Кремлевский шептун — паблик обо всем закулисье российской политической жизни. Подписывайтесь, у нас будет жарко. И не забывайте: пташки знают все! По всем вопросам писать: @kremlin_varis Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
Политическая ситуация в Хакасии вступает в фазу затяжного институционального конфликта, обнажая сразу два вектора противостояния, дополняющих друг друга: по линии бюджетной ответственности и реформы местного самоуправления. Данные кейсы связаны с персональными противоречиями между главой региона Валентином Коноваловым (КПРФ) и спикером Верховного Совета Сергеем Соколом (ЕР).
Административный иск, поданный правительством региона в Верховный суд Хакасии, оспаривает положения закона о межбюджетных отношениях, принятых в мае 2025 года. Речь идёт о норме, запрещающей сокращать дотации муниципалитетам за нарушение финансовой дисциплины без согласия Верховного совета. Исполнительная власть расценивает её как попытку перераспределения полномочий в ущерб инструментам финансовой ответственности. Сам по себе спор имеет правовую природу, но быстро перерос в зону политических символов. Для кабмина — это защита управленческого инструментария, позволяющего контролировать эффективность расходов на местах. Для парламента это способ переподчинить себе муниципалитеты институционализировать роль депутатского корпуса как арбитра в межбюджетных отношениях.
Параллельно нарастает напряжение по другому аспекту — реформе местного самоуправления. Парламент под руководством Сокола хочет как можно скорее перейти на одноуровневую систему, тогда как губернатор выступает за сохранение действующей двухуровневой. Коновалов во время прямой линии подчеркнул, что подавляющее большинство глав сельсоветов (60 из 86). Их подписи под обращением к парламенту с требованием сохранить действующую систему — это не только сигнал внутри региона, но и попытка губернатора укрепить свою социальную опору перед потенциальным перераспределением полномочий.
Проблема в том, что указанные конфликты разворачиваются на фоне начавшегося электорального цикла. В 2025 году в республике пройдут выборы в местные советы, в Черногорске предстоят выборы мэра, а в крупнейшем районе, Аскизском, будет полностью переизбран депутатский корпус. Политическое расслоение, наложенное на выборную турбулентность, создаёт риски для устойчивости управленческой вертикали.
Если Хакасии не удастся выработать работающую модель политического баланса, пусть даже временного и ситуативного, это может стать основанием для прямого вмешательства Москвы. В столице отслеживают ситуацию и с большой вероятностью могут вмешаться, чтобы предотвратить усиление политической турбулентности.
Еврокомиссия предложила усилить санкции против РФПИ, как важного канала финансирования проектов по модернизации экономики России и усиления её промышленной базы.
«Предлагаем ввести санкции против Российского фонда прямых инвестиций, его дочерних компаний и инвестиционных проектов. Таким образом, важный канал финансирования проектов по модернизации экономики России и усиления её промышленной базы будет сильно ограничен», — заявила Урсула фон дер Ляйен.
Что это значит: 👇
◾️ Глава Еврокомиссии признает, что РФПИ — важный канал финансирования проектов модернизации экономики России и усиления её промышленной базы.
◾️ Высказывания У. фон дер Ляйен связаны с тем, что Евросоюз хочет продолжения войны на Украине, крайне недоволен деятельностью РФПИ по восстановлению отношений с США и участием в миротворческих инициативах России.
◾️ Предложение усилить санкции против РФПИ также означает, что Еврокомиссия выступает против взаимодействия российского и европейского бизнеса, которому в России фонд активно оказывает содействие.
ВСУ атаковали заправку Teboil в Белгородской области, в результате удара по автозаправочной станции разрушено здание супермаркета, расположенного на Сумской улице. По предварительным данным, атака была осуществлена с применением беспилотного летательного аппарата.
Четыре человека были доставлены в больницу с травмами различной степени тяжести. Один из пострадавших, по сообщениям, оказался под завалами.
Позднее в МЧС подтвердили, что в результате удара один человек погиб, ещё четверо получили ранения.
Арест мэра Красноярска Владислава Логинова стал не только маркером антикоррупционной зачистки, но триггером демонтажа старой внутриэлитной конфигурации региона. Формально речь идёт о взятке в особо крупном размере (180 млн рублей), но реальный смысл происходящего шире: регион избавляется от наследия периода экс-губернатора Александра Усса.
Фигура Логинова давно находилась под пристальным вниманием. За последний год его окружение подвергалось последовательным ударам: были задержаны высокопоставленные чиновники мэрии и приближённые лица, в том числе экс-вице-мэр и советник главы города. Это формировало впечатление о рыхлой конструкции городской власти, лишённой стратегического иммунитета. Тем не менее мэр сохранялся в должности — в значительной степени благодаря неформальной защите со стороны первого замгубернатора Сергея Пономаренко и экс-главы региона Усса. Именно они считались архитекторами его политического выдвижения и гарантами административной устойчивости.
Пономаренко, ранее открыто вступавший в полемику с депутатами, требовавшими отставки Логинова, теперь сам оказывается в зоне политической уязвимости. Его усилия по защите мэра, включая обращение в федеральные органы с жалобой на действия региональных силовых структур, выглядят постфактум как стратегическая ошибка. При всей лояльности к Логинову, Пономаренко не смог ни купировать угрозу, ни обеспечить реконфигурацию управленческой конструкции до начала активной фазы давления.
На этом фоне усиливается интерес к роли экс-губернатора Усса, под чьим патронажем формировалась предыдущая элитная система края. Хотя он формально выведен за скобки текущих процессов, его управленческое наследие остаётся живым — через действующих чиновников и систему связей. В условиях антикоррупционной перезагрузки даже косвенные ассоциации с прошлым могут стать токсичными.
Нынешний же губернатор Михаил Котюков сохраняет дистанцию от Логинова и его команды, но проблема в том, что пока у него в регионе нет устойчивой опоры. На фоне ареста мэра запрос на формирование новой управленческой конфигурации может быть предъявлен уже не только со стороны силового блока, но и из федерального центра, поэтому глава региона получит шанс укрепить позиции.
