1783
Ви́ктор Оле́гович Пеле́вин (род. 22 ноября 1962, Москва) — современный российский писатель.
Получи грант на обучение в Центральном университете
Прояви себя, получи грант до 2,8 млн на обучение ИТ и бизнесу в вузе.
Для школьников 10-х и 11-х классов, СПО.
Подать заявку
#реклама
apply.centraluniversity.ru
О рекламодателе
Зубной имплант с работой врача от 15 000 ₽ в «Менделеев»
Зафиксируйте стоимость имплантации по акции! Восстановление зубов по отличной цене. Гибкая система оплаты на выгодных условиях.
У нас собственная зуботехническая лаборатория. Улучшенная приживаемость импланта - 99,8%.
Лечитесь в умной стоматологии!
5-звёздочный сервис: комфортная зона ожидания и такси за счёт клиники.
Одна из лучших стоматологий РФ. 8 клиник в Москве рядом с метро.
Получите план лечения от консилиума врачей со стажем до 23 лет.
Консультация бесплатно! Звоните📞
Узнать больше
Есть противопоказания. Посоветуйтесь с врачом.
#реклама
mident-implant.ru
О рекламодателе
Очень мало кто готов признать, что он такой же в точности, как и другие люди. А разве это не обычное состояние человека – сидеть в темноте возле огня, зажженного чьим-то милосердием, и ждать, что придет помощь.
Чапаев и Пустота
Дарим кино, музыку и книги — на 30 дней всего за 1 ₽
В честь Нового года и Рождества с дарим доступ к Кинопоиску, Музыке и Книгам на 30 дней всего за 1 ₽✨
Успейте посмотреть специальную новогоднюю подборку и воспользоваться всеми преимуществами подписки за 1 ₽ ❤️
Узнать больше
#реклама 18+
kinopoisk.ru
О рекламодателе
Реклама на Яндексе
Дарим подписку на Яндекс Музыку
Ответьте на 1 вопрос и Яндекс Музыка для вас и 3-х ваших близких 30 дней бесплатно.
Кинопоиск и Яндекс Книги тоже в подписке.
Попробуйте сейчас❤️
Попробовать
#реклама 18+
music.yandex.ru
О рекламодателе
Реклама на Яндексе
Заканчивается набор на бесплатное обучение психологии
Поймите как решить свои проблемы и помогать другим. Получите ответы на вопросы.
Узнайте как начать карьеру психолога в любом возрасте.
Получите сертификат после окончания курса!
Зарегистрироваться
#реклама 16+
psy.talentsy.ru
О рекламодателе
- Мало ли чего мне в детстве хотелось. Знаешь, как говорят – фарш назад не провернешь.
– Не провернешь, – ответил Дамиан. – Но запросто можно купить такой же точно кусок мяса, каким фарш когда-то был, и положить его сверху на мясорубку. И чем это будет отличаться от фарша, провернутого назад? Только вашими расходами на мясо.
– Это будет самообман.
– Федор Семенович… Японские самураи в свое время говорили, что правда в мире одна – смерть. Все остальное враки.
Счастье – всегда самообман. И этот самообман требует нежного креативного подхода.
Готовности обманывать и обманываться. Знаете песню – «много в поле тропинок, только правда одна…»
О чем эти слова? Вот о чем: когда у вас есть средства, имеет смысл сосредоточиться на мудром выборе эксклюзивной тропинки… А правда в свое время найдет нас сама без всяких инвестиций.
Тайные виды на Гору Фудзи
Я понял, что Бог принял форму тысячи разных сил, которые столкнулись друг с другом и сотворили меня — и я, весь создан из Бога, и кроме Бога во мне ничего нет, и если это не высшая любовь, какая только может быть, то что же тогда любовь? И как я могу на нее ответить? Чем?
Ибо, понял я, нет никакого меня, а только неизмеримое, и в нем самая моя суть и стержень — то, на что наматывается весь остальной скучный мир.
