8280
Медиа о культуре, человеке и обществе Донейшн ❤ - https://monocler.ru/donation/ Пишем тексты, делаем переводы, размещаем статьи и лекции психологов, философов и ученых. Сотрудничество - @ultima_tuli
«То лишь было возможным, что состоялось» (Джеймс Джойс)
Так, не самая новогодняя подборка, но а) я обещала вам ее сделать; б) очень даже новогодняя, если учесть, что, согласно разным исследованиям, в рубежные даты обостряются «старые раны» и увеличивается суицидальный риск; в) не хочется тащить груз в будущее — давайте уже разберемся со всем этим, найдем поддержку, если нуждаемся в ней, и, насколько возможно, оставим все это в уходящем безумном году: кажется, единственное, для чего он подходит — стать водоразделом жизненных этапов. Итак, травма.
«Когда прошлое не стало прошлым»: как формируется психологическая травма — разбираемся, что собой представляет психологическая травма, как она формируется, из чего складывается, насколько влияет на наши отношения с окружающими и, наконец, почему мы бессознательно повторяем в своей жизни и проигрываем в разных формах травматичный опыт.
«Идеальное преступление»: как травма «захватывает» нашу лимбическую систему и управляет эмоциями — психиатр Пол Конти коротко и доступно объясняет, как травма «захватывает» лимбическую систему и искажает воспоминания и почему прошлое может восприниматься нашим мозгом как настоящее.
Переосмысление травмы, или «терапия выбора» Эдит Евы Эгер — создательница тг-канала @biblioth Надежда Челомова рассказывает о книге «Выбор» Эдит Евы Эгер и о том, что помогает нам переживать потери и травмы, как бесконечное возвращение к боли и сожалениям не дает чувствовать настоящее и смотреть в будущее и почему нет смысла позволять возрасту влиять на наш выбор.
Фантомные боли: межпоколенческая передача травмы — доктор философии, психоаналитик Вернер Болебер размышляет, как непроработанные травмы войн и антропогенных катастроф передаются от родителей к детям (как у жертв, так и у палачей), на бессознательном уровне влияя на них, насколько замалчивание и отрицание усиливают травматизацию и как она формирует общественно-коллективную реальность нескольких поколений.
«Что дальше?»: Эдит Ева Эгер о психологии жертвы и даре выбора — фрагменты книги «Дар» уже упомянутой Эдит Евы Эгер — о психологии жертвы и установках, которые мешают нам выйти из плена прошлого и обрести свободу.
Посттравматический рост: поиск смысла и созидания в потрясении — психолог -когнитивист Джим Дэвис о том, как травматические переживания, сотрясающие основы нашего «Я», могут стать фундаментом для более осмысленной жизни и самовыражения и почему попытки подавления болезненных мыслей, эмоций и чувств укрепляют чувство бессилия и невозможности что-либо изменить, а их осознание помогает принимать неизбежные парадоксы жизни и развивать более тонкое восприятие мира.
PSYобзор: «Жизнь Пи» как история преодоления психотравмы — очень старый текст, в котором врач-психотерапевт Ольга Левковская и клинический психолог Александра Парлашкевич на примере фильма «Жизнь Пи» рассказывают о способах преодоления психотравмы, посттравматическом росте, личностной идентичности и вымышленных тиграх, с которыми нам нужно учиться сотрудничать.
+ Материалы о последствиях детского травматического опыта:
- «Токсичные родители»: семейные системы, которые разрушают нас,
- Теория привязанности: как ранние отношения с родителями влияют на нашу жизнь,
- Где моя реальность? Пиа Меллоди о созависимости и утрате связи с собой и др.
P.S.: Пожалуй, завершу прекрасным духоподъемным напутствим от Венечки Ерофеева («Москва-Петушки»): «Талифа куми, как сказал Спаситель, то есть встань и иди…Встань, оботри пальто, почисти штаны, отряхнись и иди».
Идём?
Ультрамарафонцы, поедатели острых перцев, балерины на пуантах, «моржи» — что объединяет всех этих людей? По мнению автора книги «Боль так приятна», научной журналистки Ли Коварт, в основе этих и подобных телесных практик лежит осознанное или бессознательное стремление к боли. Будучи участницей БДСМ-сообщества, а в прошлом балериной, Ли Коварт решила написать книгу, чтобы изучить истоки собственного мазохизма: почему человек стремится к боли, что это дает ему, как он меняется под влиянием постоянных болевых стимулов, что вообще собой представляет боль и какова ее нейробиология. Однако в процессе работы над книгой она обнаружила, что любовь к боли выходит за рамки сексуальной практики, являясь полноценной частью нашего бытия и встречаясь в человеческой культуре на протяжении многих веков («Мазохизм есть повсюду. Тогда почему мы не говорим о нем?»). Аскетизм, мученичество, самоистязания флагеллантов, спорт, уже упомянутые соревнования поедателей самого острого на земле перца Carolina Reaper, показатель которого по шкале жгучести Сковилла составляет два и две десятых миллиона, что примерно в шестьсот раз острее, чем один перец халапеньо. Продолжать можно бесконечно.
Встречаясь и переписываясь с врачами, нейробиологами, психологами, медиевистами и теми, кто идентифицирует себя как мазохист, автор попыталась собрать стройную картину боли и ее разных аспектов — от дотошного анализа рецепторов, которые участвуют в распознавании боли, поиска локализации ощущения боли в мозге до изучения религиозных и, конечно, сексуальных практик, связанных с ней. По мнению Коварт, мазохизм во всей его многоликости отличают три вещи — добровольное и осознанное согласие и принятие боли (что, как она считает, отличает его от насилия), чувство контроля над происходящим, которое изменяет восприятие боли (этому вопросу посвящена целая глава «Влажное электричество боли») и облегчение, которое человек получает в конце и которое несет для каждого свой уникальный дополнительный смысл.
Мы выбрали фрагмент из последней главы книги, в которой Ли Коварт, «будучи продуктом своего жизненного опыта, травмы, исцеления, истории, отношений, семьи», подводит небольшой итог своему исследованию сложных отношений человека с болью и через близкую ей призму секса пытается ответить на ключевой вопрос книги — почему люди сознательно выбирают боль.
«Во всей книге, которую я предлагаю вашему вниманию, — я хочу сказать, что мазохизм может быть связан с сексом, но это не всегда так. В действительности страдание ради удовольствия часто совсем не связано с нашими гениталиями. И хотя современное слово, обозначающее „страдание ради удовольствия“, обязано одному австрияке родом из XIX века, в реальности это понятие гораздо шире. Возможно, секс является тем проходным наркотиком, который заставляет нас говорить о мазохизме, но мазохизм гораздо больше, чем секс. Сегодня, используя слово „мазохист“, я описываю нечто универсальное, безвременное, общечеловеческое: сознательный выбор почувствовать себя плохо, чтобы потом стало лучше. Испытать боль. Люди давно применяют эту тактику, соглашаясь на страдания, чтобы потом насладиться биохимической реакцией облегчения, которая следует за болевыми стимулами. В этом нет ничего странного. И это не редкость».
