67212
Канал-дневник с частными заметками и наблюдениями https://boosty.to/atomiccherry – наш блог на Boosty https://patreon.com/_atomic_cherry – наш блог на Patreon 💯
Собственно, хорошей демонстрацией слабости звена оперативного управления в ВСУ служит, как ни странно, Курская операция.
Для ее реализации украинское военное командование сосредоточило не менее 10 тысяч солдат, представляющих собой «лоскутное» соединение, сформированное из целой россыпи резервных батальонов различных бригад. Это были так называемые «пожарные команды» – резерв командования бригад, предназначенный для ликвидации прорывов (это, кстати, повод подумать на тему пропагандистких манипуляций о том, что задействованные под Курском войска якобы не сыграли бы никакой роли под Покровском – сие воспринимается крайне комичным образом, учитывая специализацию выделенных для операции частей).
В среднем, как правило, личный состав таких подразделений имеет высокий уровень подготовки и оснащенности – соответственно, он может быть успешно задействован в операциях наступательного характера.
Украинские войска имели более чем высокие шансы на достижение неких успехов оперативного характера – например, рассечение трассы на Белгород, захват атомной электростанции, возможно – подход к пригородам Белгорода. Сопротивление им оказывала фактически лишь нескоординированно действующая легкая пехота.
Но вот незадача – даже несмотря на заявленный контроль над операцией со стороны Главнокомандующего ВСУ А.С. Сырского, украинская группировка была введена в бой не как единое соединение, ведущее наступательную операцию, а как тоненький ручеек из рассредоточенных механизированных рот, способных лишь на осуществление рейда. Весь первоначальный наступательный порыв закономерным образом был задушен самим же командованием ВСУ еще в зачатке.
Итогом того стали лишь откровенно тактические успехи (взятие россыпи сел и нестабильный контроль над одним райцентром) и, что важно, крах первоначального замысла, который заключался в том, чтобы принудить российское командование к панической переброски частей с Восточного фронта. Герасимов же, напротив, извлек из ситуации максимально возможную выгоду, еще больше усилив давление в направлении Покровска, проявив куда большую оперативную прозорливость, нежели Сырский.
Так что задействование массы войск – пожалуй, одна из самых сложных сфер военного искусства из всех существующих. И это всегда следует держать в уме.
ЧАСТЬ I
ЧАСТЬ II
@atomiccherry 💯
@O_Arestovich_official опубликовал весьма интригующие по содержанию заметки, посвященные украинскому военному строительству – а точнее, допущенных в ходе процессов его становления ошибках. И в них определённо есть, что обсудить.
Дивизии и армии так и не были созданы
Созданы армейские корпуса, но по принципу - плохо, мало недостаточно
У нас же только ветеранов АТО/ООС было под 300 тысяч
тактический уровень мы провалили
👆Это не совсем то, что я планировал опубликовать в первую очередь после столь длительной паузы, но учитывая, какой на канале процент читателей из России и постсоветского пространства как такового – думаю, именно эта информация в настоящий момент и будет чрезвычайно актуальной.
В конце концов, чтобы выкладывать тематический контент, нужно, чтобы подписчики имели возможность его читать. Так что пользуйтесь и распространяйте.
Пожалуй, в мире сложно найти еще хоть одну нейтральную страну, столь обильно обливаемую грязью в российском информационном пространстве, как это произошло с Сербией.
Странный, если не сказать больше – нелепый – взгляд России на Сербию состоит в том, что последняя якобы является исторической должницей Москвы, что формирует целый пласт поразительно инфантильных представлений о сербской внешней политике с соответствующими претензиями к ней со стороны российского обывателя.
Правда, однако, состоит в том, что сербы давно отдали свой долг – и даже с лихвою, однако, Российская Федерация оказалась незаинтересована хоть в сколь-нибудь серьезных и прагматических отношениях с Белградом.
В преддверии 2022 года британцы начали активно работать со странами бывшего Соцлагеря, пытаясь реанимировать их военные производства, провести ревизию имеющихся запасов и заключить контракты на закупку вооружений и боеприпасов, очевидным образом остро необходимых в грядущей военной кампании на востоке Украины. Имеющихся в Восточной Европе и на Балканах запасов было более чем достаточно, чтобы поспособствовать развёртыванию кадрированных бригад ВСУ, но для долгосрочного обеспечения большой армейской группировки требовалась обширная программа производства и закупок, которая объединила бы военные заводы Чехии, Болгарии, Польши и... Сербии.
Несмотря на огромные потенциальные экономические и политические выгоды, правительство Вучича не присоединилось к британской инициативе ни до, ни после начала военной кампании. Более того, Сербия придерживала свои военные запасы даже в кризисные месяцы 2022 года, когда их стоимость на мировом рынке превысила все разумные показатели, а должное обеспечение боеприпасами ВСУ могло и вовсе необратимо изменить ход боевых действий (для людей с короткой памятью напомню, что ситуация осенью того года была настолько тяжелой, что в РФ была проведена мобилизация – и если бы в те месяцы Украина получила несколько миллионов снарядов и десятки артсистем из Сербии, как знать, каким образом ситуация выглядела бы в настоящий момент). Но, несмотря на чудовищное политическое давление со стороны ЕС и США, сербы упорно отказывались принимать участие в инициативах обеспечения ВСУ, продолжая не только придерживаться пророссийского взгляда на происходящее, но и даже завязать с Москвой более тесные отношения, выстроенные на военно-техническом сотрудничестве.
Сербия далеко не один год и не один раз пыталась продавать в Россию свое военное оборудование и технику – горькая ирония ситуации состоит в том, например, что сербы предлагали к покупке свои великолепные САУ Nora-B52, характеристики которых невоспроизводимы в реалиях российского ВПК, но раз за разом получали отказ. В ходе проведения осенней мобилизации 2022 года в России военно-политические круги Белграда пошли на огромный риск, стремясь помочь Москве в вопросе обеспечения свеженабранных войск (с предложением весьма широкого спектра оборудования и услуг), и...
... и за все свои усилия и инициативы сербы получили лишь снисходительный, высокомерный отказ.
Правда состоит в том, что Сербия ничего не должна России. Правда, к сожалению, состоит в том, что Сербия оказалась не нужна России ни как партнер, ни как союзник. Правда состоит в том, что Сербия является самостоятельной страной, которая пытается выжить в окружении крайне неблагоприятно настроенных к ней соседей, и Российская Федерация всегда была глубоко безразлична к этому факту, предпочитая лишь по инерции пестовать лубочную пропаганду о «братском народе», «броске на Приштину» и прочих изживших себя кричалках. Правда состоит в том, что политическое и идеологическое взаимодействие строится на экономических и научных взаимосвязях, а от них Москва с упорством, достойным лучших целей, всегда отрекалась.