И вся эта дикая кутерьма, на которую мы всю жизнь жалуемся себе и друг другу, существует только для того, чтобы могла воплотиться непостижимая, прекрасная, удивительная, ни на что не похожая любовь — про которую нельзя даже сказать, кто ее субъект и объект, потому что, если попытаешься проследить ее конец и начало, поймешь, что ничего, кроме нее, на самом деле нет, и сам ты и она — одно и то же.
И вот это, неописуемое, превосходящее любую попытку даже связно думать — и есть Бог, и когда Он хочет, Он берет тебя на эту высоту из заколдованного мира, и ты видишь все ясно и без сомнений, и ты и Он — одно.
"Операция Burning Bush"
– Слова – очень древний инструмент, – сказал он. – Их появление вызвано тем, что так было удобнее охотиться на крупных зверей.
Я могу сказать – «рука, дубина, мамонт». И вот, пожалуйста, дубину действительно можно взять в руку и дать ей мамонту по морде. Но когда мы говорим «я», «эго», «душа», «ум», «дао», «бог», «пустота», «абсолют» – все это слова-призраки. У них нет никаких конкретных соответствий в реальности, это просто способ организовать нашу умственную энергию в вихрь определенной формы.
Затем мы начинаем видеть отражение этого вихря в зеркале собственного сознания. И отражение становится так же реально, как материальные объекты, а иногда еще реальней.
И дальше наша жизнь протекает в этом саду приблудных смыслов, под сенью развесистых умопостроений, которые мы окучиваем с утра до ночи, даже когда перестаем их замечать. Но если реальность физического мира не зависит от нас – во всяком случае, от большинства из нас, – то ментальные образы целиком созданы нами. Они возникают из усилия ума, поднимающего гири слов.
А наша сокровенная природа не может быть выражена в словах по той самой причине, по которой тишину нельзя сыграть на балалайке.
t.
Нe paдyйcя чyжим бeдaм. В этoт мoмeнт ты зaкaзывaeшь их для ceбя – хoтя, вoзмoжнo, в дpyгoй фopмe. Нe знаю, кaкoй мexaнизм зa этим cтoит, нo oн cyщecтвyeт. Пpoвepeнo мнoгo рaз.
KGBT+
...И среди этих богов был такой хромой пёс Пиздец с пятью лапами. В древних грамотах его обозначали большой буквой „П“ с двумя запятыми. По преданию, он спит где-то в снегах, и, пока он спит, жизнь идёт более-менее нормально. А когда он просыпается, он наступает.
Generation "П"
Жизнь очень странно устроена. Чтобы вылезти из колодца, надо в него упасть.
- И вообще, надо отсюда рыть как можно скорее.
Сережа и сам понимал, что кроме как отсюда, рыть просто неоткуда.
Сережа никак не мог взять в толк, как это он роет и роет в одном направлении, и всё равно каждое утро откапывает дверь на работу, но зато понимал, что размышления о таких вещах ещё никого не привели ни к чему хорошему, и поэтому предпочитал особенно на эту тему не думать.
«Жизнь насекомых»
И выясняется, что кровососы и угнетатели – это не барыги из Сити или с Уолл-стрита, а обычные мужчины с белой кожей. Потому что у них привилегии.
– Какие? – спросил Капустин, нахмурив брови.
– Первая привилегия – что есть член, а вторая – что он белого цвета.
«Лампа Мафусаила»
Желаемое перестает быть желаемым и становится надлежащим. А став надлежащим, оно происходит.
«Непобедимое солнце»
Откровение любой глубины и ширины неизбежно упрется в слова. А слова неизбежно упрутся в себя.
Generation "П"
Откуда все берется.
Из тебя самого. И докажу очень просто.
