2407
M.A. in PolSci о политической науке в статьях и методах
Может ли монархия в демократии снижать политическую враждебность между гражданами?
Новая статья «Happy and glorious? The sometimes-unifying effects of the British monarchy» (2025) 🔐тестирует эту гипотезу.
Исследователь:ницы провели две волны онлайн-экспериментов. Людей рандомно погружали в контекст короля Чарльза или королевы, предлагая назвать их положительные качества, и сравнивали с контрольной группой:
– уровень национальной гордости
– степень аффективной поляризации (враждебности к оппонентам)
В результате позитивный образ монархии:
- Увеличивал национальную гордость
- Снижал враждебность к людям других взглядов
Положительный образ монархии также повышал желание сохранить Шотландию и Северную Ирландию в составе UK.
Символический, аполитичный монарх реально снижает социальную враждебность, хотя это работает именно на связи между людьми, на отношение людей к партиям эта терпимость не распространяется.
В демократиях монархия — не только политический, но и социальный конструкт, сплачивающий общество.
Рождаемость влияет на перебои интернета в регионах РФ – инфа сотка
9 июня – депутат Брянской областной думы предлагает отключать на ночь интернет бездетным семьям с целью повышения рождаемости.
26 июня – уже 54 региона столкнулись с отключением мобильного (а иногда и домашнего) интернета.
И тут я подумал – неужели его предложение воплотилось в реальность?
Ну, мне же делать нечего, я безработный политолог, поэтому я сравнил две группы регионов: (где вчера сообщалось о проблемах с интернетом и где не сообщалось) и сравнил их по рождаемости за последний год.
Результат убил – тест Манна-Уитни статистически значим! Получается, интернет отрубают в тех регионах, где рождаемость ниже, чтобы семьи больше рожали. Визуально разницу можно увидеть на графике: найдите там свой регион и убедитесь сами!
P.S. Конечно, это всё рофл (шутка) и не более чем забавное, пусть и статистически значимое, совпадение. Но тему перебоев с интернетом в регионах РФ я считаю потенциально очень интересной с точки зрения исследования факторов, которые на это влияют. Тем более, что данные публикуются каждый день.
Что было в Иране и что мы потеряли
Что было бы, если бы Иран не свернул в теократию?
Была ли исламская революция 1979 года кратковременным шоком, или это институциональный обрыв, который переломил судьбу страны на десятилетия?
Такой амбициозный вопрос поставили себе исследователи в новой статье "Revolutions as Structural Breaks: The Long-Term Economic and Institutional Consequences of the 1979 Iranian Revolution" (2025) 🔐
Чтобы ответить, они смоделировали альтернативную историю Ирана. С помощью synthetic control method они построили "синтетический Иран" — такую же страну, как Иран до революции, но без самой революции. Звучит не очень убедительно, но у синтетического контроля всегда есть чёткие правила:
> Использовали данные 1950–2016 гг по 66 странам и сравнили реальные траектории Ирана с «синтетическим» Ираном — собранным из стран с похожим бэкграундом: Туниса, Саудовской Аравии, авторитарной Южной Кореи и других.
> Мерили экономические (ВВП на душу населения) показатели и институциональные (суды, права женщин, свобода выражения, равенство перед законом и др)
> Провели placebo-анализ (на случай, если "эффект революции" можно было бы наблюдать у любой страны)
> Тестировали альтернативные объяснения: война с Ираком, санкции, конституционные поправки.
Результаты:
> Экономика Ирана в реальности просела более чем в два раза относительно синтетического Ирана. В альтернативной реальности страна могла бы иметь ВВП на душу — как у Словении или Испании в отличие от нынешнего (уровень Болгарии или Сербии).
> Институциональный дизайн синтетического Ирана тоже выглядит лучше, от прав женщин до беспристрастности судов.
> Даже после реформ 1990-х и экономической либерализации страна не вернулась на прежнюю траекторию роста, что свидетельствует о том, что события 1979г – структурный разрыв.
> Placebo-тесты подтвердили: ни война, ни санкции, ни другие события не дали бы такого эффекта — разрыв случился именно в 1979-м.
Исламская революция не просто заменила одну элиту на другую. Она развернула страну от модернизации к теократической архаике. Как отметили авторы, "Иран мог бы быть одним из азиатских тигров, но стал одним из азиатских изгоев".
Авторов можно было бы обвинить в исламофобии, ориентализме и чрезмерном уповании на прогресс и модернизацию, однако мне представляется, что статья делает акцент не на религиозной составляющей, а на революции (или другом структурном изменении государства) как на масштабном потрясении, эхо которого идёт через десятилетия и определяет политику текущих лидеров, сужая их пространство для манёвров.
Траектория институционального дизайна – это не неизбежный путь от авторитаризма к демократии. Это бесконечные расходящиеся тропы, где каждый поворот определяет не только текущее положение вещей, но и последующие развилки. Точнее всего это выразил, сам того не подозревая, один растлитель малолетних: "Знаешь чувство, будто забуксовал, где-то свернул не туда и путь стал замысловат?"
Как запрет немецкого языка в школах США усилил немецкую идентичность
В 1917–1919 гг. на фоне Первой мировой войны несколько штатов (Огайо, Индиана и др.) запрещают преподавание немецкого языка — даже в частных и церковных школах. Немцев считали "подозрительными" и требовали американизации.
Помогло ли это ассимилировать их? В статье "Backlash: The Unintended Effects of Language Prohibition in US Schools after World War I" (2020) 🔒 показывается, что произошло ровно обратное.
На основе данных переписи населения было установлено, что впоследствии немцы из этих штатов:
— чаще называли детей немецкими именами
— чаще женились на немцах, а не на американцах других корней
— реже добровольно шли в армию США во Второй мировой
— чаще ходили в лютеранские (немецкие) воскресные школы
И хотя эффект не очень большой, он довольно устойчивый. Чем дальше от немецких центров — тем эффект сильнее.
Мигранты из Германии восприняли запрет языка как угрозу собственной культуре и стали компенсировать немецкую идентичность в семье, что в итоге привело к торможению ассимиляции и изоляции культуры.
Так что да, государственное давление на культуру не ассимилирует, а радикализирует лояльность к ней. И актуально это не только для США начала 20 века.