Следующим этапом может стать привлечение к ответственности самого Усса и других его соратников по вертикали. Очевидно, что на во второй половине года регион ждет усиление институтов надзора и активация механизмов ответственности. Речь уже не только о борьбе с коррупцией, но и о выстраивании новой логики управления.
Партия Санду балансирует не на волне популярности, а на вакууме инициативы оппозиции. В условиях экономического напряжения, усталости населения и медленной деградации социальных механизмов, правящая политсила выживает не за счёт достижений.
Оппозиция в Молдавии упорно остаётся в состоянии инерции, а не активного развертывания сил. Массовое народное недовольство существует, но не получает институциональной формы. Локальные протесты есть, но не перерастают в системные. Элиты, претендующие на альтернативность, не вырабатывают новые смыслы, а лишь воспроизводят старые страхи, часто чужим языком. В этом и главная проблема: власть работает с будущим, оппозиция — с прошлым.
Если оппозиция хочет выиграть, ей нужно перестать быть коллективной реакцией. Нужен единый сюжет. Не о том, как вернуть, а о том, как построить. С понятной рамкой: развитие без внешнего диктата, интеграция без подчинения, Молдавия как центр принятия решений, а не как транзитная территория для антироссийских политических манипуляций. Пока нет этого языка — партия власти будет проигрывать по настроениям граждан, но побеждать по бюллетеням.
/channel/insider_md/3127
Вода как геополитический и социальный ресурс будущего становится важнее нефти и газа. Россия, обладая колоссальными запасами пресной воды, находится в уникальной позиции, но и в особой зоне ответственности. Доклад министра природных ресурсов Александра Козлова президенту о реальном положении дел с очистными сооружениями подтверждает тревожный тренд: проекты по их модернизации далеки от реализации.
Из 126 построенных по программе объектов лишь 20 соответствуют экологическим нормативам. Ещё 19 — не завершены в срок, включая такие регионы как Московская область, Самарская область, Забайкалье, Бурятия. Причины известны: Минстрой занимался администрированием, регионы — строительством, Минприроды и Росприроднадзор — измерением результатов. При этом горизонтальной координации была недостаточной, и каждый этап шёл автономно, без единой логики проекта.
При этом Россия могла бы не только обеспечить устойчивое водоснабжение для себя, но и использовать этот ресурс в экспортных связках. В условиях, когда страна концентрирует ресурсы на стратегические направления, допускать управленческое расхождение по столь важному элементу — недопустимая роскошь. И здесь вопрос уже не к погоде, не к подрядчикам и не к ландшафту. При этом, как показала ситуация с проектом «Оздоровление Волги», при наличии политической фиксации и жёсткого контроля результат возможен.
Если государство не сделает выводов и не закрепит институциональную ответственность «под ключ», не перестроит систему межведомственной координации — провалы будут повторяться. Очистные сооружения, как и дороги, — не только про трубы и бетон. Это индикатор качества власти и её способности видеть на поколение вперёд.
Избирательная кампания в Забайкальском крае осенью 2025 года может стать индикатором более глубинных процессов — не только электоральных, но и внутриэлитных. Формально речь идёт об избрании глав и депутатов на уровне нескольких десятков округов и поселений. Однако в реальности регион попадает в категорию «с рисками» в оценках федерального штаба «Единой России», и это обусловлено не только внешними обстоятельствами вроде природных пожаров, но и внутренними управленческими противоречиями.
Действительно, весенние пожары нанесли масштабный урон — свыше 2,3 млн га леса уничтожено, а это больше, чем в предыдущие годы. Однако еще одним важным фактором является тлеющий конфликт в региональной вертикали. Забайкалье имеет три основных центра влияния: губернатор Александр Осипов, не будучи секретарем регионального отделения "Единой России", дистанцируется от партийной деятельности; Наталья Щербина, зампред краевого правительства и связанная с аппаратом полпреда Григория Куранова, формирует самостоятельную линию; и наконец, партийный блок во главе с Владимиром Антонецом действует с ограниченной синхронизацией с остальными.
При таком раскладе штабы действуют не в едином ритме, контроль над территориями фрагментирован, а ответственность за электоральный результат размыта. Сценарий 2023 года, когда «Единая Россия» показала слабые позиции на уровне ряда муниципалитетов, вполне может повториться. Особенно на фоне устойчивого протестного потенциала, характерного для восточных и отдалённых территорий, где проблемы качества жизни, доступности инфраструктуры и чувствуются гражданами особенно остро.
Федеральный центр заинтересован в прогнозируемой и стабильной кампании. А это возможно только при устранении противоречий в региональной власти. Любая фрагментация власти на местах, особенно в стратегически чувствительных регионах, воспринимается не как локальный сбой. Сегодня региону требуется не просто электоральный менеджмент, а стратегия внутренней сборки — политической, институциональной и смысловой.
Новый законопроект, одобренный профильными комитетами Госдумы, знаменует собой переход к более структурированному и технологически организованному взаимодействию между МВД и системой образования в вопросах миграционной политики. Документ, подразумевающий двусторонний обмен данными о несовершеннолетних иностранцах, представляет собой очередной этап институционализации миграционного контроля, направленного на формализацию границ допуска к образовательной инфраструктуре.
Сам по себе обмен данными — не новация, а необходимый ответ на два ключевых вызова. Первый — рост числа детей мигрантов в образовательной системе, который требует более точного учёта. Второй — необходимость формировать устойчивые механизмы интеграции, которые невозможны без базовой оценки языковой и правовой легитимности присутствия. Иными словами, государство стремится не только отсечь нелегалов, но и выстроить управляемую систему сопровождения тех, кто действительно находится в России на законных основаниях.
Без теста по русскому языку и легального статуса ребёнок не сможет попасть в класс. Это формирует новую рамку: образование как право становится условным и требует подтверждения. Отдельного внимания заслуживает технологическая сторона вопроса: предполагаемые расходы на доработку электронных систем МВД и Минпросвещения оцениваются в десятки миллионов рублей. Это указывает на серьёзность намерений: не просто собрать данные, а создать стабильный контур обмена, в котором образовательные учреждения и органы правопорядка становятся взаимозависимыми узлами.