Правда состоит в том, что если бить по протянутой руке помощи – то не стоит ожидать в ответ верности и добродушия.
@atomiccherry 💯
Продолжая тему современного военного мышления и FPV-дронов, следует обсудить еще один примечательный факт – так, читатель наверняка не раз встречал в Сети массу материалов, содержание которых можно изложить в одной фразе: «дрон – это абсолютное оружие, против которого нет эффективных методов защиты».
В чем заключается ошибочность подобных суждений? Если мы вновь обратимся к урокам военной истории новейшего времени (в частности, XX века), то увидим следующее
– каждая передовая армия своей эпохи стремилась вырабатывать централизованные решения, связанные с противодействием тому или иному типа вооружений.
Ключевое слово здесь – «централизованное» (решение).
Что такое «централизованное решение»?
Это комплекс мер технического, организационного, научного, тактического характера, который был направлен как на купирование эффектов, оказываемых на войска в связи с использованием противника какого-либо типа оружия, так и с возвращением себе возможности дальнейшего ведения боевых операций.
Выработка таких мер входила, прежде всего, в прерогативу генеральных штабов, ряд отделов которых целенаправленно специализировался на систематичном и детальном изучении боевого опыта и подготовке выводов и решений на основе этого опыта.
Наблюдаем ли мы реализацию каких-либо централизованных, комплексных решений, связанные с противодействием на поле боя угрозам с воздуха со стороны «беспилотников»? Риторический вопрос.
Все связанные с таким противодействием меры, которые мы видим, носят бессистемный характер и состоят из индивидуальных решений на уровне инициативы отдельных подразделений. Само собой, подобные условия превращают в аналог «абсолютного оружия» даже игрушечные (в буквальном смысле) беспилотники – ведь они имеют дело лишь с эпизодическими, очаговыми случаями организации обороны, эффективность которой зависит от технической компетенции и фантазии личного состава конкретного подразделения.
Пожалуй, при таких вводных данных страшным оружием в современных условиях могли бы стать даже бипланы времен Первой Мировой войны (впрочем, они и стали – правда, в качестве эрзац-заменителя крылатых ракет).
Стоит сказать больше – никто и не предпринимал попыток осмысления условий, в которых кустарные дистанционно-пилотируемые боеприпасы получили столь высокую популярность – а ведь они обязаны ей не столько своими характеристиками, сколько самим характером боевых действий; это позиционный (!) конфликт низкой интенсивности, в котором обе стороны широко применяют минные постановки, ограничивая друг друга в возможности прибегать к маневру.
Необходимо очень четко понимать взаимосвязь мины и FPV-дрона – ибо эффективность применения последних завязана на ограничение минами общей мобильности войск, вынужденных перемешаться узким и предсказуемым «коридорам», хорошо изученные за месяцы статичных боевых действий противником, без труда коноролирующего их средствами аэроразведки и РТР (последняя здесь упомянута не просто так – повсеместно и бессистемно монтируемые системы РЭБ служат отличным «маяком» для средств радиотехнического мониторинга).
Есть ли во всем перечисленном хоть что-то от картины «войны нового поколения», за которую велеречивые демагоги так усердно пытаются выдать происходящее? Нет. Есть лишь набор чрезвычайно специфических условий (который, к слову, может более нигде и никогда не повториться!), которые в силу отсутствия организационных решений вывели на передний план очень своеобразный полукустарный образчик вооружения, более подходящий для условий партизанской войны.
@atomiccherry 💯
Рост использования дистанционно-управляемых летательных аппаратов в украино-российском конфликте неоднократно приводил многих специалистов к мысли о том, что в скором времени мы узрим аналогичную картину и в области применения наземных беспилотных платформ. Но подобный процесс не произошёл – наземные беспилотники все еще остаются большой редкостью на поле боя, имея при этом крайне узкие ниши для применения.
А вот причины того весьма интересны.
Чем обоснована популярность сборки и применения дистанционно-управляемых аппаратов, действующих в воздушной среде? Прежде всего, невероятной доступностью компонентов (и, соответственно, их низкой стоимостью), а также фактически полным отсутствием цикла разработки. По сути, это собранное в кустарных или полупромышленных условиях средство доставки боеприпаса, которое не требует никаких серьёзных инженерных исследований, проработок концептов, собственного производства неких узкоспециализированных узлов (даже если таковые имеются, то заказываются на все тех же китайских фабриках).
Но наземные беспилотники даже в самых простейших своих формах являются несравненно более сложной техникой, которая имеет куда больше отношения к сфере машиностроения, нежели робототехники – это требует не только совершенно иного уровня инженерных компетенций, но и наличие собственного производства ключевых узлов машины, из которых состоит, к примеру, ходовая часть.
Если в случае с летательными аппаратами на рынке имеется масса готовых предложений в виде огромного количества двигателей, электроники, силовых рам и даже готовых конструкций, то в случае наземной техники подобный выбор де-факто отсутствует – есть или узлы, подходящие для любительских сборок, или же китайские мини-тракторы (которые, к слову, служат основой для многих презентованных в Украине проектов наземных беспилотников). Ни то, ни другое не может быть применено в условиях боевых действий – соответственно, большая часть узлов должна быть разработана «с нуля», протестирована и отлажена в производстве, что является абсолютно невыполнимой задачей не только для различных волонтерских команд, но и небольших компаний. Даже на ранних этапах разработки машины такого характера требуются солидные многомиллионные инвестиции – а если же говорить о её конечной стоимости, то с точки зрения военной экономики она многократно превышает стоимость, например, квадроцикла и его водителя, как бы цинично то ни звучало (квадроцикл в данный момент является одним из самых доступных средств логистики переднего края – т.е. работает в нише, в которой многие хотели бы видеть наземные беспилотники).
Именно поэтому мы не наблюдаем никаких существенных инвестиций в сферу развития наземных беспилотных платформ со стороны воюющих сторон – сами по себе они будут иметь баснословно высокую стоимость разработки, их производство требует полноценного машиностроительного предприятия, а конечные результаты применения неочевидны.
Есть и ещё один важный нюанс, препятствующий внедрению данной техники – нюанс организационного характера. Применение наземных дистанционно-управляемых аппаратов хотя бы в сфере логистики (не говоря о боевом применении) требует очень высокой культуры управления войсками, высокого уровня организации соответствующих процессов, хорошего качества связи и систем обмена тактическими данными. Оператор наземной платформы в своих действиях имеет намного меньше автономии, чем экипаж аналогичной наземной техники – он еще более остро нуждается в информации и нуждается в обязательном взаимодействия с другими боевыми единицами. Между тем, в текущем конфликте мы наблюдаем процессы ровно противоположные – организационные структуры все больше и больше упрощаются, подстраиваясь под реалии «войны пехоты»; поле боя все больше уходит в сторону процесса «самоизоляции», где бои ведутся в строго локализованных участках фронта с участием достаточно скромных сил, представляющих собой преимущественно подразделения легкой пехоты. Само собой, раскрыть свои качества в подобных условиях столь сложная техника просто не может.