Индивидуализм-коллективизм и 60 регионов РФ
Шок, сенсация, русскоязычное исследование на Political Sins!
В опросе ценностей Инглхарта есть дихотомия "коллективизм-индивидуализм". Исследователь:ницы в своей новой статье (2025) 🔐 решили посмотреть, какие факторы за последнее время повлияли на ценностные установки в регионах РФ. Что мне показалось интересным:
1) Самые "индивидуальные" регионы: Мск, СПб и (внезапно) Ярославская область
2) В регионах с преобладанием индивидуалистических ценностей наблюдается более высокий уровень инновационной активности, зато в субъектах с преобладанием коллективистских ценностей зафиксировано меньше избыточных смертей в 2020–2022 годах
3) Индивидуализм-коллективизм никак не связан ни с количеством волонтёрской деятельности в регионе, ни с государственной эффективностью.
Жаль, что данные только за 2019-2020 год + я так и не понял, почему всего 60 регионов. Но тут уж, как говорится, чем богаты...
Сплочённое общество =VS= разобщённое общество – автократу выгодны оба варианта
Бывают ли количественные исследования без эмпирического материала? Ещё как бывают! Например, в прошлом месяце у Константина Сонина вышел препринт "Authoritarian Propaganda and Social Networks" (2025) 🔐, где он доказывает: для авторитарного режима выгоднее всего иметь либо крайне единое общество, либо совсем атомизированное, а промежуточный вариант поддаётся лояльности значительно хуже.
Сонин использует аналитическое моделирование с ненаправленным цикличным графом, где узлы – это люди, рёбра – связи между ними, а информация подаётся либо из государственные СМИ (что как раз выгодно для автократа), либо через связи от соседних узлов.
Граждане делают выбор: принимать ли им искажённую информацию в зависимости от того, насколько они замечают искажение. Государство определяет величину информационного искажения. А дальше используется стандартная модель теории игр, в результате которой оказывается, что граждане наиболее охотно потребляют информацию от государства в крайних случаях: либо социальных связей максимально много, либо их почти нет.
Вообще, всё это напоминает мне хрупкость по (не к ночи будет упомянут) Нассиму Талебу. Если структура прочная, она ломается, если структуры нет совсем, она разваливается. В выигрыше остаются эластичные структуры, которые умеют адаптироваться под риски и обстоятельства. В конце концов, не просто так все "тоталитарные" общества показаны как невероятно сплочённые.
P.S. На картинке примеры рандомизированных графов. Синие точки – граждане, которые по модели выбирают потребление госмедиа.
Идеологические VS материальные стимулы активного политического участия: эвиденс фром Индия
Инициативность простых волонтёр:ок при партиях, которые разносят листовки и агитирует голосовать, заканчиваются, как только заканчивается материальное поощрение. Так ли это?
Не совсем. В свежей статье «Can Party Elites Shape the Rank and File?» (2025) 🔐 исследователь:ницы показывают, что при правильном подходе партия может не только собрать без материальных затрат крепкую волонтёрскую сеть, но и рекрутировать в неё весьма полезные кадры.
В сотрудничестве с индийской партией AAP они провели крупный полевой эксперимент, где листовки с разными месседжами раздали 150k человек (это примерно 1% избиратель:ниц штата Джаркханд).
Листовки были рандомизированы: в одних говорилось о возможностях стать кандидатом и сделать карьеру, в других – продвигать близкую политическую идеологию, менять местное сообщество к лучшему и повышать инклюзивность партии, а в третьих просто обещали материальное вознаграждение.
В результате идеологические посылы работали намного лучше, чем обещание денежных выплат, а вот листовки про политику (например, улучшения в образовании и здравоохранении) — наоборот, отталкивали.
Интересно также, что через три года они проверили сеть на устойчивость (оставшихся и ушедших). Продолжали работать в партии те, кто имел идеологическую мотивацию, а тех, кого привлекали выплатами – отвалились уже на следующий год.
Оно и понятно. На примере РФ, те мизерные выплаты, которые платят при наблюдении на выборах, явно не стоят того, чтобы посвятить целые сутки (а иногда трое) весьма скучной процедуре. Я сталкивался с абсолютно "мёртвыми" сетками волонтёр:ок разных региональных партий и понимаю, что основной актив действительно держится на тех, кто идеологически верит, что они занимаются социально значимым делом. И это справедливо для любой волонтёрской деятельности, не только для политической.
P.S. Это не значит, что людям можно не платить и ждать, что они будут годами работать на голом энтузиазме, просто одних только материальных выплат недостаточно, но они, как правило, необходимы чисто психологически.
В области электорального поведения часто можно увидеть связь предпочтений избирателей и степени их образования. Более того, чаще всего это интерпретируют слишком поверхностно: умные голосуют за одних, необразованные за других.
Однако в новой статье "Field of Education and Political Behavior" (2025) 🔐 утверждается, что образование не следует измерять через иерархические категории. Куда важнее то, что автор:ки называют "культурно-коммуникативным содержанием". (если огрублять, доля соцгум навыков по отношению к экономтех навыкам).
Используя многоуровневое моделирование, исследователь:ницы показывают, что это не образование определяет политическое поведение, а наоборот: люди выбирают сферу образования исходя из своего мировоззрения, полученного в первичной социализации. И впоследствии образование окончательно эти предпочтения закрепляет. Хотя очевидно, что это работает для стран ЕС в конкретный период, о чём они сами и пишут.
Для тех, кто любит мне говорить о том, что есть другие предикторы, которые не учли: в модели был контроль на гендер, городское/сельское местоположение, доход, возраст, секуляризм и временной период.
Результат можно увидеть на графике: люди с разными мировоззрениями голосуют за разные партии. Культурно-коммуникативные голосуют за зелёные партии (GAL), эконом-технические за националистические (TAN). Хотя высшее образование ещё сильнее укрепляет уже сформированные у них идеи, само по себе оно не даёт обратного эффекта.
И с высшим, и без высшего связь одна и та же. Это мне показалось весьма любопытным.
