovich_official (часть IV)
Стратегия аннигиляции, это ужасно романтично, конечно
Ответы @O_Arestovich_official (часть II)
Валерию Залужному так и не дали сформировать дивизии и армии
В ближайшее время мы хлебнем этих «…стандартов НАТО», в полной мере
Самолеты ДРЛО в ВКС (часть 3)
Что же касается разного рода идей о покупке самолетов ДРЛО за рубежом или же созданием неких «эрзац-моделей» – это, конечно, демонстрация серьёзного непонимания авторами данной тематики хотя бы на неком минимальном уровне. Ни один импортный самолёт дальнего радиолокационного обнаружения не будет иметь возможностей для сопряжения с уже существующими российскими системами ПВО и боевыми самолётами – фактически, их функционал будет чрезвычайно ограничен, а сами самолеты будут бесполезным и дорогостоящим приобретением, которое без какого-либо смысла нанесет весомый удар по военному бюджету. К этой же категории относится и строительство неких упрощенных мобилизационных моделей такого типа летательных аппаратов – в действительности, «упрощенными» они будут лишь формально, ибо в любом случае потребуют огромного объема работ, связанного с существенной перестройкой фюзеляжа самолета, на базе которого будет выполнено такое решение, и масштабных вложений в электронику, которая позволит обеспечить хоть сколько-нибудь приемлемый уровень функционирования и обработки данных с РЛС «Ирбис» (которая в любом случае является крайне слабой в сравнении со специализированной РЛС и едва ли позволит вести хоть сколько-нибудь адекватную воздушную разведку). Словом, это будет очень дорогостоящий и не имеющей ценности проект, реализация которого при всех прочих равных займет не менее 3-5 лет.
В российских реалиях придётся следовать по пути более простых решений, которые, впрочем, потребуют серьёзных изменений в организации подхода к ведению боевых действий. Пожалуй, весьма актуальным здесь будет изучение опыта Ирана времен Ирано-иракской войны, когда ВВС Исламской Республики смогли организовать систему мониторинга собственного воздушного пространства и морскую разведку с использованием американского тяжёлого истребителя-перехватчика F-14A «Томкэт», имевшего мощную радиолокационную станцию. Важно отметить, что для этого иранцы организовали качественно функционирующую сеть обмена данными внутри ВВС, которая позволяла координировать действия тактической авиации, подразделений ПВО и импровизированных «ДРЛО».
Возможности «Томкэта», естественно, едва ли соответствовали потребностям, однако грамотная организация вкупе с грамотным же взаимодействием позволили раскрыть функционал данного истребителя с совершенно неожиданной стороны – при этом делалось все это в условиях ожесточённой воздушной войны с превосходящими силами хитрого и профессионального противника, который стремился к завоеванию превосходства в воздухе и дальнейшему проведению стратегических бомбардировок, чего иранские ВВС не могли допустить – и, собственно, не допустили.
Сложно судить, насколько возможности радиолокаторов Су-35С сопоставимы с F-14A, однако, очевидно, суть проблемы заключается в первую очередь не в технических характеристиках РЛС, а прежде всего в вопросах организации, которые, в свою очередь, могут реализовать заложенные возможности техники и купировать её недостатки (нужно отметить, что возможности мониторинга воздушного пространства в таком варианте будут в любом случае ограниченными, но он, тем не менее, будет осуществляться – и процесс этот будет происходить без реализации «шоковых» для военного бюджета и бесполезных проектов).
@atomiccherry 💯
Самолеты ДРЛО в ВКС (часть 1)
В российском информпространстве неожиданно популярным стало обсуждать тематику самолетов дальнего радиолокационного обнаружения. Суть этого явления, впрочем, заключается исключительно и только в информповоде, связанном с потерей двух летательных аппаратов такого типа ВКС по оставшимся неизвестными причинам, а не в том, что широкая публика вдруг осознала некие проблемы в оснащении военно-воздушных сил.
Просматривая посвящённые этому заметки, вы можете увидеть ряд разнообразных эпитетов и характеристик, приписываемых А-50У плохо понимающим суть вопроса авторов (которые, будем честны, просто переписывают функционал американских AWACS из Вики): управление воздушными операциями, вскрытие работы средств ПВО...
Проблема в том, что это неправда.
