67212
Канал-дневник с частными заметками и наблюдениями https://boosty.to/atomiccherry – наш блог на Boosty https://patreon.com/_atomic_cherry – наш блог на Patreon 💯
Как, вероятно, известно читателю, за последние 3 месяца американские военные объекты на Ближнем Востоке более 150 раз подвергались атакам. Большая часть результатов данных огневых налетов нам неизвестна – военная цензура в вооруженных силах США представляет собой крайне эффективный инструмент, позволяющий скрывать большие объемы критически важной информации. Последняя атака на базу в Иордании получила столь широкий резонанс в первую очередь потому, что этот объект инфраструктуры находился в ведении Сил специальных операций США.
В период Холодной войны сеть американских военных баз являлась чрезвычайно мощным элементом военно-политического влияния – она позволяла в кратчайшие сроки проводить оперативное развёртывание больших масс войск, тем самым проецируя силу Вашингтона во все уголки земного шара.
Даже 20 лет назад такая модель убедительно транслировала свою работоспособность в ходе оккупации Ирака: многослойные железобетонные заграждения, система наземного и воздушного патрулирования вкупе с рядом высокотехнологичных инструментов (как, например, системы видеонаблюдения) обеспечивали крупным военным объектам безопасный периметр на вражеской территории. Атаковать их представлялось возможным разве что миномётами и кустарными реактивными снарядами – у всего прочего не хватало ни дальности, ни времени на развёртывание. При этом, при всех преимуществах, масштабные военные базы были относительно дешевы – они не требовали задействования специализированных строительных технологий или же сложных защитных систем.
Таковые просто-напросто не требовались в условиях противоповстанческих войн с противником, который не имел ничего, кроме лёгкого стрелкового оружия.
При таких вводных данных было легко реализовать военно-полицейский неоколониализм – ибо безопасный, недосягаемый для нищих и плохо вооруженных толп аборигенов «форт» давал возможность беспрепятственного контроля целых регионов.
Но спустя 20 лет ситуация изменились. Из «островов безопасности» военные базы стали идеальной целью для баллистических ракет, самолётов-снарядов и дронов-камикадзе – в сущности, складывающаяся в данный момент ситуация рискует подорвать американскую модель военное-политического проецирования. Развертывание удаленных изолированных баз будет требовать все больше ресурсов – в первую очередь технического характера – систем ПВО и ПРО, строительства защищенных подземных сооружений, увеличения качественной и количественной сенсорной нагрузки.
Словом, бюджетным и безопасным процесс больше не будет – в перспективе он может обернуться в т.ч. сокращением численности зарубежных военных объектов США.
Способность содержать военные контингенты войск в любой точке земного шара долгое время была ярким маркером американской гегемонии. Теперь, когда возможности Вашингтона сократились, а существующая модель «опоясывания» планеты поставлена под вопрос, США придётся искать новые стратегические подходы – или же постепенно уступать свои позиции региональным игрокам, теряя своё влияние.
@atomiccherry 💯
У происходящих в мире событий есть одна очень характерная историческая закономерность – упрощение производства высоких технологий и их массовое, повсеместное распространение.
По итогам анализа уроков Войны Судного дня 1973 года американское сообщество приверженцев внедрения кибернетики в военном деле разработали совершенно передовую концепцию военно-технологического доминирования через управляемую эволюцию передовых технологий.
Если описывать её в грубой и упрощенной форме, то предполагалось, что военно-промышленный комплекс США каждые 10-15 лет будет задавать новый стандарт военных технологий, держа постоянный научно-технический разрыв со своими конкурентами и потенциальными противниками, вынужденными бесконечно находиться в положении «догоняющих» и воздерживаться тем самым от прямых актов военной агрессии.
В конце 1970-ых данная концепция имела революционный характер – и она сработала. Цифровая микроэлектроника была роскошью, доступной ограниченному кругу передовых государств, а без неё производство новейших образцов вооружений не представлялось возможным.
Подобные условия гарантировали обеспечение технологического разрыва длиною в годы – закупать крупные партии чипов в обход существовавших тогда ограничений (как CoCom, например) было по-настоящему проблематично, а промышленный шпионаж сам по себе являлся процессом медленным и не давал стабильных результатов.
Но с окончанием Холодной войны стройная и логичная концепция стратегического опережения в науке и технике перестала функционировать. Прежде всего, связано это было с тем, что Европа и США самостоятельно передали возможность производства высоких технологий в руки третьих стран (как здесь не вспомнить Китай?). Большую роль сыграло и то, что западные государства ощутили себя победителями – в России очень любят сетовать на погром вооруженных сил, связанный с распадом СССР, и мало кто понимает, что ничуть не меньший погром происходил в то же время и в НАТО (с уничтожением военных заводов, стратегических запасов, массовыми сокращениями кадровых военных и т.д.).
Модель инвестиций в научно-технические проекты стратегического характера сменилась на инвестиции в гражданский технологический сектор. Опережающее развитие и военное доминирование уступили место для концепций глобального экономического влияния и «мягкой силы».
Результат этого подхода можно было наблюдать на вчерашних фото с горящим британским танкером, в который попала противокорабельная ракета хуситов. Еще 30 лет назад ПКР были уделом небольшого клуба стран, имеющих доступ к продвинутым военно-морским технологиям, а сегодня их массово производит... повстанческое движение. Более того, большая часть государств пресловутого «первого мира» не в состоянии достигнуть качественного (прежде всего) и количественного уровня даже, например, ВПК Ирана (оцените уровень иронии: Германия не может собирать баллистические ракеты, а «дикие» йеменцы – собирают).
7-10 лет назад было модно рассуждать о том, как страны Запада ловко сменят модель боевых действий и будут расправляться с накатывающими на них «ордами с востока и юга» при помощи геймеров-операторов, дистанционно управляющих беспилотниками из теплых офисов. В настоящий момент «орды с востока» демонстрируют аналогичные технические возможности – это уже не просто людские массы с устаревшими советскими вооружениями, но армии с собственными дронами различных типов, ракетными системами, спутниками-разведчиками, «москитным» флотом и проработанной защищенной инфраструктурой – как военной, так и промышленной.
Сейчас мы можем наблюдать ренессанс классического военного искусства, которое предполагает наличие активной адаптации, постоянного интеллектуального напряжения, ресурсной и материально-технической базы – одним словом, всем тем, что необходимо в условиях, когда противник равен или даже превосходит ваши собственные возможности. Время военно-полицейских операций уже ушло – и вчерашние военные гегемоны могут оказаться поразительно некомпетентными в условиях современных вызовов.
@atomiccherry 💯
Коротко о ситуации со сбитым в Белгороде Ил-76.
Данный борт на протяжении всего периода действий занимался транспортировкой военнопленных, запрашиваемых Украиной в рамках обмена. Его перемещения были строго согласованы по графику в рамках переговоров с третьими сторонами, о чем, естественно, знало украинское руководство и с чьей подачи данный график также получал одобрение и утверждение.
Борт всегда разгружался на одном и том же аэродроме – данный момент также был зафиксирован и утверждался в рамках переговоров по обмену военнопленными.
Это был не случайный самолет в зоне боевых действий – маршрут и время его прибытия было полностью известно Украине, как стороне, принимающей участие в обмене.
Предварительно, по «Ильюшину» было выпущено три зенитных ракеты (этот момент еще уточняется) силами Харьковской бригады ПВО ВВСУ.
Самолет не мог быть сбит в ходе некой «трагической случайности» – нужно понимать, что в ПВО есть цепочка согласования на удар по воздушной цели, и украинская система в данном случае полностью идентична советской, включая утверждение на командном пункте количества зенитных ракет, которые должен был поразить крупный летательный аппарат.
Невозможно случайно выпустить три зенитных ракеты, не пройдя согласование и утверждение атаки командирами батареи и дивизиона – которые, в свою очередь, не могли не быть извещены о прибытии борта со своими же военнопленными.
Почему и зачем это произошло – лично я могу лишь теряться в догадках. Определенно можно сказать только одно – обмен пленными после подобного, надо подозревать, будет приостановлен.
@atomiccherry 💯
👆Иран – отличный пример того, насколько хорошо работает такой метод ведения внешней политики. Тегеран ищет самых отчаявшихся, самых безнадежных, самых потерянных и забытых. Они получают технологии, оружие, деньги, компетенции – и взамен отдают свою лояльность.
И работает это очень просто – хуситы готовы атаковать американские военные и торговые корабли, иракское ополчение готово атаковать американские военные базы, сирийцы готовы обстреливать территорию Израиля, а Ливан – вести полномасштабную войну.
Политика – это не всегда взаимовыгодная торговля, обмен хай-теком, совместная борьба с организованной преступностью и соблюдение «зелёной повестки». Иногда это что-то очень простое и грубое, вырвавшееся прямиком из Средневековья.
Взять, скажем, Британию, которая последние несколько лет усиленно перетасовывает цепочку военных союзов, в которых Лондон безуспешно пытается занять лидирующее положение. Готова ли хотя бы одна из принимающих в них участие стран (навскидку – Польша, Норвегия, Нидерланды) без лишних вопросов атаковать завтра военный флот сверхдержавы и принять последствия данных действий на своей территории? Вопрос риторический (как здесь, кстати, не вспомнить Фолклендскую войну, когда все союзники Британии по НАТО отказались оказывать Лондону военную помощь).
А хуситы готовы в рамках своей взаимосвязи с Ираном атаковать кого и что угодно – и мы видим это прямо сейчас. И не только атаковать, но и держать ответный удар.