P.S. Ли Коварт, конечно, не воспаряет до экзистенциального уровня, на котором анализирует мазохизм Фромм, однако интересным образом дополняет его, подключая к психологическому измерению физическое и анализируя мазохизм не как способ бегства, а как сознательный способ совладания и возвращения себе контроля. Как всегда, еще одна точка зрения. И, как всегда, во многом полярная. Выбирайте.
https://monocler.ru/bol-tak-priyatna/
«…Есть два полюса протекания эмоциональной жизни: когда субъект слит со своими чувствами и полностью захвачен ими, вплоть до аффективного сужения сознания и пограничного расщепления, и когда он способен эмоционально реагировать, сохраняя при этом возможность не только быть в процессе, но и наблюдать за ним. Осознавание позволяет не только участвовать в чем-то, но и видеть то, как это устроено. Осознавая, я помещаю себя в центр происходящего, а не остаюсь болтаться на периферии. Если воспользоваться метафорой, ум без осознавания подобен лошади, которая несется вскачь. Осознавание в таком смысле помогает вспомнить, что я нахожусь на лошади. После этого обнаружения мы можем ей управлять вместо того, чтобы зависеть от ее настроения.
…Также следует помнить, что эмоции являются контактным феноменом, а это значит, что одного только осознавания недостаточно: важно связать эмоцию с потребностью и с объектом, который мог бы ее удовлетворить. Когда эмоции остаются «индивидуальным» процессом, с которым субъект пытается совладать самостоятельно и не «разворачивает» их в контакт, то мы наблюдаем остановку переживания. Крайним проявлением этого процесса оказывается наступление состояния психической травмы. Соответственно, задачей эмоциональной регуляции является возвращение чувствительности при психической анестезии, а не поддержка избегания контакта с отрицательными эмоциями».
Коротко разбираемся вместе с практикующим врачом-психотерапевтом Максимом Пестовым, как осознавать и дифференцировать эмоции, которые нас одолевают, в чем опасность полного слияния с собственными чувствами, какие ресурсы сознания нужно задействовать, чтобы научиться эмоциональной регуляции и почему одной осознанности недостаточно для этого.
https://monocler.ru/osoznannost-i-negativnyie-emotsii/
Механизмы бегства от свободы. I Мазохизм
«В первую очередь мы займемся таким механизмом бегства от свободы, который состоит в тенденции отказаться от независимости своей личности, слить свое "я" с кем-нибудь или с чем-нибудь внешним, чтобы таким образом обрести силу, недостающую самому индивиду. Другими словами, индивид ищет новые, "вторичные" узы взамен утраченных первичных.
Отчетливые формы этого механизма можно найти в стремлениях к подчинению и к господству или - если использовать другую формулировку в мазохистских и садистских тенденциях, существующих в той или иной степени и у невротиков, и у здоровых людей.
<…> Любые эмпирические наблюдения над мазохистами, в том числе и психоаналитические, дают неопровержимые доказательства, что эти люди преисполнены страхом одиночества и чувством собственной ничтожности. Часто эти ощущения неосознанны, часто они замаскированы компенсирующими чувствами превосходства и совершенства; но, если заглянуть в подсознательную жизнь такого человека достаточно глубоко, они обнаруживаются непременно. Индивид оказывается "свободным" в негативном смысле, то есть одиноким и стоящим перед лицом чуждого и враждебного мира. В этой ситуации "нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается". Это слова из "Братьев Карамазовых" Достоевского. Испуганный индивид ищет кого-нибудь или что-нибудь, с чем он мог бы связать свою личность; он не в состоянии больше быть самим собой и лихорадочно пытается вновь обрести уверенность, сбросив с себя бремя своего "я" <…> Эта цель очевидна, когда индивид с мазохистским уклоном ищет подчинения какой-либо личности или власти, которую он ощущает подавляюще сильной <...> В других формах мазохистской тенденции основная цель состоит в том же. Например, в мазохистском чувстве собственной ничтожности проявляется стремление усилить первоначальное чувство своей незначительности. Как это понять? Можно ли допустить, что человек пытается избавиться от беспокойства, усиливая его? Именно так. Ведь, в самом деле, пока я разрываюсь между стремлением быть независимым, сильным и чувством своей незначительности и бессилия, я нахожусь в состоянии мучительного конфликта. Но я могу спастись от этого конфликта, если мне удастся обратить свою личность в ничто и не сознавать себя больше самостоятельным индивидом. Один из путей к этой цели - ощутить себя предельно ничтожным и беспомощным; другой путь - искать подавляющей боли и мучения; еще один - поддаться опьянению или действию наркотика. Самоубийство - это последняя надежда, если все остальные попытки снять бремя одиночества оказались безуспешными.
<…> Уничтожение собственного "я" и попытка за счет этого преодолеть невыносимое чувство бессилия - это только одна сторона мазохистских наклонностей. Другая - это попытка превратиться в часть большего и сильнейшего целого, попытка раствориться во внешней силе и стать ее частицей. Этой силой может быть другой человек, какой-либо общественный институт, бог, нация, совесть или моральная необходимость. Став частью силы, которую человек считает неколебимой, вечной и прекрасной, он становится причастным к ее мощи и славе. Индивид целиком отрекается от себя, отказывается от силы и гордости своего "я", от собственной свободы, но при этом обретает новую уверенность и новую гордость в своей причастности к той силе, к которой теперь может себя причислить. И кроме того, приобретается защита от мучительного сомнения. Мазохист избавлен от принятия решений. Независимо от того, является ли его хозяином какая-то внешняя власть или он интериоризовал себе хозяина - в виде совести или морального долга, - он избавлен от окончательной ответственности за свою судьбу, а тем самым и от сомнений, какое решение принять. Он избавлен и от сомнений относительно смысла своей жизни, относительно того, кто "он". Ответы на эти вопросы уже даны его связью с той силой, к которой он себя причислил; смысл его жизни, его индивидуальная сущность определены тем великим целым, в котором растворено его "я"».
#Фромм
«Явления, наблюдаемые у невротичных людей, в принципе не отличаются от тех явлений, какие мы встречаем у людей "нормальных". Только у невротиков эти явления протекают более четко, более остро и часто более доступны сознанию самого человека, в то время как нормальные люди не осознают никаких проблем, которые требовали бы исследования.
Чтобы лучше в этом разобраться, по-видимому, полезно сказать и о том, что понимается под терминами "невротик" и "нормальный" (или "здоровый") человек.
Термин "нормальный (или здоровый) человек" может быть определен двумя способами. Во-первых - с точки зрения функционирующего общества, - человека можно назвать нормальным, здоровым, если он способен играть социальную роль, отведенную ему в этом обществе. Более конкретно это означает, что человек способен выполнять какую-то необходимую данному обществу работу, а кроме того, что он способен принимать участие в воспроизводстве общества, то есть способен создать семью. Во-вторых - с точки зрения индивида, - мы рассматриваем здоровье, или нормальность, как максимум развития и счастья этого индивида.