Что есть все это? То, что ты видишь, слышишь, чувствуешь и думаешь в сей миг, и только. Такое сотворить мог только ты, и никто больше, ибо видят твои глаза, слышат твои уши, чувствует твое тело, а думает твоя голова. Другие увидят иное, ибо их глаза будут в другом месте. А если даже узреют то же самое, размышлять об этом станет чужая голова, а в ней все иначе.
Иногда еще болтают, что есть «мир вообще», который один для всех. Отвечу. «Мир вообще» — это мысль, и каждая голова думает ее по разному. Так что все по-любому берется из нас самих.
Но ведь не может быть, чтобы я сам создал себе такое мучение? Отсюда заключаю, что все это рассуждение есть лишь ядовитый укус ума, а сам ум подобен сторожащему меня зверю, и мой он лишь в том смысле, что приставлен ко мне сторожем. Дальше этого смертное умозрение пойти не сможет никогда.
Говорят, следует созерцать черноту с огнями, пока не смешаются глядящий и наблюдаемое. Тогда зверь перестанет понимать, где ты, а сам будет виден при любом своем шевелении. А после откроется дорога к Свету Маниту, но сам я там не был.
S.N.U.F.F.
– Тут самое главное понять надо, – сказал он, – а как объяснить, не знаю… Ну вот помнишь, мы про внутреннего прокурора говорили?
– Помню. Это который за беспредел повязать может. Как Раскольникова, который бабку завалил. Думал, что его внутренний адвокат отмажет, а не вышло.
– Точно. А как ты думаешь, кто этот внутренний прокурор?
Шурик задумался.
– Не знаю… Наверно, я сам и есть. Какая-то моя часть. Кто ж еще.
– А внутренний адвокат, который тебя от него отмазывает?
– Наверно, тоже я сам. Хотя странно как-то выходит, что я сам на себя дело завожу и сам себя отмазываю.
– Ничего странного. Так всегда и бывает. Теперь представь, что этот твой внутренний прокурор тебя арестовал, все твои внутренние адвокаты облажались, и сел ты в свою собственную внутреннюю мусарню. Так вот, вообрази, что при этом остается кто-то четвертый, которого никто никуда не тащит, кого нельзя назвать ни прокурором, ни тем, кому он дело шьет, ни адвокатом. Который ни по каким делам никогда не проходит – типа и не урка, и не мужик, и не мусор.
– Ну представил.
– Так вот этот четвертый и есть тот, кто от вечного кайфа прется. И объяснять ему ничего про этот кайф не надо, понял?
– А кто этот четвертый?
– Никто.
– Его как-нибудь увидеть-то можно?
– Нет.
– Ну может не увидеть, а почувствовать хотя бы?
– Тоже нет.
– Так выходит, его и нет на самом деле?
– На самом деле, если хочешь знать, – сказал Володин, – этих прокуроров и адвокатов нет. Да и тебя, в сущности, тоже. Уж если кто-то и есть, так это он.
Чапаев и Пустота
В «Джалтаранге» работали давшие обет безбрачия последователи Кришны – они заряжали еду своей чистой энергией, и угоститься их десертами считалось лучшим способом снять депрессию. Но место было очень дорогим, поэтому клиенты попроще ограничивались тем, что фотографировались для галочки под их мерцающей рекламой:
БЕЗ ЕДЫ НЕТ НИ ПРАНЫ, НИ СОЗНАНИЯ.
МАХАРАДЖ
Из чего, если разобраться, вытекало, что ни праны, ни сознания не бывает без денег, но это искателю недуальной истины следовало постичь самому.
KGBT+
А ты что-нибудь любишь, Затворник?
- Люблю.
- А что?
- Не знаю. Что-то такое, что иногда приходит ко мне. Иногда это
какая-нибудь мысль, иногда гайки, иногда ветер. Главное, что я всегда
узнаю это, как бы оно ни наряжалось, и встречаю его тем лучшим, что во мне
есть.
- Чем?
- Тем, что становлюсь спокоен.
- А все остальное время ты беспокоишься?