@atomiccherry 💯
«Все войны завершаются за столом переговоров подписанием определенных документов. Думаю, то же самое произойдет в нашем случае. Будут подписаны соглашения – с одной стороны коалицией государств, которые поддерживают Украину, и Россией с другой стороны. И этот документ должен включать пункт об отказе РФ от ядерного оружия, потому что это государство является угрозой для мира»
Цитата из свежего интервью заместителя министра обороны Украины Ивана Гаврилюка германскому изданию Tagesspiegel.
Риторика высших украинских военно-политических кругов, как мы можем наблюдать, становится всё более безаппеляционной и бескомпромиссной – и это, пожалуй, большой повод задуматься.
Когда государство в условиях масштабных боевых действий делает заявления такого характера (территориальные претензии, пересмотр ядерного статуса), они должны быть обеспечены соответствующими экономическими и военными возможностями (конечно, всегда есть вариант того, что их делают просто из безумия, но мы его не рассматриваем).
Украина в моменте имеет дефицит материального и технического обеспечения, но, тем не менее, её военно-политическое руководство позволяет себе подобную риторику. Это, очевидно, означает, что она была подкреплена некими обещаниями, гарантиями и договорённостями извне.
Так вот, самый интересный вопрос – кто и что именно гарантировал Киеву?
Это выглядит не столь уж забавным на фоне призывов западных чиновников вести подготовку к войне, готовиться к проведению мобилизаций, рассуждений об ограниченном вводе войск в Украину под эгидой отдельных государств, а не всего НАТО, и великом множестве иных заявлений.
Так что ситуация в действительности может быть не такой уж и комичной, как многим думается (пустые заявления, политический торг, симметричная риторика и так далее).
@atomiccherry 💯
22 января, по случаю Дня соборности Украины президент Украины Владимир Зеленский записал видеообращение к народу. Выступая на Софийской площади, Зеленский сказал, что подписал указ «Об исторически населенных украинцами территориях РФ». Зеленский в своем указе назвал «земли в пределах современного Краснодарского края, Белгородской, Брянской, Воронежской, Курской, Ростовской областей» территориями, исторически населенных украинцами
Я не люблю комментировать новости, но, пожалуй, ради данной стоит сделать исключение.
Я довольно часто слышу от, казалось бы, довольно неглупых людей разговоры о «мирных переговорах». Так вот, теперь можно абсолютно обоснованно, без всяких домыслов четко сказать – никакие переговоры априори невозможны. Даже если бы Москва согласилась на все возможные и невозможные условия США, Европы и Украины с отходом на пресловутые границы 1991 года, у Киева остаётся огромный и юридически оформленный пласт территориальных и этнических претензий уже на территории России.
Данный указ со стороны украинского высшего военно-политического руководства – даже не отказ от переговоров, а вполне обозначенный призыв к вечной войне. Или же войне, которая будет идти до полного уничтожения одной из противоборствующих сторон.
Вносит ли это событие некие по-настоящему новые вводные в происходящее? Меняет ли ход событий? Нет. Никакие переговоры не были осуществимы еще осенью 2022 года, и уж тем более они нереалистичны и неосуществимы сейчас. Разве что теперь у вас есть еще одна причина осмыслить простую истину (которую многие наверняка уже поняли, но все ещё не приняли) – конфликт не завершится легко, не завершится быстро, не завершится безболезненно.
P.S.: напоследок искренне советую всем любителям переговоров больше прилюдно о них не высказываться. Если раньше у такой позиции ещё могли быть некие обоснования (пусть и малореалистичные), то теперь она прямо свидетельствует о том, что вы прилюдно призываете к прямому или косвенному отторжению международно признанной территории РФ. Думаю, о последствиях сего давать пояснения излишне – даже без учета того, что в скором времени наверняка подтянут новые ужесточения законодательства.
@atomiccherry 💯
В свете последних событий на Ближнем Востоке и весьма инертной реакции на них со стороны США и прочих стран западного блока стало привычным слышать фразы в духе «в эпоху Рейгана и Тэтчер такого бы не случилось». 80-ые стали неким маяком в «светлом прошлом», примером того, как когда-то велась правильная западная политика.
Пребывает ли западная стратегическая мысль в тупике, застое и деградации? О да. Вошла ли она в него при Буше? Может, при Обаме? Или, может, в этом повинен дедушка Байден, плохо понимающий, в каком он измерении находится?
Отнюдь. Этот кризис начался как раз в «благословенные 80-ые», в эпоху тех самых «сильных лидеров».
Американская внешняя политика при Рейгане действительно производит впечатление некого яркого взрыва событий, которые можно описать как «крестовый поход на Ось Зла». Ронни объявил войну всем, кому только мог – безбожникам-коммунистам, фашистам из ЮАР, наркокартелям, религиозным фанатикам и террористам из Тегерана и, конечно, вскормил щедрой рукой целую плеяду союзников в Ираке, Афганистане и Китае. Но есть маленький нюанс – объявить войну это одно, но дождаться её завершения и увидеть плоды – совсем другое.
Стратегию действий администрации Рейгана можно поделить на следующие направления:
1) Борьба с Ираном. Ради того, чтобы задавить исламскую революцию, США пошли на масштабное сотрудничество с Саддамом Хуссейном, который на протяжении долгих лет вел масштабную войну против Тегерана. Результат – Иран устоял, стал абсолютно бескомпромиссным антизападным государством, которое целеустремленно готовится и идет к большой войне на Ближнем Востоке.
Саддам Хуссейн в конечном итоге усилился настолько, что спустя несколько лет после публичных заверений Конгресса США в его безоговорочной поддержке в 1991 году сами же американцы вынуждены были вести против Ирака боевые действия, а в 2003 году оккупировать территорию страны и начать кровавую, безрезультатную и длительную военную кампанию, которая закончилась появлением печального известной террористической организации ИГИЛ. В настоящий момент территория Ирака в значительной степени контролируется рядом проиранских группировок.
Все перечисленное – результат в первую очередь очень громких, и при этом глубоко ошибочных решений Рейгана, решившего поиграть в крестовый поход против «зеленой чумы» руками Ирака.
2) Борьба с Советами в Афганистане, выраженная в поддержке местных реакционных элементов в виде многочисленного пласта религиозных сельских жителей. Если в момент самой Афганской войны на территории страны действовали различные группировки, то по ее окончанию в ходе последовавшей гражданской войны победу одержали религиозные фундаменталисты – те самые талибы. Чем закончилась история последовавшего героического противостояния США и Талибана, думаю, повторять не стоит – фотографии со взлетных полос аэропорта в Кабуле многие наверняка ещё помнят.
3) Борьба с Советским Союзом в Азии. Администрация Рейгана пошла на сближение с, пожалуй, самой антисоветской страной того времени – Китаем, стремясь заручиться поддержкой Пекина на случай начала большой войны в Европе. Очень быстро из сугубо политических и военных отношения США и КНР переросли в масштабные экономические, и... и теперь US Navy героически сдерживает «красную чуму, готовую поглотить Тихий океан».
4) Борьба с наркокартелями. Наркобизнес в Латинской Америке окреп и поднял голову еще во второй половине 70-ых, но когда Дядюшка Сэм все-таки это заметил, США бросили огромные ресурсы на войну с наркоимпериями. Результат? У Netflix получилось снять отличный сериал про Пабло Эскобара, по скромным прикидкам медслужб больше 20% населения США в настоящий момент потребляет наркотики в том или ином виде, наркокартели живут, здравствуют и контролируют целые регионы в таких странах, как, например, Мексика.
Громкие лозунги не равнозначны хорошей стратегии – и внешнеполитический кризис на Западе идет вот уже более 40 лет. В настоящий момент мы начинаем наблюдать лишь второй эшелон последствий и эффектов решений, принятых еще при Рейгане – и они, замечу, все ещё имеют очень мягкий формат.
@atomiccherry 💯
Чтобы лучше понимать, почему западные САУ и буксируемые гаубицы проявили себя в подобном свете, нужно в очередной раз обратиться к истории.
Вся военная доктрина НАТО с начала 1980-ых строилась следующим образом: самолеты-неведимки прорывают ПВО противника, «Томагавки» волнами уничтожают его инфраструктуру, следом бравые пилоты «Апачей» выкашивают танковые армады ракетами, после чего бравые солдаты механизированных дивизий, покуривая «Лаки Страйк», бодро направляются вглубь территории врага, дабы принять у него капитуляцию.
Где в этом всем роль артиллерии? Где-то на заднем фоне вяло и редко она ведет огонь по уцелевшим системам ПВО и штабам, разбитым, рассредоточенным подразделениям и особо упертым опорным пунктам (это был максимально сжатый, тезисный и красочный пересказ AirLand Battle, не благодарите).
Привело это к очень простым последствиям – ни одно западное орудие, произведенное после 80-ых, не рассчитано на 10-20к выстрелов. Ни ствол. Ни электроника. Ни шасси. В условиях интенсивной боевой работы их узлы быстро выходят из строя – предполагалось, что запас прочности им не нужен (даже если выдерживает ствол, как на PzH 2000, то изнашиваются другие узлы). Во все те же 1980-ые начался бум «умных снарядов», очень быстро переродившийся в очередной объект технофетишизма – и он, само собой, тоже оказал прямое влияние на заложенные в орудия того времени ресурс. «Стреляй мало, стреляй сверхточно, стреляй в условиях полностью функционирующей логистики».