Чтобы лучше понять, что такое А-50, необходимо вновь обратиться к истории. В 70-ых годах советское военное руководство приняло ряд решений, посвященных изменению концептуальных подходов в области оснащения вооруженных сил. В рамках этого процесса ВВС планировалось переоснастить на «американский манер» – в противовес связке F-16 и F-15 была создана связка МиГ-29 и Су-27, а авиация по образцу же ВВС США должна была получить собственные возможности разведки и управления на базе флота самолетов ДРЛО А-50. Проблема заключалась в том, что опыт строительства летательных аппаратов такого типа в СССР был крайне специфическим – например, в лице Ту-126, чья задача заключалась в обнаружении высотных разведчиков и стратегических бомбардировщиков в районах, недосягаемых для наземной ПВО.
Этот специфический опыт был в полной мере перенесен и реализован в А-50. Самолет уже на стадии своего появления уступал существовашему серийно конкуренту в лице американского Е-2, но, что было намного хуже, заложенная в него концепция оказала прямое влияние и на уровень технических решений, в результате чего А-50 оказался самолетом уровня конца 50-ых: он не мог реализовать собственные разведданные и управлять воздушным боем, а также оказался катастрофически «слепым» на низких высотах и не мог работать по земной поверхности или водной глади.
В 80-ых советская морская ракетоносная авиация провела серию локальных учений, призванных испытать возможности А-50 в море (информация об этом есть в открытом доступе – она не секретна). Результатом того стало неприятно-удивительное открытие – радиолокатор А-50 неспособен был обнаружить даже корабли в открытом море. Для него это была «слепая зона» – ведь конструкторы реализовали в нем знакомые и понятные черты Ту-126, даже не пытаясь осмыслить полного изменения характера современных воздушных угроз и изменения тактики ведения войны в воздухе (тогда как боевая авиация уже во время войны во Вьетнаме начала стремительно «прижиматься к земле», действуя на малых высотах).
Возможно, негативные черты А-50 были бы в конечном итоге устранены – в конце концов, для СССР это был первый проект такого рода, тем более что советское руководство прикладывало большие усилия к развитию боевых сетей обмена данных (благодаря чему самолет смог бы реализовать свой потенциал и в качестве летающего командного пункта), но... СССР не стало, а А-50 так и остались «серийным прототипом». Модификация в лице А-50У едва ли затронула основные технические решения, заложенные в самолет, посему проводить некие аналогии между ним и зарубежными образчиками AWACS просто-напросто некорректно.
Сама по себе потеря столь редких летательных аппаратов, безусловно, трагична и печальна, но едва ли может оказать хоть какое-то существенное влияние на ход боевых действий или возможности ВКС – просто по причине того, что реальный функционал А-50У был крайне узким и весьма отдаленным образом влиял на ход воздушных операций. В сущности, он сводился к мониторингу воздушного пространства над украинской территорией и отслеживанием перемещения тех летательных аппаратов, что находились на высотах свыше 3000 метров – то есть фиксацией работы немногочисленных украинских транспортных самолетов и перемещающихся между аэродромами самолетов тактической авиации.
@atomiccherry 💯
Как продать Китаю целую компьютерную корпорацию и не знать об этом (часть II)?
Пребывающая в состоянии «свободного плавания» компания MIPS благодаря крайне неудачному управлению оказалась на грани исчезновения – на рынке встраиваемых систем она была потеснена ARM, и спустя 13 лет стала жертвой череды перепродаж.
Дальнейшая история MIPS может быть изложена в детективном романе, но нас интересует лишь то, что оказалась она в конечном итоге в руках Китая.
Сперва большая часть активов компании купила британская Imagination Technologies, занимавшаяся с 1985 года выпуском DSP и разнообразного телекоммуникационного оборудования – причем на тот момент она сама принадлежала частично Intel и Apple, а частично саудовской (!) Saad Group. В 2017 году IT была поглощена китайским венчурным фондом Canyon Bridge, контролируемом правительством КНР (информации о нем почти нет).
Часть MIPS, непосредственно выпускавшая процессоры, в это же время ушла калифорнийской Tallwood Venture Capital, которая в 2018 продала ее Wave Computing. С ней все тоже непросто, потому что после этого в 2019 году части MIPS, находившиеся в собственности американцев и китайцев, были выкуплены и зарегистрированы как оффшорная MIPS Technologies International Ltd. аж на Каймановых островах... на деньги от Alibaba.