Если бы структура общества предлагала наилучшие возможности для счастья индивида, то обе точки зрения должны были бы совпасть. Однако ни в одном обществе мы этого не встречаем, в том числе и в нашем. Разные общества отличаются степенью, до которой они способствуют развитию индивида, но в каждом из них существует разрыв между задачами нормального функционирования общества и полного развития каждой личности. Этот факт заставляет прочертить резкую границу между двумя концепциями здоровья. Одна из них руководствуется потребностями общества, другая - ценностями и потребностями индивида.
К сожалению, это различие часто упускается из виду. Большинство психиатров считают структуру своего общества настолько самоочевидной, что человек, плохо приспособленный к этой структуре, является для них неполноценным. И обратно: хорошо приспособленного индивида они относят к более высокому разряду по шкале человеческих ценностей. Различая две концепции здоровья и неврозов, мы приходим к выводу, что человек, нормальный в смысле хорошей приспособленности, часто менее здоров в смысле человеческих ценностей, чем невротик. Хорошая приспособленность часто достигается лишь за счет отказа от своей личности; человек при этом старается более или менее уподобиться требуемому - так он считает - образу и может потерять всю свою индивидуальность и непосредственность. И обратно: невротик может быть охарактеризован как человек, который не сдался в борьбе за собственную личность. Разумеется, его попытка спасти индивидуальность была безуспешной, вместо творческого выражения своей личности он нашел спасение в невротических симптомах или в уходе в мир фантазий; однако с точки зрения человеческих ценностей такой человек менее искалечен, чем тот "нормальный", который вообще утратил свою индивидуальность».
P.S. Продолжаем идти за мыслью Эриха Фромма. Сегодня о невротиках - с ❤️. Скоро дойдем до механизмов бегства от свободы, которые #Фромм описывает. А еще мне прислали статью как раз по «Бегству..». Так что пока почитаем самого, а потом в качестве подведения итогов опубликую этот материал.
«Положение, в котором находится индивид в наши дни, предсказывали уже дальновидные мыслители прошлого века. Кьеркегор описал беспомощного индивида, раздираемого мучительными сомнениями, подавленного чувствами одиночества и ничтожности. Ницше наглядно изобразил приближающийся нигилизм, воплотившийся в нацизме, и написал портрет "сверхчеловека" как отрицание потерянного и ничтожного человека, какого он видел в действительности. Тема бессилия человека нашла наиболее яркое выражение в творчестве Франца Кафки. В своем "Замке" он изображает человека, который хочет войти в контакт с таинственными обитателями замка; предполагается, что они подскажут ему, как жить, укажут его место в мире. Вся его жизнь состоит из отчаянных попыток встретиться с ними, но это ему так и не удается; и он остается один с чувством полнейшей безнадежности и пустоты.
Эти чувства изоляции и бессилия прекрасно отражены в следующем отрывке из дневника Жюльена Грина: "Я знал, что мы мало значим в сравнении с Вселенной, я знал, что мы - ничто; но быть столь безмерно ничтожным - это одновременно и подавляет и утешает. Эти числа, эти расстояния, которые человек не в состоянии даже представить себе, - они ошеломляют. Так есть ли хоть что-нибудь, за что мы можем ухватиться? Среди того хаоса иллюзий, в который мы бросаемся очертя голову, есть только одна истинная вещь, и это - любовь. Все остальное - ничто, пустота. Мы заглядываем в огромную черную бездну. И нам страшно".
Однако чувство изоляции и бессилия индивида, выраженное этими авторами и ощущаемое множеством так называемых невротиков, нормальным средним человеком совершенно не осознается. Осознать его слишком страшно - и человек прячет его под рутиной своих повседневных дел, под признанием, которое он находит в личных или общественных связях, под деловым успехом и целым рядом развлечений - "повеселиться", "пообщаться", "покататься" и т. д. Но от свиста в темноте светлее не станет. Одиночество, страх и потерянность остаются; люди не могут терпеть их вечно. Они не могут без конца влачить бремя "свободы от"; если они не в состоянии перейти от свободы негативной к свободе позитивной, они стараются избавиться от свободы вообще. Главные пути, по которым происходит бегство от свободы, - это подчинение вождю, как в фашистских странах, и вынужденная конформизация, преобладающая в нашей демократии».
P.S. Перечитываю «Бегство от свободы» (1941 г.) Эриха Фромма и не перестаю восхищаться его дальновидностью и глубиной. Наш бег по кругу не прекращается. Буду периодически публиковать отрывки - вместе почитаем и подумаем, почему так.
«Но глаза слепы. Искать надо сердцем»
Сказки-притчи, такие как «Маленький принц» или «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», обманчиво просты. Кажется, мы просто следим за приключениями героев, в которых многое можем предсказать. Постепенно мы расслабляемся, включаем детское восприятие, а взрослое критическое мышление, наоборот, прячем подальше — и тут история преподносит нам глубокую мудрость, которая входит в сознание, как нож в подтаявшее масло. Сделали короткую подборку таких книг и поговорили о них с коллегами из издательства «МИФ», где недавно вышла новая медитативная сказка-притча о Большой Панде и Маленьком Драконе.
https://monocler.ru/skazki-pritchi-dlya-vzroslyh/
Моральное зло постоянно заставляет нас сомневаться в ценности мира: столько катастроф и жестокости — действительно ли мы оказались в хорошем месте? По мнению старшего преподавателя Колледжа искусств, гуманитарных и социальных наук Университета Флиндерс и автора книги «The Aesthetic Value of the World» Тома Кокрейна, если ограничиваться в оценке мира и жизни только моральными категориями, то легко впасть в отчаяние и ощущение бессмысленности всего. Он считает, что универсальную конечную ценность мира может подтвердить взгляд с более широкой космической перспективы и эстетическое восприятие, потому что оно независимо от наших личных и прагматичных целей, свободно от ярлыков и включает в себя, примиряя, все многообразие действительности — уродливое и прекрасное, комичное и драматичное, угрожающее и безопасное и т.д. Перевели статью, в которой Кокрейн размышляет, почему такие разные люди, как Фридрих Ницше и Блаженный Августин, защищали эстетическую ценность мира (каждый в своем ключе) и как чувствительность к прекрасному (и ужасному) помогает находить смысл в любых проявлениях жизни.
https://monocler.ru/esteticheskoe-vospriyatie/
«Мы свободны говорить и действовать, но мы не свободны от последствий того, что мы говорим и делаем».
Перечитываем отрывок, где Лиза Фельдман Барретт, доктор наук, профессор психологии Северо-Восточного университета в Бостоне, рассказывает, как наши слова и поступки влияют на работу мозга и физиологическое состояние близких людей (и наоборот), насколько губительна для мозга агрессивная среда, по какой причине нам сложнее сопереживать незнакомым людям и перерабатывать информацию, с которой мы не согласны, и почему мы действительно теряем часть себя после разрыва отношений или утраты близкого.