А теперь перенесемся из светлого прошлого во мрачное настоящее.
На вооружении ВСУ в данный момент находится 56 артсистем – разных годов производства, стран-производителей, калибров, баллистики, степени износа. Эти САУ и БО обладают невзаимозаменямыми боеприпасами даже в пределах одного калибра и одного «стандарта НАТО» (FH-70 не будет стрелять американскими снарядами, M777 – итальянскими и т.д.). К части из них давным-давно не выпускается запчастей, а сами они были приведены в пригодное к использованию состояние методом каннибализации (AS-90 яркий пример).
Ко всему этому в комплекте идут подготовленные в экстремально короткие сроки расчеты (3-4 недели), которые могли освоить основные моменты в эксплуатации артсистем, но не обслуживать их должным образом – и все это в рамках сколоченных наспех подразделений с офицерами-отставниками и полным отсутствием полноценной технической базы (и не стоит забывать, что все это в условиях низкой мотивации личного состава, который в большинстве своем не заинтересован в том, чтобы вникать в какие-либо технические нюансы).
Ремонт западных артсистем невозможен на территории Украины – все более-менее серьезные работы проводятся в Польше и Прибалтике. Это создает дополнительную логистическую нагрузку, занимает много времени, в течение которого расчет орудия может успеть переквалифицироваться в пехоту и погибнуть.
Итак, подытожим. Плохая логистика. Плохая подготовка. Плохое техническое обслуживание. Нагрузки за пределами допустимого порога.
Перечисленное скверно характеризует даже не сами орудия, а систему, в рамках которой они оказались на данный момент. И речь идет не о ВСУ, а о системе материально-технического обеспечения, выстроенной НАТО для Киева – и еë по результатам двух лет боевых действий в лучшем случае можно мягко охарактеризовать как «неэффективную».
P.S.: отдельно стоит сказать и о снарядах – точнее, их качестве. Несмотря на громкие заявления, программа увеличения производства боеприпасов в странах НАТО фактически провалилась. Объем поставок в таких условиях обеспечивается очень просто – ЕС и США покупают снаряды в Пакистане и Египте. Естественно, в условиях дефицита на рынке стоит это недешево, при этом обе страны продают боеприпасы исключительно в рамках заключения контрактов на производство новых – т.е. они не передаются одномоментно со складов стран, а производятся новыми партиями. А так как заказчик требует продукцию в короткие сроки, то выпуск идет в 3 смены – с соответствующим «экстренным» качеством, вполне сопоставимым с северокорейским. Стоит ли говорить, как это влияет на орудия?
@atomiccherry 💯
Давно не публиковал анонсов статей из блога на Boosty и, думаю, следует исправить этот недочет. В этом тексте я постараюсь не только осветить новинки, но и по возможности дать некоторое понимание тематик материалов, которые будут опубликованы в ближайшее время.
Я стараюсь постепенно развивать и продолжать циклы статей, которые были основной блога с момента его появления, попутно затрагивая темы, которые видятся мне наиболее острыми и, как представляется, имеют интерес и для читателя – в частности, читателя, владеющего профессиональными знаниями или же просто желающего лучше понять механизм функционирования процессов ведения боевых действий.
Прежде всего, был обновлен и продолжен цикл «Противовоздушная оборона» – но уже в рамках подцикла «Бомбардировщик всегда прорвется»:
– Бомбардировщик всегда прорвётся (часть I)
– Бомбардировщик всегда прорвётся (часть II)
Данное название было выбрано не случайно – статьи посвящены истории и развитию концепций воздушной войны в годы Интербеллума и Второй Мировой, а также стратегии развития ПВО в условиях стратегических бомбардировок. В ближайшие 2-3 дня я планирую закончить о опубликовать третий материал подцикла; далее публикации будут продолжены уже в рамках «Противовоздушной обороны».
Далее идет ряд материалов, посвященных злободневным вопросам военного строительства:
– У войны не юное лицо (часть I): «Почему рекрутинг находится в кризисе?»
– У войны не юное лицо (часть II): изменение возрастной структуры личного состава и его влияние на вопросы военного строительства
– Зона смерти: проблемы медицинского обеспечения в реалиях современного поля боя
Как несложно догадаться, все три статьи достаточно тесно связаны друг с другом – они посвящены вопросам набора и сохранения личного состава, которые становятся проблемой для большей части стран мира. Средний возраст солдат неуклонно растет даже в мирное время, а качество человеческого ресурса лишь падает – и все это происходит в условиях торжества стратегии аннигиляции, которая, судя по всему, станет основным способом ведения боевых действий в ближайшие 10 лет.
Следующий цикл посвящен вопросам и осмыслению проблем современного военного строительства на примере Вооруженных сил Украины. В данный момент он содержит следующие материалы:
– Украинское военное строительство: взгляд с Запада и реальное положение дел (часть I)
– Украинское военное строительство: взгляд с Запада и реальное положение дел (часть II)
Статьи выстраивают логически взаимосвязанную цепь взглядов на ВСУ до начала Запорожской наступательной операции и по ее окончанию. В частности, второй текст посвящен анализу основных элементов обеспечения боеспособности украинской армии – ж/д логистике, артиллерийским бригадам и системе тотальной мобилизации.
Что планируется к публикации на Boosty в ближайшей перспективе?
1) Материал, посвященный системам массовой подготовки и формирования резервов;
2) Продолжение цикла «Бездушные хищники неба» – за прошедшие месяцы беспилотные летательные аппараты и управляемые боеприпасы дали много новой информации для осмысления, и это определенно требует внимания;
3) Статья о материально-технических ресурсах мобилизационного резерва.
На канале же продолжим тему позиционного тупика – рассмотрим ее с точки зрения стратегии аннигиляции, по новому кругу пройдем тему ошибок и военной несостоятельности НАТО на текущий момент времени, еще что-нибудь про Иран и международную политическую обстановку. В общем, опять будет очень много скучных текстов в стиле зубодробительной канцелярщины, не переключайтесь.
P.S.: спасибо всем читатателям, кто долгие недели и месяцы ждет новых текстов. Я бы хотел обновлять канал чаще, но пока что делать это более стабильно у меня не выходит – буду думать, как можно исправить данную ситуацию. Отдельно благодарю всех, кто подписан на Boosty – благодаря вашему участию и интересу у меня есть стимул копаться в материалах и писать что-то новое и объемное.
@atomiccherry 💯
Причины формирования позиционного тупика (часть V): роль личности и качество командного состава
Дабы наиболее емким образом передать, как выглядела борьба с «тупиком» в Интербеллум, ниже приведен отрывок из работы Джеймса Корума «Корни блицкрига: Ганс фон Зект и германская военная реформа»:
«Курс Генерального штаба был направлен не только на то, чтобы подготовить отличных тактиков, но и на то, чтобы сформировать характер слушателей. Офицер, принятый в Генеральный штаб, должен был быть «решительным, готовым брать ответственность, уметь сохранять спокойствие в угрожающей обстановке и быть вождем для своих войск». Как и в дни Мольтке, Рейхсвер считал вождение войск, также как и ведение войны как таковое, искусством — пусть и в высшей степени рациональным, но в любом случае не наукой (прим.: данный подход является яркой особенность классической германской военной мысли; определенно, в том числе именно благодаря этому Германия воспитывала прекрасный офицерский состав, который вел две мировые войны в условиях численного превосходства противника, нанося ему потери выгодном для себя соотношении 1:2/1:3).
Обучение в рамках курса Генерального штаба Рейхсвера акцентировалось на тактике высшего уровня и оперативном искусстве. В ходе первого учебного года упор делался на изучение действий усиленного пехотного полка, с тактическим взаимодействием различных родов войск в рамках полка. Второй учебный год посвящался дивизионной тактике, а третий год в Берлине — операциям корпусного и армейского уровня, включая изучение иностранных армий и взаимодействия с современными военно-морскими силами. Как и курс Имперского Генерального штаба, курс Генерального штаба Рейхсвера в качестве главного предмета включал военную историю. В первый учебный год на шесть часов тактики в неделю приходилось четыре часа военной истории. На второй год на военную историю и тактику отводилось по четыре часа в неделю на каждый. В отличие от старого курса Генерального штаба во всех учебных программах Генерального штаба Рейхсвера подчеркивалась важность технологий. Преподавателям Генерального штаба предписывалось выделять технические разработки в немецкой и иностранных армиях, а также поощрялось посещение со своими слушателями технических институтов. Новый курс Генерального штаба не содержал никаких формальных экзаменов. Слушатели должны были регулярно готовить работы по военной истории и решать поставленные перед ними тактические задачи. Аттестация была субъективной. Работая с заданиями по тактике, преподаватели разбирали и обсуждали тактические решения слушателей на семинарах. Поскольку немцы каждую военную проблему рассматривали как уникальную, не имеющую «готового решения», не имелось и никаких «правильных ответов»; как правило разбиралось любое решение слушателя и его достоинства…»
@atomiccherry 💯
Причины формирования позиционного тупика (часть III): роль личности и качество командного состава
Возвращаясь к теме очевидных параллелей между текущим упадком военного искусства и аналогичными ситуациями прошлого, необходимо сделать акцент на чрезвычайно важной детали – роли человека в процессе строительства вооруженных сил и развития теории их применения.
С появлением средств массового промышленного производства военное искусство неоднократно деградировало под влиянием глубоко ошибочных теорий и концепций, суть которых остается неизменной с 19-го века по наши дни – «роль человека на войне убывает, технологии являются ключевым элементом военного строительства, военная теоретика должна быть зафиксирована исключительно на вопросах технического превосходства и превосходства в огневом поражении над потенциальным противником».
