67212
Канал-дневник с частными заметками и наблюдениями https://boosty.to/atomiccherry – наш блог на Boosty https://patreon.com/_atomic_cherry – наш блог на Patreon 💯
(дополнение к текстам выше)
При написании «Стратегии без логического конца» у меня была возможность обсудить излагаемое с человеком, ставшим участником ряда ключевых событий 2022 года, чье мнение и опыт я весьма ценю и уважаю.
Он резонно дополнил мои слова несколькими важными фактами. Приводить их целиком я по понятным причинам не стану, но мы коснемся самых общеизвестных:
1) Выход российских частей к Киеву и попытки захвата украинского руководства – даже в СМИ был зафиксирован факт локальных стычек в районе Банковой (это оно и было, собственно);
2) Российские колонны уже на вторые сутки конфликта огибали Николаев, беря город в окружение, и двигались на Южноукраинск (один из транспортных узлов в регионе, где к тому же находится одна из украинских АЭС).
Оба примера – демонстрация имевшихся на тот момент перспектив и достижения значительного оперативного успеха, развитие и закрепление которого стало невозможно из-за разлада управления войсками и, что особенно важно, из-за неготовности логистики поддерживать высокие темпы продвижения.
Если брать шире, мы отчетливо видим отношение этих фактов к обсуждаемым особенностям стратегии – все направления, помимо «сухопутного коридора», (что планировался изначально) оказались неуспешными по причине неготовности системы к каким-либо осложениям и нестандартным ситуациям (т.е. отсутствию планирования) и из-за острой нехватки ресурсов. Это был выход за рамки собственного стратегического планирования.
Также стоит несколько прояснить момент относительно стратегической готовности ВСУ к проведению наступательных операций и реализации этой готовности на практике.
Речь не идет о том, что некий гений военного искусства в ГШ МОУ предсказал будущее и за несколько лет до начала конфликта знал, как все будет развиваться. Речь идет о том, что украинский Генштаб сформировал определенный наработанный ресурс в этой области и у него вышло впоследствии применить его на практике – т.е. был создан кадровый резерв, имеющий необходимую подготовку, имелось понимание теоретических аспектов и т.д.
@atomiccherry 💯
Стратегия без логического конца (часть IV)
Ориентировочно в 2020-2021 году стратегический расклад будущего конфликта изменился. Я не возьмусь утверждать, что было причинами этих изменений – информация такого рода находится в распоряжении высшего государственного руководства, и мы можем судить о ней лишь по косвенным признакам. Одним из подобных признаков стала резкая активизация украинских операций на восточном направлении, которая также весьма зловеще сочеталась с подготовкой высокомобильных соединений. По всей видимости, военное ведомство Украины было удовлетворено достигнутыми результатами подготовке к войне оборонительной, по результату чего начало подготовку к войне наступательной. Зафиксируйте этот момент – срыв Стамбульских соглашений и дальнейшие действия Киева (успешно проведенные Харьков-Изюмская и Херсонская наступательные операции, подготовка к стратегической наступательной операции на Запорожско-Крымском направлении) проистекали именно из уверенности военного руководства ВСУ в собственной готовности не только создать позиционный тупик, но и разрешить его.
Косвенные признаки подготовки РФ были... размыты. Откровенно говоря, все они до последнего момента говорили о том, что Москва планирует действия в ограниченном масштабе – войсковая группировка ВС РФ, собранная на украинском направлении, имела откровенно скромные масштабы, у нее фактически полностью отсутствовала логистическая компонента (что было очевидно еще по ноябрьским-декабрьским спутниковым снимкам), подготовку к боевым действиям российское командование вело лишь на донецком-луганском направлениях (где складировалось огромное количество боеприпасов, что как факт намекало на планируемый ТВД). Вероятно, основной целью вторжения предусматривался т.н. «сухопутный коридор» – это подтверждает и то, что наибольший успех РФ достигла именно на южном направлении, которое было взято без крупных боев (исключением стал Мариуполь) с полностью сохраненной инфраструктурой, а украинская оборона была развалена изнутри (одним словом, все наработки российского командования долгое время были направлены именно на сухопутный коридор, и там же был получен впечатляющий результат). Почему российское военно-политическое руководство изменило планы и расширило их без кардинальной переработки – остается только гадать (здесь я, опять же, не имею никаких четких ответов).
Совокупная картина позволяет нам сделать любопытный вывод – на стратегическом уровне боевые действия были успешны для стран-участниц строго в рамках того процесса подготовки, который они вели до начала полномасштабной фазы конфликта. Москва добилась результата на юго-восточном направлении, фактически «откатившись» со всех прочих направлений, которые изначально были не предусмотрены стратегическим планированием. Киев успешно создал запланированную ситуацию позиционного тупика и зафиксировал ее, также добившись определенных целей в наступательных операциях осеннего периода 2022 года (но сверх этого украинский наступательный потенциал был исчерпан, о чем можно судить по итогам наступательной операции на Запорожском направлении в 2023 году).
Центральной проблемой происходящего оказалось сомнительное видение сторонами конечной точки, логического конца, который должен был зафиксировать военные достижения их стратегического планирования. Целеполагание в духе времен Холодной войны, предполагающее краткосрочную схватку с дальнейшим ожесточенным политическим соперничеством, полностью себя не оправдало. Возможно, в данном контексте была бы уместна аналогия с первыми годами Ирано-иракской войны, когда Тегеран, выйдя на собственные государственные границы, вопреки всем увещевания принял решение продолжать боевые действия, но уже на территории Ирака (что не принесло Ирану никаких успехов, и стало весьма сомнительным решением, которое диктовалось не стратегией, а сиюминутными выводами).
@atomiccherry 💯
Стратегия без логического конца (часть II)
Мы никогда не пытались хотя бы тезисно описать военно-политическую стратегию Киева, принятую в качестве ответа на события 2014-15 годов – в РФ, скажем, это не делалось ни на уровне отдельных лиц, ни госаппарата, что, безусловно, является чудовищной ошибкой (из которой, в свою очередь, проистекает и множество иных).
Помимо очевидных решений, связанных с расширением вооруженных сил и повышением уровня их боеготовности, усиления аппарата спецслужб и прочих процессов, связанных с силовым контуром государственной машины, украинское военное руководство детально анализировало возможности своего противника в лице РФ – и материал для анализа это был чрезвычайно примечательный.
Во-первых, уже после конфликта с Грузией в 2008 году стал очевидным факт того, что Москва стремится переориентировать свои военные возможности в сторону экспедиционно-полицейских операций или локальных краткосрочных конфликтов – Кремль стремился к тому, чтобы не повторить опыт советской войны в Афганистане и кампаний на Кавказе, которые виделись российскому военно-политическому руководству наиболее близким примером того, что ожидает его в ближайшей перспективе с военной точки зрения (в целом, если мы взглянем на содержание большей части российских военных учений в последние десятилетия, то это будут преимущественно акции, отрабатывающие противостояние иррегулярным вооруженным формированиям). На эту же почву легла и российская кампания в Сирии, которая продемонстрировала, что Москва стремится к минимизации потерь в личном составе вооруженных сил, заменяя последние в боях на наемные подразделения или же на подразделения союзных сил.
Во-вторых, не менее примечательным было и поведение Москвы в ходе событий 2014-15 годов. Что можно увидеть, если хотя бы поверхностно разбирать российскую операцию по взятию под контроль Крыма, или же операции на Донбассе? Чрезвычайную осторожность. Кремль аккуратно, небольшими шагами «прощупывал» границы возможного (тот же Крым постепенно, в течение месяца наполнялся войсками, объем которых увеличивался низкими темпами – и при этом Москва всячески отвергала все заявления о том, что «зеленые человечки» имеют хоть какое-то отношение к ВС РФ), выжидая реакцию на свои действия как со стороны Киева, так и со стороны западных стран. Отсутствие реакции диктовало дальнейшие действия – но когда она все-таки проявилась в ходе боевых действий на Донбассе (мобилизация в Украине, экономические санкции, политическое давление и пр.), Кремль молниеносно заморозил кампанию и несколько лет предпринимал активные попытки уйти от токсичной темы прокси-республик.
Это был паттерн действий, четко зафиксированный всеми сторонними наблюдателями. Осторожность, расчетливость, взвешенный цинизм, готовность к диалогу в случае неудачи.
Этот же паттерн лег и в основу как украинской, так и западной военно-политической мысли и видения того, как события будут развиваться и далее.
@atomiccherry 💯
Новый израильско-палестинский конфликт ожидаемо вызвал множество бурных споров относительно его влияния на иные военно-политические процессы в мире – и, само собой, на ход российско-украинского конфликта.
Дискуссии, как правило, концентрируются вокруг темы оказания дальнейшей военно-политической помощи Киеву – одна часть участников спора заявляет, что они будут урезаны, другая – что происходящее на них никак не повлияет.
В действительности ложными являются оба тезиса – с одной стороны, поддержка Тель-Авива никоим образом не пересекается с поставками, которые получает Украина по линии НАТО, более того, военно-техническая поддержка Израиля замыкается исключительно на США, американский же военно-промышленный комплекс и военные запасы. Боевые действия против ХАМАС не несут для израильтян неких рисков в тотальном истощении арсеналов – по самым скромным оценкам, они рассчитаны на несколько месяцев интенсивных боев с технически развитым противником, и едва ли могут быть истрачены в ходе бомбардировок иррегулярных сил палестинцев, которые едва ли можно назвать армией.
С другой стороны, следует понимать, что после завершения зачистки Сектора Газа военно-политическая ситуация на Ближнем Востоке едва ли вернется в состояние относительного нейтралитета, который можно было наблюдать на протяжении последних лет – про очевидные намеки на то в виде срыва соглашения с Саудовской Аравией знают, пожалуй, уже все, а вот про неочевидные в лице того, что Израиль без всяких сантиментов способен переходить к тотальной войне и восприятия этого фактора соседями можно только догадываться. Как минимум это приведет к тому, что страны региона начнут новый виток милитаризации – или в целях безопасности, а может и в рамках подготовки к новому арабо-израильскому противостоянию.
Здесь и сыграет интересный в контексте Украины фактор – Тель-Авив вынужден будет усиливать собственные военные возможности, расширять объемы военных запасов, вооружений, проводить реформы и модернизации. Собственными силами Израиль сделать подобное не может в силу размеров военной промышленности. Любые действия такого рода так или иначе будут происходить при задействовании американского ВПК, который еще до российско-украинского конфликта имел определенные проблемы с выполнением больших военных заказов, а по итогам 2022 года они из «определенных» стали вполне себе масштабными, что выражено в многочисленных переносах сроков исполнения крупных иностранных контрактов на целые годы вперед. Украина не рассматривалась США с точки зрения первостепенного заказчика даже в самые критические для нее моменты боевых действий в первый год конфликта, и уж тем более не будет рассматриваться в роли такового на фоне стран Европы, Тайваня, Японии и, конечно, Израиля в последующие годы.