Система, если она заработает с 1 сентября 2025 года, будет не просто административным инструментом, а политико-социальным сигналом: государство выходит из режима «реагирования» на миграцию и переходит к фазе управляемой селекции. Это важно не только с точки зрения текущего учебного года, но и в логике долгосрочной адаптации мигрантов.
Для регионов с высокой миграционной нагрузкой это будет испытанием на управляемость и адекватность локальной инфраструктуры. А для федерального центра — возможностью оценить не только эффективность контроля, но и готовность системы к гибкому, но последовательному ответу на демографические и культурные вызовы.
Россия делает шаг за шагом к стратегической перенастройке системы — не с шумом лозунгов, а через точечные, но знаковые движения. Как и в шахматной партии, важен не громкий ход, а комбинация, которую он запускает.
Снижение ключевой ставки Центробанка, хоть и на 1% — это не просто экономическая мера, а ревизия фундаментального допущения последних лет: что сдерживание инфляции важнее роста. Решение сместить акцент в сторону оживления экономики является знаком, что ставка теперь делается на внутренний импульс развития, на стимул для промышленности, строительства, машиностроения. Экономика должна начать дышать полной грудью, и ставка — как клапан, который слегка приоткрыли, чтобы проверить: живо ли сердце системы.
Тем временем политическая архитектура получает новый нервный центр. Кириенко, сосредоточивший в своих руках весь международный блок в АП, становится не просто координатором внешней политики, а оператором синтеза: идеология, интеграция, гуманитарные коды, институты глобального влияния — всё это теперь входит в фазу глубокой реформы. Это не кадровая рокировка, а усиление роли философии суверенитета как управленческого принципа. В условиях нестабильного мира создаётся структура, способная мыслить не категориями откликов, а категориями конфигураций.
Обыски в ura.ru — это уже не только сигнал редакциям, но и симптом перехода к более жёсткой фазе централизации информационного пространства. Речь не о карательной логике, а об управлении плотностью. Чем ближе выборы и чем шире международная арена, тем важнее устранить «шум» и сформировать согласованную систему сигналов. Речь идёт не о контроле мнений, а о контроле структуры. Без неё — хаос интерпретаций, который всегда на руку внешним кураторам.
Всё это происходит на фоне запуска сразу двух стратегических процессов: начало губернаторской кампании и утверждение космической программы до 2036 года. Первое — про землю и власть. Выдвижение кандидатов от «Единой России» практически повсеместно означает, что федеральный центр минимизирует риски и формирует вертикаль ответственности, в которой важна управляемость. Второе — про небо и смысл. Увеличение спутниковой группировки — это не только про орбиты, но и про контроль над информацией, связью, навигацией, безопасностью. Космос — как метафора стратегической высоты.
Общество, экономика, идеология, технологии — всё собирается в систему. Потому что в мире, где растёт турбулентность, только те, кто собран, способны не только выстоять, но и предложить альтернативу. Россия делает ставку на связность, не на быстрый результат, а длительный порядок. Не громкий жест, а точный смысл.
В 2025 году инфраструктурное строительство в регионах России продолжает оставаться одной из самых затратных и при этом самых чувствительных сфер внутренней политики. Несмотря на заявленные объёмы финансирования, административное сопровождение и поддержку в рамках нацпроектов, целый ряд объектов на местах не укладывается в сроки, а часть — фактически заморожена. Особенно остро это ощущается в малых и удалённых территориях, где каждая дорога, школа или водопровод несут не только функциональную, но и символическую нагрузку — подтверждение реальности государства.
Проблема во многом системная. Механизмы бюджетного планирования по-прежнему ориентированы на годовые циклы, что плохо сочетается с длинными строительными проектами. Местные администрации, ограниченные в кадровых и исполнительных ресурсах, вынуждены опираться на подрядчиков, которые не всегда способны обеспечить нужный уровень качества и темпов. Усложняет ситуацию высокая волатильность цен на строительные материалы и логистические срывы, особенно в регионах, где сильно влияние сезонного фактора.
Риторика о «локальных решениях» постепенно сменяется осознанием необходимости адаптировать инструменты управления под реальную обстановку. Это не означает пересмотра стратегий, но требует точечной настройки: корректировки графиков, усиления контроля, ускорения механизма перераспределения средств. Отдельного внимания заслуживает вопрос публичной коммуникации: по данным опросов в ряде регионов, население не всегда осведомлено о причинах задержек, что порождает серьезные вопросы.
При этом в ряде случаев именно малые инициативы — от благоустройства до локального бизнеса — становятся позитивными маркерами. Там, где буксует крупная стройка, люди замечают «домик для кукол» или новую детскую площадку. Такие проекты не решают стратегических задач, но позволяют удерживать эмоциональную связь с развитием территории. И это не повод для иронии, а показатель: внимание к деталям и результативность в малом формируют доверие не хуже масштабных проектов.
Система в целом демонстрирует устойчивость, но требует оперативного осознания новых ограничений и повышенной гибкости. Без этого риски фрагментации и разрыва между федеральными планами и реальностью регионов будут нарастать. Вызов состоит не в масштабах задач, а в способности адекватно отвечать на конкретику, чтобы это было своевременно и открыто.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12621
Россия начала публикацию списков тел погибших украинских военнослужащих, от получения которых Киев фактически уклоняется.
Первый из обнародованных списков — 97 фамилий, идентифицированных на российской стороне. По словам главы Запорожской области Евгения Балицкого, публикация направлена не только на возвращение тел, но и на то, чтобы семьи могли самостоятельно убедиться: судьба их близких не интересует украинские власти.
Формально Киев заявляет, что передача не была согласована, и обвиняет Россию в односторонности действий. Но за этим предлогом стоит политическая установка: не афишировать масштаб потерь и избегать репатриации тел, которые могут разрушить мобилизационный миф. Тем более если речь не идёт о бойцах запрещённого в РФ «Азова» и спецподразделений, а о рядовых призывниках и мобилизованных с регионов, которых было проще забыть, чем хоронить с воинскими почестями.
Механика этих публикаций — это не просто дипломатический демарш. Это целенаправленное давление на украинскую внутреннюю повестку.