- Нет. Я всегда спокоен. Просто это лучшее, что во мне есть, и когда
то, что я люблю, приходит ко мне, я встречаю его своим спокойствием.
- А как ты думаешь, что лучшее во мне?
- В тебе? Пожалуй, это когда ты молчишь где-нибудь в углу и тебя не
видно.
- Правда?
- Не знаю. Если серьезно, ты можешь узнать, что лучшее в тебе, по
тому, чем ты встречаешь то, что полюбил. Что ты чувствовал, думая о том,
кто помахал тебе рукой?
- Печаль.
- Ну вот, значит, лучшее в тебе - твоя печаль, и ты всегда будешь
встречать ею то, что любишь.
«Затворник и шестипалый»
как-то после новогодних праздников, наслушавшись пьяных взрослых разговоров, я вдруг сообразил, что каждый календарный год у нас в стране бывает две холодные зимы – и только одно лето. Причем эти две зимы будут совершенно точно, что бы ни случилось, а вот насчет лета между ними – такой гарантии нет… С той самой поры я знаю, с чего начинается Родина. С зимы.
Лампа Мафусаила
I`m sentimental, if you know what I mean;
I love the country but I can`t stand the scene.
And I`m neither left or right.
I`m just staying home tonight,
Getting lost in that hopeless little screen.
(Leonard Cohen)
___
Я сентиментален, если вы понимаете, что я имею в виду;
Я люблю страну, но ненавижу то, что в ней происходит.
Я не левый и не правый.
Просто я сижу сегодня дома,
Пропадая в этом безнадежном экранчике.
(Леонард Коэн)
Эпиграф романа Generation P
— Все классики-гуманисты утверждали, что природа человека заключена в постоянном поиске счастья. — Но есть закон Гаутамы, — сказал Дракула, — открытый двадцать пять веков назад. Когда никаких классиков-гуманистов еще в проекте не было. Он гласит: «любое движение ума, занятого поиском счастья, является страданием или становится его причиной».
Бэтман Аполло
— У вас случайно нет такого знакомого с красным лицом, тремя глазами и ожерельем из черепов? — спросил он. — Который между костров танцует? А? Ещё высокий такой? И кривыми саблями машет?
— Может быть и есть, — сказал я вежливо, — но не могу понять, о ком именно вы говорите. Знаете, очень общие черты. Кто угодно может оказаться.
«Чапаев и пустота»
Великий дух не входит в детали. Он ставит задачу – а его невидимые слуги-гномики делают ночью всю работу.
– Что это за слуги-гномики?
– Законы природы. Космическая катастрофа позволит Ахиллу проявить свое могущество, не срывая с нашей реальности божественных покровов. Формально устои мироздания не обрушатся. Но это событие будет чем-то вроде бесстыдной гигантской подтасовки, к которой нельзя придраться. Примерно как ваши древние аукционы по продаже госимущества.
"Круть"
Скажи, Кукер, а сколько нашему миру лет? Я имею в виду, не Земле, а вообще всему мирозданию?
– А че именно у меня интересуешься?
– Тебе братва верит.
– А. Ну ладно тогда. Кумчасть утверждает, что примерно четырнадцать миллиардов. Если точно, тринадцать и восемь десятых.
– А что раньше было?
Кукер немного подумал, и на его губах нарисовалась еле заметная презрительная усмешка.
– Если официально, ничего.
– Это как? Что-то всегда бывает раньше.
– Тогда не было времени, Сеня. Значит, никакого «раньше».
– Что значит – не было времени? Оно что, на месте стояло?
– Стоять было нечему. И негде.
– То есть вообще ничего?
– Даже его не было.
Сеня обвел братву глазами, словно приглашая народ изумиться вместе с ним такой наглой разводке.
– Это как так может быть?
– «Ничего» бывает, когда есть что-то другое. В одном месте есть, в другом нет. А если нет вообще ничего, ничего тоже нету. Его заметить некому, поэтому и говорить не о чем.
