Кремлевский шептун — паблик обо всем закулисье российской политической жизни. Подписывайтесь, у нас будет жарко. И не забывайте: пташки знают все! По всем вопросам писать: @kremlin_varis Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
Пошлины Трампа — не про торговлю, а про территорию в идеологической войне. Войне, которая идёт не между странами, а внутри Запада — между двумя проектами будущего. С одной стороны — глобалистский блок, встроенный в архитектуру соглашений, климатических обязательств и ценностной риторики. С другой — блок трампистского толка, который отказывается платить за чужие иллюзии.
50% тариф — это не просто экономический барьер. Это акцент на недвусмысленном: или вы подчиняетесь новой реальности, или вы больше не партнёр. Это не ультиматум, а расчёт на то, что слабая, раздробленная Европа не выдержит прямой конфронтации — ни на уровне промышленности, ни на уровне суверенного выбора.
Но главное — это гибридная война, в которой больше нет «допустимых границ». Ни экономических, ни идеологических. Здесь не будет компромисса. Здесь будет только выживание одного лагеря — за счёт исчезновения другого.
ЕС, как главный столп либеральной многосторонности, оказывается в роли прежнего центра, который стремительно превращается в обузу. И Трамп не скрывает: тот, кто мешает новой Америке быть единственным источником правил — должен быть экономически подавлен.
Это не торговая мера, а удар по самой системе распределения влияния, выстроенной после Второй мировой. А Россия — вне этой битвы, но рядом и тот, кто наблюдает, как идет внутренний разрыв утратившего единство коллективного Запада
Задержание бывшего вице-губернатора Краснодарского края Александра Нестеренко является показателем глубинных сдвигов в системе регионального управления. Формально его подозревают в злоупотреблениях, связанных со строительством социальных объектов и нецелевым выбором подрядчиков. Но это говорит уже не столько о чиновниках, сколько о том, что глава Кубани Вениамин Кондратьев теряет контроль над внутренним управленческим полем.
Нестеренко — вторая подряд фигура, курировавшая строительный блок в крае и оказавшаяся под уголовным преследованием. Его предшественник Власов был задержан год назад по обвинению в получении взятки от застройщика. Система, выстроенная под личный контроль губернатора, сыпется под весом собственных назначений. Когда два подряд ключевых управленца в одной из самых капиталоемких сфер — под следствием, это перестает быть случайностью.
Увольнение подопечного накануне задержания и публичное дистанцирование — выглядит скорее как попытка сгладить последствия, чем как жест лидера. Увольнение с «разносом» за день до ареста не отменяет политического факта: в регионе, где силовики начинают системную зачистку, губернаторская команда больше не является центром принятия решений. ФСБ и МВД, после недавней ротации в региональных подразделениях, действуют быстро и предельно символично, что говорит о попадании края в зону федерального переформатирования.
Особое значение всё это приобретает на фоне приближающихся выборов, в которые глава региона входит политически ослабленным. Если в ближайшее время не будет демонстрировано системное обновление и реальная переоценка управленческих практик, губернатор рискует стать кандидатом на потенциальную замену даже при условии переизбрания.
Введение цифрового контроля над мигрантами — это прежде всего ответ на реальный запрос общества на безопасность и порядок, а не начало тотальной слежки. Речь идёт о точечном механизме, нацеленном на решение конкретной задачи: отследить, кто въезжает, где работает, на каких условиях находится на территории страны. И в этом смысле технология — лишь инструмент, а не самоцель.
Важно подчеркнуть: речь не идёт о расширении таких мер на всех граждан России. Ни на уровне законодательства, ни в управленческом контуре подобных инициатив даже не рассматривается. Цифровой надзор над мигрантами — это ограниченная мера в зоне повышенного риска, каковой сегодня объективно является несистемная миграция.
Да, технологии развиваются. Но именно развитие даёт возможность сделать контроль прозрачным, адресным и эффективным, без избыточных вторжений. В отличие от прошлого, где единственной формой регулирования была массовая проверка, сегодня цифровые инструменты позволяют минимизировать контакт, сократить бюрократию и сфокусироваться на группах риска.