Российская сторона делает ставку на резонанс внутри самой патриотической части украинского общества — среди семей, которые больше не получают ни тел, ни объяснений. Такой подход не только разрушает образ «заботящегося государства», но и бьёт по самой чувствительной части нации — памяти о погибших.
Формируется ясный месседж: власти в Киеве принимают жертвы только тогда, когда это политически выгодно, когда из них можно лепить культ. Все остальные — «неудобный материал», от которого предпочитают отмахнуться.
Именно поэтому публикация списков тел — это не просто акт передачи. Это вызов. И он может обернуться внутренним протестом тех, кого не удастся заставить забыть.
Нацпроект «Космос-2036»: ставка на технологический суверенитет
Заседание Комиссии по научно-технологическому развитию под председательством Дмитрия Чернышенко зафиксировало один из ключевых сдвигов в стратегическом планировании: согласован паспорт национального проекта «Развитие космической деятельности до 2030 года с перспективой до 2036 года».
Документ входит в пул инициатив по обеспечению технологического лидерства России и отражает новые приоритеты, обозначенные Президентом РФ. Космическая отрасль вновь становится вектором не только научной, но и социально-экономической консолидации.
Проект включает восемь федеральных программ — от фундаментальных исследований и кадровой политики до прикладных решений в навигации, спутниковой связи, робототехнике и инфраструктуре орбитального обслуживания. Особое внимание — формированию новых кадровых лифтов, синхронизации работы РАН и РНФ, а также привлечению зарубежных специалистов в рамках обновленной программы мегагрантов.
На повестке — не просто «возвращение в космос», а институциональное закрепление курса на технологический суверенитет.
Форсайт-прогноз (2025–2036):
2025–2027: Стартовый импульс
— Структурирование нацпроекта, запуск первых треков по линии спутниковой навигации, Зондирования Земли, и систем связи.
— Развёртывание профильных программ подготовки специалистов.
— Восстановление утраченных технологических компетенций и формирование производственных коопераций.
2028–2030: Конвергенция оборонных и гражданских решений
— Первые экспортные модели: навигационные спутники, орбитальные сервисные платформы, решения двойного назначения.
— Космос — как поддержка внутренней логистики, цифровой экономики, обороны и стратегической автономии.
— Углубление интеграции с партнёрами по ЕАЭС, БРИКС, СНГ.
2031–2036: Геостратегическое закрепление
— Переход к новым орбитальным форматам: промышленное производство в космосе, отечественная станция и участие в международных миссиях.
— Космос становится не только сферой суверенного развития, но и каналом технологической дипломатии.
— Закладывается новая «мягкая сила» России на горизонте 2040-х годов.
Национальный проект «Космос-2036» отражает зрелость нового цикла стратегического мышления: вместо имитации догоняющего развития — ориентация на суверенные заделы. Пространство над планетой — больше не просто арена гонки, а поле ответа на вызовы XXI века. Россия возвращается в игру не как участник, а как один из архитекторов новой орбитальной реальности.
Разрыв между Дональдом Трампом и Илоном Маском демонстрирует структурный сбой внутри консервативного фланга американской политики. На протяжении последних лет Маск выступал как связующее звено между технологическим авангардом и консервативной массой, помогая легитимизировать новую правую повестку в глазах технократических кругов. Его лояльная позиция по отношению к Трампу обеспечивала устойчивый союз между капиталом будущего и властью настоящего.
Поначалу союз между трампизмом и техноэлитами выглядел прагматично: один поставлял эмоциональную энергию масс, другой — технологическую и репутационную подпитку. Однако в ситуации, когда Маск напрямую зависит от контрактов с государством, а Трамп подвержен эмоциональным колебаниям и пытается демонстративно играть в независимость от разных центров влияния, компромисс становится затруднительным.
В глазах избирателей теряется именно то, что делало альянс Трампа и Маска привлекательным для новых поколений — ощущение прорыва, нестандартности, выхода за пределы старой политической логики. Отсутствие замены этому союзу в ближайшей перспективе создаёт уязвимость в стратегии трампистского лагеря: без харизматического технологического фланга он рискует сильно просесть в противостоянии с Deep State.
/channel/kremlinsekret/3217
Механизмы выдворения иностранных собственников, создающих проблемы на стратегически значимых предприятиях, функционируют слаженно, а в случае проникновения «кротов» на волне возвращения зарубежного бизнеса в Россию, в очередной раз покажут свою эффективность. Примерами работы арбитражных судов, Генеральной прокуратуры РФ по защите государственных интересов и российских собственников предприятий, реализующих проекты в интересах государства, являются кейсы, закончившиеся выдворением из состава акционеров «Петербургского нефтяного терминала» (ПНТ) и ООО «Коноплекс» граждан Германии Михаила и Евгения Скигиных, их офшорных структур.
…
Таким образом прекратились инициированные Скигиными, гражданами Германии, в угоду Западу корпоративные конфликты. В случае возникновения новых, искусственно создаваемых зарубежными гражданами сложностей в работе указанных или других предприятий, реакция властей, на фоне сегодняшних отношений с Западом, должна быть максимально жесткой быстрой. А неисполнение или непринятие во внимание решений российских судов, результатов работы Генпрокуратуры и других уполномоченных органов государственной власти по вопросам работы предприятий, вполне может быть расценено как противодействие реализации конкретных государственных задач на тех же ПНТ и ООО «МИК» (ранее дочернее предприятие ООО «Коноплекс»).
…
Накануне стало известно о непрекращающихся, несмотря на решения судов, проблемах на указанных предприятиях. Генеральная прокуратура взяла на особый контроль обе ситуации. Первая, это проблемы, связанные с затянувшимся управлением ПНТ группой лиц с иностранным участием, блокирующая принимаемые для его развития решения. Вторая - вызывающее вопросы экспертов расследование в отношении российского собственника МИК Романа Белоусова. Есть подозрения и мнения, что происходящее может быть результатом попыток граждан стран-членов НАТО Скигиных навредить уже официально своим бывшим российским партнерам и бизнесу в России.