Яркие примеры ошибочности подобных воззрений раз за разом демонстрирует практика боевых действий: зацикленные на фортификации и артиллерии доктрины маршала Петена, остановившие всякое развитие французской армии в Интербеллум; идеи генерала RAF Хью Тренчарда, опирающиеся на взгляды Дуэ с «войной, идущей исключительно в воздухе»; американский «Новый взгляд» министра обороны Роберта МакНамары, свято уверовавшего в идею, что количество микрочипов способно одолеть любого врага, и полностью провалившегося во Вьетнаме; наконец, советские доктрины механизированной войны, с остервенелой болезненностью стремящиеся низвести солдата и офицера до уровня придатков к массам бронированной техники. Апофеозом веры в технологии можно назвать нынешние идеи сетецентрической роботозированной войны, которые фактически являются реинкарнацией идей Роберта МакНамары, воплощенных на новом поколении микроэлектроники.
Военное искусство в подобные периоды забвения закономерным образом деградирует – прежде всего, на уровне людей – носителей военных знаний. Армия превращается в механистического монстра, лишенного инициативы, корпоративной этики, интеллектуального аппарата; концепции боевых действий выстраиваются на основе откровенных фантазий, подкрепленных верой в то, что каждый без исключения фрагмент войны может быть просчитан, прописан и реализован в строгом соответствии со сценарием. Индивидуальные качества солдата (от рядового до генерала) умаляются и воспринимаются как исключительно зловредные – во главу угла становится исполнение приказов в строгом соответствии с методиками вертикальной системы управления.
Фактически, живая мысль, интеллект, в таком подходе к военному строительству истребляется – на замену же ему приходит жестко регламентированная бюрократия.
Обстановка, предшествующая Первой Мировой, рисует перед нами именно такую картину. Череда колониальных войн и промышленная революция взрастили несколько поколений негибких, зацикленных на собственном «победоносном» опыте офицеров и генералов; появление новых военных технологий и их влияние на поле боя де-факто не рефлексировались (несмотря на очевидные тенденции ряда войн, начиная от Крымской и Гражданской войны в США, заканчивая Русско-японской, которые демонстрировали высокую степень вероятности того, что масштабный конфликт грозит быть именно позиционным).
Подкрепляя данные тезисы неким показательным примером, следует рассмотреть британского командующего операцией в Галлиполи, Яна Гамильтона – заслуженного генерала, ветерана целого ряда колониальных войн (Афганистана, Бирмы, Южной Африки), имевшего репутацию опытного командира. Однако, заслуги Гамильтона оказались бессильны в новой войне – он оказался слабым, безграмотным тактиком; не смог верно оценить возможности противника, по инерции воспринимая османов, словно диких туземцев, и дальнейшие перспективы проведения операции (неоднократно откладывая отход своих сил, он погубил тысячи солдат).
Ян Гамильтон – не исключение из правил; лишь один из многих. Фактически, 3 из 4 лет Великой Войны были затрачены воюющими армиями именно на кадровые чистки и попытки формирования новой, прогрессивной тактики, призванной объединить военные технологии с организационными возможностями.
@atomiccherry 💯
Причины формирования позиционного тупика (часть I): военная теоретика
Позиционный тупик затруднительно назвать малоизвестным военной науке явлением. Развитие средств логистики и транспортировки войск в начале второй половины 19-го века стало первым отчетливым кирпичом в фундаменте нарождающейся позиционной войны. Последовавшая затем эволюция артиллерии, стрелкового оружия и, что самое важное, средств их массового производства вовсе, казалось, предопределила конец маневра, являвшегося ключевым элементом оперативного искусства на протяжении предыдущих столетий.
Все центральные военные технологии Великой Войны, за исключением танка и химического оружия, появились на свет до ее начала – более того, неоднократно применялись в боевых действиях. Армии имели «мускулы» (технику, человеческий ресурс и технологии производства) – но им не хватало «мозга». Военные ведомства были лишены пласта военной теории, необходимого для увязывания военных технологий в рамках армейской системы организации войск, управления войсками, межвидового взаимодействия.
Каждая новая военная технология нуждается во всестороннем техническом анализе (изучении свойства оружия), на основе которого проводятся исследования в сфере тактики и выстраивается понимание материальных требований армии. Это первичный, базовый слой военной теоретики, который впоследствии становится фундаментом для формирования военных доктрин и стратегических концепций ведения войны.
В чем состоит кардинальное отличие WWI от WWII? Именно в количестве накопленной в предвоенный период военной теории, позволяющей с высокой степенью эффективности применять новейшие военные технологии на поле боя, сочетая их с классическими методиками ведения боевых действий – в частности, с вышеупомянутым маневром.
Колоссальную пропасть, что лежала между форматом боевых действий в период мировых войн – позиционным тупиком и маневренной «войной моторов», – формируют, в сущности, четыре вопроса, сформулированные командующим Рейхсвера Хансом фон Зектом в рамках директивы по созданию комитетов и подкомитетов, посвященных исследованию и анализу опыта боевых действий:
а) Какие новые ситуации возникли в войне, которые не изучались перед войной?
б) Насколько эффективными оказались наши довоенные представления, столкнувшись с данными ситуациями?
в) Какие новые тенденции появились с использованием новых видов вооружений?
г) Какие новые проблемы, выдвинутые войной, еще не нашли своего решения?
Четыре вопроса, положившие начало масштабной военно-теоретической деятельности, которая за менее чем 20 лет реформировала боевые действия из формата траншейной позиционной войны до глубоких прорывов механизированных частей.
Необходимо понимать, что средний срок формирования военной теории – от 10 до 20 лет, предшествующих военному периоду. Военная теоретика не формируется в ходе самих боевых действий, сколь бы не был велик их масштаб – опыт, полученный отдельными людьми, трансформируется в некие организационные решения непосредственно в ходе войны неполноценным, урезанным образом. Так или иначе, армии ведут боевые действия, опираясь преимущественно на свои довоенные наработки – и в случае их отсутствия они получают позиционный тупик.
@atomiccherry 💯
Завышенные ожидания (в частности, на постсоветском пространстве) от встречи Байдена и Си сложно назвать хоть сколько-нибудь оправданными.
Подсознательно многие видят ее новой Потсдамской конференцией – старая система мировой безопасности (несовершенная, конечно же, и далеко не всегда эффективная – но все-таки работавшая на протяжении одного из самых сложных периодов в истории – в ходе Холодной войны, и удержавшая мир от нового масштабного противостояния) более фактически не функционирует. Она исчерпала себя уже почти десяток лет как, и сейчас процессы её разложения начали проявлять себя наиболее полным образом. Мировое сообщество ждет новых решений, но... оно их не получит.
Си и Байден – Китай и США – хищники старой эпохи. Они стремятся договориться не для того, чтобы предложить новую альтернативу, рабочий механизм разрешения огромного пласта накопившихся проблем, а чтобы постараться зафиксировать в моменте остатки того, что когда-то не позволило начаться Третьей Мировой войне. У них нет новых идей, нет новых концепций – есть лишь желание вернуть старый мир... старый мир, которого больше нет.
И масштабные боевые действия на востоке Европы, каких она не видела со времен окончания Второй Мировой войны, очень красноречиво подчеркивают данный факт.
Миру требуется новая система обеспечения безопасности – полноценная наднациональная система, включающая в себя не только политико-дипломатическую, но и силовую компоненту, которая будет убедительно подкреплять слово международного закона огневой мощью. Но увидим мы таковую не сейчас и не сегодня – существующие на данный момент государства прошли недостаточное количество потрясений, чтобы хоть что-то могло сподвигнуть их на осмысление сложившейся ситуации и поиск действительно новых и эффективных решений.
@atomiccherry 💯
ПВО для Украины (часть II)
В рамках проекта FrankenSAM фигурирует восстановление и модернизация американских ЗРК Hawk – комплекса периода Холодной войны, снятого с вооружения в США, но находящегося на хранении; «Хоук» является приблизительным аналогом советского ЗРК С-125, т.е. системой ПВО средней дальности (по старым стандартам), ориентированной на поражение преимущественно низколетящих целей.
Существующая техническая часть проекта с большой степенью вероятности концентрируется как раз именно вокруг MIM-23 – помимо наличия на базах хранения в США как определенного резерва самих комплексов, так и зенитных ракет к ним (в прошлом, еще до конфликта, мне встречалась информация о том, что к «Хоукам» на американских складах имеется ~7 тысяч зенитных ракет – насколько она достоверна, я судить не могу, но нужно понимать, что это не резерв первой линии – ракеты нуждаются в полном цикле технического обслуживания и, вероятно, модернизации), данные зенитно-ракетные системы имеют существующие и даже воплощенные в металле проекты по переводу их на цифровую элементную базу, что многократно повышает возможности ЗРК, его надёжность и облегчает эксплуатацию и обслуживание.
Более того, MIM-23 Hawk уже неоднократно поставлялись в Украину (пусть и в разных модификациях от разных стран) – соответственно, у ВВСУ было время на освоение комплекса в эксплуатации, выработку тактики его применения и подготовку дополнительного военного персонала.
Объем поставок ЗРК «Хоук» вряд ли будет достаточно интенсивным – как было сказано выше, комплекс нуждается в капремонтах и обновлении, и США вряд ли смогут предоставлять больше 3 батарей данной ЗРС в год.