– Хорошо, – сказал Сеня. – А как тогда все началось? И почему?
– Этого кумчасть не знает, – ответил Кукер. – Кум просто наблюдает за прилетающим из космоса светом. А потом объясняет увиденное.
– Ну а как сосчитали, что прошло именно четырнадцать миллиардов лет?
– Там много разных методик. Например, по древнему свету. Который летит по Вселенной с тех пор, как она стала прозрачной.
– А почему он до сих пор летит? Почему не пролетел, раз столько времени прошло?
– Для света нет времени, Сеня. Есть только вечное сейчас.
– И откуда этот свет летит?
– Со всех сторон.
– А почему со всех сторон, а не из того места, где был в начале? Он должен лететь из того места, где все началось.
– Верно. Но это место для нас везде.
– Как так может быть?
– Инфляция, – сказал Кукер. – Ты про инфляцию слышал?
– А то нет.
– Знаешь, откуда она?
– Из центробанка?
– Верно. Начинают в центробанке, но потом она везде – хоть в ларьке, хоть на рынке, хоть у барыги, где туман берешь. Космическая инфляция – то же самое. Свет летит из того места, где все началось. Но оно для нас теперь со всех сторон сразу.
– Да как же он не пролетел еще?
– Пространство расширяется быстрее, чем свет прилетает. Такая инфляция сильная. Как если цены растут быстрее, чем зарплата. Получается, что зарплата все больше, а денег все меньше. И так четырнадцать миллиардов лет.
"Круть"
Котовский в глухо застегнутом коричневом френче сидел на столе. Он был в комнате один. Я отметил мертвенную бледность его лица — казалось, на него был наложен толстый слой пудры.
Он явно сильно зарядился кокаином с самого утра. Рядом с ним на столе стоял прозрачный цилиндр, в котором клубились и медленно поднимались вверх маленькие облачка расплавленного белого вещества. Это была лампа, состоящая из спиртовки и длинной стеклянной колбы, где в подкрашенном глицерине плавали комки воска.
Лет пять назад такие лампы были весьма модны в Петербурге.
Котовский протянул мне руку. Я заметил, что его ладонь слегка подрагивает.
— Отчего-то с самого утра, — сказал он, поднимая на меня ясные глаза, — я думаю о том, что ждет нас за гробовой доской.
— Вы полагаете, что нас там что-то ждет? — спросил я.
— Может быть, я неудачно выразился, — сказал Котовский. — Сказать проще, я думаю о смерти и бессмертии.
— Отчего вас посетило такое настроение?
— О, — сказал Котовский с холодной улыбкой, — в сущности говоря, оно не покидает меня с одного памятного случая в Одессе… Впрочем, не важно. Он сложил руки на груди и указал подбородком на лампу.
— Посмотрите на этот воск, — сказал он. — Проследите за тем, что с ним происходит. Он разогревается на спиртовке, и его капли, приняв причудливые очертания, поднимаются вверх. Поднимаясь, они остывают, чем они выше, тем медленнее их движение. И, наконец, в некой точке они останавливаются и начинают падать туда, откуда перед этим поднялись, часто так и не коснувшись поверхности.
— В этом есть какой-то платоновский трагизм, — сказал я задумчиво.
— Возможно. Но я не об этом. Представьте себе, что застывшие капли, поднимающиеся вверх по лампе, наделены сознанием. В этом случае у них сразу же возникнет проблема самоидентификации.
— Без сомнения.
— Здесь-то и начинается самое интересное. Если какой-нибудь из этих комочков воска считает, что он — форма, которую он принял, то он смертен, потому что форма разрушится. Но если он понимает, что он — это воск, то что с ним может случиться?
— Ничего, — ответил я.
— Именно, — сказал Котовский. — Тогда он бессмертен.
Но весь фокус в том, что воску очень сложно понять, что он воск. Осознать свою изначальную природу практически невозможно. Как заметить то, что с начала времен было перед самыми глазами? Даже тогда, когда еще не было никаких глаз?