Платформа «День после», организованная в Европарламенте, фактически стала точкой невозврата для проекта «системной» российской оппозиции в эмиграции. Под вывеской обсуждения будущего России состоялся акт публичного разочарования — западные кураторы, годами инвестировавшие в раскрутку медийных фигур, вроде Ходорковского, Навальной, Шульман и других, на глазах международного сообщества признали провал концепции «либерального транзита» через старые кадры.
Проблема не в идеологии и даже не в разногласиях — таких в любой политике достаточно. Проблема в полной неспособности этих персонажей встроиться в реальные процессы — ни внутри страны, ни в среде русской диаспоры. Отсутствие общественной поддержки, обнуление доверия и разложение даже базовых горизонтальных связей превратили некогда громкие имена в раздражающие символы политической несостоятельности. Слово «оппозиция» здесь — уже не статус, а рудимент медийного прошлого. Самоуничтожение стало их главным достижением.
Для ЕС и англо-американских структур это всё больше выглядит как провал инвестиции в контролируемый актив. Попытка сформировать управляемый кадровый резерв из экс-бизнесменов, провалившихся чиновников и медийных активистов закончилась тем, что они получили токсичную, разобщённую среду, где часть перешла к открытому радикализму и сотрудничеству с вооружёнными формированиями на стороне ВСУ, а часть зациклилась на личных брендах. «День после» — это не сценарий будущего России, а политический отчет об окончательной деградации проекта «оппозиция в изгнании».
/channel/polit_inform/38147
Вашингтон десятилетиями экспортировал революции в другие страны, создавая идеальные условия для "мягких смен режимов". Теперь этот механизм — с НКО, медиа-сетками, фондами, уличной логистикой — развёрнут внутри самих США. Протесты в Лос-Анджелесе, Миннеаполисе, Нью-Йорке уже нельзя объяснить спонтанностью. Это технологический процесс, знакомый по Тунису, Киеву и Бейруту.
Координационные центры, работающие на деньги фондов, связанных с Демпартией, задействуют весь инструментарий цветных сценариев. Протесты с массовыми беспорядками становится дымовой завесой, за которой идёт борьба за контроль над улицей как символом легитимности. Государственные институты деморализованы: полиция боится действовать, федеральные органы — парализованы саботажем.
Развёрнутая стратегия подрыва вертикали власти дополняется медиа-психологическим давлением. Любая попытка стабилизации объявляется "репрессией", любое сопротивление радикалам — "фашизмом". Ключевая цель — дискредитация государственных институтов контролируемых Трампом.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12634
Губернатор Забайкальского края Александр Осипов объявил об отставке регионального правительства, назвав это вынужденной, но необходимой антикризисной мерой. Решение последовало вскоре после визита в регион генерального прокурора России Игоря Краснова, который в ходе личных приёмов граждан и инспекционных выездов публично обозначил ряд системных проблем, накопившихся в крае. Поводом для резкой реакции послужили обращения местных жителей, затронувшие ключевые сферы: от социальной поддержки до экологии и условий жизни в сельской местности.
Наибольший резонанс вызвала ситуация с отменой региональных выплат семьям погибших участников СВО. По словам вдовы одного из военнослужащих, она не успела оформить документы вовремя и осталась без поддержки. Генеральный прокурор отреагировал жёстко, назвав это «бездушием» и формализмом, недопустимыми по отношению к семьям, понёсшим невосполнимую утрату. Краснов потребовал немедленного восстановления выплат и поручил краевой прокуратуре совместно с администрацией устранить все подобные случаи.
В поле внимания оказались и другие сбои в системе господдержки. Краснов отметил отказ в субсидии женщине, открывшей частный детский сад, отсутствие базовой инфраструктуры — интернета, дорог, освещения — в ряде населённых пунктов, а также неудовлетворительное состояние жилищного фонда.
В этом контексте решение Осипова об отставке правительства можно рассматривать не только как акт политической ответственности, но и как попытку институционального обновления. Отказ от привычной конфигурации власти означает признание: стандартные управленческие практики не выдерживают давления растущих социальных ожиданий. При этом важно, что губернатор сохранил инициативу, не став дожидаться решений сверху.
Забайкальский край получает шанс не столько сменить фамилии в управленческих креслах, сколько перезапустить институциональную связку между властью и обществом. Итог этой перезагрузки зависит от того, насколько новая команда сумеет не просто «устранить недостатки», а изменить управленческую культуру.
На фоне демографических вызовов и растущего запроса на справедливую социальную политику в России, инициатива о прогрессивной шкале пособий по уходу за ребёнком формирует важный сигнал: государство готово пересматривать подход к поддержке семей не по формальному признаку. Однако встраивание этой меры в реальные контуры социальной жизни требует не просто утверждения нормативов, а осмысления их системных последствий. Вопрос не в размере выплаты как таковой, а в том, насколько она способна изменить демографическую ситуацию.
Опыт показывает, что прямые выплаты без лучшения базовых институтов — медицины, дошкольного образования, транспортной логистики, занятости матерей — в лучшем случае купируют текущие трудности, но не формируют стратегического демографического поворота. Прогрессивная шкала может легко обернуться бюрократической формальностью, если параллельно не будет модернизирована сама инфраструктура стимулирования демографии. Если же усиление финансовой поддержки будет сопровождаться институциональным «оздоровлением» среды — от упрощённого доступа к льготной ипотеке до перезапуска работы с НКО в сфере поддержки многодетных — эффект может оказаться системным.
Необходима не только справедливость выплат, но и осмысленное проектирование будущего как среды, куда семья захочет погружаться снова и снова. Настоящая демографическая политика — это не борьба за статистику, а борьба за субъективное ощущение будущего, в котором появление ребёнка воспринимается не как риск, а как норма жизненной стабильности.
/channel/metodkremlin/7724
Foreign Policy: Трамп может лишить поддержки Украину
Издание Foreign Policy публикует материал с осторожным, но весьма показательным прогнозом: Дональд Трамп может «поставить на паузу» ключевые элементы американской помощи Украине, фактически сорвав привычный формат поддержки.