P.S. Пока штудировала книги от разных издательств, чтобы выбрать нам новые фрагменты, вспомнила про этот материал, который готовила год назад. Подумала, что единственный плюс времени, когда рушатся старые структуры и парадигмы, в том, что оно развеивает мифы и иллюзии относительно важности многих вещей и высвечивает истинные ценности, среди которых, конечно, наши отношения с близкими. И эти отношения могут как разрушать нас, так и вдохновлять и поддерживать. Причем на самых глубоких уровнях. Так что будьте нежны и берегите друг друга 🤍
https://monocler.ru/sila-slova-kak-drugie-vliyayut-na-nash-mozg/
Минутка актуальной психиатрии
Публикуем главу из книги Иосифа Зислина «Очерки по антропологической психиатрии» (спасибо @idgorodets!), где автор описывает механизм развития психозов, массовой истерии и массовой паники и рассказывает, что общего у этих процессов и чем они отличаются, почему гиперсемиотизация как основной механизм развития массовой паники, заключающийся в поиске и нахождении несуществующих знаков и связей, помогает канализировать индивидуальный или коллективный страх и направлять на определенные объекты (этносы, нации, любые социальные группы), тем самым способствуя разрешению тревоги и вызванной ею фрустрации, и как вовлеченность человека в коллективный страх дает ему возможность снижать страх индивидуальный.
«Тревога внутри человеческого сообщества — это вещь естественная. Однако иногда, вместо того чтобы искать реальную проблему, которая является причиной этой тревоги, члены сообщества сосредотачиваются на угрозе, якобы исходящей от девианта — представителя этнической или социальной группы. Причем эта группа может быть реально существующей (евреи, хиппи) или вымышленной (например, ведьмы, заключающие договор с Люцифером). Ощущение «врага рядом с нами» провоцирует панику, и на начальных этапах паники в обществе формируется консенсус по поводу источника опасности и серьезности угрозы (подробнее см. (8)). Обнаружение источника опасности, с одной стороны, усиливает тревогу («они среди нас и завтра могут сделать это снова»), но, с другой стороны, в перспективе помогает от нее избавиться, поскольку дает возможность действовать («мы знаем, кого нужно уничтожить или изгнать, чтобы снова почувствовать себя в безопасности»), что, в свою очередь, создает иллюзию контроля над ситуацией. В результате общество создает новый моральный консенсус по поводу источника опасности, которая грозит обществу. Отсюда и название — моральная паника (moral panic)»
https://monocler.ru/antropologicheskaya-psihiatriya-gipersemiotizatsiya/
«Под компенсаторным насилием я понимаю насилие, служащее импотентному человеку в качестве замены продуктивной деятельности. Чтобы пояснить, что я понимаю под «импотенцией», я должен сделать несколько замечаний. Хотя человек является объектом властвующих над ним природных и общественных сил, тем не менее его нельзя рассматривать только в качестве объекта соответствующих обстоятельств. Он обладает волей, способностью и свободой преобразовывать и изменять мир, хотя и в известных границах. Решающим при этом является не сила его воли и размеры свободы, а тот факт, что человек не выносит абсолютной пассивности. Это заставляет его преобразовывать и изменять мир, а не только самому становиться преобразованным и измененным. Эта человеческая потребность находит свое выражение уже в пещерных рисунках самого раннего периода, во всем искусстве, в любой работе, а также в сексуальности. Вся эта деятельность возникает из способности человека направлять свою волю на определенную цель и работать до тех пор, пока цель не будет достигнута. Его способность применять свои силы подобным образом является потенцией. (Сексуальная потенция есть лишь особая форма этой потенции.) Если человек из-за слабости, страха, некомпетентности или чего-то подобного не в состоянии действовать, если он импотентен, то он страдает. Это страдание от импотенции приводит к разрушению внутреннего равновесия, и человек не может принять состояния полной беспомощности без того, чтобы не попытаться восстановить свою способность к действию. Может ли он это сделать и каким образом? Одна возможность заключается в том, чтобы подчинить себя некой личности или группе, которая располагает властью, и идентифицировать себя с ней. Посредством такой символической причастности к жизни другого человек обретает иллюзию самостоятельного действия, в то время как на самом деле он лишь подчиняет себя тем, кто действует, и становится их частью. Другая возможность — и она больше всего интересует нас в связи с нашим исследованием — это когда человек использует свою способность разрушать.
Созидание жизни означает трансцендирование своего статуса как тварного существа, которое, подобно жребию из чаши, брошено в жизнь. Разрушение жизни также означает ее трансцендирование и избавление от невыносимых страданий полной пассивности. Созидание жизни требует известных свойств, которые отсутствуют у импотентного человека. Разрушение жизни требует только одного: применения насилия. Импотенту нужно только обладать револьвером, ножом или физической силой, и он может трансцендировать жизнь, разрушая ее в других или в самом себе. Таким образом, он мстит жизни за то, что она его обделила. Компенсаторное насилие есть не что иное, как коренящееся в импотенции и компенсирующее ее насилие. Человек, который не может создавать, хочет разрушать. Поскольку он что-то создает или что-то разрушает, он трансцендирует свою роль только в качестве творения. Камю весьма точно выразил эту мысль, заставив своего Калигулу * произнести: «Я живу, я убиваю, я пользуюсь упоительной силой разрушителя, в сравнении с которой сила созидателя — всего лишь детская игра». Это насилие калеки, насилие человека, у которого жизнь отняла способность позитивно проявлять свои специфические человеческие силы. Они должны разрушать именно потому, что они люди, ибо быть человеком означает трансцендировать свою тварность.
Из этого соображения вытекает следующее. Компенсаторное насилие является результатом непрожитой искалеченной жизни, причем ее неизбежным результатом. Оно подавляется посредством страха и наказания или направляется в другое русло через разного рода представления и развлечения. Однако как потенциал оно продолжает существовать и становится очевидным, когда ослабевают подавляющие его силы. Единственное лекарство против этого — увеличение творческого потенциала, развитие способности человека продуктивно использовать свои силы.
«Душа человека», Эрих Фромм
Публикуем несколько ярких фрагментов из книги "А. Г. Шнитке. Беседы, выступления, статьи", в которых великий композитор XX века размышляет о наступлении иррациональной эпохи "четвертой культуры", ежедневном выборе "быть или не быть", "неоконченности" человека, необходимости ошибок в творчестве, "компьютерном мире" и "урезанной" действительности. https://monocler.ru/shnitke-besedi/
Читать полностью…
Механизмы бегства от свободы. III Автоматизирующий конформизм
Так, друзья, я, кажется, переоценила свои возможности выбрать из Фромма полноценные отрывки, отражающие его основные мысли о механизмах бегства - настолько их много и все важны, так что канал рискует превратиться в цитатник имени Эриха. Но нам надо заканчивать с этим, поэтому короткое резюме.