Не стоит расценивать этот фактор с точки зрения прекращения военно-технического обеспечения Киева как такового – потому что это не так. Но он сыграет на двух других ключевых нюансах – увеличиваться объемы ВТП совершенно точно не будут, а о массовой передаче высокотехнологичных вооружений и активах для коренной модернизации ВСУ можно будет и не поднимать речи (то есть в целом украинские вооруженные силы в перспективе «замрут» на том уровне качества и оснащения, какой имеют на данный момент – что-то будет убывать, что-то прибывать, но никаких глобальных изменений с большей вероятностью не предвидится).
Есть, впрочем, и иной вариант развития событий – большая война на Ближнем Востоке с участием Ирана и его прокси. Пока что этот сценарий следует рассматривать как крайний и сугубо теоретический, однако в случае его реализации военно-техническая поддержка Украины с большей вероятностью будет фактически приостановлена (осуществлять ее сможет только Европа при условии того, что ее производства не будут нагружены сторонними военными заказами) – в боевые действия на стороне Израиля с практически 100%-м исходом вступят США, и все доступные Вашингтону материально-технические средства будут направлены на обеспечение боеспособности и функционирования собственных вооруженных сил в зоне конфликта.
@atomiccherry 💯
«Как мы убедились во Вьетнаме, высокотехнологическое оружие настолько подавляет рациональное мышление, что может считаться сродни психостимуляторам. Как ЛСД, который способен убедить наркоманов, будто они умеют летать, заставляя их выпрыгивать из окон, так оружие может внушить людям излишнюю самоуверенность. Исказить их оценку ситуации».
Нил Стивенсон, «Лавина».
@atomiccherry 💯
Начало выше...
Второй важный вопрос (или урок?) для обсуждения – вопрос организации работы сил ПВО. В первые же часы после атаки штаба я видел множество несправедливых претензий, высказывавшихся в адрес дивизионов противовоздушной обороны Севастополя.
Несправедливы они по причине факта, известного военной науке еще со времен Битвы за Британию – наземное ПВО имеет боевую устойчивость и высокую эффективность лишь тогда, когда ее действия обеспечиваются поддержкой истребительной авиации, которая служит первым, вынесенным рубежом обороны от воздушных угроз. В Севастополе в тот день, к сожалению, дело обстояло иначе – наземные комплексы в силу своих конструктивных особенностей (и в силу существования физики, влияющей на работу радиолокации) смогли обнаружить крылатые ракеты лишь тогда, когда Storm Shadow начали делать «горку» для набора высоты и последующей атаки в пикировании. Избежать этого было возможно лишь в том случае, если бы подходы к Крыму плотно патрулировались авиацией – это обеспечивало бы противовоздушную оборону возможностью раннего обнаружения низколетящих целей и большим количеством времени на подготовку к их поражению. Имея же 2-3 минуты на реагирование, вы можете рассчитывать на успешный перехват крылатых ракет лишь благодаря большой удаче.
Storm Shadow и SCALP не являются неким технически совершенным сверхоружием – безусловно, это современные и высокотехнологичные крылатые ракеты, однако главный секрет их эффективности заключается в проработанной концепции применения и грамотном планировании атак, учитывающих, помимо прочего, понимание слабых мест российской противовоздушной обороны.
Впрочем, несправедливо было и заявить, что российское командование в Крыму не сделало выводов из произошедшего – спустя пару дней после атаки на Севастополь авиация Черноморского флота (и, вероятно, ВКС) начали активно действовать в регионе, ведя патрулирование акватории вблизи Крыма – такой шаг, само собой, не только положительно влияет на возможности противовоздушной обороны полуострова, но и позволяет организовать противодействие украинским морским безэкипажным брандерам на дальних рубежах (использование гражданских двигателей делает украинские БЭК-и довольно шумными аппаратами, которые без существенного труда обнаруживаются противолодочными самолетами Бе-12).
Привлечение авиации уже обеспечило заметные результаты – при сохранившейся интенсивности украинских атак на полуостров, их результативность ощутимо снизилась.
P.S.: если говорить о личных впечатлениях, то стоило бы отметить поразительную скорость реагирования севастопольских городских служб и силовых структур. Это чрезвычайно важный аспект боевых действий, который часто упускается из поля зрения – профессиональная ликвидация последствий ударов по городам играет ничуть не меньшее значение, чем обеспечение их противовоздушной обороны, и у севастопольцев в данном отношении определенно есть, чему учиться (впрочем, тема работы городских служб в условиях войны – отдельный большой разговор).
@atomiccherry 💯
На израильских каналах за прошедшие 1,5 года было много глумления над российскими вооруженными силами, но за прошедшие пару дней мы могли вполне наглядно видеть, как эффективно ведется боевая работа в «самой опытной и самой воюющей армии мира».
Для всех, кто хоть немного понимает, о чем идет речь, «высочайший уровень подготовки профессионалов ЦАХАЛ», продемонстрированный на видео, будет очевиден:
1) Отсутствие базовых навыков перемещения боевых групп в условиях городских боев;
2) Полное отсутствие контроля секторов огня, углов и пр.;
3) Использование машин с гражданскими в качестве укрытий в ходе ведения стрелкового боя;
4) Синдром «толпы баранов» – хаотичные перемещения плотными, неорганизованными группами.
Писать подробнее не буду из-за ограничений по количеству знаков, но суть вполне ясна. И да, на кадрах запечатлены кадровые военные части и полицейский спецназ в условиях, когда местоположение и численность противника неизвестны.
@atomiccherry 💯
Итак, сегодня мы можем подводить некоторые итоги первых суток рейда по территории Израиля.
Нас интересуют две группы событий, ради которых, собственно, и был организован прорыв израильской границы:
1) Многочисленные ликвидации старшего командного состава и специалистов из состава Армии обороны Израиля;
2) Захват или проникновения на территорию израильских командных пунктов.
На текущий момент времени в СМИ циркулируют данные о гибели 2 генералов (также ХАМАС заявляет о пленении 4-х), 5 полковников, подполковника и майора АОИ. Примечательно, во-первых, то, что погибшие имеют отношение к израильским силам специальных операций и армейской разведке, во-вторых, то, что часть из них была ликвидирована вместе с семьями – это свидетельствует о возможном предварительном внедрении иранских команд зачистки, которые «отработали» по командному составу еще утром 7 октября, парализовав тем самым координацию обороны на юге Израиля (и этим, вероятно, объясняется значительная дезорганизованность в действиях израильской полиции и армии).
Также мы имеем поступившие непосредственно от ЦАХАЛ данные о захвате штаба дивизии Газы (фактически, на наш манер – штаба оперативного направления, если проводить грубые аналогии) и центра военно-морских сил, которые удерживались «боевиками» на протяжении многих часов. Кроме того, был захвачен и ряд менее крупных, но важных объектов по типу передовых постов разведки.
Как понимает, надеюсь, читатель, захват столь важных объектов в кратчайшие сроки просто невозможен силами иррегулярных формирований, какие вы могли наблюдать на большинстве вчерашних видеоматериалов, предоставленных ХАМАС. Аналогичным образом не по некой несчастливой случайности каждые несколько часов появляется новое имя ликвидированного старшего офицера ЦАХАЛ, количество которых уже таинственным образом превысило число погибших израильских сержантов и лейтенантов (и, что очевидно, происходит это в качестве ответа на убийства иранских офицеров из различных структур, организованных в течение последнего года израильской разведкой).
Если отстраниться от морально-этических аспектов происходящего и смотреть на события прошедшего дня с точки зрения профессионального противостояния иранских и израильских силовых структур, то Иран продемонстрировал высочайший уровень компетенции. Даже нелицеприятные для большинства из вас кадры с захватами заложников в действительности представляют собой здравый военный цинизм – большое количество пленных на территории Газы серьезно сковывают командование АОИ в действиях. Фактически иранцы провоцируют ЦАХАЛ на масштабную сухопутную операцию в Секторе Газа без проведения надлежащей авиационной и артиллерийской поддержки (примечательно и то, что часть заложников – туристы из западных стран, для захвата которых ХАМАС и задействовал часть своих сил парапланеристов; словом, это была заранее подготовленная акция, повышающая общую ценность фонда заложников).
Почему это вообще важно? В условиях плотной городской застройки израильская огневая мощь будет в значительной степени нивелирована, а действовать ЦАХАЛ придется на территории противника с подготовленной для того инфраструктурой (подземными коммуникациями, складами, казармами, наблюдательными пунктами). Израиль уже имел неприятный опыт «не победы» в подобных условиях в ходе вторжения в Ливан в 2006 году, и не менее интересно будет наблюдать за происходящим сейчас.
P.S.: кстати, почему @yigal_levin такой грустный последние два дня? Где его фирменные огненные шутки про «полковникопад»? Столько офицеров АОИ «упали» ведь, разве это не смешно?
@atomiccherry 💯
Ситуация, уважаемый Игорь, несколько интереснее.
Ключевое различие советских и западных образчиков тяжелой бронетехники необходимо искать в задачах, под которые они создавались – а для этого, соответственно, необходимо обратиться к истории.
К Холодной войне.
Рассуждая о технике, значительное количество авторов любят вдаваться в технические аспекты и особенности машин – но куда важнее концепции и доктрины, система, в рамках которой и для которой создавались те или иные вооружения.
Советское вторжение в Европу на протяжении долгих десятилетий считалось неотвратимым событием, которого невозможно было избежать. В данный момент историю Холодной войны в русскоязычном пространстве освещают преимущественно малокомпетентные и, будем честны, откровенно глупые люди, все тезисы которых сводятся к рассуждениям уровня «тупые совки хотели утопить НАТО в железе и мясе, но у них бы ничего не вышло». Реальность, естественно, была намного многограннее и сложнее – советская военная машина, представляющая собой доведенную до граничащего с безумием совершенства армию индустриальной эпохи, оценивалась как крайне опасная угроза, способная вести войну по фронту от Фареро-Исландского рубежа до Средиземного моря.
Еще в 60-ых США пришли к выводу о том, что вести с СССР военно-техническую гонку, направленную на прямое вооруженное противостояние, бессмысленно. Невозможно победить страну-военный завод, не став еще бóльшим военным заводом – словом, симметричное противостояние не имело никаких перспектив.