Первый научный соцопрос об отношении россиян к войне
Ну ладно-ладно, это небольшой кликбейт с отсылкой к книге одного всеми почитаемого историка. Но в действительности большая часть соцопросов по этой теме проводилась, хотя и методологически верно, но всё же не проходила слепое рецензирование. Публикация академической статьи занимает гораздо больше времени, чем журналистской, отсюда и лаг (задержка).
Однако полгода назад вышла прошедшая мимо меня публикация "Sensitivity Bias in Regime Support: Evidence from Panel Surveys in an Autocracy at War" (2024) 🔐Фрай, Ройтер, Гейл, Розенфельд – все эти имена широко известны тем, кто занимается изучением авторитарных режимов на пост-советском пространстве. Давайте же посмотрим, что у них получилось.
Исследователь:ницы частично опровергают устоявшееся мнение, что россияне боятся участвовать в соцопросах. На самом деле по сравнению с 2021 годом количество отказов в 2023 году не снизилось. Более того, оппоненты Путина соглашались участвовать охотнее, чем его сторонники.
Ещё резко выросли ответы “затрудняюсь ответить” и отказы на вопрос об одобрении Путина после вторжения — с 7% до 13,3%. Однако переход с бинарного вопроса на шкальный показывает, что это необязательно вызвано страхом. Вероятно, это неопределённость или неудовлетворённость самим форматом вопроса. В вопросах с более детальной шкалой (0–10), уровень nonresponse ниже (~3.5%).
Поддержка Путина через list experiment, где респондент:кам предлагали назвать количество политиков из списка, ниже, чем прямой вопрос об одобрении: 57,5% против 70% (как работает этот метод, я недавно писал здесь). Поддержка войны по такому же методу в октябре 2023: 40%.
Однако тут внезапно политологи:ни решают наехать на list experiment, показав несостоятельность этого метода. Для этого они вставляют вопрос про нейтральную фигуру для россиян: лидера КНР Си Цзиньпина. В итоге поддержка Си по списку на 20 процентных пунктов ниже, чем по прямому вопросу.
По мнению автор:ок, это говорит о том, что метод не измеряет искажение на "чувствительные темы", а искажает результат сам по себе. Ну не знаю... Я бы не сказал, что поддержка Си так уж и нейтральна. Всё-таки в массовом сознании это стратегический партнёр и всё такое, что косвенно может подталкивать к одобрению.
А, ну ещё попытались измерить неодобрение войны через саморандомизацию. Вопрос показался мне забавным:
Ответьте «нет», если вы не поддерживаете специальную военную операцию на Украине ИЛИ если день рождения вашей матери приходится на нечетную дату
Электоральный клиентелизм в Ливане: проверка через list experiment
Не нужно иметь кандидатскую степень, чтобы догадаться, что на некоторые вопросы респондент:ки могут отвечать не совсем честно. Спрашивая людей о том, сколько они зарабатывают, за кого они голосовали, предлагали ли им деньги в обмен на голоса, не стоит ожидать от них искренности, поскольку они по понятным причинам опасаются за свою безопасность.
Вариантов правильно измерить "чувствительные" вопросы много, но сегодня я хочу рассказать вам о том, который нравится мне больше всего: списочный эксперимент на примере статьи Д. Корстенджа Clientelism in Competitive and Uncompetitive Elections (2018), где автору было необходимо измерить, какое количество избирателей Ливана сталкивались с предложениями купить их голоса.
Для этого он прибегнул к методам причинно-следственного вывода и разделил свою выборку на контрольную и экспериментальную группу. Обеим группам были представлены пункты, которые потенциально могли повлиять на их желание проголосовать (вы видели агитацию, вы обсуждали кандидат:ок с друзьями и тд) и в том числе пункт о покупке голосов. Вот только одной группе предложили отметить конкретные пункты, которые повлияли на них, а другой – всего лишь назвать их количество.
Когда респондент:ки не говорят о попытках подкупа напрямую, а называют только общее число пунктов из перечня, которые с ними случались, создаётся иллюзорное ощущение анонимности. Однако через результаты контрольной группы можно восстановить через разность именно число конкретного ответа про подкуп. Разница оказалась колоссальной: 26% респондентов указали этот пункт напрямую, но во восстановленным данным из экспериментального дизайна результат увеличился до (!) 55%.
Этот пример хорошо показывает, почему нельзя без предварительной подготовки напрямую интерпретировать результаты никаких опросов. Эти данные всегда искажены как формулировками, так и внешними условиями, и, чтобы грамотно объяснить цифры и увидеть в них какие-то закономерности, всегда нужна соответствующая линза.
Заигрывание с правыми не помогает
Одно из объяснений роста правых популистских партий в Европе заключается в том, что основные партии не представляют интересы некоторых групп.
Мол, если бы крупные партии говорили о реальных проблемах и занимали бы более жёсткие позиции, никаких радикальных правых бы не было, а радикализируются они, потому что люди не видят отображения своих интересов в существующей партийной системе.
Однако статья "Does accommodation work? Mainstream party strategies and the success of radical right parties" (2023) 🔐 (на данных избирательных кампаний в ЕС в период с 1976 по 2017 год) показывает, что происходит ровно противоположное.
Когда основные партии пытаются "подстраиваться под правых", праворадикальные партии не теряют, а напротив, получают больше голосов, чем в тех случаях, когда основные партии не пытались работать с этой группой избирателей.
На первый взгляд парадоксальную закономерность можно объяснить так: правый дискурс отталкивает лояльных избиратель:ниц, но не привлекает правых, которые впитывают правые тейки и всё равно будут голосовать за радикалов, поскольку не верят в искренность основных партий.
Поэтому, при прочих равных, попытки заигрывать с правыми и занимать более радикальные позиции не приводят к уменьшению поддержки радикально правых партий. Напротив, результаты радикалов становятся выше.
Если вам скажут, что гуманитарии не умеют считать, просто покажите им формулы из обзорной статьи по методу «разность разностей»…
Пока я погряз в том, чтобы найти статьи, которые объясняют это попроще. Но со следующей недели регулярные посты по PolSci будут, твёрдо и чётко!
Источник: Clarke, Damian, et al. "Synthetic difference-in-differences estimation." (2023). 🔑
Зелёные пряники – как власть реагирует на экопротесты?