Далее права на нее были переданы Prestige Century Investments – всемирно известному (это сарказм) производителю микроэлектроники с... островов Самоа. Впрочем, «всемирно известным» он был недолго – сразу после приобретения MIPS вся Prestige Century в полном составе была выкуплена CIP United, расположенной в Китае.
Таким образом, в 2020 году КНР, используя сеть «прокладок» и офшоров, заполучила все права и всю документацию на архитектуру MIPS, включая 64-битные многоядерные чипы новейшего поколения – безусловно, уступающие Intel Core 10-го поколения, но кратно превосходящие все, что было у Пекина до приобретения MIPS.
Оценить возможности появившегося в ноябре 2023 г. Loongson 3A6000 (чипа, который произвел серьёзное потрясение просто фактом своего существования) и провести независимые тесты, невозможно. Вся продукция и вся интеллектуальная собственность Loongson с декабря 2022 года не может распространяться за пределами КНР по решению властей Китая. Наработки компании признаны стратегически важными – их экспорт из страны полностью запрещен.
@atomiccherry 💯
Вопрос, ув. Алексей Дмитриевич, не только лишь в использовании неких отдельных элементов пассивной защиты. Сами по себе противоторпедные сети не защитят корабли – они могут лишь дать им небольшой выигрыш по времени на совершение маневров, но не более того.
Обеспечить должные оборонительные возможности могут только решения системного характера – а для выработки подобных решений необходимо четко осмыслить текущую обстановку.
Черноморский флот находится в состоянии «глухой», пассивной обороны с момента отступления с острова Змеиного. Подобный подход, в целом, вполне обоснован – у ВМС Украины нет неких масштабных военно-морских и военно-воздушных активов, позволяющих реализацию масштабных операций на Черном море; более того, у ЧФ РФ нет, очевидно, четкого видения своей роли в боевых действиях – даже в предвоенных программных документах она ограничивалась исключительно логистическими задачами и задействованием флота в качестве ракетных платформ.
При таких вводных данных оборонительная стратегия вполне адекватна – но обеспечена ли она технически?
24 года назад, когда эсминец ВМС США «Коул» был атакован лодкой со смертниками и получил тяжёлые повреждения, американский флот в кратчайшие сроки довооружил все свои корабли большим количеством крупнокалиберных пулемётов «Браунинг» и скорострельных пулеметов M134 Minigun, а также увеличил количество наблюдателей с биноклями на палубах. Словом, все максимально просто. К чему я это? По итогам атаки на «Ивановец» я уже наблюдаю массу заметок о невозможности кораблей ЧФ РФ отражать атаки беспилотных катеров из-за нехватки оружия.
Почему за более чем год регулярных и хорошо организованных нападений на кораблях воющего (!) флота не было произведено довооружения?
Далее – корабли Черноморского флота преимущественно рассредоточены по бухтам, и для планировщиков ВМСУ это давно не секрет. Словом, для организации надежного охранения не нужно производить патрулирования всего побережья Крыма – достаточно вести зональное патрулирование на подходах к местам стоянок флота. По какой причине ЧФ не оснащен разведывательными БПЛА, которые могут наблюдение на подходах к зонам дислокации кораблей (при этом, очевидно, возможности их заказа есть – как на российских предприятиях, так и на предприятиях дружественных стран) – вопрос, который также остается без ответа.
Следующий момент – непосредственно средства обороны. Взять, например, озеро Донузлав, проход в которое обеспечивается через специальный канал – или же бухту Севастополя. Очевидно, что должное охранение с выделенным нарядом мощных и скорострельных огневых средств (автоматические пушки, крупнокалиберные пулеметы) вкупе с боновыми заграждениями могут купировать даже массированную атаку безэкипажных катеров.
Все перечисленное выше не требует ровным счетом никаких сверхусилий – большую часть необходимых средств обороны можно изъять со складов, а львиная доля необходимых инженерных работ может быть выполнена в течение 3-4 недель.
Вопрос лежит исключительно в плоскости организации и желания претворять эту организацию в жизнь.
@atomiccherry 💯