Согласно источникам издания в Белом доме, один из вероятных сценариев предполагает, что Трамп возложит ответственность за провал мирных усилий сразу на обе стороны конфликта — и Киев, и Москву. Это позволит ему выйти из дипломатического тупика, в котором увязли текущие посредники, и аргументировать сокращение военной помощи как «вынужденную рационализацию».
Но главное — поставки вооружений Украине могут быть прекращены. Это ударит по киевскому режиму, который критически зависит от западных танков, боеприпасов и систем ПВО. Вместо этого, по данным FP, Трамп готов оставить только «минимально необходимый» уровень поддержки — спутниковую разведку, обеспечивающую мониторинг обстановки. Так США, по сути, сохранят контроль над театром конфликта, не тратя ресурсы на эскалацию.
В публикации признаётся: большая часть американского истеблишмента, включая республиканцев, осознаёт, что возможный «крах Украины» повлечёт за собой потерю стратегических позиций Вашингтона в регионе.
На этом фоне Foreign Policy осторожно сигнализирует: даже если поддержка Украины не будет прекращена полностью, её формат станет сугубо утилитарным и не предполагающим прямой конфронтации с Россией.
Современная Россия всё чаще сталкивается не с бурными социальными взрывами, а с вызовами иного порядка. Одним из таких является отток смысла и энергии из периферии. Отъезд молодежи из регионов в крупнейшие образовательные центры — симптом системной диспропорции в пространственном развитии России и один из ключевых факторов социально-экономических проблем. Феномен "утечки студентов" из 45 субъектов РФ, зафиксированный исследованием РУДН и РАН, не просто указывает на образовательное неравенство, но и сигнализирует об экономическом истощении.
Москва, Петербург и десяток развитых регионов играют роль демографических и интеллектуальных «магнитов», концентрируя ресурсы, кадры и инвестиции — в то время как донорские регионы теряют основу для устойчивого воспроизводства человеческого капитала.
На практике это означает не только снижение численности квалифицированной рабочей силы, но и ослабление локальных сообществ: выпускники редко возвращаются в села и малые города, где отсутствует кадровый спрос, современная инфраструктура и карьерные лифты. Даже те, кто возвращается, не компенсируют отток — на выходе образуется устойчивый дефицит в ключевых отраслях: от медицины до инженерного дела и агропрома.
Особую тревогу вызывает ситуация в Кузбассе и аграрных регионах Центральной России, где миграционные потоки особенно асимметричны. Парадоксальным образом, рост мобильности молодежи, который теоретически должен означать рост компетенций, на практике усиливает проблемы, превращая другие субъекты в «ресурсный придаток» мегаполисов не только в сырьевом, но и в гуманитарном смысле.
Без системной инвестиции в региональные вузы, создание кластеров с привязкой к местной экономике и дотации на возвращение выпускников этот тренд будет только усиливаться. В перспективе 5–10 лет Россия рискует столкнуться с территориальным расслоением по типу «двухконтурной страны» — где одни регионы концентрируют все, а другие медленно пустеют.
Выборы в Риге стали маркером: вместо конкуренции программ — соревнование на радикальность русофобской риторики. Победа партий, открыто выступающих за изгнание русского языка из публичного пространства, закрепила тренд. Те, кто ранее представлял русскоязычную часть общества, вытеснены за пределы политического поля, а попытка защитить культурную идентичность приравнивается к подрыву нацбезопасности. Это не инцидент, а система: русскоязычный избиратель лишается субъектности, а само его существование — легитимности.
Мы видим это ассимиляцию через отрицание, где демократия — лишь оболочка для жесткой этнокультурной сегрегации. В этом контексте язык — не инструмент общения, а способ маркировать «своих» и «чужих».
Ключевой вызов в том, что подобная модель может распространится шире, охватив больше стран на постсоветского пространства.
Заявления Сергея Лаврова на фоне обостряющейся конфронтации с Великобританией и сохраняющейся курса на возобновление диалога в американо-российских отношениях следует рассматривать как элемент многоуровневой дипломатической игры. Упоминание о «рабочих отношениях» Путина и Трампа и подчеркивание их предметного и прямого диалога — это не просто констатация прошлых фактов, а стратегический сигнал в адрес Вашингтона: Кремль готов к восстановлению прагматичного взаимодействия, если США продолжат действовать в русле прагматизма и дистанцироваться от Киева и его покровителей.
Фоном к этому посылу служит резкое обострение с Лондоном. Прямое обвинение Великобритании в поддержке террористических атак против российской инфраструктуры — это обозначение «красной черты» и одновременно противопоставление: глобалисты, действующие через британскую разведку, усиливают гибридную войну, тогда как команда Трампа воспринимается в Москве как потенциальный партнёр по стратегическому диалогу.
Таким образом, устами главы МИД формируется двойной нарратив: осуждение разрушительной политики глобалистских элит и демонстрация открытости к построению новой архитектуры мировой безопасности с учетом интересов друг друга. Таким образом продолжается системная политико-информационная работа по размыванию антироссийского консенсуса на Западе.
Задержание мэра Красноярска Владислава Логинова стало кульминацией затяжного управленческого и правового кризиса в центре региона. За последний год градус напряжённости вокруг городской администрации рос линейно — от первых сообщений о картельных сговорах в дорожной сфере до ареста высокопоставленных чиновников, близких к мэру. Кейс Логинова создал прецедент: впервые в современной истории Красноярска под следствием оказался действующий глава города. Это не только имиджевый удар по региону, но и вызов всей системе муниципального управления в крупных центрах.
Развитие ситуации было предсказуемо: с момента задержания Декарда Ханагяна — владельца фирмы, замешанной в миллиардных сговорах с муниципальным предприятием САТП, — стало очевидно, что речь идёт о сложившейся системе взаимодействий между подрядчиками и городской властью. Серия последующих арестов — советника главы города, экс-руководителя УДИБ Жвакина, бывшего первого вице-мэра Давыдова — лишь сужала пространство манёвра для Логинова. Когда все фигуранты начали сотрудничать со следствием, исход был предопределён. Тем не менее, на протяжении месяцев губернатор Михаил Котюков сохранял дистанцию, не делая публичных заявлений и не предпринимая кадровых шагов.