@atomiccherry 💯
Дал вчера несколько комментариев для @rusbrief, ниже публикую их в качестве единого текста:
В последние месяцы мы можем наблюдать активное обсуждение сценария ввода в Украину ограниченных национальных контингентов со стороны стран НАТО – как правило, ведутся они в контексте формирования некого «инструкторского» корпуса (тем более что официально, например, Франция заявляет именно о вводе собственных подразделений именно в таком качестве), однако в действительности все обстоит несколько более сложным образом – и «инструктора» могут оказаться вовсе не теми, кем они кажутся.
Начать стоило бы с очень банального, но важного факта – емкость действующих украинских военных полигонов не позволяет проводить на их базе обучение больших масс войск; более того, все они были созданы еще при СССР – их координаты отлично известны ГШ ВС РФ, и данные объекты военной инфраструктуры достаточно регулярно становятся целями ракетных ударов. Словом, вести подготовку войск на территории самой Украины де-факто нецелесообразно – именно поэтому под эгидой Великобритании еще в 2022 году была запущена обширная тренировочная миссия по подготовке новосформированных частей ВСУ на полигонах европейских стран. Опираясь на представленные странами НАТО официальные данные, можно говорить о том, что только курсы углубленной подготовки прошли не менее 150 тысяч украинских военнослужащих; если же говорить о стандартных трёхнедельных пехотных учебных программах, то, очевидно, их прошло куда большее количество личного состава ВСУ.
То есть де-факто какой-либо «ввод инструкторов» на территорию самой Украины лишен смысла – а вот ввод военных специалистов, действующих под эгидой учебных миссий, выглядит более чем логичным образом.
Нужно понимать, что для восстановления возможностей ПВО Украины были анонсированы закупки и поставки значительных объемов сложного и современного военного оборудования – только из мелькавшего в новостях в течение последней недели можно вспомнить РЛС Amber-1800 и самолеты ДРЛОиУ SAAB ASC-890 Erieye; важно упомянуть и прибытие истребителей F-16, совокупное количество которых превышает 90+ бортов – и их обслуживание и эксплуатация также требует солидной численности военного персонала высокой квалификации.
С политической точки зрения «инструкторы» не являются прямыми участниками конфликта, но при этом, в отличии, скажем, от сценария представления наемников или добровольцев, страны НАТО имеют возможность произвести на территории Украины развертывание необходимых сил и средств для формирования инфраструктуры, которая позволит эксплутировать предоставленные ВСУ новые военные системы, а также принять меры для обеспечения безопасности собственного военного континента (атаки на который, опять же, с сугубо политической точки зрения будут преподноситься в качестве акта агрессии). Словом, это будет классическое «окно Овертона», которое в перспективе может проложить путь для более радикальных решений – например, прямого участия в боевых действиях военно-воздушных сил стран Североатлантического Альянса.
К примеру, в случае ракетной атаки ВС РФ на место дислокации инструкторских подразделений в качестве «ответного удара на целенаправленный акт агрессии» силами ВВС Франции будет атакована российская военная инфраструктура на территории Крыма. Конечно, это лишь предполагаемый вариант развития событий – но, очевидно, возможность подобного прямого столкновения на поле боя является вполне реальной перспективой в ближайшие годы.
Часть I
Часть II
@atomiccherry 💯
Нужно отметить, что определённые политические круги в России уже более 5 лет пытаются распространять весьма забавную риторику, связанную с введением международных ограничений на конструирование и производство беспилотных летательных аппаратов (и, в частности, их разновидности в лице самолётов-снарядов) по аналогии с договорами на распространение оперативно-тактических и оперативно-стратегических вооружений, кои заключались в годы Холодной войны.
Почему это забавно и почему это не будет работать?
Всё чрезвычайно просто – в прошлом веке технологиями производства дальнобойных вооружений владел очень ограниченный клуб технически (и промышленно) развитых стран. Даже столь простая (разработанная еще в период Второй Мировой!) технология, как баллистическая ракета, стала относительно активно распространяться только во второй половине 80-ых годов, и это «распространение» имело облик многочисленных копий довольно примитивной советской ракеты «Скад».
То есть распространение дальнобойного оружия контролировалось несколькими развитыми государствами, и они могли вести диалог друг с другом, прописывая в международном поле удобные для собственных интересов правила и положения.
В современных реалиях такая ситуация невозможна. Общемировой технический прогресс шагнул вперед, и то, что вчера было доступно единицам, сегодня доступно всем. Пусть и в простейшем виде, но дальнобойные вооружения может собрать не только страна с минимальным промышленным потенциалом, но и даже военизированная организация – все необходимые для этого компоненты можно без каких-либо проблем приобрести на гражданском рынке. В действительности распространение беспилотных авиационных вооружений можно сравнить с распространением автоматического стрелкового оружия в 50-60-ых годах ХХ-го века – и никаких перспектив у попыток наложить на него юридические ограничения нет. Соответственно, наивная вера в то, что риторика в пользу осуждения БЛА как «подлого оружия» приведет в конечном итоге к какому-то результату, столь же бессмысленна.
Впрочем, из всего сказанного проистекает ещё один важный фактор, который пока что никто не осмеливается обсуждать – технический прогресс уже сегодня позволяет конструировать и собирать пусть и паллиативного характера, но все-таки работающую боевую авиацию в «гаражных» условиях. Но что будет дальше? Было бы ошибкой считать, что развитие вооружений, собранных на коммерчески доступных компонентах, остановится исключительно на БЛА различных форматов.
Контролировать их распространение также не выйдет – придётся адаптироваться и искать методы противодействия.
@atomiccherry 💯
Говоря о системности, в первую очередь нужно поставить во главу обсуждения фактор, который выступает ключевым в рассматриваемом вопросе; фактор, который выступает решающим как для атакующего, так и для обороняющегося – и имя ему расстояние.
Расстояние позволяет нивелировать все технические недостатки украинских самолетов-снарядов – они проходят через множество «слепых зон» противовоздушной обороны РФ, которые не контролируются из-за нехватки необходимых сил и средств. Этот фактор обеспечивает выживаемость медлительным и низкотехнологичным беспилотникам, но он же может стать для них губительным в случае построения системы мониторинга воздушного пространства на малых и сверхмалых высотах, а также системы перехвата воздушных целей.
Специфика Российской Федерации не оставляет никакого другого выбора, кроме формирования централизованной и масштабной структуры, могущей обеспечивать необходимое противовоздушное прикрытие; никакие меры, связанные с очаговой обороной отдельных объектов не помогут – они будут давиться массой летательных аппаратов, свободно и беспрепятственно оперирующих в воздушном пространстве страны.