Чтобы остановить СССР, требовалось нечто большее – и это преимущество было найдено в самой модели советского стратегического планирования.«Продолжительность стратегической операции определяется временем, необходимым сухопутным войскам для захвата жизненно важной для врага территории. На Западном театре военных действий стратегическая глубина в случае начала боевых действий составит от 1200 до 1800 км, а средняя скорость продвижения войск – до 50 километров в день. Предположительная продолжительность боевых действий составит от 25 до 35 дней...»
– генерал армии Иван Егорович Шавров, начальник Военной академии Генерального штаба.
Слабое место советских планов вторжения в Европу лежало именно в сжатых сроках завершения кампании – Советский Союз имел 3-4 недели на полный разгром сил Альянса на континенте. По истечению этого срока в Европу начинали прибывать первые конвои с танковыми дивизиями Армии США. Далее любое промедление грозило переходом войны в позиционный тупик с неопределённым исходом – или же массированным применением ядерного оружия.
Советское руководство – как военное, так и политическое, – справедливо опасалось подобных сценариев. Это был фактор стратегического характера – оставалось лишь грамотно им воспользоваться. Требовалось реформировать и оснастить силы НАТО так, чтобы затормозить, замедлить советское вторжение на ранних этапах, заставить его затянуться и выйти за установленные временные рамки – дальше же дело было за дипломатией.
Но как замедлить армады, насчитывающие десятки тысяч одних только танков только в первом эшелоне вторжения? Только имея сопоставимое количество техники – или же перейдя на принципиально иной уровень качества вооружений и, соответственно, подготовки личного состава.
Мощный научно-технический рывок 70-ых помог создать новое поколение военной техники, чьи возможности были преобразованы цифровой микроэлектроникой. Вслед за техникой трансформацию пережили и вооруженные силы США, набор в которые стал обеспечиваться исключительно за счёт добровольцев с длительными сроками обучения и службы, что позволяло работать с новейшими сложными вооружениями и осваивать тонкости их применения на поле боя в течение нескольких лет.
Является ли «Абрамс» лучшим в мире танком? Пожалуй, это некорректный вопрос и на него можно дать лишь некорректный ответ. Он лучший в рамках системы и концепции, для которой и создавался – но эта система и концепции не имеют никакого отношения ни к Украине, ни к текущему характеру российско-украинского конфликта.
@atomiccherry 💯
Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика: послесловие
– Часть 1
– Часть 2
– Часть 3
– Часть 4
– Часть 5
Сейчас, по прошествии почти полутора лет боевых действий можно начинать подводить первые промежуточные итоги многих процессов, составляющих российско-украинский конфликт. 1,5 года – достаточный срок, более чем подходящий для оценок эффективности как принимающих участие в боевых действиях армий, так политических, экономических и многих иных решений.
В текущий момент Североатлантический Альянс как военная организация демонстрирует крайне слабые компетенции в областях разведки, анализа, планирования, военной экономике – имея более чем десятилетие на подготовку к очевидным вызовам военного характера со стороны Москвы, НАТО не нашло ресурсов и возможностей ни для теоретической проработки потенциального конфликта, ни для реформирования бюрократического аппарата, ни для подготовки военной промышленности.
Учитывая текущую военную обстановку, можно предполагать, что боевые действия не завершатся в 2023 году, ни в последующем за ним – и, вполне вероятно, не завершатся в ближайшие годы (окончиться раньше они могут только по причине внутренних кризисов в странах-участницах конфликта). Соответственно, не будут стоять на месте и организационные решения Альянса в вопросах организации военно-технической поддержки Украины – впоследствии они могут принять некий совершенно иной характер и формат, и соответственно, внести более существенный вклад в ход боевых действий.
Пока что, впрочем, мы можем наблюдать в решениях специалистов Альянса полное расхождение с основополагающими принципами как военной науки, так и военного строительства – для подтверждения данного тезиса достаточно отметить факт того, что НАТО стремится внедрить в украинскую армию вооружения без де-факто подготовки военного персонала (за три недели можно научить человека водить бронемашину – но на то, чтобы он мог вести при помощи этой бронемашины бой в составе подразделения не хватит и трех месяцев).
Это, впрочем, не заключительное слово в нашей долгой беседе об организации военно-технической помощи со стороны НАТО – мы будем возвращаться к данной теме и далее, поднимая новые вопросы, пересматривать выдвинутые ранее тезисы и предположения, дополняя материалы и пытаясь осмыслить бесчисленные уроки российско-украинского конфликта.
@atomiccherry 💯
Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 4)
В качестве самостоятельного раздела в анализе ошибок и некомпетентных решений со стороны планировщиков Североатлантического Альянса можно выделить организацию поставок оперативно-тактических вооружений.
В сущности, на протяжении длительного времени поставки таковых были представлены исключительно тактическими ракетными комплексами HIMARS. Изначально считалось, что данные системы залпового огня кардинальным образом изменили ход боевых действий, позволив нивелировать российское численное превосходство в артиллерии и боеприпасах, а также нарушить российскую прифронтовую военную логистику.
В августе 2022 года подобный взгляд на работу систем HIMARS был более чем справедлив, однако по прошествии без малого года боевых действий обстановка полностью изменилась.
В чем состояла суть идеи предоставления Украине HIMARS? Речь шла о сочетании действий ударных бригад легкой пехоты вкупе с высокоточными ударами по ключевым объектам, обспечивающим функционирование частей ВС РФ. Если говорить проще, массированные и точные ракетные удары «разжижают» прифронтовую военную инфраструктуру, уничтожая узлы связи, системы разведки, радиолокации и радиоэлектронной борьбы, командные пункты, узлы снабжения, дезорганизуя и подрывая боеспособность российских подразделений. Одновременно с тем, используя возникший хаос, безостановочно действуют ротно-тактические группы высокомобильной легкой пехоты, использующей превосходство в маневре и разведывательной информации.
В теории все смотрелось логично, однако на практике, как было сказано ранее, у ВСУ не хватило сил для того, чтобы воспользоваться «шоковым состоянием» ВС РФ, возникшим в августе-сентябре 2022 года (которое было вызвано истощением кадровых частей, нехваткой личного состава, подрывом логистики переднего края и пр.).
Что особенно важно, ракетные системы HIMARS послужили для российских войск не столько угрозой, сколько удобным средством для адаптации к условиям ведения боевых действий с активным воздействием высокоточного оружия – ракеты GMRLS обладают относительно небольшой дальностью (85 км), что позволило российской военной логистике перестроить систему снабжения, не впав в коллапс или же структурный кризис.
Примечание: в данном случае мы имеем дело с ошибочной, хотя и чрезвычайно логичной теорией Джулио Дуэ – факт состоит в том, что точечное огневое воздействие на системы (будь то система снабжения или же городская инфраструктура) не работают. Они не могут привести к крушению системы – подорвать ее функционирование возможно, лишь оказывая систематическое и возрастающее огневое воздействие. Применительно к рассматриваемой нами ситуации огневого воздействия на военную логистику это означает необходимость отсутствия какого-либо рубежа в поражении объектов логистической инфраструктуры – поражение по ним должно было наноситься на глубину в 100, 250 и 500 км. Система должна уничтожаться единовременно и массированно – в противном случае она адаптируется и перестраивается.
Великобритания предприняла попытку исправить допущенные Альянсом ошибки, более месяца назад организовав поставки крылатых ракет Shadow Storm, которые в данный момент используются ВВСУ. Это, впрочем, был запоздалый и малоэффективный шаг – система снабжения уже российской армии претерпела ряд структурных изменений, стала более децентрализованной и рассредоточенной, в результате чего ракетные удары не демонстрируют той эффективности, какая ожидалась от них по аналогии с первыми неделями применения HIMARS.
Подытоживая, можно отметить, что западные попытки военных импровизаций, порожденных слабым пониманием реальной военной обстановки и завышением характеристик и возможностей собственных вооружений, привели к результатам, ровно противоположным тем, на которые делали ставку планировщики Альянса. Идея проведения быстрой наступательной кампании вылилась в позиционный тупик, на разрешение которого уйдёт огромное количество военных ресурсов, денег, времени – и людских жизней.
@atomiccherry 💯
Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 2)
Как было сказано выше, украинская армия является производной советской армии – и это во многом определило становление сильных сторон ВСУ.
Проблема заключается в том, что армия так или иначе представляет собой очень сложнореформируемую среду – любые вооруженные силы по умолчанию чрезвычайно плохо воспринимают новшества, изменения, принимают необходимость перемен. Банальный факт, но чрезвычайно часто упускаемый из внимания даже в профессиональной среде – и упущенный специалистами тех стран НАТО, что были задействованы для организации военно-технической помощи в интересах Киева.
И вновь банальный факт – техника, вооружения и вообще любое оборудование создаются в рамках длительной теоретической деятельности, из которых постепенно формируются доктрины, в рамках доктрин формируются концепции, в рамках концепций – конкретные технико-тактические требования, и лишь в конце этого продолжительного звена напряженной интеллектуальной деятельности рождается воплощенная в металле машина. Вполне естественно, что каждая военная школа и даже отдельно взятая армия имеет собственное видение боевых действий и соответствующие ему требования – и они крайне редко пересекаются даже в столь близких в военном отношении организациях, как Североатлантический Альянс.
Что будет, если пытаться точечно включать вооружения из абсолютно иной военной школы в боевые порядки армии, построенной на основе принципов конкурирующей системы? В лучшем случае, использование данных вооружёний окажется малоэффективным. Что будет, если пытаться внедрять при этом чуждые тактические шаблоны и доктринальные установки? Вы просто подорвете функционирование структуры, которой формально пытаетесь оказать поддержку.
Нарушите единоначалие.
К моменту начала летней кампании 2022 года ВСУ представляли собой достаточно слаженную, отмобилизованную, грамотно организованную армию советского образца, которая нуждалась не в реорганизации штатов и смене принципов ведения боевых действий, а в количественном насыщении техникой, вооружениями и боеприпасами в соответствии с собственными доктринами и требованиями.
Теоретически, при компетентной и грамотной организации процесс военно-технического обеспечения Украины должен был иметь формат организации централизованного выкупа всех доступных на мировом рынке вооружений советского периода, а также размещения крупных и долгосрочных военных заказов в Восточной Европе и Пакистане.
Подобный подход не мог бы, естественно, кардинальным образом изменить военные возможности ВСУ, но очень быстро позволил бы разрешить ряд ключевых проблем, связанных с дефицитом огневых средств, слабой механизацией (которая до сих пор преимущественно представлена гражданским транспортом), нехваткой тяжёлой бронетехники.