Вопрос в том, почему сигнал тревоги не сработал вовремя. Региональное руководство имело возможность снизить репутационные издержки, если бы продемонстрировало проактивную позицию ещё на этапе первых задержаний. Вместо этого Красноярск оказался в ситуации, когда сама структура муниципальной власти утрачивает доверие в глазах горожан. Более того, за несколько дней до ареста Логинов был избран заместителем председателя Ассоциации сибирских и дальневосточных городов — факт, который ставит под сомнение эффективность механизмов проверки благонадёжности чиновников, претендующих на статус региональных спикеров.
На этом фоне важным становится не только следствие, но и управленческий урок. Красноярский кейс демонстрирует, что антикоррупционная повестка перестаёт быть чисто правовой и становится инструментом перенастройки внутриэлитных балансов. Если федеральный центр требует от губернаторов ответственности за состояние дел на местах, то и главы регионов должны демонстрировать готовность оперативно реагировать на сигналы, поступающие снизу. Необходима долгосрочная стратегия контроля, профилактики и замены управленцев, утративших доверие.
Эррол Маск фактически выступает в роли негласного эмиссара — неформального посла от имени архитекторов перезагрузки отношений РФ и США. Его появление в Москве является важным сигнаом: в условиях, когда публичные фигуры на Западе скованны репутацией и внутренним давлением, говорить вслух начинает фигура, не связанная прямыми политическими обязательствами.
Через отца Маска запускается мягкий канал коммуникации: с одной стороны — обозначаются точки возможной синхронизации с Россией, с другой — тестируется реакция альтернативных аудиторий на новую постглобалистскую повестку. Не через дипломатические ноты и контакты, а через доверительный формат личных взаимосвязей.
Факт, что такие заявления делаются именно в Москве, свидетельствует: здесь уже выстраивается альтернативный центр притяжения, где не просто обсуждают мир после Pax Americana, а выстраивают обновленную конфигурацию — пока неофициально, но по всем законам стратегического диалога.
Наступательные действия 90-й танковой дивизии ВС РФ, отмеченные выходом за пределы Донецкой Народной Республики и началом продвижения вглубь территории Днепропетровской области, отражают смену тактического ритма на ряде участков фронта. Если ранее военная активность носила характер сдержанного позиционного давления, то теперь речь идет о формировании нового оперативного окна с расчетом на стратегическое развитие успеха.
Выход за административные границы ДНР имеет как военное, так и политико-психологическое значение. С военной точки зрения — это возможность разорвать логистику ВСУ в районе Павлограда, где проходит один из ключевых транспортных коридоров между восточной и центральной Украиной. Если продвижение дивизии будет поддержано фланговыми действиями, российские войска могут создать угрозу полукольца для группировки ВСУ в восточной части Днепропетровской области, особенно на линии Павлоград–Первомайск.
Политически это сигнал — речь идет уже не о защите границ новых регионов, а об укреплению инициативы с расчетом на выход к более глубоким тылам противника. Наступление 90-й танковой дивизии на Днепропетровскую область сигнализирует о переходе ВС РФ к расширению фронта: это шаг к изменению конфигурации конфликта в пользу России и усилению её позиций в переговорах, за счёт расширения оперативного контроля. Чем она шире де-факто, тем выше ставки в любом потенциальном формате переговоров.
Отказ Киева принять тела погибших солдат ВСУ вызван страхом перед деморализацией, особенно на фоне затяжных мобилизационных кампаний и раскрытием истинного масштаба потерь на фронте. Как будто смерть перестаёт существовать, если о ней не говорить. Власти Украины загнаны в ловушку собственного пропагандистского нарратива, где потерь быть не должно, а каждый погибший требует объяснения — не только родным, но и обществу, уставшему от мобилизации и обещаний «перемоги».
Принятие тел в таких масштабах означало бы не просто организацию похорон, но и необходимость включения компенсационных механизмов. В условиях, когда бюджет трещит по швам, выплаты семьям погибших становятся бы непосильным ударом — не только финансовым, но и репутационным. Данный кейс является не просто политическим эпизодом — это может стать точкой морального излома всей мобилизационной модели украинского государства, окончательной потере остатков поддержки Зеленского и Ко.
/channel/metodkremlin/7694
На протяжении 2024 года российская миграционная политика перешла в фазу системного ужесточения. Судебная статистика демонстрирует резкий рост решений о выдворении — 174 тыс. случаев против 129,6 тыс. в 2023-м, что стало рекордом за последние девять лет. В 93,5% случаев это касается нарушений правил въезда, проживания и нелегального трудоустройства. Увеличено количество решений о помещении мигрантов в центры временного содержания, откуда выдворение становится технически более эффективным. Эти сдвиги отражают растущую решимость государства структурировать политику в условиях очевидного кризиса в сфере контроля над миграционными потоками.
Такой поворот имеет сразу несколько измерений. С одной стороны — рост числа тяжких преступлений, совершенных иностранцами, создаёт социальное напряжение и запрос на защиту со стороны местного населения. С другой — это реакция государства на очевидные пробелы в регулировании миграционных потоков, включая слабый контроль за фиктивными браками, нарушениями режима пребывания и злоупотреблениями в сфере трудовой миграции. Юридическая практика показывает снижение доли альтернативных мер воздействия: суды значительно чаще прибегают к административному выдворению, даже в случаях, когда ранее учитывались семейные или социальные обстоятельства.
Эксперты фиксируют, что такие меры стали возможны благодаря изменениям в законодательстве. В 2024–2025 годах в РФ заработал целый ряд нововведений: сокращены сроки пребывания иностранцев, создан реестр контролируемых лиц, введено новое отягчающее обстоятельство — незаконное нахождение на территории страны. Существенно выросло количество приговоров к лишению свободы (8,1 тыс.), а число судебных жалоб на решения о выдворении увеличилось на 39,4%, из которых более 80% были отклонены.