С помощью еще каких механизмов, кроме уютного ложа власти и подчинения, люди бегут от свободы? Фромм считает, что нас захватил автоматизирующий конформизм - отказ от собственного мироощущения и замена его на псевдомысли, псевдоэмоции и псевдожелания. Причем он отмечает, что современный человек пребывает в иллюзии доминанты индивидуальности, и в этом кроется опасность, ибо эта иллюзия не дает ему увидеть, насколько он склеен из чуждых ему элементов и насколько зависим в своем поведении.
«У нас могут быть мысли, чувства, желания и даже ощущения, которые мы субъективно воспринимаем как наши собственные, хотя на самом деле это не так. Мы действительно испытываем эти чувства, ощущения и т. д., но они навязаны нам со стороны, по существу, нам чужды и могут не иметь ничего общего с тем, что мы думаем и чувствуем на самом деле».
Что он имеет в виду?
Во-первых, сегодня у человека есть ответ почти на каждый вопрос, но проблема в том, что к этому ответу он пришел не путем собственных размышлений, а взяв готовую формулу, которую ему предложили политики, авторитеты, эксперты всех мастей, медиа и т.д. Это то, что он называет псевдомышлением.
«Решающим моментом здесь является не то, что человек думает, а то, как его мысль возникла».
Во-вторых, мы настолько привыкли испытывать именно те чувства, которые от нас ожидаются в определенных ситуациях, что напрочь забываем о том, что на самом деле ощущаем, поэтому, например, после бурного веселья, когда мы остаемся одни, на наших лицах может появляться отчаяние, или после внешне нейтральной коммуникации мы можем испытывать злость и т.д.
«Однако, подчеркнуть, что всякое подавление уничтожает какую-то часть подлинной личности и вызывает подмену подавленного чувства псевдочувством».
Та же история с псевдожеланиями – в обществе существует некий консенсус относительно того, что хорошо, а что плохо, что одобряемо, а что отвергаемо, что интересно, популярно, а что нет. Этот консенсус давит на человека и навязывает критерии желаемого. Под таким давлением не каждый может признаться себе в истинных желаниях, выбирая под страхом изоляции/порицания/отвержения навязанный или одобряемый вариант.
«Наблюдая, как люди принимают решения, приходится поражаться тому, насколько они ошибаются, принимая за свое собственное решение результат подчинения обычаям, условностям, чувству долга или неприкрытому давлению».
Не очень радостная картина, в общем. И во многом еще актуальная. Но в чем #Фромм видит альтернативу? В возвращении к себе через спонтанность. Об этом наш небольшой текст.
https://monocler.ru/begstvo-ot-svobody-fromm/
«Мы чужды себе, мы, познающие, мы сами чужды себе» (Ф. Ницше)
Преподаватель и директор Ирландского института корееведения и автор книги «Религиозные и философские традиции Кореи» Кевин Коули рассказывает об основных идеях корейской философии, впитавшей в себя черты буддизма и неоконфуцианства. Разбираемся с ним, почему в этой традиции важна не столько идея просветления, сколько постоянная практика самосовершенствования, почему она, согласно корейским философам, невозможна без контроля над разумом и как связана с идеей человечности.
«Есть одна сказка, которая широко известна корейцам, ее знают даже уличные собаки (если воспользоваться корейским выражением), и она может стать хорошим введением в корейскую философию, потому что отражает сосредоточенность традиции на разуме, или, скорее, на том, как разум управляет нашей жизнью. Вонхё (617-686 гг. н.э.) и Уйсан (625-702 гг. н.э.) были двумя корейскими монахами, которые хотели отправиться в Танский Китай, чтобы учиться у великих буддийских мастеров. Однако их путешествие сорвалось из-за страшной бури. В поисках убежища монахи укрылись в темной пещере. Там они изнывали от жажды, ожидая, когда пройдет коварная буря. К счастью, Вонхё нашел в темноте пещеры гладкий сосуд. Он наполнил его дождевой водой, и они напились из него. Освежившишь, они мирно уснули. Но когда они проснулись на следующее утро, то были потрясены. Оказалось, что они спали в гробнице, окруженной скелетами, а вода, утолившая их жажду, была зачерпнута разлагающимся человеческим черепом. Этот опыт привел к «внезапному просветлению» Вонхё. Он остался в Корее, убежденный, что ему не нужно отправляться в далекое путешествие, чтобы понять природу реальности, в то время как его друг отправился в Китай, где его идеи стали очень влиятельными.
Вонхё понял, что то, как мы думаем о вещах, определяет для нас саму их суть — и, в свою очередь, наше собственное существование, которое строится в соответствии с нашими мыслями. Ночью, в темноте пещеры, он пил воду из вполне пригодной «чаши». Но когда он смог нормально видеть, то обнаружил, что никакой «чаши» нет, а есть только отвратительный человеческий череп. Просветление Вонхё произошло, когда он понял, что между «чашей» и черепом нет никакой разницы: разница только в нас и нашем восприятии. Мы интерпретируем нашу жизнь через непрерывный поток мыслей, и поэтому становимся тем, что мы думаем, или, скорее, как мы думаем. Как наша повседневная жизнь формируется нашими мыслями, так и наше переживание реальности является «хорошим» или «плохим» — в зависимости от наших мыслей — которые заставляют вещи «казаться» хорошими или плохими, потому что в «реальности» вещи сами по себе лишены своей собственной, не зависимой ни от чего природы. Эта самоинтерпретируемая реальность имеет временное существование только до тех пор, пока сохраняются формирующие ее мысли и восприятие».
P.S. Мне кажется, я решила перевести текст только из-за этой притчи. В нем, конечно, много другого есть - местами утешительного, местами человечного, местами догматичного. Но я люблю вот эти выпуклые примеры пересечения когнитивно-поведенческой терапии и восточных практик. Когда вместо сухой теории КПТ на сцену выходят емкие и образные истории, отражающие, по сути, те же идеи.
https://monocler.ru/korejskaya-filosofiya/
Механизмы бегства от свободы. II Садизм
«Кроме мазохистских тенденций, в том же типе характера всегда наблюдаются и прямо противоположные наклонности - садистские. Они проявляются сильнее или слабее, являются более или менее осознанными, но чтобы их вовсе не было - такого не бывает. Можно назвать три типа садистских тенденций, более или менее тесно связанных друг с другом. Первый тип - это стремление поставить других людей в зависимость от себя и приобрести полную и неограниченную власть над ними, превратить их в свои орудия, "лепить, как глину". Второй тип - стремление не только иметь абсолютную власть над другими, но и эксплуатировать их, использовать и обкрадывать, так сказать, заглатывать все, что есть в них съедобного. Эта жажда может относиться не только к материальному достоянию, но и к моральным или интеллектуальным качествам, которыми обладает другой человек. Третий тип садистских тенденций состоит в стремлении причинять другим людям страдания или видеть, как они страдают. Страдание может быть и физическим, но чаще это душевное страдание. Целью такого стремления может быть как активное причинение страдания - унизить, запугать другого,так и пассивное созерцание чьей-то униженности и запуганности.