Что особенно важно, вооружения советского образца наиболее актуальны в украинских реалиях из-за специфики мобилизационного ресурса страны, который представлен значительным количеством людей, проходивших воинскую службу еще в Советском Союзе – и не испытывающих проблем с освоением и эксплуатацией оружия того периода. На практике это позволило бы ВСУ вобрать практически неограниченное количество танков, артиллерии, бронемашин без дополнительных сложностей в области подготовки военного персонала, адаптации техники под украинские доктрины, перестройки логистической системы – и, соответственно, кратно повысить боеспособность подразделений, придав им недостающую огневую мощь и мобильность.
@atomiccherry 💯
Ирано-иракская война, длившаяся без малого почти 10 лет, произвела крайне тяжелое впечатление на всех, кто пристально наблюдал за её ходом.
Бойня в лучших традициях Первой Мировой, которой не удалось избежать, несмотря на то, что противоборствующие стороны имели одни из самых высокотехнологичных на тот момент арсеналов не только в региональном, но и, пожалуй, в мировом масштабе. Иран был вооружён современным американским оружием («наследством» шаха Резы Пехлеви), а армия Ирака представляла собой плод коллективных усилий целого ряда стран – от СССР и ГДР до Франции и США.
Ирано-иракскую войну постарались как можно скорее забыть – аналитики в массе своей отвергали ее уроки, хотя нет-нет находились и те, кто справедливо предрекал – новый крупномасштабный конфликт в XXI веке будет похож именно на многолетнюю кровавую борьбу Багдада и Тегерана, а не на «Бурю в пустыне».
Пристальнее всего опыт этой позабытой войны, конечно же, изучался в Иране. Иранцы вступили в боевые действия не в лучших условиях – почти на протяжении двух лет часть территории их страны находилась под оккупацией, международная изоляция подрывала и без того скудный потенциал военной промышленности, а нехватку нового оружия (после разрыва отношений с США) приходилось не самым успешным образом компенсировать живой силой.
Практически сразу по окончанию конфликта Корпус стражей Исламской революции стал активно работать над развитием дистанционно пилотируемых летательных аппаратов.
На это их сподвиг в первую очередь опыт «войны городов», в ходе которой Иран и Ирак отчаянно пытались уничтожать экономическую инфраструктуру противника с использованием дорогостоящих пилотируемых самолётов и баллистических ракет – но закономерно столкнулись с главной проблемой «доктрины Дуэ». Стратегические бомбардировки не могут быть точечными – чтобы сломить волю противника к сопротивлению они должны нести массированный характер.
Так на свет появился концепт «Шахеда» – дешевого и простого оружия, созданного, дабы дополнять более дорогостоящие «традиционные» системы вооружений.
Всем, кто осенью 2022 года внимательно наблюдал за ударами иранских самолетов-снарядов по городам Украины, становилось ясно, что вскоре они перестанут быть одностороними. Если в воспроизведении классических оперативно-тактических вооружений Украина имела большие проблемы производственного и научного характера, то с БПЛА таковые отсутствовали – после событий 2014 года украинские конструкторские коллективы уверенно демонстрировали превосходство над российскими наработками в данной области, и задача по воспроизведению ими концепции самолета-снаряда определенно была лишь вопросом времени – вопросом времени же было и начало новой «войны городов».
Позиционный тупик не оставляет иного выбора для противоборствующих сторон. Украинский арсенал оперативно-тактических вооружений будет лишь расширяться и далее, но к некому решительному перелому в боевых действиях этот факт, пожалуй, не приведет – но даст украинскому командованию возможность действовать зеркально своим российским коллегам.
Данный военный процесс не будет носить некого апокалиптического формата – как вчера выразился кто-то из российских чиновников, он лишь станет частью «новой реальности».
Какой из этого можно сделать вывод?
Пожалуй, всем нам стоило бы пристальнее обратить внимание на позабытый Ирано-иракский конфликт – ведь мы уже находимся в рамках его парадигм, и вырваться из них почти невозможно.
Осталось лишь понять, кому в конечном итоге достанется роль «условного Ирана», а кому – разоренного серией войн «Ирака».
И это куда более сложный вопрос, чем вам кажется.
@atomiccherry 💯
«Аналогично и с тотальной войной. Вы можете изъять людей из экономики и из услуг, и тем самым утопите и страну, и государство. Просто потому что будет сокращено множество сегодня важных сфер»
/channel/saygin_opinion/8935
Это очень интересная тема, о которой я вот уже несколько месяцев хочу написать статью – но пока что пусть будет хотя бы небольшой тезисный текст.
Исторически сложилось три типа мобилизации экономики: советский, американский и японский. Различия их существенны, и в первую очередь они лежат в плоскости проблемы, обозначенной ув. Александром Сайгиным – степени нанесения ущерба собственной экономике.
Советский тип подразумевает предварительное накопление и резервирование промышленных мощностей, стратегических материалов, техники, специалистов – основные приготовления военной машины в понимании советских теоретиков должны были делаться до начала боевых действий.
Американский тип строится на противоположных принципах – по опыту Второй Мировой США делали ставку на развертывание военных производств и насыщение армии военной продукцией уже непосредственно в ходе ведения боевых действий. Америка всегда могла позволить себе подобное в силу большого количества технических специалистов в стране, которых легко можно было бы привлечь с гражданского рынка труда в ВПК, а также из-за отсутствия проблем со станкостроением.
Американский и советский подходы объединяет очень важная деталь – они оба подразумевают функционирование военной экономики в отрыве от общей экономики государства. То есть военная экономика формируется как отдельное и самостоятельное явление (до или во время войны), и не обрушает своей тяжестью функционирование страны.
И здесь мы приходим к японскому типу мобилизации.
Японский тип подразумевает собой все то, к чему нет-нет призывают безумцы – к тотальному вовлечению секторов гражданской экономики в военную. Мечты взять завод «Кока-Колы», загнать туда заключенных, подростков, надсмотрщиков с хлыстами, а затем точить лобзиком гильзы снарядов – это ровно то, что реализовала Японская империя в годы Второй Мировой войны.
Последствия экономической мобилизации были чудовищны – к 1945 году японская экономика по показателям развития вернулась на собственный уровень конца XIX-го века. Даже тотальное минирование портов и стратегические бомбардировки американцев не смогли нанести того урона, который нанесли японские же чиновники – по самым оптимистичным оценкам, из-за своей экономической политики Токио лишился 33-35% ВВП страны.
Зато каких масштабов была мобилизация! Детали для самолетов точились в каждой частной мастерской. Правда, часто вручную. И самолетов все равно не хватало. А еще это привело к страшному дефициту – оказалось, что если всех заставить точить детали, то заниматься производством товаров широкого потребления будет некому.
По этой же причине губительны и даже совершенно безобидные на первый взгляд идеи, например, о пошиве формы, обуви, и прочих элементов экипировки гражданскими предприятиями. Сделать это они, конечно, способны, только вот их выключение из экономических цепочек может привести к весьма неожиданным последствиям (в американских мобпланах по этой причине рассматривается не размещение заказов на частных предприятиях, а выкуп подходящего под военные нужды гражданского оборудования).
Так что подлинная цель экономической мобилизации лежит отнюдь не в ревизии всех доступных ресурсов страны и привлечении их в военную экономику – цель ее лежит в том, чтобы война по возможности никак не затрагивала основную массу населения, минимально сказывалась на уровне жизни и функционировании народного хозяйства.
P.S.: нужно отдельно обратить внимание на то, что различные типы мобилизации экономик подразумевают возможность заимствования каких-либо элементов друг у друга – т.е. японцы строили новые заводы, США производили бомбардировщики и корабли на гражданских мощностях и так далее. В данном контексте важна общая стратегия действий и их влияние на экономику страны.
@atomiccherry 💯
Мобрезерв и его проблематика (часть III)
Всеобщая воинская повинность имела смысл, когда вооруженным силам тех или иных стран необходимо было держать резерв специалистов, способных работать с различными типами техники и вооружений, имеющихся в больших количествах на хранении, а также производимой в существенных объемах военными производствами.
Какое значение имеет подготовка резерва специалистов, если уже сейчас вы не имеете ни техники, ни вооружений, соответствующих их специальностям? Вопрос риторический.
В современном мире мы пришли к крайне простому факту – использование мобилизационного резерва может обеспечить армию только легкой пехотой (думаю, о практике формирования стрелковых полков все уже знают), которая в лучшем случае располагает гражданским автотранспортом и простейшими средствами огневого усиления.
Соответственно, любые потенциальные модели формирования мобрезерва должны отталкиваться именно от этого факта, в основе которого лежат демографические, социальные, экономические особенности страны, а также возможности ее промышленного потенциала (ко всему перечисленному можно смело приставить «ограниченный/ым»).
Означает ли все вышенаписанное, что мобилизационный резерв должен перестать существовать как явление? Конечно, нет, потому что войны будут происходить даже в условиях отсутствия оружия и промышленности для его производства. Но его формирование, очевидно, должно принять некие совершенно иные формы, преимущественно сосредоточенные на проблемах экономики, производства и военной теории.
Говоря проще, речь идет о создании неких стандартизированных программ массовой подготовки мобилизованных (это оказалось большой и до сих пор не решенной проблемой), создании резерва промышленных мощностей (например, стимулирование частной промышленности, которая в случае необходимости может быть востребована в военном производстве), подготовка унтер-офицерского корпуса резерва из добровольцев, разработка неких упрощенных моделей мобилизационных вооружений.
Круглогодичное вырывание сотен тысяч молодых людей из экономики явно никак не способствует решению всех этих задач – напротив, лишь усложняет его; в случае же проведения мобилизационных мероприятий, как можно заметить, личный состав нуждается в полноценной подготовке вне зависимости от наличия у него пройденной когда-то давно срочной службы. Словом, мы волей-неволей приходим к формату комплектования армии и формирования мобрезерва, существовавшему в ранней РККА.
P.S.: наверняка найдется масса желающих указать на пример Израиля, и все они будут неправы. Дело даже не в израильской специфике обеспечения госбезопасности – дело в том, что Израиль является полновесным партнером США. По этой причине израильтяне могут поголовно милитаризовать население – при необходимости их экономика будет полностью обеспечиваться извне, а вооружения и техника поступать практически в неограниченных объемах, как это уже случалось ранее.