Чтобы противостоять этой угрозе, необходимо сконцентрировать усилия, и самым благоразумным решением было бы формирование узкоспециализированной частной военной компании.
Государственные военные структуры не имеют возможности полностью отдавать себя данной задаче – они не заточены для выполнения столь узкоспециализированных, тонких задач. Следует также понимать, что система противодействия низколетящим воздушным целям в любом случае будет выстраиваться с нуля – должных знаний, компетенций, опыта и кадров в этой тематике нет ни в одном ведомстве. Здесь мы видим несомненное преимущество военной компании (или, учитывая характер задач, скорее корпорации) – она не скована тяжким бременем бюрократических установок и может в сжатые сроки произвести финансирование необходимых исследовательских, аналитических, опытно-конструкторских изысканий, гибко и быстро решать проблему подбора кадров, находить и закупать оборудование.
Именно скорость реагирования является самым важным фактором – украинские военные структуры уже сейчас получили и продолжают получать огромный массив практического опыта и данных. Чем дольше в РФ будут осмыслять необходимость формирования полноценной системы противодействия, тем сложнее будет остановить новые воздушные удары – скажет свое веское слово не только растущая диспропорция в компетенциях, но и качественная разница в развитии технических средств.
@atomiccherry 💯
В контексте поднятой темы треугольника «Вашингтон-Москва-Пекин» необходимо также сказать об идеях и видении трамписткого крыла Республиканской партии.
Одним из ключевых пунктов первой президентской программы Дональда Трампа было развёртывание процессов стратегического противодействия Китаю. Сама по себе идея не была нова для американской политики и появилась практически сразу после окончания Холодной войны, однако, именно Трамп сделал на неё ставку.
Из этого вытекает следующее – трамписты не являются и никогда не были неким «пророссийски настроенным крылом республиканцев» – они антикитайски настроенное крыло, и Москва в их глазах рассматривается (и рассматривалась ранее) как один из инструментов борьбы с Китаем; Россия в данном случае должна быть настроена по отношению к США если не дружественным, то хотя бы нейтральным образом.
Они очень четко понимают взаимосвязь ослабления РФ и последующего усиления КНР (ибо Китай благодаря этому получает беспрепятственную возможность влиять на все интересующие его процессы в Средней Азии, а также обильный ресурсами «тыловой район» в лице России), поэтому всеми силами стремятся стабилизировать ситуацию, не подводя Москву к кризису, могущему растворить ее самостоятельность на фоне возрастающего влияния Пекина – потому риторика, связанная с темой «поражения России», ими не рассматривается и понимания не находит.
В остальном же можно отметить, что текущая ситуация, безусловно, интересна и достойна пристального изучения. Она дает нам намеки на ряд весьма любопытных фактов – например, на полное отсутствие коммуникации Европы, США и Украины по ключевым вопросам стратегического планирования (очевидно, что в том числе из-за отсутствия данной коммуникации Америка приостановила военно-техническое и финансовое обеспечение Киева – действия Украины напрямую вредят американским интересам).
@atomiccherry 💯
США призвали Украину прекратить удары по российским нефтеперерабатывающим заводам – Financial Times
Смена стратегических подходов Украины? (часть II)
Другим важным фактором в изменении характера боевых действий стали удары на стратегическую глубину, наносимые по российским нефтеперерабатывающим заводам. Это, пожалуй, первая за прошедшие два года боевых действий серьёзная угроза, направленная непосредственно на функционирование российской экономики – и она тесно взаимосвязана с тематикой санкционных ограничений.
Одним из характерных веяний 2022 года, оказавших влияние на российский бизнес, стал уход из страны западного автопрома. На рынке снизился как объем доступных для покупки автомобилей, так и их выбор и качество; само по себе это было опасной тенденцией, оказывающей влияние на бизнес-логистику в масштабах РФ. Во многом данная опасность была купирована поставками китайского автопрома, однако, полностью она не ушла – а в текущем моменте она сочетается с возможным дефицитом бензина на рынке.
Являются ли эти удары опасными с точки зрения обеспечения армии? Нет, на военную логистику они не способны повлиять примерно никак. Но могут сказаться на экономической ситуации внутри РФ – и здесь возникает любопытный аспект, который крайне часто не учитывается при проведении стратегических бомбардировок.
Экономические проблемы в ходе боевых действий всегда приводят к одному закономерному исходу – сокращение экономики, безусловно, процесс негативный, но он высвобождает определённый процент трудоспособного населения. Стоит ли говорить, что дальнейший путь большинства этих людей закономерным образом пролегает в армию или на расширяющиеся военные производства. Стратегические бомбардировки эффективны только тогда, когда они нарастают и способны методично разрушать государство противника изнутри – но конвенционных военных активов для этого в данный момент времени нет ни одной страны мира (да и, собственно, прецендент эффективности таковых можно было наблюдать лишь в ходе Второй Мировой войны).
Во всех остальных случаях удары такого рода дают определенные ситуативные выгоды, но в остальном куда больше способствуют мобилизации внутренних ресурсов, в том числе человеческих. Стратегически украинскому руководству было бы намного выгоднее минимизировать любые удары по российской территории, максимально способствуя тому, чтобы на широкие массы населения минимальным образом влияли боевые действия – это бы кратно сократило поток добровольцев-контрактников, ограничивало возможности наема персонала на госпредприятия и пр.
Впрочем, несмотря на любые издержки стратегического характера, Украина продолжит нанесение ударов вглубь российской территории, стремясь увеличивать их как качественно, так и количественно. Предугадать, как именно выглядит банк целей ВВСУ, невозможно – ясно лишь то, что удары будут наноситься в первую очередь по тем объектам инфраструктуры, которые наименее сложно вывести из строя, при этом достигнув эффекта в относительно сжатые сроки (портовая и энергетическая инфраструктура, объекты нефтегазовой промышленности, химические производства и пр.). Следует понимать, что в зоне риска находится решительно все – если какие-то объекты не будут атакованы сейчас, то их обязательно атакуют потом. Не стоит ожидать и того, что средства поражения, применяемые ВВСУ, останутся на прежнем уровне качества – пусть украинская промышленность и не способна выдавать качественные самолёты-снаряды собственного производства, Киев имеет возможность получения таковых из европейских стран.
Интенсификация ударов по российской территории – свершивший факт, и он является одним из краеугольных камней военной стратегии Украины в 2024 году.