С другой стороны, даже общее плачевное состояние украинской ПВО никак не влияет на стратегическую обстановку – российские ВВС давно переориентированы исключительно на выполнение задач тактического уровня, и основную опасность для Киева представляют самолеты-снаряды и крылатые ракеты, интенсивность ударов которыми также существенно снизилась (крылатые ракеты по результатам бомбардировочной компании 2022 года применяются и вовсе в крайне ограниченных масштабах, но об этом стоит поговорить отдельно). Для купирования подобных угроз не требуются массовые современные зенитно-ракетные системы, поэтому в качестве мер усиления ПВО Украина получает или ЗРК времён Холодной войны, или различные зенитные орудия.
Некой интенсификации боевых действий в ближайшее время ожидать не приходится, и в условиях позиционного тупика подобная степень оснащения вполне позволяет закрыть большую часть потребностей в противовоздушной обороне.
@atomiccherry 💯
Шарль Манжен собственной персоной. Что примечательно, несмотря на неудачи в битве у Эны, он был отстранён от командования лишь на короткий срок, после чего возглавил уже 10-ую армию; его военная карьера никак не пострадала, и он успешно продолжил её и после окончания Первой Мировой.
Внимательно рассмотри человека на фотографии. Можешь ли ты представить, как этот мужчина мямлит про какой-то позиционный тупик, оправдаваясь перед прессой? Можешь представить, что он не проводит наступательную операцию из-за отсутствия спутниковой связи? Или не может командовать без GPS? Ты видишь в нем человека, который стесняется сказать руководству, что в сегодняшней атаке погибло 20 тысяч солдат?
Посмотри на него еще раз. Видишь ли ты на нём стильные брендовые вещи в мультикаме? Он увешан тепловизорами и цифровыми рациями? У него есть дроны? Сзади него стоит высокоточный снаряд?
Посмотри снова и спроси самого себя, что с ним не так? Почему в его взгляде — железо, в его осанке — сталь, а кожа — свинец?
@atomiccherry 💯
Небольшой комментарий по поводу организации новых поставок материально-технического имущества из Греции для Украины.
Большинство свежих заметок о данной новости пестрят общеизвестными, поверхностными фактами, которые доступны любому, кто пожелает узнать хоть что-то об остатках советского военного имущества в распоряжении Афин. Акцент в них справедливо делается на комплексах противовоздушной обороны: С-300ПМУ1, «Оса-АКМ», «Тор-М1». Данные комплексы не дают ПВО Украины каких-то новых возможностей – это достаточно старые модификации ЗРК, не проходившие глубокой модернизации. В контексте данной новости куда бóльшее значение играет то, что Греция имеет существенный запас ЗИП и зенитных ракет к системам ПВО этого типа (Российская Федерация учавствовала в обслуживании ЗРК, поставке всех необходимых комплектующих и расходников для греков на протяжении нескольких десятилетий) – справедливо сказать, что ресурсов для обслуживания и обеспечения боевой работы у ВВСУ и ПВО СВ Украины не хватает еще больше, чем самих зенитно-ракетных комплексов.
Но есть и еще один важный актив, о котором необходимо помнить в контексте наличия советских вооружений у Греции – это 82 единицы Т-80У, размещенные на Кипре (без малого, бригадный комплект). Власти острова в последние два года неоднократно заявляли, что хотят заменить данные танки на более современные модели – словом, стоит ожидать, что в скором времени они также отправятся в Украину.
Данное предположение имеет свои основания, учитывая анонсированную Кувейтом передачу 100 единиц югославских танков М-84АВ – в сочетании с кипрскими Т-80У мы можем наблюдать весьма серьезный пакет тяжелой бронетехники в составе 6 танковых батальонов.
В остальном, военно-техническое обеспечение ВСУ в последний год имеет ряд любопытных тенденций, но об этом – в отдельном тексте.
@atomiccherry 💯
/channel/saygin_opinion/10633
Ув. Александр Сайгин сделал короткое и справедивое замечание относительно моих текстов, подразумевая, что концепция «прокси-отношений» может быть обоюдоострым мечом в руках того, к ней прибегает.
Не столь уж давно я писал о схожей модели взаимодействия США и повстанческого подполья в Афганистане, которое в определенном смысле строилось на тех же принципах (и Александр на это указывает примером Усамы бин Ладена), где задействование прокси-сил в конечном итоге обернулось проблемами для самой же Америки. Замечание, повторюсь, справедливое, однако стоит помнить, что Соединенные Штаты именно что взращивали движения, организации и режимы, которые, естественно, по мере роста своих возможностей становились всё менее управляемыми и начинали саботировать американские же инициативы. В качестве интересного примера можно вспомнить, как ЦРУ тайно накачивало вьетнамское антиколониальное движение в Индокитае, стремясь подорвать Францию в первый период Холодной войны; затея была успешно реализована, однако в скором времени США были вынуждены включаться в оказание помощи французским войскам во Вьетнаме, а впоследствии и вовсе их заменить. Уместно вспомнить Норьегу, который изначально был «своим парнем в Панаме», но очень быстро трансформировался в проблему, потребовавшую военного вмешательства.
РФ не предпринимает никаких целенаправленных усилий в отношении реализации именно подобной модели взаимодействия; Москва не в полной мере доросла и до претворения в жизнь иранской модели, не имея на то адекватного организационного и военно-технического аппарата (более того, в случае Сирии, например, РФ и вовсе делегировала свои полномочия Тегерану, играя в регионе «на вторых ролях» – и это определенно здравое решение, потому что Иран лучше понимает, как действовать в регионе и способен более качественно реализовать сирийские ресурсы в т.ч. в российских интересах).
Правильно ли подходить к внешней политике таким образом? Мое личное мнение – да. У Москвы на данный момент чрезвычайно слабые внешнеполитические компетенции, чтобы реализовать какие-то масштабные цельные стратегии – с большей вероятностью, окончится попытка воплощения подобного колоссальными бессмысленными тратами. А подобное точечное взаимодействие с заинтересованными региональными игроками (Турцией, Ираном, ОАЭ, КНР), налаживание «особых отношений» с отдельно взятыми европейскими лидерами (взять тот же пример Орбана, хотя данная тема более глубока и интересна), локальные военные акции в Африке – мероприятия, которые не требует привлечения масштабных ресурсов, но при этом дают РФ возможность учиться выстраивать взаимоотношения с позиции взаимовыгодного обмена (акцентирую – именно что учиться; можно сколько угодно рассказывать про историческую преемственность, однако фактически Россия в нынешнем виде – государство молодое, все ещё имеющее слабое понимание многих процессов, не наработавшее собственных моделей и компетенций; советский опыт же фактически бесполезен из-за банальной разницы в ресурсной базе и политическом весе).
@atomiccherry 💯
В первые полгода конфликта я самолично писал достаточно апокалиптические сценарии атак российской инфраструктуры силами украинских спецслужб. Большинство из них не сбылись, однако на тот момент это было не так уж и очевидно – факт подготовки ГУР и СБУ к ведению активной диверсионной деятельности был известен всем причастным еще до 24.02.22, а на первых этапах их работа произвела довольно неприятное и угрожающее впечатление (было большое количество поджогов и взрывов на промышленных объектах, крупных стройках, складах, объектах транспортной инфраструктуры – словом, везде, где могли действовать неподготовленные «одноразовые» диверсанты с минимальным уровнем допуска).
Постепенно количество данных инцидентов сошло на нет, а раскрутить маховик атак у Украины возможности не было – в первую очередь, как выяснилось, технически. При концентрации всех возможных сил и средств появлялся шанс атак отдельно взятых крупных объектов (таких, например, как Крымский мост, аэродромы стратегической авиации и пр.), но ведение именно что кампании оказалось целью недостижимой.
В настоящий момент времени ситуация абсолютно аналогична – технических средств для наращиваемого объема ударов (и повышения их качества) у ГУР и СБУ нет. Появились новые средства в виде самолетов-снарядов, однако сугубо конструктивно украинские модели данного типа вооружений являются крайне несовершенными – они имеют очень слабую боевую часть (10-15 кг в зависимости от типа самолета-снаряда – для понимания, «Шахед» имеет 40 кг), которой даже при массовом налете сложно повредить серьёзный инфраструктурный объект. Более того, существует и эффективная система борьбы с ними, которая была организована в Севастополе – по некой непонятной причине, её до сих пор не масштабировали на другие города, но стоит ожидать, что эта модель раннего обнаружения и противодействия получит распространение.
Самолеты-снаряды сами по себе не представляют большой угрозы в силу того, что конструктивно это очень простое оружие, которое купируется такими же простыми техническими средствами. Его задача состоит де-факто в воздушном терроре, проведение ими бомбардировочной кампании невозможно. Я бы осторожно предположил, что Украина не получит существенного прогресса даже при кратном возрастании объема ударов с применением самолётов-снарядов (стоит помнить о ещё одном важном аспекте, практическую сторону которого мы видим на примере самой же Украины – советские инфраструктурные объекты строились с расчётом на то, чтобы выдержать настоящие бомбардировки с применением традиционных вооружений; ровно также, как они выносят множественные удары российских авиабомб и крылатых ракет, они будут выдерживать и налеты малых беспилотных ЛА на территории самой России).