Для коренных граждан это, наоборот, создаёт чувство защищённости. Когда понятно, кто и на каких основаниях находится в стране, снижается социальное напряжение и появляется доверие к самому процессу. Важно просто сохранять чёткую границу между специальной мерой и универсальной нормой — и в нынешней конфигурации эта граница соблюдается.
Газпромбанк называет участие РФПИ знаком качества для IPO — эти важные слова по части развития российского фондового рынка прозвучали на ПМЮФ. Вице-президент Газпромбанка Денис Шулаков подчеркнул, банки не должны быть ключевыми институциональными инвесторами в России, а эту функцию выполняет РФПИ. «Когда участвует РФПИ, сделка приобретает особый статус. Это как знак качества. Тогда появляются и другие институциональные инвесторы», — отметил Шулаков.
И это актуально, ведь президент поручил удвоить капитализацию фондового рынка к 2030 году, доведя её до 66% от ВВП страны. РФПИ же своим участием в IPO не только формирует особый статус того или иного размещения внутри России (вспомним «Совкомфлот» или Ozon), но и фактически даёт сигнал зарубежным инвесторам, что этот проект потенциально прибылен и поддерживается фондом. И здесь решается и вторая задача – постепенное возвращение зарубежных инвесторов, прежде всего, из арабских и восточных стран.
Обмен по формуле «1000 на 1000» между РФ и Украиной в рамках Стамбульских соглашений, который может стартовать уже сегодня, показывает уязвимость киевского режима. Дефицит российских пленных у Украины — давно не секрет. С момента начала СВО Киев сделал ставку на медийное сопровождение каждого эпизода обмена, выстраивая образ морализаторской стороны, «возвращающей своих». Однако, когда начались разговоры о «тысяче на тысячу», возникла проблема — заполнить список. И здесь украинская сторона предложила в обмен не только военных, но и политических заключённых, осуждённых за «коллаборационизм», «госизмену», «сотрудничество с оккупантом» и другие статьи, активно использовавшиеся с 2022 года для зачистки неугодных внутри страны.
Украинская власть готова избавляться от собственных граждан, ранее объявленных врагами, ради сохранения политической геометрии обмена. Это разрушает важный для Киева нарратив — что «все свои» под защитой, а «предатели» будут наказаны. В текущей реальности и те, и другие становятся частью расчетной массы — как товар на политическом торге.
В данной конфигурации Москва получает системное преимущество в гуманитарной и моральной проекции конфликта. Россия показывает себя не просто как сторона, которая возвращает военных. Она демонстрирует способность забирать и тех, кого Украина считает ненужными, — расширяя тем самым контур поддержки, укрепляя нарратив «своих не бросаем» и демонстрируя гибкость. Это асимметричная демонстрация влияния, в которой одна сторона борется за статистику, а вторая — за контроль над смыслами.
Иногда серьезные политические баталии проходят вдалеке от федеральных камер. Не в Москве и не в Петербурге — а в регионах, которые принято считать периферией. Сити-менеджер столицы Тувы Кызыла Карим Сагаан-оол, на днях вернул свой пост: Верховный суд Тувы не поддержал претензии, выдвинутые против него главой города Ириной Казанцевой, и встал на сторону чиновника, ранее снятого с жесткими публичными обвинениями.
Конфликт в мэрии Кызыла отражает противостояние двух элитных группировок: с одной стороны, это окружение действующего главы республики Владислава Ховалыга, который за последние годы активно вычищал остатки команды своего предшественника. С другой — это кадры, восходящие к Шолбану Кара-оолу, бывшему руководителю Тувы и ближайшему союзнику Сергея Шойгу. Именно Сагаан-оол был одним из тех, кто сохранил позиции в муниципалитетах, несмотря на давление с республиканского уровня. Его отстранение стало попыткой дожать и добить инфраструктуру Кара-оола.