@atomiccherry 💯
Стратегия без логического конца (часть V)
Текущее положение (тот самый широко обсуждаемый «тупик») является полностью заранее спланированным и последовательно реализованным процессом, происходящем не из области военных технологий (это, впрочем, вопрос для отдельного обсуждения), а в сфере стратегического планирования – участники конфликта (в широком смысле – не лишь Москва и Киев) не предусматривали его разрешение какими-либо иными инструментами, кроме как политико-дипломатическими, и их текущие военно-политические решения диктуются именно попытками «перезагрузки» переговорного процесса путем демонстрации своей политической решимости и военных возможностей. Фактически, процесс боевых действий сведен не столько к решению военных задач, сколько к процессу военно-политического устрашения (достаточно красноречив сам по себе факт постановки военных задач на оперативном и стратегическом уровнях, предусматривающих исключительно задачи территориального контроля, а не уничтожения сил противника, что полностью противоречит военной теоретике и теории планирования операций как таковых).
Исходя из этого можно с большей степенью вероятности предположить, что закончится история российско-украинского конфликта не в результате неких стратегических достижений на поле боя, а благодаря неким политико-дипломатическим решения – как в свое время и произошло в ходе Ирано-иракской войны. Пресловутый «военный тупик», по всей видимости, будет преодолен только по мере накопления странами-участницами определенного порога «усталости» от боевых действий, причем взаимного, а не одностороннего. Ключевым моментом, который определенно стоит извлечь на будущее, является тот самый фактор «порога усталости» – стратегическая ставка на него всеми сторонами конфликта была глубоко ошибочна вследствии невозможности его объективной оценки. Стратегия не может основываться на догадках, предположениях и человеческом факторе – это наука, построенная прежде всего на логике фактов и методичности.
Если система не создает заранее подготовленный ресурсный резерв под различные сценарии, включая неблагоприятные, то фактически реализовать их в дальнейшем путём импровизаций она не способна.
@atomiccherry 💯
Стратегия без логического конца (часть III)
Новая российская кампания в Украине, как предполагалось в Киеве, будет иметь элементы как кампаний предыдущих, так и элементы новые – в лице, собственно, масштабного задействования вооруженных сил РФ на наиболее перспективных направлениях. Украинцы ожидали, что первый этап начнется с активизации волны «зеленых человечков», «антимайдана» и прочих небольших вооруженных групп, задачей которых будет парализация крупных (и не только) областных центров, захват административных зданий, препятствование работе силовых структур и так далее (и они, в целом, не так уж и ошиблись – пусть и в несколько ином формате, но данная технология была применена на южном направлении вторжения, где украинская оборона и работа силовых структур была полностью развалена саботажем, в результате чего ВС РФ беспрепятственно заняли переправы из Крыма на материк, Бердянск, Херсон, Каховку и почти взяли Николаев).
В случае достижения успехов российскими спецслужбами и силами спецопераций, как ожидалось, должны были быть задействованы компактные батальонно-тактические группы, задачей которых предполагалось полное подавление вооруженного сопротивления, а по итогу – задейстование полнокровных армейских контингентов, «закрепляющих» за собой новые территории.
Ключевой первичной мерой противодействия этому сценарию были как качественные, так и количественные изменения в аппарате украинских силовых структур – увеличение возможностей СБУ, формирование полнокровной и боеспособной Нацгвардии (внутренних войск), а также мобилизация местного населения в качестве инструмента вооруженной борьбы, что вылилось в конечном итоге в формирование ТрО (территориальной обороны, фактически – вооруженного ополчения). МВД и СБУ должны были задавить в зародыше любые попытки взятия под контроль городов (как это произошло когда-то в Луганске, Донецке, Славянске и т.д.), имея карт-бланш на задействование любых мер противодействия – это, в свою очередь, должно было заморозить и задействование подразделений российской армии и их последующий ввод на территорию Украины.
Москва при таком сценарии должна была или пойти на отказ от своих планов, или же пойти ва-банк и организовать полномасштабное вторжение на Донбассе, где в игру включались ВСУ.
Задача украинской армии заключалась не в вооруженной победе, а в создании позиционного тупика – под данную цель ВСУ и прошли целый ряд трансформаций на протяжении последних 10 лет, получив отлаженный механизм железнодорожной логистики, реанимированную советскую систему массовой мобилизации, шесть отлично оснащенных артиллерийских бригад, обновленную структуру ПВО и ряд неплохо подготовленных укрепрайонов на юго-востоке страны. Дополнительным фактором, играющим на руку ВСУ, была плотная городская застройка, сложная местность (с большим количеством посадок, высот, водных преград, вязким черноземом и т.д.).
Все перечисленное в совокупности должно было продемонстрировать Москве бесперспективность военной кампании и по мере достижения определенного порога потерь (хорошо запомните этот момент), как предполагалось, дело должно было окончиться переговорами и дальнейшим разрешением ситуации уже политико-экономическими методами.
Словом, история должна была быть почти что красивой – Украина празднует национальный реванш, Британия где-то на заднем плане продает свои комплексные услуги по стратегическому планированию (в противовес США, потерпевшим ряд крупных неудач в последние годы), РФ выходит из ситуации с несколько потрепанной репутацией, но без потери лица и с некоторыми территориальными приобретениями – и так далее.
Но в реальности ситуация оказалась несколько сложнее.
@atomiccherry 💯
Стратегия без логического конца (часть I)
Не так давно издание The Economist опубликовало нашумевшее интервью с Главнокомандующим Вооруженными силами Украины В.Ф. Залужным – а также его эссе, посвященное теме современной позиционной войны. Оба материала в значительной степени интересны и примечательны, и написаны были отнюдь не для широкой аудитории, что само по себе подтверждается неадекватной реакцией на них как в российском, так и украинском информпространстве, где весь смысл написанного был сведен в набор низкопробных пропагандистких речевок. В меру своих скромных, увы, сил и возможностей я бы хотел постепенно разобрать некоторые ключевые моменты и тезисы, заключенные в интервью и эссе – и текущий текст будет посвящен именно этому.
В масс-медиа тема российско-украинского конфликта продолжает служить неисчерпаемым источником как для спекуляций, так и вполне адекватных рассуждений и анализа, однако все это чаще всего лежит в плоскости обсуждения каких-либо узких моментов – БПЛА, пехотных тактик, реже – военной промышленности, еще реже – логистики. Тема стратегии как таковая не затрагивается, и это, в общем, неудивительно – касаться ее просто-напросто страшно как в «разговорах на кухне», так и в ходе профессиональных дискуссий. Причина тому прозаична – стратегии-то в происходящем фактически нет.
С чего начинается материал The Economist?
«Ход контрнаступления подорвал надежды Запада на то, что Украина благодаря наступательной операции сможет продемонстрировать России, что победа в войне невозможна, вынудив Владимира Путина пойти на переговоры. Неудача также опровергла предположения генерала Залужного о том, что он сможет остановить РФ, обескровив ее войска»
Еще в первый год конфликта я не раз и не два писал о том, что ключевой замысел западного военно-политического руководства заключался и заключается отнюдь не в пресловутом «полном и безоговорочном разгроме Москвы», а именно в плоскости стратегии нанесения недопустимых потерь и последующего выхода на переговорный процесс. На этих же принципах строилась и украинская военная стратегия еще до начала полномасштабных боевых действий – и, соответственно, военное строительство Украины.
Этот, казалось бы, абсолютно очевидный факт чрезвычайно редко озвучивается, хотя он и дает объяснения многим «конспирологическим» вопросам о том, почему, например, западная военно-техническая поддержка Киева имеет именно такой формат, и никакой иной (гораздо проще не признавать его, пестуя душевнобольные фантазии о невероятно закрученных тайных планах стратигов, которые в одной интерпретации «сливают Киев», а в другой – «раскручивают маховик своей невероятно военной промышленности»).
@atomiccherry 💯
@grey_zone одной из своих недавних «израильских» публикаций натолкнул меня на мысль произвести подсчеты погибших офицеров ЦАХАЛ – конечно, в рамках официальных данных, предоставленных самим военным командованием Израиля.
1) Полковник Рой Йосеф Леви, спецвойска, «Мультидоменное подразделение»
2) Полковник Йехонатан Штайнберг, бригада «Нахаль»
3) Подполковник Авихай Амсалем, резервная бригада специального назначения
4) Подполковник Элим Абдалла Мианух Джат, замкомандира 300-й бригады
5) Подполковник Эли Гинзберг, военно-морские силы
6) Подполковник Йонатан Цур, бригада «Нахаль»
7) Подполковник Сахар Сион Махлуф, штаб дивизии Газы
1) Майор Или Зиссер, военная разведка
2) Майор Исраэль Амихай Витцен, Корпус пограничной охраны
3) Майор Эйтан Менахем Нааман, резервная бригада специального назначения
4) Майор Уриэль Биби, парашютно-десантная бригада
5) Майор Юваль Габбай, подразделение охраны правопорядка
6) Майор Мордехай Шамир Микир, бригада «Голани»
7) Майор Лиор бен Яаков, военная полиция
8) Майор Таль Маман, военная полиция
9) Майор Идо Исраэль Шани, бригада «Нахаль»
10) Майор Тал Коэн, спецвойска
11) Майор Рой Чапел, бригада «Нахаль»
12) Майор Пелег Салем, офицер службы тыла
13) Майор Ариэль Бен Моше, спецвойска
14) Майор Виталий Скипкевич, спецвойска
15) Майор Идо Иегошуа, спецназ ВВС
16) Майор Авраам Ховлашовили, Корпус пограничной охраны
17) Майор Чен Бухрис, спецвойска
1) Капитан Бен Бронштейн, спецвойска
2) Капитан Юваль Ливни, резервная бригада специального назначения
3) Капитан Раз Перец, бригада «Голани»
4) Капитан Рой Негри, инструктор
5) Капитан Таль Грош, бригада «Нахаль»
6) Капитан Ор Йосеф Ран, спецвойска
Глядя на список, можно было бы пошутить про «полковникопад», однако он весьма красноречиво демонстрирует ряд интересных фактов.
На момент написания этого текста в израильских списках погибших числится 170 военнослужащих – 24 из них приведены выше, и они имеют отношение к старшему офицерскому составу.
Это совершенно аномальное соотношение потерь в командном составе к составу рядовому – оно свидетельствует о том, что на израильских офицеров велась целенаправленная и компетентно организованная охота.
Если бы потери были как-либо связаны с высокой интенсивностью боев, то мы бы видели большое количество погибших капитанов (их список специально приведен выше для сравнения) и лейтенантов, но никак не майоров или же полковников. Также на себя обращает внимание, что немалая доля погибших имеет отношение к элитным подразделениям – парашютистам и коммандос (а не пехоте что, опять же, было бы логично в отношении интенсивных боев); если же сделать отдельную выборку из погибших, имеющих отношение к элитным частям, то мы вновь увидим аномальное соотношение потерь в личном составе спецподразделений к пехотинцам (часть потерь объясняется тем, что израильские СпН были использованы в качестве «пожарной команды», и это логично).