Давно я не разбирал русскоязычные статьи, а тут у моих коллег:инь из НИУ ВШЭ СПб вышла статья про распределение президентских грантов на экологические инициативы в 2017–2023гг (2025) 🔑.
Обычно считается, что в авторитарных режимах власть реагирует на протесты исключительно репрессиями, однако анализ из этой статьи показывает, что помимо кнутов власть использует и пряники, которые заключаются в большем финансировании экологических инициатив: увеличение числа экопротестов на одно стандартное отклонение с лагом на год увеличивает с финансирование на 5,5 млн рублей в текущем году (в расчете на одну поддержанную заявку).
В качестве контрольной переменной автор:ки учли индекс Джини, который отвечает за неравенство, но при этом никак не проконтролировали экономическое благополучие региона. У меня есть подозрение, что тут возможна третья влиятельная переменная, поскольку протесты более вероятны в богатых регионах (хотя косвенно это контролируется через долю городского населения).
Ещё одна статья, которая показывает живые механизмы конкуренции регионов за финансирование. А ещё то, что протесты не всегда чреваты дубинками, особенно когда они не позиционируются как политические. Более того, как мы видим, эти протесты вполне результативны, потому что они повышают финансирование вне зависимости от реальной экологической обстановки в регионе.
Ну, и кейс Свердловской области любопытно разобран отдельно. Почитайте статью, я только по верхам прошёлся, там много интересного!
Автократ автократу: клуб взаимопомощи
Солидарность всегда помогает. Особенно, если это взаимовыручка между автократами. Об этом пишет Анна Эпплбаум в своей относительно новой книге Autocracy, Inc: The dictators who want to run the World (2024) 🔒.
Если во времена холодной войны государства приходили на помощь друг другу по идеологическому принципу или по принципу капиталистической/социалистической экономики, то в настоящее время автократы создали целую сеть взаимопомощи, независимо от идеологических разногласий. Социалистический Китай помог России распространять вещание Russia Today в развивающихся странах, а коммунистическая Северная Корея посылает своих солдат на фронт.
Казалось бы, где Иран, а где Венесуэла? Между ними огромное идеологическое, религиозное и уж тем более территориальное расстояние. Тем не менее, Иран оказывал техническую поддержку Венесуэле, поставляя продовольствие и горючее, взамен Венесуэла отмывала деньги для Хезболлы, проиранской милиции в Ливане, и предоставляла паспорта ее должностным лицам.
Что важного в этой книге было для меня?
– Многие сравнительные исследования автократий строятся на предпосылке, что авторитарные режимы независимы друг от друга. Пора бы уже признать, что авторитарные режимы влияют друг на друга сильнее, чем кажется на первый взгляд, и учитывать этот байес (искажение).
– Экономически совершать поставки через полмира не особо выгодно. Тем не менее, автократы готовы идти на это, хотя обычно они всегда стараются минимизировать свои издержки.
– Авторка описывает интересную мысль: раз уж в условиях глобализации автократы объединились друг с другом, то то же самое следует сделать гражданам этих стран, чтобы совместно отстаивать свои интересы и обмениваться практиками. Так было, например с VPN, который в некоторых автократиях (Китай, Иран, etc) понадобился гораздо раньше, чем в РФ. Так что в условиях тренда на автократизацию последних лет лозунг "граждане всех автократий, объединяйтесь [против автократов]" звучит разумно.
Можно было бы докрутить как-то исследовательский дизайн, но и так нормально. Ставлю книге 8 журналов "КОРЕЯ" из 10!
#PS_Рецензии
Национальный информационный суверенитет сохраняет Россию в истории
Именно с такой статьёй 2022 года мне посчастливилось столкнуться, и теперь я понял, что России нужен суверенный интернет. Давайте рассмотрим её предметно, чтобы и вы прониклись доводами исследователь:ниц
Потеря информационного суверенитета, разброд и шатания в этой области прозападные, создает угрозу для сохранения национальной территории и населения.
Наши поисковые системы, например, могут не знать никакого «известного блогера». Такого в информационном пространстве России нет и не было никогда. Его могут перемещать по нашим просторам за казенный счет, но его нет в нашей информационной метавселенной, его нет в нашей медийной повестке.
Концепция гибридных войн... используется для «свертывания демократической жизни», введения элементов цензуры. Но хуже всего внутренняя самоцензура... Она не позволяет смотреть на происходящие события объективно... Мы попадаем в мир упрощения.
Семейные ценности элит и структура авторитаризма
Что связывает муниципальные родословные и авторитарное распределение ресурсов?
В свежей статье в "Family Ties, Social Control, and Authoritarian Distribution to Elites" (2025) исследователь:ницы изучают режим парагвайского диктатора Альфредо Стресснера (1954–1989) — и находят, что земля при диктатуре выдавалась не просто лояльным элитам, а элитам с надёжными семейными связями в регионе.
Для этого они собрали уникальные родословные по всей стране и измерили (график 1), какое место занимает семья с точки зрения социальных связей. А затем сопоставили с тем, кто получал государственные земельные гранты.
Там по методам намешано дико конечно, и сетевой анализ, и обратный D-in-D, но я вас этим грузить не буду. Скажу только, что дизайн исследования – квазиэкспериментальный + был контроль на партийность, экономику и подверженность репрессиям.
По результатам:
– Чем лучше семья встроена в общую сеть, тем выше шанс получить землю.
– Именно такие семьи чаще поддерживали режим и участвовали в его институтах — их использовали как локальных агентов для социального контроля.
– После падения режима эффект постепенно исчезает (это показано на втором графике).
Вот так диктаторы топят за семейные ценности — инвестируют и покупают лояльность сразу в целой семье, которая обладает наибольшим статусом в своём локальном комьюнити. И, несмотря на то, что феодализм остался далеко в прошлом, в таких историях семья и её репутация до сих пор остаётся значимой элитной ячейкой.
Стационарный бандит реален. История из Конго, где институты родились под дулом автомата
Уверен, многие из вас слышали про теорию стационарного бандита Олсона – она объясняет возникновение государства через оседлый бандитизм. Грубо говоря, в один момент бандитам надоело совершать набеги на поселения, и они решили поселиться в них сами, заменив рейды на сбор налогов и отгородившись стенами от других бандитских группировок. В конечном итоге такая модель стала выгоднее, потому что кочевые бандиты сметали всё на своём пути и оставались ни с чем, а стационарные имели устойчивое развитие.