@atomiccherry 💯
Ответы @O_Arestovich_official (часть V)
После того, когда (если) РА сподобится провести хоть одну нормальную операцию оперативного уровня в этой войне, вернемся к этой теме
Стратегический гений Герасимова, взлетел против всех законов физики
У РА нет задачи захватывать территории (это ужасно смешно, учитывая, что четыре области Украины в которых идут б/д «включены» в состав РФ на уровне Конституции, которая прямо обязывает их «вернуть» полностью
Вы мне начинаете напоминать (к моему большому сожалению) некоторых придворных полковников-певцов гения отдельных полководцев, у нас, в ЗСУ
А пока…чем больше вы там верите в свою оригинальность, тем лучше для нас
Ответы @O_Arestovich_official (часть III)
Когда они выйдут на советскую систему полностью - можно ждать, что начнут получать успехи уже оперативного уровня, ибо она идеальна для такого типа войн - при их данных исходных условиях
Ответы @O_Arestovich_official (часть I)
Раз уж в последнее время появилась возможность вести дискуссии с @O_Arestovich_official, то дерзну включиться в таковую и я. Опубликованный им вчера большой текст, посвященный структурной реорганизации ВС РФ и влияния этих процессов на ход боевых действий – в частности, на обозначившийся позиционный тупик, близок по тематике и направлению рассуждений тому, что писал я сам, однако в материале присутствует ряд тезисов, которые необходимо оспорить, а часть – развернуть и рассмотреть более расширенно.
Начать я бы хотел с обсуждения данного утверждения:
Тупик на фронте, о котором говорил Валерий Залужный в статье «Экономист» преодолен не техническими методами, но организационными
Россияне усиливают артиллерийские возможности своих соединений и объединений - аж до создания артбригад в составе общевойсковой армии
оперативного - не приобрели... Фронт сегодня на отдельных направлениях обсыпается целыми участками
Так пойдет и обучение, и наставничество, и верное боевое применение, и наконец, вместо «они» появятся «наши»
Последний текст на канале был посвящён тому, как российская пропаганда раскручивает у масс маховик неприязни к Сербской Республике на теме поставок сербского оружия Украине – и думаю, стоит посвятить текст новый аналогичной тематике, но куда более интересной.
Иранскому оружию в Украине.
Еще в 2022 году в распоряжении ВСУ можно было зафиксировать факт наличия иранских вооружений и боеприпасов, используемых вооружением советского образца. Ранее факты наличия таковых списывались на захваченные иранские суда с военными грузами, предназначенными для Йемена – однако, эта версия была правдоподобна лишь отчасти, т.к. в этом случае речь шла о стрелковом оружии и боеприпасах к нему. Затем версия изменилась – Украина получила некоторое количество иранских снарядов из арсеналов Судана в качестве оплаты оказанных суданскому правительству военных услуг, что было правдой, но...
Но вот незадача – иранские боеприпасы продолжали (и продолжают) появляться во всевозрастающем количестве и ширящейся номенклатуре, и в настоящий момент несколько проблематично объяснить это и суданскими складами, и йеменской контрабандой – ведь речь и об авиационных ракетах, и о танковых снарядах, и разных типах боеприпасов для гаубиц и многом другом.
Не нужно иметь выдающихся аналитических способностей, чтобы понять, что Иран (а точнее, Корпус Стражей Исламской революции) производит торговые операции со странами, обеспечивающими поиск и закупку оружия и боеприпасов в интересах снабжения ВСУ – скорее всего, речь идёт о Чехии или Болгарии. Словом, Исламская Республика вполне последовательно продолжает придерживаться уроков собственной современной истории, соблюдая как усвоенные от китайских учителей* (КНР в годы Ирано-иракской войны была одной из ключевых стран, обеспечивающих военный потенциал Ирана, и при этом активно торговал оружием... с Ираком) правила, так и не забывая о том, что в борьбе «большого и малого шайтанов»** необходимо последовательно ослаблять и того, и другого.
* Тема участия КНР в Ирано-иракской войне является чрезвычайно интересным, но при этом совершенно неизученным эпизодом современной истории. Китай приложил огромное количество усилий, стремясь фактически «стереть» факт своего участия во множестве конфликтов периода Холодной войны, дабы создать свой текущий образ «миролюбивой торговой нации». Китайцы оказали огромное влияние на иранскую военную мысль – Иран они рассматривали как один из театров противостояния с СССР параллельно активно принимая участие в подготовке и снабжении афганских повстанцев.
** «Малым шайтаном» аятолла Хомейни называл СССР.
@atomiccherry 💯
Восстанавливаем связь в Telegram
Вчера ночью и сегодня днем в России и странах Центральной Азии наблюдались проблемы с доступом к Telegram.
Между тем еще со времен первых попыток блокировки мессенджера в России Telegram содержит встроенное средство для обхода ограничений - функция доступа через proxy.
Proxy-сервер в Telegram помогает обойти блокировки и обеспечивает доступ к мессенджеру, даже если он ограничен в вашей стране или на вашем устройстве. Это особенно полезно в условиях ограниченного интернета, когда вам нужно сохранить связь с друзьями, коллегами или получать важные новости.
Как активировать Proxy в Telegram?
1. Откройте настройки Telegram.
2. Выберите «Данные и диск», затем — «Прокси».
3. Добавьте новый proxy-сервер: укажите его адрес, порт и тип (MTProto или SOCKS5).
Где найти адреса Proxy?
1. Telegram-каналы, где регулярно публикуются обновленные адреса, например @ProxyMTProto
2. Специальные сайты-агрегаторы (искать по запросу "mtproto proxy"), но к их выбору следует подходить с осторожностью.
Использование proxy помогает сохранить доступ к Telegram и обеспечивает защиту ваших данных при соединении.
❗️При использовании прокси-сервера в Telegram есть несколько потенциальных рисков:
1. Безопасность метаданных в случаях, если администраторы недостаточно квалифицированы или сами являются злоумышленниками:
Если прокси-сервер управляется ненадежным администратором, то злоумышленники могут перехватить метаданные вашей переписки, такие как IP-адреса и время подключений пользователей к серверу Telegram.
2. Снижение скорости и стабильности соединения:
Использование прокси может значительно замедлить скорость соединения, особенно если сервер перегружен или находится далеко от вашего физического расположения.
Чтобы минимизировать риски, рекомендуем использовать проверенные и надежные прокси-сервисы, регулярно обновлять настройки и внимательно следить за безопасностью своих данных.
Важно!
Сохранить адреса proxy необходимо заранее, пока вы не столкнулись с потерей связи.
Больше полезных советов в канале Сетевых свобод
Хорошая попытка @AtomicCherry осмысления роли и места FPV-дронов в текущей войне и будущих войнах:
Никто и не предпринимал попыток осмысления условий, в которых кустарные дистанционно-пилотируемые боеприпасы получили столь высокую популярность – а ведь они обязаны ей не столько своими характеристиками, сколько самим характером боевых действий; это позиционный (!) конфликт низкой интенсивности, в котором обе стороны широко применяют минные постановки, ограничивая друг друга в возможности прибегать к маневру.