Отсюда и жёсткие формулировки, и ставка на лояльного мэра Казанцеву, близкую к республиканской администрации. Нынешнее решение суда является ярким политическим маркером: остатки старой сети не только живы, но и готовы к контратаке. Ведь ни один центр власти не всесилен, пока у оппонента есть сеть, поле и сторонники в институтах.
Это особенно важно в преддверии думской кампании 2026 года, где Тува снова станет ареной скрытого противостояния. Шойгу и Кара-оол, обладая ресурсом, по-прежнему сохраняют точки входа в управленческое поле республики, особенно на уровне муниципалитетов. Именно там закладывается основа любой избирательной мобилизации.
Счетная палата РФ опубликовала результаты проверки эффективности расходования федеральных средств на инфраструктурные проекты в регионах. И выводы — тревожные: из семи субъектов, получивших крупные инфраструктурные кредиты, план провалили четыре — Чувашия, Владимирская, Омская и Воронежская области. На фоне амбиций по ускоренному развитию и демографической стабилизации это больше, чем локальный сбой. Мы видим симптом системного дисбаланса между центром и регионами, между ожиданиями и исполнением.
Эти срывы фиксируются не только по срокам, но и по объему ввода жилья, уровню исполнения обязательств и качеству проектной документации. В ряде случаев подрядчики получили авансы и исчезли, контракты расторгались, деньги не были возвращены. Во Владимирской области это привело к невозврату 178,5 млн рублей, что легло дополнительной нагрузкой на бюджеты муниципалитетов. В Чувашии проекты жилой застройки в Чебоксарах и Новочебоксарске не введены в срок, общественный транспорт, закупленный за федеральные средства, частично простаивает. В Омской и Воронежской областях отмечены массовые отклонения от графика, рост стоимости работ, низкая мобилизация подрядчиков.
Счетная палата рекомендует ввести персональную ответственность за подобные нарушения, вплоть до административных санкций. Но главное — даже не наказание, а подрыв доверия. Для федерального центра эти четыре региона становятся территориями с повышенным риском, где проекты буксуют, деньги оседают, а эффект для людей не наступает. Это значит, что в будущем подобные субъекты будут получать меньше — и в деньгах, и в лоббистском внимании. В итоге, которые сегодня списывают сбои на «рост цен и сложную экономику», завтра столкнутся с тем, что Москва будет игнорировать их просьбы, а элиты — рассматривать их как временных исполнителей, чья репутация не выдержала проверки системным вызовом.
Если губернатор не может обеспечить возврат аванса и достроить дом — он не контролирует субъект. А если четыре таких региона — значит, у нас проблема не с подрядчиками, а с системой, где доступ к ресурсу опережает ответственность. В условиях, когда модернизация России опирается на ускоренное развитие регионов, провал инфраструктуры — это не просто упущенный шанс. Это прямая угроза социальному
Мы видим не просто сбой на уровне регулирования, а симптом определенной болезни российской законотворческой среды: лоббизм без стратегического мышления. Когда под красивыми формулировками о развитии национального автопрома протаскиваются нормы, обрекающие десятки тысяч людей на фактическое лишение дохода, это не реформа — это управленческая халатность, прикрытая интересами крупных игроков. Проблема не в самой идее локализации, а в том, как быстро она превращается в инструмент вытеснения, а не в механизм роста.
Внутренний лоббизм в России часто путает интерес отрасли с интересом страны. И если закон не проходит через фильтр социального реализма и регионального разнообразия, он начинает работать как орудие разлома. Так происходит, когда нормативное давление опережает экономическую подготовку. Так происходило в других секторах — и всегда с одинаковым финалом: экстренная корректировка под давлением факта.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12520
Политический ландшафт Чувашии перед выборами характеризуется конфликтом между губернатором Николаевым и региональными элитами, что может ослабить позиции главы региона в преддверии предвыборной кампании. Ключевые фигуры — мэры Новочебоксарска и Чебоксар, а также глава регионального отделения «Единой России» Леонид Черкесов. Все они в той или иной мере являются помехами для Николаева, подлежащими управленческой зачистке.