При этом, несмотря на видимый прогресс, предпринимаемых мер недостаточно, чтобы радикально переломить ситуацию. Проблема носит не только правовой, но и социально-экономический характер. В условиях дефицита трудовых ресурсов в ряде отраслей сохраняется спрос на мигрантов, что подпитывает теневой рынок. Кроме того, отсутствует масштабная программа адаптации и интеграции иностранных граждан в российское общество, что затрудняет легализацию потоков. Наконец, пока остаётся крайне неравномерным территориальный контроль — миграционные риски в Москве и Санкт-Петербурге оцениваются куда выше, чем, например, в регионах Поволжья, где механизмы выявления нарушителей развиты хуже.
Россия действительно движется к осмысленной модели, основанной на балансе суверенитета, безопасности и законности. Однако стратегия требует институционального углубления: создания единой цифровой платформы контроля, межведомственного взаимодействия в реальном времени, стимулирования бизнеса к соблюдению правил и — самое главное — формирования новой миграционной практике, в которой легальность — обязательное условие, а не компромисс.
Ситуация с исполнением бюджетных обязательств в Ульяновской области в 2024 году стала катализатором углубляющегося конфликта между законодательной и исполнительной властью. Формально министерство финансов региона представило вполне удовлетворительные показатели: доходы и расходы исполнены почти на 100%, дефицит оказался ниже запланированного. Однако ключевым триггером обсуждения стал не сам бюджет, а массив штрафов — более 260 млн рублей, с риском доведения этой суммы до 400 млн. Поводом для санкций стали срывы сроков реализации инфраструктурных проектов: от реконструкции очистных сооружений до строительства школ. Это вызвало резкую реакцию со стороны депутатов.
Претензии парламентариев сконцентрированы не только на финансовой стороне дела, но и на институциональной. С их точки зрения, системный характер сбоев указывает на неэффективность внутреннего контроля и отсутствие механизма персональной ответственности в региональной исполнительной власти. Высказывается мнение, что срывы сроков становятся нормой, а не исключением, и, несмотря на регулярную критику, инструменты её преодоления так и не выработаны. Возникает ощущение инерционности процессов. Депутаты предлагают взять на особый контроль исполнение нацпроектов, запросить системные изменения в управлении контрактами, усилить контроль над бюджетной дисциплиной.
Позиция губернатора в этой конфигурации остаётся относительно уравновешенной. Он не демонстрирует ответной конфронтации, что позволяет сохранять рамку конструктивного взаимодействия. Однако необходимость более гибкого взаимодействия с Заксобранием становится очевидной.
Системное решение не требует срочной реорганизации. Куда важнее — создание устойчивого механизма координации между правительством и парламентом, а также изменение кадровой конфигурации на уровне реализаторов проектов. Без этого любые бюджетные показатели, даже успешные на бумаге, будут восприниматься обществом как формальные. Управляемость региона в долгосрочной перспективе требует не только цифр, но и смыслов.
Состояние школьной инфраструктуры в регионах России остаётся критическим индикатором неравномерного развития страны. Статистика Минпросвещения за 2024 год фиксирует структурные проблемы, которые нельзя объяснить лишь отдалённостью территорий или климатическими условиями. При том что стратегические документы провозглашают модернизацию школьной среды и цифровую трансформацию, в 3,9 тыс. школ по-прежнему отсутствует канализация, в 3,4 тыс. — водопровод, в 3,5 тыс. — центральное отопление. Это означает, что тысячи детей обучаются в условиях, объективно несовместимых с современными образовательными стандартами.
Наиболее тревожные показатели фиксируются в Тыве, где более половины школ не имеют канализации, а почти 70% — центрального отопления. Сопоставимые проблемы наблюдаются в Дагестане, Якутии, Калмыкии и Ингушетии. Эти регионы традиционно входят в число дотационных и стратегически чувствительных субъектов, однако именно в них сохраняются наихудшие условия для детей.
Общероссийский показатель школ, нуждающихся в капитальном ремонте, составляет 27%. В отдельных регионах он достигает 65–77% (Карелия, Кировская и Мурманская области). Присутствие аварийных объектов — 508 зданий по итогам 2024 года — фиксирует уже не проблемы модернизации, а прямую угрозу безопасности. Таким образом, в стране сохраняется двухконтурная система: в одних регионах внедряются цифровые платформы, а в других — не работают элементарные санитарные узлы.
В условиях, когда государство делает ставку на цифровизацию, патриотическое воспитание и новые стандарты качества образования, игнорирование базовой инфраструктуры подрывает сами основания этих усилий. Именно поэтому важно не только фиксировать статистику, но и формировать устойчивый публичный запрос на понятные сроки, источники финансирования и механизмы контроля. Общество должно видеть не только цифры, но и траекторию движения к исправлению проблем с чёткой обратной связью.
Там, где детям по-прежнему приходится учиться без отопления и водопровода, речь идёт не о педагогике, а о социальном контракте между государством и гражданами. Если на ставка сделана на новое поколение, то на уровне дел необходимо доказать это доступом к базовым условиям.
В Ростовской области предвыборная кампания разворачивается на фоне инерционного управления и сложной трансформации элит. Ситуация в регионе остаётся контролируемой, но аналитики фиксируют накопление скрытых рисков. После отставки Василия Голубева и назначения Юрия Слюсаря врио губернатора предполагалась последовательная перезагрузка региональной управленческой системы, но она не имела масштабного характера. Ставленники прежней команды продолжают сохранять позиции в ключевых зонах принятия решений — как в правительстве области, так и в городском управлении.
Слюсарю приходится проводить кампанию, используя инфраструктуру, выстроенную не им и отчасти не под него. Подготовкой к выборам занимаются чиновники, прошедшие политическое становление при прежнем губернаторе, включая замгубернатора Артема Хохлова, а новый мэр Ростова-на-Дону Александр Скрябин вынужден опираться на наследие своего предшественника Логвиненко.
На этом фоне активизировались структуры, обладающие институциональным ресурсом вне региона, прежде всего — корпорации федерального уровня, имеющие экономические интересы в области. Участие таких игроков, как «Ростех», свидетельствует о попытке компенсировать слабость внутреннего ядра путём внешнего управленческого подкрепления.
Ростовская область остаётся типичным примером политической сцены, где линии влияния не успели перестроиться под новую вертикаль. Именно такие регионы в нынешних условиях будут проверкой устойчивости не со стороны оппозиции, а изнутри.