В остальном, такое количество убитых бойцов спецвойск (людей с первоклассной подготовкой) вкупе с числом погибших старших офицеров достаточно красноречиво свидетельствует о том, что за кадром остались некие крайне интересные события, главными участниками которых были отнюдь не ополченцы ХАМАС.
P.S.: в сети часто можно встретить списки, включающие убитых «генерал-майоров», однако это ошибка машинного переводчика, который адаптирует таким образом с иврита «сержант-майора». Пока что каких-либо подтверждений по пленным/погибшим израильским генералам нет.
@atomiccherry 💯
👆Облегчу задачу для тех, кто затрудняется выносить основную мысль из длинных текстов: широкое распространение оперативно-тактических (то есть дальнобойных) вооружений в лице крылатых и баллистических ракет, а также различных типов беспилотников, стирают как таковые привычные понятия «фронта» или «тыла» – фактически, безопасной территории теперь нет нигде.
И для противодействия возможностям врага необходимо как можно жестче и как можно активнее работать на территории противника, принуждая его замыкаться в защите собственных военных активов и инфраструктуры. «Выстраивать оборону по вражеским базам», если переиначивать слова Черчилля.
В противном же случае любая и пассивность и неуверенность ведет к тому, что противник получает полный карт-бланш для работы уже вашей территории – по вашим собственным военным активам, инфраструктуре и городам.
@atomiccherry 💯
Впрочем, стоило бы вернуться и к нашим родным пенатам, раз уж мы заговорили об организации, аналитике и вот этом вот всем. Так уж сложилось волею случая, что 22 сентября в 13:10 по местному времени я оказался в самом эпицентре атаки на штаб Черноморского флота, расположенного в Севастополе. Впрочем, этот текст будет посвящен не моим личным впечатлениям – я хотел бы поднять в нем некоторые вопросы, о которых меня поневоле заставило задуматься произошедшее.
Начать, пожалуй, стоило бы с классики, вспомнив весьма уместную в текущей военной обстановке цитату Уинстона Черчилля: «в море две линии обороны – одна проходит по базам противника, вторая – по вашим собственным». Стоит отметить, что в нашу эпоху широкого распространения оперативно-тактических вооружений данное высказывание актуально отнюдь не только лишь в вопросах ведения морской войны – оно применимо в куда более широком значении.
В ходе первых месяцев конфликта российское командование добилось значительных успехов, де-факто уничтожив все значимые украинские военно-морские активы и взяв под огневой контроль оставшееся в распоряжении Киева побережье северо-запада Черного моря. Но отсутствие четкого оперативного планирования и пассивные методы удержания морской блокады фактически нивелировали достигнутые успехи – это привело к отходу российских военно-морских сил на прежние, довоенные рубежи и сократило оперативный простор для действий российской авиации. Центральной причиной тому была организационная неготовность РФ к ведению войны на море – она просто-напросто не планировалась как в силу отсутствия у оппонента значимых ресурсов, так и в силу первоначальных военных планов Москвы, не подразумевавших ведение длительной военной кампании.
Все это совокупно привело к переходу российского командования к концепции «глухой обороны», которая в силу определенных обстоятельств может быть успешно реализована в сухопутных сражениях, но совершенно не оправдывает себя на более высоких, технологически развитых ступенях военного противостояния, требующих высокой культуры планирования, аналитики и организации вкупе с высоким уровнем активности и скорости реагирования на возникающие угрозы. Попытка же реализовать данную концепцию в условиях морской и воздушной войны подобна попытке одержать верх в хоккейном матче силами одного лишь вратаря, играющего без задействования остальных членов команды. Как итог – мы наблюдаем пусть и не систематические, но регулярные атаки российской военной и гражданской инфраструктуры в Крыму.
В отсутствии организованной активности морских и воздушных сил ЧФ РФ украинские вооруженные силы, напротив, стали поддерживать высокую интенсивность «москитных» атак на черноморском направлении – агрессивный напор позволил ВМСУ и ВВСУ в моменте нивелировать количественную и качественную разницу в военных активах Украины и РФ; ряд локальных операций позволил изменить стратегическую картину морского противостояния, как это было, например, с островом Змеиным и вышками Бойко – потеря формально незначительных опорных пунктов лишила РФ возможности оказывать прямое давление на оставшийся в распоряжении Киева участок побережья и обеспечило украинские силы оперативными базами в море, с опорой на которые стали возможными действия диверсионных групп на катерах и штурмовых лодках.
Продолжение ниже...
@atomiccherry 💯
Относительно сложившейся в Израиле ситуации в данный момент ведется большое количество споров, оправдывающих или же принижающих степень готовности и функциональности израильских силовых структур.
Давайте будем будем объективны: армия – это человек. Армия – квинтэссенция сложнейшей интеллектуальной и организационной деятельности человека.
Человек не может всегда и на протяжении всей жизни находиться в полном напряжении, ожидая противника – аналогичные процессы происходят и с армиями.
Глядя на ЦАХАЛ, вы видели некую готовность и то самое постоянное напряжение, ожидая, что это и есть реальность – но это была лишь очень искусная, хорошо подготовленная пропаганда. Израиль великолепно преуспел в формировании картины гипермилитаризированного государства с гражданином-солдатом, и созданный им медийный образ прекрасно работал на протяжении нескольких десятилетий.
Центральный урок происходящего состоит не в неком «крушении символов и авторитетов» – отнюдь. Он демонстрирует нам, что сложные системы, какой является армия, готовится к действиям в строго определенный период и под строго определенные задачи – только так и только тогда вооруженные силы могут эффективно выполнять боевую работу. Никакая массовая военная служба и военная пропаганда не в состоянии обеспечить сами по себе некий гарантированный уровень постоянной готовности к боевым действиям – это миф, заблуждение. Попытки же игнорировать эти факты приводят к разложению и недееспособности вооруженных сил – и подтверждает мои слова не только происходящее сейчас в Израиле; немало примеров тому вы можете найти как и на постсоветском пространстве, так и в мировой истории.
Другой важный урок последних дней – упование на технологическое превосходство. Израиль – не только гипермилитаризированное, но еще и технически продвинутое государство, которое весьма гордится своими разработками и военными новшествами. Сектор Газа фактически был «задним двором» израильских спецслужб и разведки, полностью контролирующих все коммуникации и, как казалось, любую активность на территории, площадью соответствующей среднестатистическому российскому городу-полумиллионнику. Но технологии сами по себе не означают наличие компетенций – как и все прочие аспекты военной науки, разведка завязана в первую очередь на интеллект и способности людей, составляющих структуру разведывательного аппарата. Технологии лишь придают им дополнительную гибкость и возможности, но никак не заменяют.
Израиль – шовинистское государство, пропитанное зубодробительной, агрессивной военной пропагандой. Восприятие израильтянами противников давно происходит через призму полного пренебрежения и собственного превосходства. Большинство людей наивно полагает, будто бы государственные службы беспристрастны и находятся в изоляции от общего влияния медийной накачки общества, что является одним из самых больших заблуждений, какие можно только представить – это мы и наблюдаем сегодня на практике.
Самовосхваляющие эпитеты про «самую воюющую страну мира», «лучшую в мире армию и разведку», «колоссальный опыт» и прочие регалии закостеневшего нарциссизма – прямой путь к поражениям. Процессы военного строительства и подготовки к войне никогда не могут достичь того уровня совершенства, когда вы можете заявить о том, что ваша армия и страна – лучшая в мире. Это, в сущности, бесконечный и сложнейший процесс сбора данных о собственных недостатках, анализа, разработки организационных решений, концепций, подбора кадров.
Строительство вооруженных сил – процесс, не имеющий завершения.
Словом, сама по себе ситуация, в какой оказался Израиль, в причинах своих глубоко банальна и безынтересна. Ключевой интерес состоит в том, чтобы научиться бороться с причинами подобной деградации вооружённых сил и систем государственного управления в целом.
@atomiccherry 💯
Итак, свершилось.
Уже несколько лет как я ожидал некой интересной операции на израильском направлении в исполнении проиранских сил, и это произошло – с весьма впечатляющими результатами.
Впрочем, обо всем по порядку.
Уже сейчас вы можете наблюдать множество «далекоидущих» выводов о том, что по итогам произошедшего в Израиле мы увидим новую главу современной войны и прочее, прочее – эти глубокие умозаключения делаются на основе нескольких видео с применением гражданских БПЛА, мотоциклетных рейдов палестинцев и прочего, прочего. Подобные умозаключения, мягко скажем, едва ли можно назвать хотя бы корректными – они упускают из виду полную картину происходящего, если не сказать, что вовсе ее игнорируют.
Начать стоит с того, что палестинские подразделения – это не кучка смешных парней с улицы, которые бегают с китайскими АК, одерживая верх над регулярной армией за счет коптеров с AliExpress и религиозной накачки. За людьми на кадрах стоит огромный массив работы квалифицированных и хитроумных военных специалистов из Ирана, которые потратили не один год на сбор и анализ разведданных, разработку планов, подготовку военных активов и множества других аспектов, которые сделали происходящее реальностью. Вы видите лишь ту часть картины, которую вам позволено видеть – и глубоко заблуждаетесь относительно реального положения дел.
Вы смотрите на ополчение, но не видите групп иранских коммандос, которые действуют под прикрытием, благодаря чему стало возможным пленение генерала израильских спецвойск. Вы смотрите на сбросы дронов, но не видите запуск тысяч ракет, рассеявших внимание командования ЦАХАЛ. Вы видите парапланы, но не замечаете иранской аэро- и радиотехнической разведки, которая помогает направить палестинские отряды в наиболее уязвимые направления обороны израильских силовиков.
Не стоит заблуждаться, думая, будто бы современные технологии способны кардинально менять возможности иррегулярных сил. Это становится реальным только в случае кардинального изменения их организационных подходов и стратегии – именно это мы и наблюдаем на примере того, что происходит сегодня.
Восхищения здесь достойны не беспилотники с гранатами, а иранские планировщики – они организовали силами повстанческой организации великолепный рейд по территории одной из самых милитаризованных стран мира, грамотно используя внезапность, скорость и панику в качестве прикрытия своих действий. Палестинские отряды на протяжении многих часов находятся в плотном контакте с израильскими силовиками, не давая ЦАХАЛ реализовать свое полное превосходство в огневой мощи, а захват многочисленных заложников парализует ВВС Израиля, которые не могут в полную силу наносить удары по Газе.