Атаки судов «теневого флота» – более реальная угроза в силу того, что организовать их охранение и защиту у РФ возможности де-факто нет – военно-морские силы едва ли справятся с таким объемом конвоев в условиях наличия собственных весьма серьезных проблем. Другой вопрос, что за подобными атаками неминуемо последует некая ассиметричная реакция, и события «танкерной войны» времён Ирано-иракского конфликта могут впоследствии показаться нам очень адекватными, взвешенными и даже джентльменскими.
@atomiccherry 💯
Хорошо, но здесь возникает вопрос – зачем РФ что-либо вкладывать в Африку или Ближний Восток?
Начать стоит с того, что после распада СССР Москва в корне (и вполне здраво) пересмотрела свои взаимоотношения со странами в удаленных регионах. Советский Союз вкладывал колоссальные средства вполне себе в рамках пресловутой «мягкой силы», но в конечном итоге не получил в свое распоряжение хоть сколько-нибудь устойчивых сателлитов – все спонсируемые в тот период государства так или иначе использовали свои взаимоотношения с Москвой в качестве торга с государствами Запада (достаточно вспомний яркий пример Египта и Садата, можно и Ирак с Саддамом).
Еще раз – СССР строил инфраструктуру, поставлял ширпотреб, оружие, давал образование сотням тысяч жителей Африки и Ближнего Востока. Это не принесло никакой выгоды. Приобретатели помощи оказывали услуги только в том случае, если их интересы имели некие точки взаимного пересечения с интересами Москвы.
Политика РФ стала диаметрально противоположной. Москва, пожалуй, пришла к принятию иранской модели – поиску не сателлитов или союзников, а прокси. РФ делает ставку на тех, кто отчаялся и находится в безвыходной ситуации – и это работает (и это правильно). Формально круг российского влияния в разы ниже советского, но качество его находится на другом уровне – находящиеся в нем страны не имеют никакого шанса для маневра. Кто угодно может продавать им ширпотреб и строить порты – необходимый уровень безопасности может только Москва (куда, например, может сманеврировать клан Асадов? Я много читал версий за прошедшие годы о том, что сейчас их вот-вот перехватят саудиты, слышал аналогичное о турках, но вот прошло уже много лет, а Сирия лишь еще более плотно зажата между РФ и Ираном).
Далее – скажем, пять лет назад рассуждать о подобных активностях с точки зрения экономических интересов смысл имело. Сейчас же ситуация немножечко изменилась. Требуются иные активы и иные выгоды. Ведение боевых действий требует крайне ценного ресурса – людской массы. И как можно наблюдать, российская работа в Африке (и не только) имеет определенные успехи в данном направлении. Ни для кого уже не секрет, что в российских военных частях стали появляться солдаты из крайне экзотических стран – подозреваю, этот тренд будет лишь нарастать.
Проблема в том, что наемники не едут из благополучных стран. И создавать в странах неблагополучных благоприятные условия жизни как минимум абсолютно недальновидно и невыгодно – потому что это лишь снижает количество заинтересованных в том, чтобы быть кондотьерами в какой-то далекой стране.
При этом само по себе наемничество – очень сильный инструмент влияния. Эти люди будут получать в РФ деньги, навыки, гражданство, обретать некий бэкграунд, от которого они уже никогда не избавятся; при этом он не требует никаких глобальных инвестиций.
«Мягкая сила» через торговлю и сериалы – хорошая штука, но люди не идут за это убивать и умирать. Грузины не пойдут воевать за Анкару из-за турецких футболок, кофе и строительных фирм, а боевики из аннексированных Турцией регионов севера Сирии, которые живут в режиме строго контролируемой военно-полицейской нищеты – идут и воют.
С РФ и её действиями в Африке это работает аналогичным образом – это вполне здравая циничная логика.
@atomiccherry 💯
Давно хотел написать об этой параллели, и, кажется, сегодня для неё действительно подходящий момент.
Уважаемый читатель так или иначе неоднократно встречал упоминания о схожести между украино-российским конфликтом и Ирано-иракской войной 1980-1988 годов. Помимо очевидных аналогий военного содержания, данный эпизод нес аналогии и политические.
Саддам Хусейн имел в своем распоряжении не столь уж большое количество экономических и политических активов – в противовес социалистическим стран Ближнего Востока, он стал разыгрывать карту антикоммунизма (несмотря на тесные взаимоотношения с ГДР, которой Ирак был очень многим обязан), но одно лишь преследование красных не могло обеспечить Багдаду столь желанных лидирующих позиций в региональном политическом поле. Шанс подвернулся, когда в Иране произошла революция, крайне сильно всколыхнувшая и испугавшая Европу и США. Здесь-то Саддам Хусейн и почуял выгоду.
Украинская внешняя политика строилась аналогичным образом – Киев активно продавал себя в качестве военного (!) противовеса соседу, как это сделал в своё время и Багдад. Незамысловатый актив для того, чтобы перескочить в «элитный клуб» – только вот билет в него необходимо оплачивать не исключительно лозунгами, но и кровью.
Саддам Хусейн был по-настоящему хорош. Он был тонким, коварным политиком – если Зеленский занимается тем, что клянчит оружие и деньги, словно попрошайка с улицы, то Саддам играл свою партию так, что все необходимое ему давали и партнеры, и формальные противники: США обеспечивали разведдаными, ГДР – военными советниками, монархии Залива – деньгами, СССР и КНР – огромными объемами вооружений, а Европа строила производства химического оружия (которое впоследствии стало поводом для оккупации Ирака).
В конечном итоге Саддам Хусейн смог построить эффективную военную машину, которая стала одерживать победы над иранской армией. Он вообще смог сделать чертовски многое, сформировав, пожалуй, самые сильные и многочисленные вооруженные силы на Ближнем Востоке, и вынудив многих искать дружбы с ним – словом, перешагнул в столь желанную «высшую лигу».
За это же он в конечном итоге и поплатился.
Украинское военно-политическое руководство в данный момент устремленно идет той же дорогой, какую в свое время прошел Саддам Хусейн. Они становятся опаснее, агрессивнее, амбициознее – и сильнее. Не стоит думать, будто бы эти люди не намерены победить – это огромное заблуждение. У них нет стратегического изящества и тонкого мышления, но они более чем беспощадны ко всем окружающим – и не менее целеустремлённы.
Вопрос заключается в другом – не испугают ли они в конечном итоге своих «союзников» так же сильно, как это сделал Саддам Хусейн?
@atomiccherry 💯
Так как меня стремятся поправить относительно того, что отношения США и КНР были-де налажены ещё при Никсоне, а не Рейгане, думаю, нужно пояснить этот пункт более развернуто.
Действительно, отношения Пекина и Вашингтона начали формироваться еще в 70-ые, однако именно администрация Рейгана значительно их углубила в ходе реализации стратегии «накачки периферии». Еще в далеком 2021 году я писал о ней на примере Турции – аналогичного рода процессы происходили и в отношении Китая. Западные страны были заинтересованы в том, чтобы китайское руководство открыло второй фронт на Дальнем Востоке в случае начала войны в Европе, и прилагало к этому большие усилия.
На территории КНР начали появляться объекты американской разведывательной инфраструктуры (в том числе стратегической – были построены несколько масштабных радиолокационных станций и объектов радиотехнической разведки, которые вели наблюдение за советской территорией в Средней Азии и на Дальнем Востоке), китайская армия была привлечена для снабжения и подготовки афганского сопротивления в Афганистане, сам же Китай стал получать огромное количество технологий и производственных мощностей (первоначально военного назначения, но как только западный крупный бизнес ощутил вкус наживы – начались масштабные вливания и в промышленность гражданскую).
Администрация Рейгана, несомненно, непричастна к «открытию Китая» – это заслуга его предшественников. Но формирование Китая в текущем виде – стратегический проект именно что его периода.
P.S.: раз уж речь зашла про Китай, то отдельно стоит сказать и о ситуации с Тайванем как об очередном весьма опрометчивом решении американских политиков. Наверняка многие не в курсе, но материковый Китай долгое время не признавался мировым сообществом как, собственно, настоящий Китай – в ООН он был представлен Тайванем. Но после потепления отношений с КНР никому не нужный на тот момент остров быстренько списали в утиль, выкинули из ООН, объявили непризнанным государством и частью материкового Китая (кстати, американская администрация и по сей день регулярно высказывается о Тайване именно в таком ключе), и-и-и... и теперь американцы готовятся спасать маленький демократический клочок суши от вторжения очередной Империи Зла. Словом, взаимоисключающие решения без попыток просчитать перспективу – лейт-мотив «благословенных 80-ых».
@atomiccherry 💯
Продолжая начатый выше разговор о западной артиллерии. Удалось найти интересные моменты из американского мануала, посвященного САУ М109А7:
«Стволы калибра 155-мм имеют ожидаемый срок службы 1500 EFC (EFC – эффективный полный заряд)... каждый выстрел протоколируется и хранится начальником огневой батареи и батальонным взводом материально-технического обеспечения. При приближении к границе в 1500 выстрелов с EFC требуется произвести обследование ствола на предмет чрезмерного износа, трещин в канале и каморе. В случае отсутствия механических повреждений допускается произвести еще 500 выстрелов с EFC, после чего ствол подлежит замене...»