По очевидным причинам садистские наклонности обычно меньше осознаются и больше рационализируются, нежели мазохистские, более безобидные в социальном плане. Часто они полностью скрыты наслоениями сверхдоброты и сверхзаботы о других. Вот несколько наиболее частых рационализаций: "Я управляю вами потому, что я лучше вас знаю, что для вас лучше; в ваших собственных интересах повиноваться мне беспрекословно" или "Я столь необыкновенная и уникальная личность, что вправе рассчитывать на подчинение других" и т. п. Другая рационализация, часто прикрывающая тенденцию к эксплуатации, звучит примерно так: "Я сделал для вас так много, что теперь вправе брать от вас все, что хочу". Наиболее агрессивные садистские импульсы чаще всего рационализируются в двух формах: "Другие меня обидели, так что мое желание обидеть других это всего лишь законное стремление отомстить" или "Нанося удар первым, я защищаю от удара себя и своих друзей".
<…> Может показаться, что это стремление к неограниченной власти над другим человеком прямо противоположно мазохистскому стремлению, поэтому представляется загадочным, что обе тенденции могут быть как-то связаны между собой. Конечно, с точки зрения практических последствий желание зависеть от других или страдать противоположно желанию властвовать или причинять страдания другим. Однако психологически обе тенденции происходят от одной и той же основной причины - неспособности вынести изоляцию и слабость собственной личности.
Я предложил бы, назвать общую цель садизма и мазохизма симбиозом. Симбиоз в психологическом смысле слова - это союз некоторой личности с другой личностью (или иной внешней силой), в котором каждая сторона теряет целостность своего "я", так что обе они становятся в полную зависимость друг от друга. Садист так же сильно нуждается в своем объекте, как мазохист - в своем. В обоих случаях собственное "я" исчезает. В одном случае я растворяюсь во внешней силе - и меня больше нет; в другом - я разрастаюсь за счет включения в себя другого человека, приобретая при этом силу и уверенность, которой не было у меня самого. Но стремление к симбиозу с кем-либо другим всегда вызывается неспособностью выдержать одиночество своего собственного "я". И тут становится ясно, почему мазохистские и садистские тенденции всегда связаны и перемешаны одна с другой. Внешне они кажутся взаимоисключающими, но в их основе лежит одна и та же потребность. Человек не бывает только садистом или только мазохистом; между активной и пассивной сторонами симбиотического комплекса существуют постоянные колебания, и зачастую бывает трудно определить, какая из этих сторон действует в данный момент, но в обоих случаях индивидуальность и свобода бывают утрачены».
#Фромм
«Человечность — это не какое-то абстрактное понятие. Человечность становится ощутимой и может быть четко определена именно тогда, когда ее нет» (Ай Вэйвэй)
Публикуем фрагменты из новой книги современного художника и политического активиста Ай Вэйвэя, где он размышляет о механизмах изгнания человека из страны и общества, об относительности понятия нации, негласном делении беженцев на «достойных» и «недостойных», причинах бегства, двуличной политике принимающих стран и непреходящем ощущении экзистенциальной чуждости тех, кому пришлось спасаться бегством.
Вот еще немного цитат:
«Мы боялись, что новое место окажется очень холодным и мы не сможем согреться. Помню, как я сидел в вагонетке на крошечной кучке угля — прямо так. Так вот что ты чувствуешь, когда приходится покидать место, пусть неприветливое и чужое, но уже ставшее немного родным, и двигаться дальше, в полную неизвестность. Вот что значит не иметь ничего или почти ничего. Исход, но не выход. Своего рода не-ситуация или полубытие, ведь если человек ничего не имеет, следовательно, у него нет ничего, о чем можно заботиться или спорить, и ничего, что являлось бы частью его жизни — в радости и в горе. Я до сих пор задаюсь вопросом, что это за состояние и можно ли выдержать подобную наготу».
«Существование между мирами порождает непреходящее ощущение чуждости».
«Меня поражает один факт (вероятно, он объясняется лишь какой-то темной логикой): механизмы изгнания остаются неизменными вне зависимости от времени и места действия. Сначала человека делают в глазах общественности изгоем, который не соответствует принятым нормам и стандартам. И вот он уже в шаге от того момента, когда его начинают воспринимать как опасность, угрозу для окружающих, якобы «нормальных» людей».
«Ведь нам нравится делить беженцев на тех, кто спасается от войны и преследования, и тех, кто покинул свою страну, предположительно, только из экономических соображений. Однако в подобной сепарации есть нечто в высшей степени своевольное. И почти никогда такое разделение не отражает действительности. А сколько случаев, когда так называемая экономическая миграция происходит из-за политических репрессий! Причем провоцируют такую миграцию коррумпированные, несправедливые общества, создавая у человека ощущение — или, что еще хуже, опыт — собственной бесправности, когда у тебя нет никакой надежды даже на минимальное социальное продвижение.
Что остается делать этим людям? Они пытаются защитить свою жизнь и ищут лучшего будущего для своих детей.
Возникает вопрос: неужели на твой дом должна упасть бомба, чтобы тебя признали «настоящим» беженцем?»
https://monocler.ru/aj-weiwei-bez-granicz/
«Что ты сейчас чувствуешь?» — этот вопрос можно услышать при самых разных обстоятельствах: от первого свидания до сессии с психологом или присутствия на похоронах. Но как мы на него ответим и ответим ли? Всегда ли у нас получается распознавать свои чувства и выражать их словами? У алекситимиков — нет. Психоаналитик Том Вулдридж, заведующий кафедрой психологии в Golden Gate University в Сан-Франциско, рассказывает о том, когда и почему мы не можем артикулировать свои чувства, что такое алекситимия и почему нам так важно учиться выражать аффекты через слова и образы.
«Джейн» — тип клиента, знакомый каждому психотерапевту. Она мучается, возможно, очень сильно, но всячески сопротивляется тому, чтобы облечь в слова свои чувства и внутренние конфликты, которые являются причиной её страданий; а если и выражает их словами — то крайне скупо. Джейн может связать свою тревогу с чем-то конкретным: она боится прибавить в весе, мучается из-за формы носа или говорит, что не может контролировать тягу к алкоголю. Но если попросить её подробнее рассказать о том, что же у нее на душе, Джейн впадет в ступор и вернется к уже знакомой первоначальной жалобе, а может, вовсе отклонит вопрос. Однако вскоре психотерапевт обнаружит, что она не просто сдерживает себя — наоборот, Джейн не в состоянии полнее описать свои внутренние переживания.