Смысл этого рейда чрезвычайно прост – и он заключется отнюдь не в «терроризме», как заявляют защитники благородных господ из Тель-Авива, развлекающих себя швырянием ручных гранат и авиабомб в жилой застройке на протяжении десятилетий (а еще гордо рассказывающих об операциях на территории других стран, в том числе с жертвами среди гражданских – но это, конечно, другое). Это лишь отличный способ получения огромного массива разведданных об израильских протоколах реагирования, скорости проведения мобилизации, реальной готовности армии и разведывательных структур. И, конечно, не стоит думать, что продемонстрированный публике генерал Нимрод Алони был единственным ценным пленником за сегодня – Ашкелон и Сдерот немаленькие города, и в них проживает много интересных личностей, интересных иранской разведке (и не только, пожалуй, иранской).
Не стоит заблуждаться – у палестинцев нет шансов на победу. Но урок этого дня заключается в том, что при качественной организации, планировании и аналитике даже ХАМАС может стать грозным оружием и нанести мощный удар по технологически и количественно превосходящему противнику.
@atomiccherry 💯
Думаю, необходимо дать ряд комментарев отностительно опубликованной выше серии текстов – для меня, как автора, не является секретом факт того, что многие материалы, которые публикуются на данном канале, подчас трактуются двояко или же неверно.
«Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика» – не реквием Североатлантическому Альянсу, не повод для злорадства или оптимизма. Это констатация факта об очевидных сбоях в функционировании сложной военно-политической системы в сложных военно-политических реалиях.
Российско-украинский конфликт является многоуровненым и запутанным процессом вне зависимости от того, какую бы его область мы не взяли под рассмотрение. Происходящие сейчас события сложны, уж простите за тавтологию – и я стараюсь фиксировать и осмыслять их, насколько это возможно.
Вы можете быть не согласны – а я могу ошибаться. Это не имеет принципиального значения в данный момент времени – в конечном итоге, «по-настоящему» оценивать результат тех или иных действий предпринятых вчера или предпринимаемых сегодня, мы сможем лишь по завершению горячей фазы конфликта, когда ее итоги станут очевидны – и даже в этом случае, оценка будет продолжать носить дискуссионный характер.
Сейчас, повторюсь, мы подводим промежуточные итоги – и пытаемся понять первопричины происходящего.
Почему Североатлантический Альянс оказался столь неорганизован и малоэффективен в реалиях российско-украинского конфликта? Для того всегда было немало причин, но ключевой их корень лежит в самом формате современного западного стратегического мышления, истоки которого лежат в глубинах Холодной войны. Именно данной теме посвящен материал, продолжающий цикл «Провал военно-технической поддержки НАТО» – «Деградация Североатлантического Альянса как один из промежуточных итогов российско-украинского конфликта», опубликованный в нашем блоге на Boosty.
Статья тезисно рассказывает о формировании западных взглядов на военно-политическое соперничество после окончания Второй Мировой, затрагивает причины, по которым они перестали функционировать после 1991 года, и освещает некоторые особенности текущего баланса сил и взаимоотношений внутри блока НАТО.
Как было сказано выше, освещение темы военно-технического обеспечения Украины будет продолжено и далее, в том числе с некоторыми историческими экскурсами и аналогиями с уже проходившими военными конфликтами подобного формата.
@atomiccherry 💯
Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 5)
Причины описанного выше «кризиса поддержки» не лежат в области некой конспирологии или иных тайных подоплек – их, в сущности, можно свести к двум пунктам: к общей стратегической неготовности Альянса к долгосрочным военным вызовам и царящей внутри НАТО бюрократии вкупе с внутриполитическими дрязгами.
В период Холодной войны западные страны не только активно готовились к прямым вызовам в лице вторжения СССР в Европу, но и к вызовам косвенным, связанным с боевыми действиями на территории третьих государств. Это было важным элементом в стратегии сдерживания Москвы – бесконечная череда конфликтов на территории Азии, Африки, Ближнего Востока и даже Латинской Америки оттягивали на себя массу советских военно-экономических ресурсов. На практике для реализации таких мер требовались солидные активы военного характера, и НАТО активно занималось данным направлением, не только накапливая устаревшие, но и разрабатывая специализированные экспортные вооружения (здесь уместно вспомнить, наверное, самый знаменитый образчик таковых – американский легкий истребитель F-5, созданный специально для оснащения небогатых союзных Вашингтону стран).
Но Холодная война минула, и западные государственные стратегии практически перестали рассматривать саму возможность ведения высокоинтенсивных и долгосрочных боевых действий. Зловредную роль в данном случае сыграл опыт «Бури в пустыне», которая долгое время доминировала во взглядах на потенциальную войну XXI века, попустительствуя игнорированию опыта более актуальных для большей части стран мира войн в лице Ирано-Иракской войны и Югославского конфликта. В результате к 2022 году государства Альянса подошли, не имея не только материально-технической, но и административно-теоретической базы для обеспечения потребностей украинской армии (и не только, впрочем, её – для, скажем, Тайваня происходящее ничуть не менее актуально).
Специалисты Альянса оказались не в состоянии верно оценить происходящее и выработать модель снабжения ВСУ, выходящую за рамки существующего «реактивного» ответа на возникающие проблемы уже по факту их появления.
Хорошим примером тому служит текущее положение ПВО Украины – еще до начала боевых действий было известно, что к 2025 году большая часть украинских ЗРК окончательно выработает свой ресурс.
Естественно, что конфликт ускорил процессы деградации систем ПВО, которые вот уже больше года функционируют на пределе возможностей, испытывая дефицит запчастей, а в настоящий момент – и боекомплекта. Но НАТО полностью игнорировало данный вопрос, не обеспечивая как размещения заказов на новые системы ПВО, так и не организовав процесс массовой подготовки операторов для их эксплуатации, пока проблема не обозначила себя самостоятельно – в результате решается она «подручными средствами», создавая в ВВСУ очередной логистический хаос из систем, произведённых в различных странах под доктрины и задачи, в корне отличные от тех, какими умеют оперировать украинцы.
Здесь же проявила себя военная бюрократия Альянса (который, в целом, в последние 15 лет был в большей степени не военно-политическим, и именно бюрократическим образованием), подпитываемая внутренней конкуренцией между входящими в него странами. Изначальная попытка Великобритании организовать централизованную систему снабжения ВСУ с опорой на оборонно-промышленный комплекс Восточной Европы по факту провалилась, будучи саботированной США, Германией и Францией. Вопросы обеспечения быстро трансформировались в вопросы демонстрации красивых политических жестов – несмотря на бесчисленные встречи в Рамштайне, НАТО оказалось не в состоянии выработать модель стабильных ежемесячных поставок, предпочитая централизованным и оргрешениям «мозаичную» схему отдельных пакетов помощи из разнообразных, никак или же минимально унифицированных между собой образчиков вооружений.
@atomiccherry 💯
Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 3)
Сейчас, по прошествии почти 1,5 лет боевых действий можно с уверенностью говорить о том, что у Североатлантического Альянса никогда не существовало какой-либо теоретической базы, на основе которой страны НАТО могли бы поддержать союзные страны в случае долгосрочного и высокоинтенсивного конфликта. Напротив, все наблюдаемые за прошедшие месяцы действия, очевидно, являются импровизацией – импровизацией неумелой, некомпетентной, нарушающей логику военного строительства.
Стратегия военно-технической поддержки Украины строилась прежде всего на вымышленных предположениях о том, что Российская Федерация:
1) Не имеет возможности вести боевые действия в течение продолжительного времени;
2) Не имеет резерва для развёртывания дополнительных мощностей военной промышленности;
3) Обладает высокой степенью чувствительности к людским, материальным, экономическим и пр. потерям.
На основе данных тезисов еще весной 2022 года был сформирован концепт локального обеспечения Украины, предусматривающий, по сути, формирование «армии внутри армии» – подготовку соединения ударных бригад, могущих реализовать ряд наступательных операций, прорвать сформировавшийся в ходе летней кампании фронт и принудить Москву к выходу из боевых действий. Данный план был частично реализован в начале осени, когда ВСУ провели успешные наступления в районе Харькова, Изюма и Херсона – но оказались не готовы держать высокий темп продвижения вследствие истощения ударных частей, нехватки материально-технических средств и невозможности ввести в прорыв линейные бригады, не обладающие ни необходимой степенью механизации, ни подготовкой, ни достаточным количеством огневых средств.
Если же отойти от вопросов стратегического планирования и хотя бы поверхностно ознакомиться с логистикой военно-технического обеспечения ВСУ, то мы можем наблюдать столь же выдающийся непрофессионализм со стороны стран НАТО. Украинская армия по сути представляет собой структуру, функционирующую на грани возможностей – она вобрала в себя с минимальной подготовкой сотни тысяч мобилизованных, имея крайне скромные организационные ресурсы (Украина готовилась к развертыванию вооруженных сил численностью не выше 320-350 тыс. военнослужащих, тогда как в реальности их численность превысила 500 тыс. солдат при отсутствии теоретической базы, инструкторского, сержанского, офицерского корпусов и огромного количества иных инструментов и ресурсов).
Что в подобных критических условиях сделали страны Альянса? Они начали поставлять Украине максимально неунифицированное военное оборудование не только разных военных школ, но и разных эпох, тем самым перегружая и без того функционирующую на грани украинскую военную логистику и административно-организационную систему. При этом говорить о кратном увеличении военных возможностей ВСУ вследствие поставок не приходится – техника и вооружения предоставлялись небольшими, дозированными объемами, «размываясь» по линии фронта, массово выбывая из строя по причине неговности служб тылового обеспечения, недостаточной квалификации военного персонала и пр.
Военное строительство представляет собой цепь чрезвычайно сложных процессов, которые поэтапно накладываются друг на друга, формируя функционирующую военную машину. Логика этих процессов диктует наличие определенных систем подготовки личного состава, наличия определенных вооружений, доктринальных установок, тактических шаблонов. Что происходит, когда в данную систему включаются совершенно инородные ей элементы, например, в лице оружейных систем иных военных школ? В лучшем случае они не могут функционировать полноценным образом, в худшем – нарушают функционирование самой системы.
Организованная специалистами НАТО система ВТП не помогла как-либо усилить или трансформировать ВСУ – она, напротив, нарушила логику, в рамках которой строилась украинская армия, сильные «советские» стороны которой оказались подорваны, и не были существенным образом компенсированы теми технологиями и тактиками, что предоставил Альянс.
@atomiccherry 💯
Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 1)
По прошествии вот уже более полугода боевых действий мы можем наблюдать окончательно устоявшийся позиционный тупик. Одновременно с тем минуло вот уже почти 1,5 лет боевых действий – это дает возможность подводить и определённые промежуточные итоги относительно западной военно-технической помощи, оказанной Украине – ведь именно она сыграла немалую роль в формировании текущего характера конфликта.