У меня эта теория всегда ассоциировалась с древними временами родоплеменных общин, а это затрудняет полноценное изучение феномена, так как источников осталось мало. Теория осталась теорией.
Каково же было моё удивление, когда концепция стационарного бандита полностью повторилась на территории Конго (2020) 🔒
C 1990 года правительство Конго утратило прямой контроль над обширными территориями на востоке, что позволило многочисленным вооруженным формированиям заниматься преступной деятельностью.
Однако есть ещё два фактора: мировые цены на ресурсы этой местности сильно скакнули. В 2000 году Sony начала изготавливать вторую плойку (Playstation II), где важным компонентом для производства был колтан (колумбит-танталит), а с 2006 года резко поднялись цены на золото, которое тоже добывали в восточном Конго.
На данных из 239 деревень и 411 шахт, за которыми наблюдали в течение семнадцати лет, экономист построил регрессионную модель и выяснил:
- Если сырьё громоздкое (колтан), банды идут в шахты: устанавливают блокпосты, собирают налоги на вывоз, охраняют производство;
- Если сырьё мелкое и легко спрятать (золото) — банды идут в деревни, где живут шахтёры: вводят визы на работу, создают “паспорта” и внутренние налоговые, строят судебную систему.
Бандиты заботились о благосостоянии граждан (там, где они были, наблюдается больше свадеб, больше активов у людей, больше миграции), что логично, поскольку это увеличивает прибыль.
Меня поразило то, что некоторые группировки заморочились настолько, что их степени институционализации позавидовали бы некоторые авторитарные диктатуры. Просто для примера, банда NDC-R:
- сделала государственную символику (логотип и гимн)
- ввела избираемую должность по связям с гражданами
- установила собственные праздники и культурные мероприятия
То есть, казалось бы, делала вещи, которые уж явно нельзя назвать основной деятельность бандитской группировки. Но раз они это делали, значит, это для чего-то было нужно.
Неужели государство будет формироваться в любом случае естественным путём? Неужели при условном анкапе люди снова построят себе государство из-за неравномерного распределения силовых ресурсов? Короче, заставила меня эта статья задуматься.
Чем выше неравенство — тем левее богатые
Расхожий миф: бедные хотят всё отнять и поделить, богатые — удержать свои накопления и максимально уклониться от налогов. Однако на практике всё сложнее.
Важно не то, к какому классу ты принадлежишь, а то, какой в твоём регионе уровень экономического неравенства. Об этом свидетельствует исследование "The Externalities of Inequality: Fear of Crime and Preferences for Redistribution in Western Europe" (2015) 🔐 на данных 14 стран ЕС 2002–2009 гг.
В западно- и центральноевропейских регионах с высоким неравенством богатые а большей степени будут поддерживать налоги и перераспределение. Но почему? Неужели в них проснулась солидарность или на них подействовало влияние левых идей? Нет, всё гораздо проще – они испытывают страх перед тем, чтобы быть ограбленными.
Даже если объективно они не под угрозой — угроза неблагополучия, краж и "социального хаоса" толкает богатых поддерживать перераспределение ресурсов. Но отнюдь не из побуждений справедливости, а чтобы стабилизировать своё собственное положение и минимизировать риски. Люди с высоким уровнем достатка чаще выступают за прогрессивную шкалу налогообложения и социалочку в поддержку бедных.
Ну и посмотрите на единицы наблюдения на второй пикче (картинке) – это реально целые регионы. То есть не получится купить себе дом в приличном квартале и никогда не думать больше о том, что там происходит в гетто, хотя казалось бы – живёшь в приличном районе и не беспокоишься.
То есть размер регионов как бы намекает, что даже при сильной кластеризации на уровне кварталов эффект работает (хотя я бы реально ещё раздробил на районы внутри областей, мб эффект бы и изменился).
Однако точно можно сказать, что, если неравенство растёт, обеспеченные люди не становятся эмпатичнее/циничнее. Они становятся осторожнее. И в какой-то момент выбирают заплатить побольше налогов как способ купить себе спокойствие.
Когда предают диктатора: кейсы ненасильственных протестов
В России мирные протесты воспринимаются как слабая попытка бросить вызов автократу: ведь лояльные правителю силовики легко могут разогнать протестующих, а затем посадить многих в тюрьму. Как это случилось в Белоруссии в 2020 году.
Однако вопреки общепринятому мнению во многих странах все может быть иначе. Мирные протесты могут легко привести к отстранению диктатора от власти. Особенно, когда его предают силовики.
Когда это происходит?
📍На этот вопрос отвечает исследователь Филипп Лютшер из Университета Констанца. Все дело в структуре сил безопасности. Диктаторы часто опасаются попыток переворота от элит, поэтому дробят силовой аппарат. Это помогает ослабить возможности силовиков координировать свои усилия. Вместо этого они бросают их на то, что соперничать и следить друг за другом. Так было, например, при суданском диктаторе Омаре Аль-Башире.
📍Но бывает и так, что в авторитарном режиме услуги безопасности монополизировала одна структура. Поэтому силовики могут хорошо координировать свои действия и смешать правителей. Египет 2010-х ходов отлично показывает, как это работает.
Однако подобные структуры сил безопасности оказываются уязвимы перед лицом массовых ненасильственных протестов. Они с легкостью могут предать диктатора и перейти на сторону протестующих.
На это влияет логика коллективных действий.
▪️Когда организаций много, им сложно координировать свои действия, а соблазн сыграть в безбилетника — высок. Возможность со стороны диктатора контролировать — низка. Лояльность силовиков в таких условиях сыпется, как карточный домик.
▪️Когда организация одна — а это часто именно армия — она сталкивается с необходимостью применять насилие против протестующих. Это влечет за собой большие издержки в виде репутации института и морали солдат. Плюс, учитывая, что у армии монопольное положение, в условиях протестов диктатор от нее зависит. Если руководство решит, что издержки от поддержки диктатора выше, то военные легко перейдут на сторону протестующих, как это произошло в Иране в 1979 году.