Отдельно стоило бы подробнее обсудить популярную ныне тему применения различных малых дистанционно-пилотируемых летательных аппаратов, а точнее – различного рода кустарных/полукустарных боеприпасов с управлением от первого лица.
Как в тексте выше, так и в соответствующей тематической статье я неоднократно указывал на то, что одной из важнейших причин распостранения беспилотников такого типа стала повсеместная военно-промышленная деградация, которая не позволяет массово производить более эффективные и высокотехнологичные орудия войны; FPV-дроны и кустарные «малые бомбардировщики» представляют собой грубый эрзац, при помощи которого воюющие стороны пытаются восполнить нехватку артиллерии, противотанковых и групповых вооружений. Но и есть и другой, вероятно, даже более важный фактор – упадок военного искусства и военного мышления, какой мы можем наблюдать в той или иной мере в любой точке земного шара (что ярко демонстрирует в т.ч. и повсеместная фанатичная популярность малых беспилотников).
Если пытаться описать военное дело последние десятилетий одной фразой, то лучшей среди всех будет «война с терроризмом» – война, которая увлекла столь многие армии, сосредоточившие развитие своего потенциала исключительно на противостоянии иррегулярным противникам в условиях ведения герильи. Одним из ярких «перекосов» такого развития стала идея создания вооружений, способных точечно поражать отдельно взятых солдат врага даже в условиях густонаселённой урбанизированной местности. Изначально данные концепции двигались путем традиционных решений – например, снайперских, или же управляемых авиационных вооружений, но в какой-то момент (ориентировочно в 2009 году) Силы специальных операций США проявили интерес к довольно нестандартному по тем временам проекту, который в данный момент известен нам под названием Switchblade. Он, в свою очередь, был творчески переосмыслен британцами, которые имели собственную исследовательскую программу по конструированию и производству малых военных БЛА из коммерчески доступных компонентов – а впоследствии британская программа была передана и реализована в Украине.
К чему бы столь длинный рассказ о прошлом? К тому, что в действительности военное мышление осталось прежним даже в условиях крупномасштабных боевых действий – оно все также сосредоточено на поражении отдельно взятых боевых единиц и узколокальных операциях.
Обеспечивает ли победу в войне поражение отдельно взятого солдата? Автомобиля? Танка? Само собой, нет – данная методика являет собой воплощение мучительно медленного, крайне неэффективного подхода к ведению боя. Это система мирного времени, которая полезна для преследования и ликвидации одиночного террориста, но она крайне неэффективна на обычном поле боя. В крупномасштабной войне вы не можете позволить себе роскошь убийства одного-единственного солдата противника – отнюдь, вам необходимо уничтожать их подразделениями за удар, если вы действительно хотите победить. Вам необходимо единомоментно наносить огневое поражение на всю глубину его боевых порядков и связанной с ними логистики. Вам требуется в синхронном порыве уничтожать его стратегическую инфраструктуру и коммуникации, подрывая организационную взаимосвязанность государственного аппарата и давая поток потерь, исключающий маневрирование резервами и эффективное ведение масштабных боевых операций. При таком подходе вы не убиваете мобилизованных солдат противника по одиночке в течение многих месяцев и даже лет – нет, они умирают тысячами в колоннах и эшелонах, еще не успев выбраться за пределы своих родных городов или же областей.
Имеет ли все перечисленное хоть какое-то отношение к войне беспилотников? Пожалуй, что так, но только если ваш беспилотник – это крылатая ракета или же разведывательный летательный аппарат оперативно-стратегического звена.
Безусловно, можно вести войну, уповая на собранные из запчастей от игрушек дроны. Но не выиграть. Выигрываются они авиационными эскадрильями и тяжелой бронетехникой. Спутниками и крылатыми ракетами. Наукой и передовым мышлением.
И горе настигнет тех, кто считает иначе.
@atomiccherry 💯
Также необходимо упомянуть, что приблизительно полгода назад французские военные структуры открыли ряд вакансий для военных переводчиков, знакомых с русским языком. На фоне периодически проскальзывающих обсуждений о размещении подразделений ВС Франции на севере Украины (на границе с Республикой Беларусь), можно предполагать, что одной из возможных целей европейских военных контингентов станет попытка дестабилизации Минска, причем путем ведения активной разведывательно-диверсионной и террористической деятельности.
Киев имеет в своем распоряжении соответствующие структуры «белорусских добровольцев», действующих под эгидой Главного разведывательного управления Украины в качестве «вооруженной оппозиции режиму диктатора Лукашенко» – соответственно, имеется и необходимое юридическое обоснование для того, чтобы перенести боевые действия ограниченного формата на территорию самой Республики.
А кто именно будет их вести – это всего лишь нюансы.
Подытоживая, можно сказать, что с вводом неких «инструкторских частей» из стран НАТО мы можем стать свидетелями распространения конфликта как в новой среде (т.е. в виде кратного роста интенсивности воздушной войны), так и на новых фронтах, которыми могут стать как приграничные области Западной России, так и Крым или же Республика Беларусь. В любом случае, все перечисленное свидетельствует о том, что боевые действия отнюдь не стремятся к завершению – напротив, с каждым новым этапом возникают все новые и новые факторы, способствующие их интенсификации.
Часть I
Часть II
@atomiccherry 💯
Дабы более подробно осветить тематику украинских ударов по российской территории, я подготовил небольшой материал, тезисно описывающий факторы, осложняющие организацию обороны воздушного пространства России и, напротив, дающие явные преимущества атакующей стороне.
Также отдельный блок посвящен широко распространенной идее о том, что для защиты от украинских самолетов-снарядов РФ необходимо перенять украинскую же систему организации ПВО – в данном блоке разбирается, по какому принципу организованы и действуют мобильные зенитные группы ВВСУ, какое место и задачи определены им в системе противовоздушной обороны, и почему она категорически не подходит и не может быть реализована в российских условиях.
https://boosty.to/atomiccherry/posts/d13eeb01-d8ea-486d-91f8-f3e37e605ed5?share=post_link
@atomiccherry 💯
Российская Федерация с точки зрения обороноспособности имеет ряд уникальных черт, диктующих необходимость поиска нестандартных подходов и решений – с одной стороны, ей необходимо иметь централизованные, системные решения в области обороны и безопасности, с другой – в современных реалиях классических подходов, связанных с применением одних лишь вооружённых сил, недостаточно.
Специализированные военные компании – это адекватный и гибкий инструмент, могущий в случае своего формирования и применения закрыть проблемные направления, не нарушая при этом монополии государства на применение силы. Подобные структуры просто не будут иметь арсенала средств, который может в той или иной степени угрожать правительственным структурам или же подрывать их профильную деятельность (например, военная корпорация, заточенная на оборону стратегической инфраструктуры от воздушных угроз никак не будет конкурировать с Министерством обороны – оно лишь перекроет «пустое», проблемное направление, где не задействован ни один игрок в области обеспечения безопасности).