И не менее интересный момент из осеннего интервью Брайана Салливана – вице-президента по инжинирингу American Rheinmetall Munitions, – где он рассказывает о результатах применения САУ PzH 2000:
«По результатам эксплуатации наших систем L52 в Украине наши специалисты по техническому обслуживанию и ремонтам проводили серию обследований стволов САУ и пришли к выводу, что те сохраняли свою эффективность, дойдя до порога в 4000 выстрелов, что намного превышает ожидаемые результаты и их расчетный срок службы»
Следует понимать, что в боевых условиях стрельба ведется именно полным зарядом, тем самым EFC – делается это для того, чтобы орудие находилось на максимальном удалении от линии фронта, тем самым минизируя вероятность его поражения силами контрабатарейных средств противника. И дело, как я писал ранее, не только в износе ствола – артиллерия, как и всякая техника, нуждается в регулярном техническом обслуживании, а когда его не происходит, и к этому присовокуплены перегрузки сверх рассчитанных производителем – то она закономерно выходит из строя (выдержит ствол – не выдержит ходовая, и так далее).
Когда текущие образцы западных САУ и БО разрабатывались в 80-ые, их проекты планировались неглупыми людьми; орудия были вписаны в рамки хорошо отлаженной военной машины, где у них имелся собственный круг задач. 155-мм системы, как задумывалось, должны были дополняться большим количеством 105-мм гаубиц с более высокой огневой производительностью и ресурсом – они предназначались для того, чтобы давать «массу», в то время как более дальнобойные орудия большего калибра – работать по высокоприоритетным целям в тылу противника.
К тому же на тот момент НАТО имело военные запасы с большими объемами старых артсистем, внушительные производственные и обслуживающие мощности и т.д. (взять ту же Британию – 40 лет назад она имела полный цикл производства собственных САУ, а сейчас на Острове нет даже собственного производства стволов).
В настоящий момент задуманной в 80-ые системы нет – её просто не существует. В Украине орудия оказались в рамках чрезвычайно неблагоприятной эксплуатационной среды и закономерным образом начали демонстрировать недостатки – но они, повторюсь, связаны прежде всего не с столько с самим оружием, сколько с системой его применения и обслуживания в боевых условиях.
В остальном, сами по себе озвученные факты проявившейся ненадежности западных САУ и БО представляют мало интереса – на общий баланс сил данная ненадежность никак не влияет, потому что хребтом артиллерии ВСУ до сих пор являются советские орудия всевозможных типов – от Д-44 до «Гвоздик», и они определенно готовятся пережить еще далеко не одну войну.
@atomiccherry 💯
👆👆👆
Юлиан Рëпке – известный немецкий журналист и военный обозреватель таблоида Bild – устроил «срыв покровов», сообщив широкой публике «неожиданные подробности» о том, что большая часть современных западных артиллерийских систем оказалась непригодна для интенсивной эксплуатации в артиллерийской же войне (несколько удивляет, что такой именитый специалист не был в курсе этого маленького нюанса еще до начала боевых действий – не то чтобы это были некие секретные данные, но, кажется, для современной «военной аналитики» отсутствие тяги к знаниям и ненависть к чтению стали обыденной тенденцией).
Но оружие – это не некая абстракция, существующая в изоляции от иных элементов функционирования армии. Как правило, проявление недостатков вооружений – это лишь верхушка айсберга, под которой скрывается целый ряд системных, структурных проблем и недостатков, о чем мы и поговорим ниже.
@atomiccherry 💯
Причины формирования позиционного тупика (часть VI): качество человеческого ресурса
Как было сказано ранее, вопросы влияния качества человеческого материала на военное строительство слабо отрефлексированы; исключением не является и качество рядового состава. Пожалуй, данную тему не стоило бы относить непосредственно к тематике позиционного тупика – тем не менее, она чрезвычайно важна к контексте проведения крупномасштабных операций и ведения масштабных войн как таковых.
Что общего между портовым грузчиком из Балтимора, шахтером из Уэльса, крестьянином из Рязани, рабочим в винодельне Бургундии и сталеваром с Рейна? Можно было бы ответить, что это суровые люди, привычные к тяжелой жизни – и ответ был бы верным, но не полным. Это люди, привычные к тяжелому коллективному труду и самодисциплине – не только выносливые и стойко переносящие трудности, но и умеющие коммуницировать и организовывать масштабные работы, требующие слаженности и обязательного соблюдения определенных правил и мер.
Ведение боевых действий, тем более в рамках крупного конфликта – это непрерывная организационная деятельность вкупе с тяжелым трудом. Это чудовищный, без преувеличения, объем логистических и строительных работ (если даже не вести речь о фортификации, то практически любая война требует ремонта или строительства новых железных и автомобильных дорог). И с данной позиции солдаты мировых войн были прекрасным ресурсом, по степени своего качества и компетенций многократно превосходящим качество и компетенции тех, кто ими руководил. Это были люди, составляющие механизм, приводивший в единовременное действие десятки тысяч сложнейших операций технического характера, которые конвертировались в стратегические изменения на фронте; при этом сформированы эти люди были задолго до того, как попали в армию – наличие военной формы мало влияло как на их характеры, так и дисциплину (следует понимать, что военные ведомства большинства стран стремились привлекать на военную службу по мобилизации преимущественно мужчин старше двадцати лет – по крайней мере, военные ведомства большинства стран стремились именно к этому. Солдаты в возрастном диапазоне от 22 до 37 имели жизненный опыт, что лучшим образом сказывалось на их выживаемости, и хорошую физическую форму – это выгодно отличало их как от совсем «зеленых» 18-летних новобранцев, так и от солдат старшей возрастной категории. Естественно, такой подход был распространен не повсеместно, а где-то, как в СССР, реалии диктовались стратегией тотальной мобилизации).
В целом, механизм функционирования армий эпохи мировых войн работал с высокой степенью эффективности (недоступной, будем честны, современным армиям) в немалом именно из-за высококлассного человеческого ресурса, без которого реализация вошедших в историю масштабных военных операций стала бы попросту невозможной.
В данном отношении еще более понятной и аргументированной становится американская военная реформа, предпринятая по окончанию Войны во Вьетнаме с целью перехода на добровольческий принцип комплектования вооруженных сил. Мы часто смотрим на нее, обосновывая данное событие причинами технического характера – якобы новейшая военная техника стала слишком сложна, чтобы ее мог обслуживать человек с военным стажем в 2-3 года. Стоит взглянуть на это и под другим углом – людской ресурс претерпел существенные изменения спустя годы после конца WWII, и с каждым десятилетием ситуация менялась все больше и больше. То, что было естественно для потенциального солдата в эпоху мировых войн, стало требовать нескольких дополнительных лет подготовки в современности (прим.: написанное не означает, что современные люди плохи; наши качества диктует среда обитания, а она в корне отличается от первой половины XX века; это означает лишь то, что в современных условиях люди требует иного подхода, а многие устоявшиеся догмы должны подвергнуться пересмотру и осмыслению).
Данный фактор определенно оказывает серьезное влияние на вопросы военного строительства, и должен быть тщательно осмыслен в рамках военной социологии.
@atomiccherry 💯
Причины формирования позиционного тупика (часть IV): роль личности и качество командного состава
«Должным образом обученный офицер никогда не приходит на поле боя впервые, даже если до этого он никогда на него не ступал в реальности, если этот офицер достаточно умен, чтобы читать, тем самым перенимая боевой опыт тех, кто получил его в прошедшие времена»
– генерал-лейтенант Пол Ван Рипер, Корпус морской пехоты США.
Военное строительство не является некой абстракцией. Это набор решений, которые предпринимаются не некими «системами», а конкретными людьми – и именно люди определяют степень развития военного искусства и готовности армии к ведению боевых действий. Закономерно и то, что в таком случае лица, принимающие решения, должны иметь не только соответствующий уровень компетенций, но и высокий уровень интеллекта (по некой таинственной причине, данные факторы в лице фактора качества интеллектуального потенциала офицера и генерала поднимались как само собой разумеющиеся исключительно в Рейхсвере и Вермахте).
Великая Война (которую мы привычно называем Первой Мировой) была таковой не только потому, что она имела невероятный масштаб; настоящая подоплека крылась в том, как сильно она потрясла незыблемые, казалось, структуры, ибо стала крайне отрезвляющим ледяным душем для групп лиц, по обыкновению именуемых «национальными элитами». Новая мировая война была лишь вопросом времени, и едва ли хоть кто-то питал иллюзии относительно того, что она будет менее ожесточенной, чем Первая; военное строительство отныне стало вопросом выживания.
По сути, Первая Мировая запустила ряд мер критического характера – в систему военного управления впервые за долгое время были допущены лучшие не по происхождению, а по заслугам, потенциалу и умению учиться. Кадровые чистки и перестановки безостановочно продолжались не только во время боевых действий, но и по их окончанию – там же, где это не происходило, как, например, во Франции, исход был закономерно печальным.
@atomiccherry 💯
Причины формирования позиционного тупика (часть II): военная теоретика
Пожалуй, практически все страны-участницы Второй Мировой войны так или иначе демонстрировали важность процесса накопления военной теории в предвоенный период. Впрочем, стоило бы остановиться и на некоторых отдельных, наиболее примечательных примерах.
Соединенные Штаты Америки в межвоенный период фактически вернулись к лекалам военного строительства, какие были в ходу еще до вступления США в Первую Мировую войну. Основное внимание в развитии уделялось, прежде всего, флоту, а на втором месте стояла авиация. Сухопутные войска как таковые фактически не модернизировались, да и в целом вооруженные силы едва ли были готовы к масштабному развертыванию в условиях масштабной войны.