Оптимальный вариант для диктатора — дробить силовой аппарат на две структуры (effective armed organization). Во-первых, их легче контролировать и координировать, а во-вторых — соблазн сыграть в безбилетника ниже. Примером может послужить структура сил безопасности в эпоху Пиночета в Чили с 1983 по 1989 год.
Это и показал Лютшер. Он проанализировал случаи массовых протестов в автократиях с 1975 по 2006 год. Оказалось, что те режимы, где действовали всего две силовые организации, риск отступничества был ниже, чем там, где была одна или больше, чем две. Если количество структур безопасности было меньше или превышало оптимальный размер, то риск перехода на сторону протестующих был выше на 20% и больше.
Lutscher, P. M. (2016). The more fragmented the better?—The impact of armed forces structure on defection during nonviolent popular uprisings. International Interactions, 42(2), 350-375.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Литералли НЕ 1984
TW: много личных эмоций и бомбилова
8 июня 1949 года, ровно 76 лет назад, вышел в свет роман Джорджа Оруэлла "1984". Каждый год в эту дату медиа разных толков и мастей вспоминают об этом с дифирамбами "как же он был во всём прав, как же он точно предсказал наше будущее. Ах, как наглядно передал природу авторитаризма" и попытками натянуть это на сегодняшний контекст.
В реальности же описанный Оруэллом мир не только не передаёт, но и искажает представления об устройстве политических режимов. Давайте разберёмся, почему:
1. Всемогущее государство – миф.
Государство изображено как единый и непобедимый актор с бесконечным количеством ресурсов, против воли которого никто не смеет идти. Метафизический "Большой Брат" изображён всемогущим, но так не бывает. Даже в режимах, которые принято считать "тоталитарными" (хотя понятие тоталитаризм я считаю рудиментом) по типу сталинского СССР или КНДР, существуют свои группы интересов, межведомственная борьба и внутренние конфликты. В Океании же работники партии представлены как "винтики в системе", и это очень вредная аналогия, поскольку лишает акторов субъектности. А между тем даже у низовых партийных работников эта субъектность остаётся.
2. Идеология не бывает пустой.
Её нельзя постоянно менять и не сталкиваться при этом с последствиями. Что бывает, когда идеология выхолащивается, отлично описал Юрчак. В реальности авторитарные режимы избегают поворотов на 180 градусов по типу "Океания никогда не воевала с Остазией", поскольку действия должны выглядеть убедительно и цельно. Никакого "двоемыслия" не существует. Да, люди могут бессознательно не задумываться о вещах, на которые не могут повлиять, чтобы не сталкиваться с фрустрацией, но и у этого механизма есть свой предел, эксплуатировать его на регулярной основе невозможно.
3. Пролы – демофобный концепт.
В книге они (80% населения) представлены глупыми, грязными и ничего не понимающими. В российских реалиях Сурков для этого изобрёл термин "глубинный народ". Однако такое представление о людях не просто неправдоподобно, оно играет на руку авторитарным лидерам, которые строят иллюзию популярности на массовой поддержке.
Вы можете мне сказать "это же художественная книга, что ты докопался?". А ничё тот факт, что даже в фантастической книге мир должен иметь свою внутреннюю логику и выглядеть реалистично, чтобы в его существование можно было поверить? Я уже писал, что при всём абсурдизме сорокинского Дня Опричника, авторитарная структура там передана с невероятной точностью. Да даже в романе "Осень Патриарха" Маркеса, который уж никак нельзя назвать реализмом (разве что магическим реализмом), в режим верится больше.
Оруэлл, возможно, сам того не осознавая, очень помог автократам всего мира, представив их как бесконечно всесильных властителей, которые никогда не допускают ошибок и самолично контролируют каждый дом через видеокамеры. Но в реальности мир 1984 может существовать лишь в голове конкретного сломленного пытками и насилием человека, как это произошло с главным героем. И это именно то, каким авторитарные режимы хотят казаться, а не являются на деле.
А на деле авторитарный режим – это буквально не 1984.
Миграция увеличивает долю инноваций и экономический рост
Измерить вклад мигрант:ок в экономику сложно. Во-первых, они сами селятся там, где им экономически выгоднее работать. Во-вторых, разные группы могут по-разному влиять на разные регионы.
В статье Immigration, Innovation, and Growth (2024) 🔐, основанной на данных из США с 1975 по 2010гг, предлагается способ избежать подобных искажений с помощью миграционных шоков или shift-share подхода:
"Shift" — это общенациональные изменения в количестве мигрант:ок из каждой конкретной страны в данном временном периоде;
"Share" — это доля выходцев из этой страны в каждом округе в 1970+5*n году, то есть до начала конкретного анализируемого пятилетнего периода (n варьируется от 1 до 7, поскольку последний период с 2005 по 2010).
Таким образом, Иммиграционный шок для округа = (доля мигрант:ок до 1970+5*n года) × (рост миграции на уровне всей страны в n-нном пятилетнем периоде)
Мои недавние фейлы c DiD
Научные журналы по социальным наукам имеют свойство брать только те статьи, где есть подтвердившиеся гипотезы. Если они не подтверждаются, материал считается неинтересным. Это создаёт байес (искажение): множество свидетельств отсутствия связи не публикуются. Дабы заполнить эту лакуну, давайте рассмотрим то, как я безуспешно пытался подтвердить с помощью данных некоторые свои гипотезы:
1. Попытка измерить влияние ДЭГ
На выборах президента 2024 года часть регионов применяла дистанционное электронное голосование (ДЭГ), а часть – нет. Я подумал, что через разность разностей вполне можно было бы измерить, как ДЭГ влияет на результат голосования, сравнив с предыдущими выборами. На первом графике можно увидеть, что влияют они примерно никак, тем более, что допущение о параллельности трендов не соблюдается. Но тут и с рандомизацией проблемы.
2. Попытка измерить многодневное голосование.
То же самое: в 2023 году на выборах в региональные парламенты 16 регионов трёхдневное голосование было везде, кроме Башкортостана и Бурятии. 34k наблюдений и даже контроль над регионами показал, что оно добавляет примерно 2 процентных пункта, что в среднем немало. Однако на втором графике видно, что между этими двумя группами регионов продолжалось и продолжалось сужение.