При этом с точки зрения мотивации в столь кропотливом и тяжелом занятии хорошо оплачиваемые наемники, чья деятельность напрямую связана непосредственно с заказчиком (не абстрактной motherland, а с конкретной структурой, желающей защитить свою собственность и готовой платить за это деньги), подходят куда более лучшим образом – и это также важный фактор, который не сможет обеспечить никто другой.
Фактически формирование подобной организации требует лишь соответствующего одобрения со стороны правительства – для неё уже есть заказчики (как региональные администрации, так и колоссальный нефтегазовый сектор), а ряд необходимого оборудования для обеспечения ее функционирования можно найти непосредственно внутри страны (скажу больше – определенные технологии есть даже в самих нефтегазовых корпорациях). Единственное, чего нет – это времени, ведь, повторюсь, украинские военные ведомства уже накопили колоссальный опыт и продолжают наращивать свою материально-техническую базу.
Нужно понимать, что угроза со стороны низколетящих самолетов-снарядов – наша реальность на ближайшие десятилетия. Реальность, продиктованная как спецификой работы наземных радиолокаторов, так и доступностью компонентов, необходимых для постройки флотов подобных средств воздушного нападения. Все противники – как текущие, так и потенциальные – пристально наблюдают за ситуацией и делают собственные выводы.
Посему не стоит недооценивать важность системы защиты стратегической инфраструктуры – от её наличия или отсутствия будет зависеть очень, очень многое.
@atomiccherry 💯
Некоторое время назад я имел возможность пообщаться с представителем одной из крупнейших нефтегазовых корпораций в России, который был уполномочен искать решения одного из самых, пожалуй, сложных вызовов текущего конфликта – защиты промышленный инфраструктуры от воздушных атак. Данная беседа дала мне бесценную возможность оценить и осмыслить сложившуюся ситуацию, и этот текст я хотел бы посвятить именно этой теме.
Начну я с нелицеприятного факта – обстановка такова, что фактические возможности защиты объектов стратегической инфраструктуры крайне низки. Это не упрек в чью-либо сторону – таковы факты, и с ними необходимо как считаться, так и работать. Вооружённые силы растянуты по огромному фронту и сосредоточены в первую очередь на защите собственных активов, необходимых для ведения военной кампании – у них просто-напросто недостаточно сил и средств, чтобы выстроить противовоздушную оборону вдоль всей западной границы.
Промышленность (я буду использовать данный термин в качестве обобщающего), естественно, также желает защитить собственные активы, но не имеет компетенций и понимания того, как это сделать. Большая часть обсуждаемых идей и решений лежит в плоскости технического характера, и сводится она к одной очень простой, но концептуально тупиковой идее – очаговой обороне отдельно взятых объектов силами служб безопасности корпораций, неких структур ополчения или Росгвардии.
Далее будет факт неочевидный, но оттого не менее важный – атаками по территории РФ занимается не менее трех (ГУР, СБУ, ВВСУ) военных государственных структур с собственными разведывательными, инженерно-конструкторскими, промышленными и иными возможностями, которые к тому же активно конкурируют с друг другом. Как нетрудно понять, ни одна служба безопасности не в силах противостоять подобным ресурсам – для этого необходима масштабная структура, соответствущая в своих возможностях противнику (в первую очередь интеллектуально и организационно). Кроме того, предпринимаемые сейчас меры защиты будут бесполезны уже 6-10 месяцев – в текущий момент украинские военные ведомства лишь тестируют (!) разработанную ими модель проработки маршрутов, эффективность тех или иных типов самолетов-снарядов, возможность организации массовых налетов и пр. Одновременно с этим они предпринимают усилия для налаживания массового производства ударных средств, формируют банк целей и собирают необходимые разведданные для дальнейших действий.
Говоря прямо, спустя несколько месяцев атаки с большой степенью вероятности будут выглядеть кардинально иным образом, чем сейчас. По НПЗ, нефтебазам, портам будут наносить удары не небольшие группы из 2-3 самолётов-снарядов, а из 50-60, задачей которых будет не «выключение» отдельных узлов промышленной инфраструктуры, а полное уничтожение объектов. Как можно наблюдать по масштабам последних налетов на юге России, такая численность – это не некая отдалённая призрачная перспектива, а реальность.
Что из этого следует? Паллиативные меры защиты инфраструктуры, состоящие из пулеметов винтовочного калибра и гражданских радиолокаторов, совершенно бесполезны. Чтобы справиться с угрозой такого характера, необходим системный подход – и о нем мы поговорим ниже.
@atomiccherry 💯
👆К слову о Москве и Пекине – как заявляет ВВС, сегодня РФ и КНР заблокировали в ООН американский призыв к немедленному прекращению огня в Газе. И эта новость прекрасно ложится на контекст, описанный в тексте выше – Пекину одинаково выгодны боевые действия как на Ближнем Востоке, так и в Восточной Европе; это размывает и истощает американский мобилизационный потенциал, ведь Израиль с военной и экономической точки зрения – гиря на ноге Вашингтона, которая требует весьма дорогого содержания. Сколько тысяч тонн американских снарядов, авиабомб и зенитных ракет было без какого-либо смысла сожжено в Газе израильтянами – можно только предполагать, однако для Китая это, безусловно, несет огромную стратегическую выгоду, которой тот достигает путем минимальных, в сущности, вложений.
Словом, действия американцев предельно понятны и логичны – они всеми силами стремятся стабилизировать ситуацию, чтобы не допустить собственного истощения прежде, чем окажутся втянуты в вероятные боевые действия в Азии.
@atomiccherry 💯
👆К слову о высвобождении людей из экономики в ходе боевых действий и их дальнейшему задействованию в военных целях.
В текущем конфликте мы уже имеем пример работы подобного правила – Россия совершила аналогичную ошибку в отношении юго-восточных регионов Украины еще в 2014 году. Читатель не раз мог видеть массу причитаний о том, что подразделения ВСУ состоят во многом из выходцев русскоязычных регионов, которые перемежаются с конспирологическими версиями о том, что «киевский режим проводит геноцид населения юго-востока».
Реальность же, увы, как и всегда куда более проста и неприглядна – по итогу событий 2014 года экономика русскоязычных регионов претерпела значительное падение. Это, в свою очередь, высвободило из неё десятки, а то и сотни тысяч мужчин трудоспособных возрастов, что одновременно наложилось на кратное увеличение численного состава ВСУ и НГУ, подразделения которых размещались преимущественно... как раз на юго-востоке.