Однако, американцы вели чрезвычайно мощную военно-теоретическую деятельность, сочетаемую с технологическими прорывами (связанными, прежде всего, с радиолокацией, баллистическими вычислителями, системами управления огнем, авиационными двигателями), формированием инновационной системы военного менеджмента и промышленной базы. США не вкладывали деньги в конкретные системы вооружений и не занимались наращиванием их объемов – они вели, прежде всего, мощную теоретико-организационную деятельность, локомотивом которой стал Индустриальный колледж Армии США. Колледж занимался вопросами изучения ключевых вопросов ведения масштабной войны – долгосрочным планированием в области промышленности и снабжения, т.е. вопросами экономической мобилизации.
Параллельно с этим на теорию экономической мобилизации накладывались сложные оперативные и стратегические концепции «войны нового типа», связанной, прежде всего, с действиями хорошо оснащенной современной стратегической авиации и масштабных флотских операций, что и было наглядно воплощено США на практике в ходе Второй Мировой.
Итак, еще раз наглядно:
1) Первичным инструментом выступает анализ и осмысление, в результате которого происходит формирование соответствующего военно-теоретического задела;
2) Далее следует процесс формирования конкретных технических решений и промышленной базы;
3) Итоговым результатом является реализация перечисленных выше наработок на практике.
Какие очевидные параллели можно было бы провести между Первой Мировой войной и нашим временем? Прежде всего, отсутствие военно-технического анализа, изучения свойств военных технологий – не только новых, но классических. Отсутствие изучения опыта масштабных военных конфликтов и тенденций, которые в них проявлялись – современная «военная теоретика» изучала исключительно опыт удачных локальных конфликтов «колониального» типа, как это происходило и перед Великой Войной везде, исключая, пожалуй, Германию. Игнорирование вопросов военной экономики, промышленности и снабжения. Чрезвычайно низкий уровень компетенций и образования в офицерской среде, массовое упразднение и упадок разведывательно-аналитических структур в рамках военных ведомств (или ошибочная делегация их функционала гражданским «аналитическим структурам»).
Подытоживая, можно сказать, что позиционный тупик – сложное, системное явление с глубокими и долгосрочными причинами, корень которых кроется в интеллектуальном, прежде всего, потенциале.
Но ведь интеллектуальный потенциал – фактор, существование которого тесно завязано на человеческий капитал. А как дело обстоит с ним?
@atomiccherry 💯
Я бы ещё напомнил, что на конференциях, определивших судьбу мира после ВМВ, было три страны-участницы. Одна из них - отживающая Британская империя, которая тем не менее играла колоссальную роль. Но у СССР и США на тот момент был общий враг и общая коалиция. Коалиция победителей. А сейчас пока договариваться не о чем
/channel/atomiccherry/581
Прежде вроде бы Атомная вишня писал, что первые дни операции ХАМАС мол были глубоко продуманы и хорошо подготовлены иранскими спецслужбами. Эти выводы оказались скоропалительными. Дальнейшее развитие событий показало, что у ХАМАС нет иранского оружия
/channel/zhivoff/11652
Когда я встречаю в интернетах упоминания о себе и своих текстах, то часто прихожу к двум выводам, и никак не могу понять, какой из них верный. Первый: я плохо пишу на русском языке, и написанное мной сложно трактовать без ошибок. Второй: в интернетах много людей, у которых есть проблемы с чтением длинных текстов на русском языке и пониманием написанного.
Итак, тезисно о том, что же я все-таки писал:
1) Действия ХАМАС были лишь прикрытием для иранской операции на территории Израиля. Для тех, у кого есть проблемы с терминологией – «операция» не равно «кампания». Это сжатый по срокам процесс, суть которого состоит в достижении неких конкретных целей. Конкретной целью иранских спецслужб была ликвидация израильского командного состава и захват разведданных. Палестинские боевики были лишь средством отвлечения внимания – они не рассматривались и не использовались в качестве некого более функционального инструмента.
2) ХАМАС не является даже полноценным прокси Ирана, а выступает ситуативным партнером. Возможно, на этом нужно было сделать больший акцент в текстах, но я в любом случае не несу ответственности за то, что в России люди самостоятельно придумали и поверили в историю о том, что палестинцы – это братский народ для Ирана. ХАМАС, как и любая другая группировка – лишь инструмент, и не более того.
3) Несколько раз я вполне четко писал о том, что Сектор Газа будет превращён в руины – и почему в России решили, что кто-то должен спасать палестинцев, понять решительно сложно. С военной точки зрения – особенно иранской, – все происходящее абсолютно великолепно. Тегеран получил возможность увидеть полное военное развертывание израильских вооружённых сил, не вмешиваясь самостоятельно в боевые действия и потратив на это токсичный и дешевый ресурс в лице ХАМАС. Это огромный объем бесценной информации для анализа по минимально возможной стоимости.
ХАМАС, как и прочие палестинские группировки, никогда не находился в подчинении Тегерану – более того, они даже выступали противниками Ирана в Сирии. Это радикальные и неподконтрольные никому силы, существование которых в текущем своем виде является нежелательным в том числе и для противников Израиля – поэтому их уничтожение является крайне выгодным предприятием для всех сторон.
Стратегия – это всегда цинизм. Очень, очень много цинизма. В стратегии нет ни людей, ни союзников – есть лишь допустимый порог потерь, ресурсы и инструменты.
Стенаний и причитаний о неправильных поступках в стратегии тоже нет – есть только неэффективные решения, и в наличии таковых Иран упрекнуть сложно.
@atomiccherry 💯
Некоторое время назад в западной прессе начали появляться сообщения о том, что американские инженеры ведут активную работу по переделке советских зенитно-ракетных комплексов «Оса» и «Бук» с целью их адаптации к западным авиационным ракетам AIM-120 AMRAAM и «Сайдвиндер»; сам проект, как заявлялось, носит название FrankenSAM («Франкенштейн-ПВО»).
История крайне любопытная, я бы сказал – но отнюдь не с точки зрения описываемых нам технических решений.
Начнем по порядку. На момент начала полномасштабного конфликта Украина имела 53 зенитно-ракетных дивизиона – в 2 раза больше, чем было в 1991 году у Ирака, – оснащенных пусть не самыми современными, но все еще крайне опасными и эффективными образцами вооружений (с 80-ых годов прошлого века – периода, в который были произведены большинство зенитно-ракетных комплексов, имевшихся в распоряжении Киева, – ПВО фактически не развивалось. Основные изменения касались перевода новых моделей на цифровые ЭВМ). Советское наследство в виде баз хранения позволило ВВСУ организовать за 7 лет 5 бригад и 11 полков ПВО (в эту цифру включены 4 ПВО полка Сухопутных войск).
Словом, численность и техническое оснащение не были для Украины серьезной проблемой – слабое место украинского ПВО заключалась в возрасте самих зенитно-ракетных комплексов.
Еще в ходе процесса восстановления возможностей ПВО страны в период с 2015 по 2019 год, украинское военное руководство неоднократно делало акцент на том, что ЗРК, введенные в строй с хранения – это лишь временная мера; деградация парка наземного ПВО была вопросом 2024 года – к этому моменту времени свыше 80% зенитных систем должны были полностью исчерпать свой рабочий ресурс (как предполагалось, это произойдет в мирное время, т.е. в условиях минимальной эксплуатации ЗРС!).
Удивляться здесь нечему – уже к 2020 году среднестатический украинский зенитно-ракетный комплекс имел возраст в 40 лет; при этом немалый срок своего жизненного цикла он провел в неблагоприятных условиях технического отстойника под открытым небом. Особенно большой проблемой была радиоэлектроника – средств на ее обновление у Киева не было, поэтому ЗРК проходили восстановление и капитальные ремонты с сохранением старой элементной базы.
Боевые действия, само собой, ускорили общий процесс износа и деградации ЗРС – столь интенсивная эксплуатация негативно сказывается даже на свежевыпущенных системах вооружений, и остается только догадываться, как она повлияла на повидавшие еще генсека Андропова зенитно-ракетные комплексы, в целом являющиеся крайне «нежной» техникой (это танк может 60 лет простоять в отстойнике без существенных последствий для своих основных систем, но не радиолокатор и не зенитная ракета).
Итак, вернемся к началу – к проекту FrankenSAM. Возможна ли теоретически адаптация американских авиационных ракет к советским ЗРК? Вполне вероятно, да. Но вопрос заключается в том, что адаптировать ракеты просто-напросто не к чему – советские системы ПВО в распоряжении ВВСУ с большей вероятностью представляют собой полностью изношенную и более неработоспособную технику. Сам по себе проект FrankenSAM является, вероятно, не более чем пропагандисткой историей, какой в свое время стал «неуловимый» БПЛА Phoenix Ghost (якобы тысячами предоставляемый ВСУ, но в действительности несуществующий). Необходим он именно для сокрытия кризиса, в который вошло украинское ПВО еще в прошлом году – впрочем, исключительно пропагандой все не ограничивается; Украина все-таки получает и военно-техническое обеспечение для поддержания своих возможностей, но об этом – в следующем тексте.
@atomiccherry 💯
«Господа, мы атакуем завтра. Первая волна будет перебита. Вторая тоже. И третья. Несколько мужчин из четвертой достигнет своей цели. Пятая волна захватит позицию. Спасибо, господа»
– Генерал Шарль Мари Эммануэль Манжен, 1917 год, командовал 6-й армией во второй битве у Эны, большие потери в ходе которой привели к катастрофе французской армии; среди своих солдат получил прозвище «Мясник».
(Раз уж сегодня все так много пишут о Первой Мировой войне, я тоже присоединюсь)
@atomiccherry 💯