3. Кумулятивный эффект трёхдневного голосования.
Ну ок, предыдущие две гипотезы страдали отсутствием нормальной рандомизации. Всё-таки это власти РФ решают, в каких регионах будет ДЭГ и 3 дня голосования. Но они не могут поменять очерёдность выборов в регионах РФ. Гипотеза была такая: в 2020 году те УИКи, где были выборы, натренировались совершать фальсификации, и на выборах в ГД РФ им было уже намного проще добавить голосов доминирующей партии. Я сравнил данные с УИКов по выборам в ГД РФ. Это было бы отличным подтверждением гипотезы, но при контроле по регионам – полный Джа-Джа Бинкс, даже модель показывать стыдно. А сначала я так обрадовался графику 3, пока не увидел, что что-то пошло не так.
Было ли это всё пустой тратой времени? Если бы я не написал об этом пост, то, вероятно, да. Но теперь хотя бы люди, которые будут копать в эту сторону, увидят мою вывеску "в той стороне тупик" и не будут проделывать лишнюю работу. Или постараются обогнуть эту канаву более точными методами.
Православный Пояс и поддержка власти
Всегда с интересом читаю исследования моих коллег из ЛССИ, однако особенно радуюсь публикациям про электоральные процессы РФ, поэтому сразу же ознакомился со статьёй про "православный пояс" (группа регионов по аналогии с красным поясом в 90-ых).
То, что более религиозные и консервативные люди в большей степени поддерживают власть и доверяют ей, в принципе, неудивительно. Однако примечательно что связь прослеживается не только на индивидуальном, но и на региональном уровне (через многоуровневую модель). Радует также, что религиозность в опросе измеряется не только через причисление себя к той или иной религии, но и через обрядовую составляющую (вопросы про чтение Евангелия и частоту посещения церкви).
Всё, что пишется про региональную идентичность, вызывает у меня интерес, поскольку я убеждён, что регионы РФ непохожи друг на друга, что в каждом из них есть своя региональная идентичность, которая существенно влияет на политические процессы. Так что и вы ознакомьтесь, на этом канале не так часто появляются статьи на русском, тем более в открытом доступе)
Ветераны войн и преступность: данные из Колумбии
Ветераны войны по понятным причинам с высокой долей вероятности становятся преступниками. Но какие факторы влияют на то, решится ли конкретный комбатант заниматься криминалом? Такой вопрос поставлен в новой статье "Peer Effects and Recidivism: Wartime Connections and Criminality among Colombian Ex-Combatants" (2025) 🔐
Предыдущие подходы опирались в основном на экономические стимулы, объясняя криминализацию военных ухудшением их экономического положения. Мол, на войне им платили много, а по возвращении с фронта они могут претендовать только на должность охранника.
Однако автор статьи предлагает другой подход и смотрит на социальные связи бывшего солдата во время военных действий: важно то, с кем они служили вместе и как повели себя их сослуживцы.
На основе данных 16.000 колумбийских преступников, которые раньше были военными, автор устанавливает, что "боевое братство" оказывает долгосрочное влияние, и между сослуживцами образуются тесные связи на многие годы вперёд. Соответственно, если боевые товарищи идут в криминал, они же "утягивают" за собой всех боевых товарищей вне зависимости от их материального положения или от того, насколько это выгодно экономически (ну ладно, там влияла цена золота на его нелегальную добычу, но это и так очевидно).
Особенно активно эффект проявлялся в коллективных преступлениях, таких как наркоторговля и вооружённые грабежи. Причём чем дольше и активнее были эти боевые связи, тем сильнее увеличивался не только шанс индивида уйти в преступный мир, но и быть арестованным.
Какой тут можно сделать вывод? Экс-солдаты доверяют преимущественно только тем, с кем вместе служили. И от себя добавлю, что их стигматизация, вероятно, ещё сильнее может сплотить эти связи, что только усилит криминал. Ну это так, к слову.
Любопытное на данных из Швеции (и в этом главное ограничение статьи): взаимосвязь между тем, где, по мнению людей, они находятся в распределении доходов, и тем, где они находятся на самом деле.
Мы можем наблюдать, что люди среднего класса и выше склонны думать, что они беднее, чем на самом деле. И чем они богаче, тем сильнее они недооценивают своё положение в обществе, считая себя беднее.
Источник: Karadja M, Mollerstrom J, Seim D (2017)🔐 Richer (and Holier) Than Thou? The Effect of Relative Income Improvements on Demand for Redistribution. The Review of Economics and Statistics 2017; 99 (2): 201–212.
Ознакомился с неплохой публицистической статьёй про российские выборы. Неплоха она тем, что выборы не рассматриваются как полная фикция (а таким подходом журналисты часто грешат), хорошо разобраны примеры выдвижения спойлеров и джерримендеринга (перенарезки округов в угоду инкумбенту). Однако финальная надпись меня несколько покоробила:
Мы привыкли думать, что протесты 2011–2012 годов ни к чему не привели. Но они привели к тому, что нам вернули губернаторские выборы, появились новые политические партии…
Международные глобальные события и неравенство
Необычный фактор повышения уровня неравенства исследуется в статье "Wealth inequality and mega events" (2024)
Этот фактор: международные спортивные и культурные мероприятия в 120 странах с 1900 по 2020 гг: зимние и летние олимпийские игры, чемпионаты мира FIFA и выставки ЭКСПО.
В регрессионной модели, оценивающей увеличение состояния 1% самых богатых людей (а затем и 10%), есть много предикторов, но меня больше всего заинтересовал тип режима: величина эффекта в два раза больше для недемократических стран, с ростом верхних долей богатства в диапазоне от 4% до 8% по сравнению с ростом на 2%–4% в демократических принимающих странах. Снижение нижней доли богатства 50% в недемократических странах статистически значимо.
Почему так? Авторы утверждают, что международные массовые мероприятия являются способом совершить большое количество лояльных госконтрактов и обогатиться за счёт построения инфраструктуры с разной степенью законности. По всей видимости, в авторитарных режимах этот эффект сильнее, поскольку коррупционные схемы в целом гораздо проще реализуемы. Ну, и есть второе объяснение: богатые люди просто быстрее обогащаются в период, когда могут предоставлять услуги, спрос на которые повышается.