Само собой, эти люди и стали основой рекрутской базы украинских вооружённых сил. После 2022 года ситуация повторилась, только в еще большем масштабе – самые интенсивные боевые действия идут все на том же юго-востоке, экономика которого страдает еще больше, вновь высвобождая массу молодых мужчин, которые становятся основным активом для украинской мобилизации.
Нужно понимать, что мобилизация всегда и во все времена велась и будет вестись в самых экономически слабых регионах – просто по причине того, что они наименьшим образом зайдействованы в процессах функционирования государства. В Украине подобным «слабым звеном» оказались области, которые, как ожидалось, должны иметь наибольшую лояльность по отношению к России.
Никакой глубокой морали в этом нет, но как один из уроков текущего конфликта и эпизодов военной истории данный факт учитывать определенно стоит.
@atomiccherry 💯
Смена стратегических подходов Украины? (часть I)
Последние недели боевых действий ознаменовались двумя группами ключевых событий – с одной стороны, украинские вооруженные силы приступили к интенсивным атакам российской госграницы, с другой – процесс «войны городов» перешёл на новый уровень, и главным объектом внимания в нем стали российские НПЗ.
В совокупности это дает нам любопытную картину, которая, вероятно, свидетельствует о том, что украинское руководство не просто так инициировало ряд перестановок в высшем командовании – и что это напрямую связано с желанием Киева изменить ход боевых действий. Впрочем, обо всем по порядку.
Суть текущих боевых действий – война на истощение – не менее ясным образом, чем в России, осознаётся и в Украине. Сколь бы неприглядной не выглядела её реализация, для Киева в рамках такой логики ведения войны исход есть лишь негативные стратегические сценарии.
Само собой, руководство Украины прилагает усилия для того, чтобы изменить ход боевых действий в свою сторону. Первым характерным шагом в данном направлении стала замена главнокомандующего – если В.Ф. Залужный, очевидно, придерживался преимущественно пассивной оборонительной стратегии; более того, судя по политическим скандалам осени 2023 года, он не имел каких-либо альтернативных вариантов действий.
Новый главком демонстрирует новый же стратегический подход – и если в данный момент его фактическое исполнение пока что не производит некоего угрожающего впечатления, то сам замысел является более чем грамотным и опасным; А.С. Сырский стремится сформировать растянутую линию фронта, не давая российским войскам концентрировать силы и средства исключительно на Донбассе (благодаря чему становятся возможными сражения на аннигиляцию), и перенести боевые действия на российскую территорию. Последнее необходимо для локализации усилий ВС РФ в направлении Харькова – сил для взятия столь крупного города, постепенно превращаемого в укрепрайон, у России не имеется, но острая необходимость проведения таковой принудит существенно «размыть» наступательный потенциал, снизить его концентрацию на востоке Украины и попытаться изменить положение дел на севере.
Пока что, повторюсь, ход боевых действий демонстрирует лишь некие тенденции к реализации такого сценария. Опасность его заключается в другом – сам факт наличия нового стратегического подхода существенно активизировал усилия европейских стран по наращиванию военно-технического обеспечения ВСУ – практически молниеносно были найдены существенные объемы боеприпасов, обещаны новые поставки бронемашин и артиллерии, сделан ряд заявлений о прямой поддержке со стороны ряда государств блока НАТО и пр. Вне зависимости от реальных возможностей его реализации были изысканы серьёзные ресурсы, заявленный объем которых способен поддерживать ход интенсивных боевых действий еще не менее чем в течение года.
@atomiccherry 💯
Ответы @O_Arestovich_official (часть IV)
Стратегия аннигиляции, это ужасно романтично, конечно
Ответы @O_Arestovich_official (часть II)
Валерию Залужному так и не дали сформировать дивизии и армии
В ближайшее время мы хлебнем этих «…стандартов НАТО», в полной мере
Самолеты ДРЛО в ВКС (часть 3)
Что же касается разного рода идей о покупке самолетов ДРЛО за рубежом или же созданием неких «эрзац-моделей» – это, конечно, демонстрация серьёзного непонимания авторами данной тематики хотя бы на неком минимальном уровне. Ни один импортный самолёт дальнего радиолокационного обнаружения не будет иметь возможностей для сопряжения с уже существующими российскими системами ПВО и боевыми самолётами – фактически, их функционал будет чрезвычайно ограничен, а сами самолеты будут бесполезным и дорогостоящим приобретением, которое без какого-либо смысла нанесет весомый удар по военному бюджету. К этой же категории относится и строительство неких упрощенных мобилизационных моделей такого типа летательных аппаратов – в действительности, «упрощенными» они будут лишь формально, ибо в любом случае потребуют огромного объема работ, связанного с существенной перестройкой фюзеляжа самолета, на базе которого будет выполнено такое решение, и масштабных вложений в электронику, которая позволит обеспечить хоть сколько-нибудь приемлемый уровень функционирования и обработки данных с РЛС «Ирбис» (которая в любом случае является крайне слабой в сравнении со специализированной РЛС и едва ли позволит вести хоть сколько-нибудь адекватную воздушную разведку). Словом, это будет очень дорогостоящий и не имеющей ценности проект, реализация которого при всех прочих равных займет не менее 3-5 лет.
В российских реалиях придётся следовать по пути более простых решений, которые, впрочем, потребуют серьёзных изменений в организации подхода к ведению боевых действий. Пожалуй, весьма актуальным здесь будет изучение опыта Ирана времен Ирано-иракской войны, когда ВВС Исламской Республики смогли организовать систему мониторинга собственного воздушного пространства и морскую разведку с использованием американского тяжёлого истребителя-перехватчика F-14A «Томкэт», имевшего мощную радиолокационную станцию. Важно отметить, что для этого иранцы организовали качественно функционирующую сеть обмена данными внутри ВВС, которая позволяла координировать действия тактической авиации, подразделений ПВО и импровизированных «ДРЛО».
Возможности «Томкэта», естественно, едва ли соответствовали потребностям, однако грамотная организация вкупе с грамотным же взаимодействием позволили раскрыть функционал данного истребителя с совершенно неожиданной стороны – при этом делалось все это в условиях ожесточённой воздушной войны с превосходящими силами хитрого и профессионального противника, который стремился к завоеванию превосходства в воздухе и дальнейшему проведению стратегических бомбардировок, чего иранские ВВС не могли допустить – и, собственно, не допустили.
Сложно судить, насколько возможности радиолокаторов Су-35С сопоставимы с F-14A, однако, очевидно, суть проблемы заключается в первую очередь не в технических характеристиках РЛС, а прежде всего в вопросах организации, которые, в свою очередь, могут реализовать заложенные возможности техники и купировать её недостатки (нужно отметить, что возможности мониторинга воздушного пространства в таком варианте будут в любом случае ограниченными, но он, тем не менее, будет осуществляться – и процесс этот будет происходить без реализации «шоковых» для военного бюджета и бесполезных проектов).
@atomiccherry 💯