Мысль о том, что европейско-американская военная помощь была эффективной, стала практически догмой – однако теперь, анализируя и разбирая её особенности, можно понять, что это не так. Несмотря на громкие политические заявления и многочисленные обещания со стороны западных политиков, в целом ее можно охарактеризовать следующими эпитетами: «некомпетентная» и «малорезультативная».
Итак, начнем с ключевого факта, который в теории должен был полностью определить характер оказываемой Украине военно-технической поддержки.
Украинская армия, несмотря на заявляемую Киевом модернизацию «под стандарты НАТО» была и остается по сути своей производной от Вооружённых сил СССР. Выражено это прежде всего в используемых Украиной доктринах (которые полностью соответствуют советским доктринам разных периодов), вооружениях, организационных методах и, что важно, в человеческом ресурсе. Прямо говоря, вся украинская военная стратегия строилась именно на советских подходах, и поэтапно реализовывалась с 2014 в форме реанимирования советской мобилизационной системы с ее кадрированными частями и активным задействованием мобилизационного ресурса.
С военной точки зрения украинское руководство сделало крайне грамотный расчет. Не имея возможности вести на равных военно-техническое соперничество с Москвой, оно сделало ставку на мобилизацию человеческого ресурса страны, компенсировав людьми нехватку техники и вооружений – этот шаг полностью оправдал себя, позволив сохранить украинскую государственность в ходе событий 2022 года. Проблема состояла в другом – Киев не был готов к развертыванию по-настоящему большой (более полумиллиона человек) армии, и, что особенно важно, к ее обеспечению в ходе боевых действий.
Данный вопрос, естественно, также прорабатывался заранее еще до момента «горячей фазы» конфликта – Великобритания и Нидерланды активно работали над подготовкой военно-промышленных комплексов стран бывшего Соцлагеря, но недооценили масштабы стоящей перед ними задачи, неверно спрогнозировали ход и характер боевых действий – и недооценили фактор внутренних политико-бюрократических распрей, которые стали раздирать изнутри Североатлантический Альянс после 24 февраля 2022 года.
@atomiccherry 💯
Наблюдая за последствиями произошедшего под Угледаром и активизацией публичных призывов к наказаниям военного руководства ВС РФ, мне вспомнилась одна поучительная история, которую я хотел бы поведать читателю.
Начну я с долгого вступления. Задумывались ли вы когда-нибудь, на основе какого опыта строилась армия Российской Федерации? Вряд ли. Большинство ответит на этот вопрос что-то банальное, навроде «она ведь ничем не отличается от советской», и ошибётся.
Российская армия строилась с опорой на опыт войн США в Ираке... точнее с опорой на то, как в РФ этот опыт воспринимался. Всё российское военное строительство являет собой алтарь поклонения «Буре в Пустыне»: закупки тысяч крылатых ракет, подразделения ССО всех видов и мастей, пародирование боевой работы ВВС США, контрактные части, батальонно-тактические группы, частные военные компании, пиксельные камуфляжи... перечислять можно долго. Если немного потрудиться и поднять открытые публикации российского Генштаба начала 2000-ых, то вы будете читать бесконечную оду могуществу американских вооружённых сил.
Сам процесс копирования военных практик США, правда, где-то дал сбой – вместе с крылатыми ракетами почему-то не пришла теория планирования воздушных операций, из семейства Су-27, как его не обзови, не выходило F-15, а Гордон Рамзи не возглавлял «Blackwater». Но это всё мелочи, не так ли?
Да к вот, опыт Ирака определял всё, и эта медаль имела две стороны – Москва также очень внимательно внимала произошедшему с Саддамом. И нет, дело было отнюдь не в том, что по его душу прибыли сотни тысяч солдат Коалиции – дело было в его внутриполитических решениях.
Саддам Хусейн с точки зрения российской патриотической публики был идеальным лидером – крепкий и жёсткий управленец, эдакий лубочный Иосиф Сталин с ближневосточной спецификой. Он умел быть как харизматичным и щедрым, так и жестким и бескомпромиссным – и его армия в 1991 году узнала это на собственной шкуре.
Иракский генералитет в массовом восприятии подчас ошибочно ассоциациируется с глупостью и некомпетентностью – на самом деле, в нем отсутствовало и то, и другое. Иракские генералы были профессионалами, пусть и испорченными опытом десятилетней позиционной мясорубки с Ираном (это сильно сказалось на их скорости принятия решений). Проблема их заключалась в другом – Саддам категорически не принимал никаких отступлений, насаждал свои взгляды на стратегическое планирование действий армии, а в качестве вишенки на торте (атомной?) запретил использовать авиацию, чем парализовал работу всей системы ПВО страны.
Так иракское командование лишилось возможности реализовать единственно правильное решение в их ситуации – сохранить армию, избежав ее полного разгрома (армейское руководство Ирака изначально понимало, что шанса на победу у них нет, поэтому и пыталось сохранить жизни солдат и технику).
В 1991 году Саддам Хусейн казнил 14 генералов и 126 высших офицеров. 620 были арестованы, свыше 1500 – понижены в звании. Чистки не прекращались до 2003 года, пока не грянула новая война...
... и когда грянула новая война, иракские генералы, прекрасно осознавая свои шансы на выживание, начали массово бросать войска и сдаваться в плен США. Кто-то делал это за деньги, кто-то же просто спасал свою жизнь – факт состоял в том, что практически все высшее командование Ирака решило, что методы дисциплинарного воздействия Саддама им как-то самую малость не по душе, и в плену будет однозначно лучше.
Дальнейшая история Ирака и лично Саддама Хусейна, думаю, не нуждается в пояснениях.
И люди в высоких кабинетах Москвы прекрасно усвоили этот урок – лучше, пожалуй, чем те, что они пытались воплотить в своем военном строительстве.
Разбитые батальоны можно собрать заново. От поражений можно оправиться. Новые танки можно купить – можно купить даже новых людей. Все это малозначимые факторы для устойчивости вертикали власти.
По-настоящему опасно для вертикали лишь одно – проявление нелояльности среди элементов, которые составляют еë конструкцию.
@atomiccherry 💯
«За исключением пары-тройки государств планеты, большинство стран испытывет проблемы не то что с производством оружейных систем на потоке – например, минометов, – а даже винтовочных патронов»
Для лучшего понимания, расскажу читателю одну примечательную историю. Произошла она в 2004 году, во время вторжения США в Ирак.
Суть ее заключалась в следующем – иракская кампания очень быстро превратилась в мешанину городских боев, и, соответственно, требовала большого количества боеприпасов для стрелкового оружия. В среднем на одного убитого иракского повстанца приходилось 300 тысяч (!) израсходованных винтовочных патронов.
К чему это привело? Американцам очень быстро стало нехватать патронов всех «ходовых» калибров: 5.56, 7.62, 12.7. А за их нехваткой появилась и другая сложность – восполнить дефицит самостоятельно американская военная промышленность не могла. Тотальное ее сокращение в 90-ые годы оставило США с одним заводом лишь по производству пуль, и несколькими небольшими патронными заводами.
Для обеспечения войск Вашингтон был вынужден в экстренном порядке заключать контракты с Израилем, Испанией, выкупать часть резервов стран НАТО и даже приобретать американского же производства боеприпасы времен Второй Мировой в Латинской Америке (эта история касалась 50-го калибра).
Тогда происходящему не придали большого значения – тематика мобилизационных резервов 20 лет назад выглядела безумным анахронизмом откуда-то прямиком из эпохи Людендорфа и Шапошникова, и мировые мощности военной промышленности неуклонно сокращались.
В 1995 году, согласно отчету Пентагона NSIAD-95-89 («Промышленная база: инвентаризация и требования к артиллерийским боеприсам»), Соединенные Штаты могли производить 450 000 снарядов всех типов в месяц. В настоящее время Вашингтон планирует выйти на уровень производства 90 000 снарядов в месяц к... 2026 году.
Как именно обстоят дела со всем перечисленным выше в менее развитых с промышленной точки зрения странах (постсоветских, например) – это чертовски большая загадка.
@atomiccherry 💯
Мобрезерв и его проблематика (часть II)
Необходимо понимать, что советская модель формирования мобилизационного резерва строилась в определённый исторический период с ярко выраженной спецификой ожидания тотальной ракетно-ядерной войны и соответствующими ей доктринами.
Советы планировали в течение 30-40 дней взять под контроль территорию всей Европы, а гипотетическая война должна была по уровню напряжения сил и вовлечения средств затмить всё когда-либо происходившее раннее (и происходившее впоследствии).
Армии должны были вести бои, пребывая в постоянном хаотическом маневре, подвергаясь регулярным ударам ядерными боеприпасами; при этом сам театр боевых действий был ограничен территориально, а от войск требовалось движение вперед.
С подобными вводными советская мобилизационная модель не могла иметь никакого иного формата – от нее требовалось в кратчайшие сроки собрать колоссальное количество живой силы и техники (в условиях атомной войны массирование войск было обязательным условием – только имея возможность восполнять абсолютно любые объемы потерь, армия могла сохранять боеспособность).
Но эпоха мирового ракетно-ядерного безумия в конце концов отступила, а мобилизационная модель – осталась. Связано это было в первую очередь с внутреполитическими факторами – «военно-промышленная мафия» уже не могла отказаться от всей полноты полученной ею ресурсов и власти (вооруженные силы и военная промышленность десятилетиями осваивали как минимум 13% ВВП СССР – совершенно чудовищные по масштабам средства!).
Но если Советы могли позволить себе такие причудливые формы военного строительства с точки зрения промышленного производства, то в современном мире попытка воспроизведения мобилизационных моделей тех лет выглядит довольно нелепо. Уровень современных мобилизационных возможностей находится де-факто на уровне доиндустриальной эпохи, соответствуя в лучшем случае периоду Русско-японской войны.
P.S.: необходимо отметить важную деталь – советская мобмодель строилась не на принципе одного лишь призыва в армию, а на принципе обеспечения регулярной военной подготовки населения – армия на постоянной основе работала с резервистами. Без этого система призыва сама по себе не является работоспособной.
P.P.S.: периодически встречаю чей-то крайне глупый тезис, гласящий, что на «постсоветском пространстве мобилизацию последний раз проводили в эпоху ВМВ». Это ложь – в ходе вторжения в Чехословакию (1968 год) СССР провел мобилизацию почти миллиона резервистов, которые находились во втором эшелоне сил ОВД на случай столкновения с силами НАТО.
@atomiccherry 💯