Сразу вспоминается одно "олимпийское царство, футбольное государство"
📊 График перетока российских эмигрантов после 24.02.2022 по роду деятельности.
Где они работали, когда жили в России, и где они работают сейчас?
Слева – то, где они работали/чем занимались до релокации, справа – сколько из них сменили род деятельности за рубежом и на что именно.
Источник: Zavadskaya, M. (2024) 🔑. Exploring Patterns of Civic Activism among Russian Migrant Communities. Global Migration and Illiberalism in Russia, Eurasia, and Eastern Europe, 247p.
Почему абсолютной власти не существует
Сформулировал для себя, что меня больше всего смущает во всех этих рассуждениях «о милосердии власти», которые стали столь популярными в последнее время — это вера в существование политических лидеров, у которых есть абсолютная власть, а значит их свобода действий ограничивается лишь собственными моральными принципами. Почему же это не так?
Для начала разберемся с определениями. В политической науке чаще всего используется определение власти по Роберту Далю: «A имеет власть над B в той мере, в которой он может заставить B сделать что-то, что B в противном случае не стал бы делать». Популярно также определение социолога Макса Вебера: «Власть — это любая возможность, на чем бы она не основывалась, реализовывать собственную волю в данном социальном отношении даже вопреки противодействию».
Начнем с того, что коль скоро у нас есть множество государств, каждый политический лидер ограничен во власти в географическом плане самим существованием вокруг других организаций, которые обладают монополией на насилие на своей территории. Конкуренция государств друг с другом в отсутствие какого-то верховного актора, который бы имел над ними власть — основа (нео-)реалистического подхода к международным отношениям (на самом деле и неолиберального тоже).
Однако и внутри государства никакой политический лидер не обладает абсолютной властью — даже если мы говорим об очень персоналистских авторитарных режимах. Для управления страной ему нужно обеспечивать лояльность политических элит, эффективно управлять силовыми структурами и уживаться с подведомственным населением. Для этого у него есть целый перечень мер: легитимация, репрессии и кооптация — все три этих столпа важны для поддержания автократии на плаву, нельзя выбрать что-то одно. Скажем, вопреки расхожему мнению, использовать только репрессии для продолжительного удержания власти нельзя — так лидер лишится легитимности, настроит против себя элиты и попадет в зависимость от силовиков.
Политический лидер не может управлять государством в одиночку, он всегда опирается на какие-то группы людей. Разобраться в этом нам поможет теория селектората. Селекторат — это группа людей, поддержка которых необходима для получения и контроля над властью. Внутри селектората есть своя подгруппа — коалиция победителей, то есть набор людей, которые этой самой властью обладают, политическая элита. Лидеру необходимо эффективно перераспределять блага в пользу селектората, чтобы обеспечивать его лояльность, а также оставлять шанс для его членов попасть в коалицию победителей — то есть обеспечивать плавную ротацию элит.
В конце концов, политического лидера ограничивают возможности самого государства реализовывать поставленные задачи, несмотря на сопротивление заинтересованных сторон — в литературе это называется state capacity (дееспособность государства).
Де-юре у главы государства могут быть сосредоточены хоть все полномочия, которые только можно придумать — но какая вообще разница, если он не может ими пользоваться в реальности? Например, тот же абсолютизм XVII-XVIII веков — это по большому счету миф: европейские монархи прошлого обладали большой деспотической, но малой инфраструктурной властью — то есть на самом деле они не могли эффективно и централизованно управлять государством, потому что у них не было мощной бюрократии, и поэтому правители активно делегировали власть на места, да и в целом зависели от расположения элит.
Современные государства в большинстве своем хоть и обладают централизованной бюрократией, но вот ее эффективность оставляет желать лучшего. Кроме того, их дееспособность тоже разнится — где-то бюрократический аппарат тотально разложен коррупцией, а где-то государство вообще не имеет полноценной монополии на насилие и не контролирует часть своей территории.
Вера в существование политиков, чья воля притворяется в жизнь автоматически без всякого сопротивления — это довольно наивный и поверхностный взгляд, который как раз и толкает нас к бессмысленным рассуждениям о моральных принципах лидеров — попытках угадать, что происходит в их голове.
А ещё совсем недавно вышло исследование Виктории Полторацкой "The big brothers: measuring influence of large firms on electoral mobilization in Russia" (2025) 🔑, где исследовательница пытается установить влияние размера компании на электоральную мобилизацию.
В участковых избирательных комиссиях, которые расположены рядом с крупными компаниями, будет выше явка, но ниже результат за инкумбента, тогда как в малых городах в аналогичной близости от компаний увеличивается и явка, и результат. Вывод из этого: крупные компании эффективнее сгоняют бюджетников и бюджетниц на выборы в небольших городах, чем в больших.
Мои коллеги уже разбирали эту статью буквально на днях, но мне есть, что добавить.
В 2021 году я советовался с Викторией, как именно измерить эффективность политических машин, которые и занимаются электоральной мобилизацией, на что получил ответ, что это измеряется обычным результатом на выборах. С таким подходом я не согласен, потому что результат авторитарных выборов состоит, как минимум, из нескольких составляющих:
1) Грубые электоральные фальсификации (вбросы голосов, перерисовки протоколов)
2) Политические машины (принуждение или поощрение к голосованию лояльных избирателей, скупка голосов)
3) Реальные предпочтения и голоса избирателей.
Наивно предполагать, что выборы честные. Но так же наивно предполагать, что голоса граждан не имеют никаких последствий для результатов выборов. Использовать просто результат выборов в качестве меры эффективности политических машин, никак не контролируя остальные аспекты, на мой взгляд, некорректно. А контрольной переменной не было, да и не совсем понятно, как это проконтролировать.
Конечно, в малых городах на сотруд:ниц госсектора больше давления, но правда и то, в крупных городах более нелояльны к власти, чем в малых городах. Контроль на экономические показатели региона, как и на численность населения в городе был, но этого мало.
Нам, изучающим электоральные процессы в России, нужен индекс, который позволит разделить результат выборов на три категории, которые я отметил выше, иначе говорить об эффективности "политического машиностроения" невозможно.