Такие люди, как Джейн, являются алекситимиками — термин был придуман американскими психоаналитиками Джоном Кейсом Немиа и Питером Сифнеосом в 1970-х годах, происходит от греческого a («без»), lexis («слова») и thymos («эмоции»). Алекситимия относится к группе особенностей, среди которых сложность определения и описания субъективных чувств, недифференцированная фантазия и стиль мышления, который фокусируется на внешних раздражителях, а не на внутренних состояниях».
https://monocler.ru/aleksitimiya-i-temnye-chuvstva/
Связь между травматическим опытом и нашей острой реакцией на последующие жизненные события не кажется очевидной (возможно, в том числе по этой причине психоанализ подвергается нападкам за бесконечные взгляды в прошлое). Однако у этой связи есть доказанные нейробиологические основания. Публикуем главу из книги «Травма. Невидимая эпидемия» известного психиатра, доктора медицины Пола Конти, в которой он коротко и доступно рассказывает, как травма «захватывает» лимбическую систему и искажает воспоминания и почему прошлое может восприниматься нашим мозгом как настоящее.
P. S. Продолжаем исследовать разные грани травмы. Надо уже сделать подборку материалов.
https://monocler.ru/travma-i-limbicheskaya-sistema/
«Кризис — это состояние, в котором больше нельзя по-старому, но как жить по-новому, ещё совсем не понятно. Человек уже вышел на край прежнего привычного мира, чем бы этот выход не был обусловлен. Рождение ребёнка, вступление в брак, новость о серьёзном диагнозе, измена супруга, крушение мечты… Происходящее в настоящем заставляет искать опоры в опыте прошлого, а там нет ничего подходящего для решения. Иногда не просто нет подходящего, а напротив — опыт прошлого мешает, ранит и уводит от цели. Готовых решений в краевых состояниях нет, в них обычно есть ощущение тупика, пустоты, потерянности и душевной боли. Антрополог Виктор Тёрнер называл эти состояния маргинальностью и лиминальностью. Маргинальность означает достижение края, мы, собственно, и говорим, что «дошли до края», когда испробовали всё известное, но лучше не стало. Это заставляет выйти за порог знакомого, за черту нормального, если хватает смелости — оказаться в лиминальном состоянии. Люди на грани одиноки. Именно поэтому и психотерапевты маргинализованы, находятся на краю, чтобы помочь перейти в новое состояние и вернуться в жизнь.
Мне важно видеть смысл психотерапии за пределами медицинского подхода, как, в принципе, и подхода психологического. Это родственные практики, но есть важный нюанс, которые я хочу подчеркнуть — психотерапия непосредственно связана с конструированием новой реальности, нового качества жизни, мужественным переходом за край, чтобы трансформировать себя и вернуться. Культура знала и продолжает знать большое количество ритуалов перехода. В традиционной культуре они регламентированы, в современной размыты, часто обесценены, каждый вынужден искать что-то подходящее персонально ему. Приходится снова и снова обнаруживать в себе то, что Пауль Тиллих назвал «мужеством быть», находить силы и двигаться дальше. «И к полноте бытия приведёт лишь одиноко прочерченный путь через бессонный простор», — писал Рильке (перевод З. Миркиной).
Разговор о нашей жизни запах пафосом и поэзией. Но «пафос» буквально переводится как «чувство», а «поэзия» как «творчество», а, собственно, о творчестве в области отношений и чувств мы и говорим, касаясь психотерапии. Прививка реальностью случается тогда, когда мы встречаемся с контекстом реальных кризисов и проблем. Здесь царит повседневность, жизнь «нормальных людей», за которой лишь гадательно можно увидеть героя древнегреческой трагедии. Но именно они приходили на ум Фрейду, когда он создавал теорию и практику психоанализа, в глубине души мы — гораздо сложнее, чем кажется.
Психоанализ и оказался средством сомнения в нравах своей эпохи, как остаётся средством сомнения до сих пор. Что является истинным источником норм и правил? Всегда ли это осознаваемые конструкции? Как наше прошлое воплощается в настоящем и влияет на будущее? Как стать хозяином собственного психического пространства? Мы понимаем, как обманываем себя, находя приятную форму для страхов и внутренних противоречий. Жестокость можно назвать дисциплиной, глухоту к нуждам тела — аскетизмом, страх близости заменить погружённостью в бизнес. Это спасает на время, но психика надламывается. Процесс возвращения себя себе напоминает труд старателя — среди череды свободных ассоциаций собирать по крупицам материал бессознательного, который норовит скрыться».
P.S. Мне тут стали писать про день психолога, и я вспомнила замечательный текст врача-психотерапевта Максима Чекмарёва «Психотерапия как контркультура» - не столько про психотерапию, сколько про путь героя и мужество быть. Всем нам теперь не помешает пересобрать себя - со специалистом, с помощью самоанализа, либо другими подходящими нам практиками. «Нам нужно отпустить жизнь, которую мы запланировали, чтобы принять ту, которая нас ждёт», как писал, кажется Кэмпбелл.
https://monocler.ru/psihoterapiya-kak-kontrkultura/
«Кто смотрит наружу – видит лишь сны» (К.Г. Юнг)
Друзья, у нас еще один анонс от наших партнеров, мимо которого не могли пройти, так как сами любим Юнга, идею коллективного бессознательного, архетипы и сновидения, которые ведут нас темными тропами к индивидуации.
Московский институт психоанализа совместно с Московской ассоциацией аналитических психологов приглашают на программу профессиональной переподготовки «Юнгианский анализ».
Что будет в программе:♾ знакомство с современной аналитической психологией,♾ получение практических навыков психологического консультирования, ориентированного на развитие личности,♾ использование полученных знаний и навыков для психотерапии, индивидуального, семейного или делового консультирования, психолого-педагогической работы, психокоррекционных занятий с детьми.
После обучения вы получите:
🔸Диплом о профессиональной переподготовке, установленного в Московском институте психоанализа образца;
🔸Сертификат Московской ассоциации аналитических психологов (МААП), необходимый для получения статуса юнгианского аналитика по международным стандартам IAAP.
Сроки обучения: 22.11.22 - 29.11.24
Заявка ↩️
https://inpsycho.ru/additional_education/9
Для разогрева можете пересмотреть наши любимые материалы: запись интервью с К. Г. Юнгом «Единственная существующая опасность — это сам человек», транскрипцию лекции культуролога Олега Комкова о связи психики и культуры в мысли Юнга или совсем короткую заметку о том, почему некоторые люди раздражают нас (в интерпретации Юнга, конечно).