Однако попытка отправить в отставку мэра Новочебоксарска Максима Семёнова завершилась публичным унижением: депутаты городского собрания отказались идти на поводу у губернатора. Николаев попытался обыграть это в ироничном ключе, но ситуация была воспринята в элитной среде как сигнал — глава республики теряет позиции. Противостояние с Семёновым имеет и прикладной характер — речь шла не просто о смене мэра, а о перераспределении контроля над активами, в частности, над «Чувашской медицинской страховой компанией». Фактически губернатор потребовал передать городские ресурсы на республиканский уровень, но получил жёсткий и публичный отказ.
Следующий на выход — мэр Чебоксар Владимир Доброхотов. Его отставка, по данным инсайдеров, будет «тихой», но также символичной. Доброхотов сохранял связи с командой бывшего губернатора Михаила Игнатьева, и именно это сделало его «неудобным» — несмотря на согласованный формат ухода. Также Николаев добивается смены местного секретаря ЕР на более удобного для себя кандидата.
Николаев, действуя по модели персоналистского укрепления власти, входит в период институциональной турбулентности. Противостояние с региональными элитами в условиях приближающейся местной кампании может сыграть против него даже при отсутствии вмешательства федерального центра. Без поддержки элит, без стратегического баланса и без каналов обратной связи даже сильная административная вертикаль превращается в уязвимую конструкцию.
В Хабаровском крае усиливается управленческая турбулентность, связанная с деятельностью губернатора Дмитрия Демешина. Очередной эпизод — внезапная отставка главы регионального Минстроя Анастасии Зотеевой, проработавшей на посту менее полугода. Формально причиной стало затягивание сдачи третьего этапа дамбы в Южном районе Хабаровска, однако реальный контекст сложнее: губернатор действует в условиях системного конфликта с местными элитами и растущей управленческой изоляции.
Ситуация вокруг Зотеевой стала симптоматичной. Строительство дамбы длится с 2015 года, решения по срокам и финансированию принимались задолго до её назначения. Но именно она стала удобной «жертвой». Это не кадровая ошибка, а управленческий симптом: в отсутствии коалиционной команды и сильной аппаратной поддержки губернатор делает ставку на точечные назначения, которые быстро сгорают в условиях конфликтной среды.
Ключевая проблема — устойчивое отчуждение между губернатором и региональными элитами, сформировавшимися ещё до его прихода. Местные группы управления, связанные с подрядными структурами, муниципальными акторами и влиятельными фигурами в бизнесе, отказываются воспринимать Демешина как своего. Его прокурорский стиль — надзирательный, репрессивный, без обратной связи. А в регионе, где необходимы долгие переговоры и институциональное закрепление решений, такая модель вызывает саботаж.
Попытка управлять через «образ жёсткой руки» наталкивается на институциональный вакуум. В таком режиме не формируется долгосрочная стратегия, не выстраиваются коалиции. Более того, элиты уходят в тень, выжидают, создают горизонтальные альянсы в обход властей, а в публичное поле выводят только управляемые утечки и слухи — о возможной отставке самого Демешина или его «переводе» в Москву.
Регион живёт в режиме аппаратного напряжения, где каждое решение становится фактором внутреннего сопротивления. И если ситуация не изменится, политическая дееспособность региона будет всё более зависеть не от решений центра, а от того, насколько быстро он сможет найти здесь управляемый баланс интересов.
Когда парламент Тувы отказывается от кандидатуры, связанной с многолетним куратором региона — это не просто кадровая замена, а демонтаж консенсуса суверенитета, выстраивавшегося десятилетиями. Назначение сенатором от Верховного хурала Тувы Шолбана Кужугета вместо ожидаемого Руслана Цаликова, бывшего первого замминистра обороны РФ, становится одним из самых ощутимых сигналов системного сужения аппаратного влияния Сергея Шойгу.