Поэтому единственное, что воск замечает, это свою временную форму. И он думает, что он и есть эта форма, понимаете? А форма произвольна — каждый раз она возникает под действием тысяч и тысяч обстоятельств.
— Великолепная аллегория.
Но что из нее следует? — спросил я, вспомнив нашу вчерашнюю беседу о судьбах России и ту легкость, с какой он перевел ее на кокаин. Легко могло статься, что он просто хотел получить остаток порошка и постепенно подводил к этому разговор.
— А следует то, что единственный путь к бессмертию для капли воска — это перестать считать, что она капля, и понять, что она и есть воск.
Но поскольку наша капля сама способна заметить только свою форму, она всю свою короткую жизнь молится Господу Воску о спасении этой формы, хотя эта форма, если вдуматься, не имеет к ней никакого отношения. При этом любая капелька воска обладает теми же свойствами, что и весь его объем. Понимаете? Капля великого океана бытия — это и есть весь этот океан, сжавшийся на миг до капли. Но как, скажите, как объяснить это кусочкам воска, больше всего боящимся за свою мимолетную форму?
Как заронить в них эту мысль? Ведь именно мысли мчат к спасению или гибели, потому что и спасение, и гибель — это тоже, в сущности, мысли.
Кажется, Упанишады говорят, что ум — это лошадь, впряженная в коляску тела…
"Чапаев и Пустота"
Человеческое добро и зло относительны. Это условность, зависящая от нашего места в пищевой цепочке. Если кушают нас, творится зло. Если кушаем мы – добро. Называя что-то «злом», мы просто ставим корпоративный штамп на явлении, которое вовсе не обязательно вызовет ту же реакцию у наших партнеров по взаимному поеданию.
Древнее зло оказалось иным. Оно было злом не в смысле бирки, а в смысле самой своей природы, где не оставалось ничего, кроме зла. Оно внушало ужас не своими атрибутами, а напрямую. Страшное в этом зле было страшным настолько, что не позволяло говорить или думать о себе. Его можно было лишь созерцать.
Это как если бы существовало забытое фундаментальное ощущение, похожее на «тепло» или «холодно», которого в моем опыте прежде не было – а сейчас оно стало доступным.
«Круть»
- А какие данные нужны экстрасенсу? – спросил Иван.
- Надо ауру видеть, – ответил Валентин.
- Биополе чувствовать, – добавил Тимофей.
- Надо, чтобы чакры были открыты, – немного подумав, сказал Андрон.
- Я гляжу, вы и без меня в теме, – засмеялся Акинфий Иванович. – Но это все не главное. Главное – уверенность в себе. И такой… как бы сказать… перевернутый масштаб восприятия. Как у актеров, политиков и всяких шоуменов.
- Это что такое?
- Ну, – наморщился Акинфий Иванович, – надо, чтобы человек смотрел на мир как в перевернутый бинокль. Вокруг бегают мелкие пигмеи, а он типа титан. Если человек действительно так себя чувствует, его и другие начинают таким ощущать. – А притвориться можно? – Нет, – ответил Акинфий Иванович. – Притвориться титаном нельзя. В свое величие надо свято верить.
«Искусство лёгких касаний»
Книги о пути к успеху обычно пишут люди, чей главный жизненный успех – нормально продать книгу о пути к успеху. Если ты не планируешь писать подобных книг сам, читай только тех, кто чего-то реально достиг. От них ты узнаешь об успехе больше, даже если само это слово не всплывет ни разу.
KGBT+
- Запомни, когда человек перестает слышать стук колес и согласен ехать дальше, он становится пассажиром.
- Нас никто не спрашивает, согласны мы или нет. Мы даже не помним, как мы сюда попали. Мы просто едем, и все. Ничего не остается.
- Остается самое сложное в жизни. Ехать в поезде и не быть его пассажиром.
«Жёлтая стрела»