#партнерскийматериал
Трудности с переживанием, признанием и присвоением собственной реальности — одно из последствий детского травматичного опыта, влияющего на будущее миро- и самовосприятие человека. Кроме того, это один из пяти ключевых симптомов созависимости, по мнению старшего клинического консультанта центра лечения зависимости The Meadows Пии Меллоди. Она считает, что созависимость — комплексное явление, которое выходит за рамки стандартных представлений о дисфункциональных любовных отношениях либо отношениях с людьми, страдающими какой-либо зависимостью. Согласно Меллоди, это сложное болезненное состояние личности, у которого есть свои причины и механизмы возникновения, а также ряд неизменных сопутствующих симптомов, главные из которых:
1. Проблемы с самооценкой;
2. Проблемы с установлением функциональных границ;
3. Трудности с признанием собственной реальности;
4. Сложности с умеренным переживанием реальности без впадения в крайности;
5. Проблемы с признанием и удовлетворением потребностей и желаний, а также со связью с другими людьми.
Эти нарушения могут не осознаваться созависимым человеком, а сама созависимость проявляться в виде обостренного переживания стыда, страха, боли и гнева, вызывающих перманентное напряжение, тревогу и чувство иррациональности происходящего, или, наоборот, в форме своеобразной «заморозки», когда обычные человеческие эмоции могут быть сведены к минимуму или отсутствовать — ни страха, ни боли, ни гнева, ни стыда, ни радости, ни удовольствия, ни удовлетворения.
Причины развития созависимой личности Пиа Меллоди видит в дисфункциональных семейных взаимоотношениях, в травмах, которые передаются из поколения в поколение, в умалчивании и защитных механизмах, которые мешают созависимым взрослым признать наличие проблемы и насилие, с которым им пришлось столкнуться в детстве (причем под насилием она имеет в виду не только физическое, но и эмоциональное, а также интеллектуальное и духовное насилие над ребенком, которое может принимать скрытые, неочевидные формы — недостаточное или чрезмерное удовлетворение потребности в физическом контакте, пренебрежение, заброшенность, обесценивание и т.д.).
В своей книге «Где заканчиваюсь я и начинаешься ты. Границы и созависимость в личных отношениях» Пиа Меллоди описывает созависимость с разных точек зрения — от анализа семейных взаимоотношений, влияющих на развитие созависимости, до подробного рассмотрения симптомов и их разрушительного влияния на жизнь человека, а также рассказа личной истории осознания собственной созависимости и борьбы с ней. Мы выбрали главу, где она рассказывает, почему возникают проблемы с присвоением собственной реальности (своего тела, мыслей, чувств и поступков) и какие формы это может принимать.
https://monocler.ru/sozavisimost-piya-mellodi/
«Наши убеждения о том, кто мы есть и в каком мире живем, зарождаются внутри тела. Прежде чем мозг начинает формировать мысли и слова, нервная система запускает реакцию, которая приводит к возникновению определенных ощущений, налаживанию взаимосвязи с окружающими, заставляет нас мобилизовать силы для борьбы или бегства либо спасает нас, вынуждая прятаться, то есть отгораживаться от людей <…> Всем этим управляет автономная нервная система. Именно в ней зарождаются убеждения о том, кто мы есть, каков мир вокруг нас, что нужно делать и что мы чувствуем. Ощущение безопасности и взаимосвязи с миром возникает прежде всего под влиянием биологических процессов».
В терапии существуют разные методы работы с эмоциональными состояниями. Техники, основанные на поливагальной теории, — одни из них: когда работа с эмоциями ведется опосредованно и начинается с регуляции телесных состояний. Поливагальная теория была разработана нейробиологом и психиатром Стивеном Порджесом и фокусировалась на описании особенностей работы автономной (вегетативной) нервной системы, подсистемы которой вызывают разные реакции на угрозу и опасность (от замирания/оцепенения, которое досталось нам от парасимпатической системы доисторических рыб плакодерм, реакции «бей и беги», сформированной благодаря появлению симпатического отдела нервной системы у акантод, и, наконец, до ориентации на социальное включение и самоуспокающее поведение, сформировавшееся позднее всего благодаря появлению 200 млн лет назад новой части парасимпатической системы — вентрально вагальной). Таким образом, каждая подсистема особенным образом обусловливает наше психоэмоциональное состояние, формируя то, как мы видим, ощущаем окружающий мир и действуем в нем.
Клинический психолог, психотерапевт и специалист по работе с травмой Деб Дана считает, что понимание принципов работы автономной нервной системы и бессознательных процессов, возникающих в организме как ответ на ощущение безопасности или признаки угрозы, является ключом к ее регуляции, а значит, нашего самоощущения и эмоциональных реакций.
В своей книге «Тело на твоей стороне» она доступно объясняет нейробиологические процессы и показывает, как мы переходим из одного состояния в другое: от спокойной готовности налаживать взаимосвязь друг с другом — к желанию защищаться и обратно. Кроме того, Дана предлагает множество простых приемов, позволяющих исследовать упомянутые реакции, замечать их, корректировать и сознательно придавать им ту или иную форму, налаживая связь с чувствами, мыслями, поведением и, наконец, убеждениями, которыми мы руководствуемся в повседневной жизни. Например, она показывает, почему, если наша автономная нервная система постоянно находится в режиме симпатической мобилизации или дорсальной блокировки, мы не только перманентно чувствуем угрозу, но и утрачиваем способность сострадать, испытывать восторг, доброжелательность и чувствовать прощение (и, конечно, рассказывает, как это можно изменить – там даже глава есть «Трансцендентальные переживания»).
Выбрали главу, в которой Деб Дана делает краткий обзор принципов и элементов поливагальной теории, дополнив ее одним из предлагаемых в книге упражнений.
https://monocler.ru/telo-na-tvoej-storone/
«Если хочешь победить весь мир, победи себя» (Ф. Достоевский)
Ну что, ребята, мы наконец-то запускаем мерч. Летом с друзьями придумывали и заказывали для себя худи. Результат нам настолько понравился, что решили сделать партию и для вас. Почему именно литературный мерч? Потому что мы сами выросли на русской литературе и убеждены, что именно размышления над вопросами, поставленными в ней, помогли нам научиться мыслить критически, отделять семена от плевел и всегда оставаться людьми.
Первые писатели, которые пришли нам в голову в связи с тем, что происходит и что мы чувствуем по этому поводу – Толстой, Достоевский и Замятин. Кажется, все мы немного лежим на поле Аустерлица с Андреем Болконским, глядя на ничтожество происходящего и думая, зачем всё это, прозреваем вместе с героем главной русской антиутопии «Мы» Евгения Замятина, которую зеркалил Джордж Оруэлл в «1984», и вместе с Достоевским смотрим, как бесы продолжают закручивать вихрь над нашей необъятной. Видимо, настало время перечитать любимое.
О самих худи: качество – вышка (для себя же делали). Мягкие, приятные на ощупь, очень теплые, прочные, при этом дышащие, не электризуются, не закатываются. Все надписи вышиты (а что написано пером, не вырубишь топором). На рукавах цитаты с автографом писателя:
Толстой: «И нет величия там, где нет простоты, добра и правды».
Достоевский: «Если хочешь победить весь мир, победи себя».
Замятин: «Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа».
В общем, ванлав. Забирайте, пока не прикрыли. И по любым вопросам пишите мне на @ultima_tuli.