Формально решение выглядит как технический компромисс, но за внешней гладкостью кроется важный тренд: политическая ветвь, долгие годы формировавшая лоббистский контур оборонного ведомства и региональных элит, больше не рассматривается как неприкасаемая. Назначение Кужугета, местного функционера без федерального веса, означает одно - прежняя аппаратная связность утратила свою силу.
Для Тувы это также начало переосмысления региональной субъектности. Шойгу долгие годы рассматривался как символ республики на федеральном уровне, и направление Цаликова в Сенат было бы попыткой удержать этот символический капитал. Но назначение Кужугета подаётся как сигнал: республика возвращается в общее поле федеративной политики. Москва больше не делает ставку на фамилии, она делает ставку на управляемость.
Поэтапный перевод вкладов в цифровой формат выглядит как логичное продолжение курса на финансовую суверенизацию. В условиях санкционного давления и необходимости точной фискальной настройки государству требуется инструмент, который не только обеспечивает расчёты, но и создаёт карту движения капитала в реальном времени. С этой точки зрения цифровой рубль — это безусловно шаг в сторону управляемости и предсказуемости.
Однако ключевой вопрос — где граница между прозрачностью и полным контролем? То, что видится как способ снижения мошенничества и повышения фискальной дисциплины, технически открывает и возможность глубокого мониторинга не только корпоративных потоков, но и финансовой активности частных лиц.
Аргумент в пользу — безопасность. Аргумент против — потенциальная утилизация этих данных вне правовой дискуссии, особенно в условиях отсутствия четкой рамки цифровых прав граждан.
Цифровой рубль как идея — рационален. Но его внедрение должно сопровождаться не только архитектурой расчётов, но и архитектурой гарантий. Чтобы система работала не только сверху вниз, но и в обратную сторону — с доверием общества к государству.
Когда партия вместо содержательной повестки апеллирует преимущественно к символической логике, это почти всегда сигнал: новых смыслов избирателям предложить трудно, приходится выезжать на старом багаже. Инициатива Слуцкого по переименованию ЛДПР в «партию Жириновского» как раз отражает это в полной мере. Персональный бренд великого харизматика, безусловно, до сих пор работает на узнаваемость, но это не рестарт, а зацикливание. И чем громче звучит фамилия Жириновского, тем более очевидно: собственный голос партия так и не обрела.
Вместо институционального роста — медийный рефлекс, вместо идей — мемориализация. Даже если закон пройдет, это не изменит одного: без живой идеологии и новых лидеров, партия останется лишь декоративной декорацией в ландшафте управляемого плюрализма. Политическая жизнь требует не только символов, но и содержания, больше ответов на актуальные вызовы. И если они не будут найдено, то никакое имя не спасёт от вымывания электорального доверия.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12512
Перенарезка одномандатных округов для выборов в Госдуму 2026 года, принятая парламентом, запускает едва ли не самую масштабную перезагрузку региональной политической карты за последнее десятилетие. Формально речь идёт о перераспределении округов с учётом демографии и присоединения новых субъектов. Однако на практике она приведет к перераспределению элитных интересов и запуску новой волны внутренней и межпартийной конкуренции в территориях, где ранее доминировала инерция.
Сильнее всего почувствуют последствия те субъекты, где число одномандатных округов сокращено. Алтайский край, Забайкалье, Воронежская, Калужская, Томская, Тамбовская, Смоленская и Ивановская области оказываются в зоне усиленной турбулентности. Причина проста: из-за сокращения там округов нескольким действующим депутатам, зачастую из разных фракций, придётся конкурировать за один округ. Появляется не просто плотность соперничества — возникает риск открытого конфликта между региональными командами, ранее существовавшими в параллельных электоральных реальностях.
Алтайский край и Забайкалье — два региона, где столкновение уже предопределено. В Алтае КПРФ и ЕР исторически делили территории, но теперь в Рубцовском округе Марии Прусаковой (КПРФ) просто нет пространства для манёвра — часть её округа уходит, и в соседнем давно пустует кресло. В Забайкалье округ Даурский и Читинский объединяются, и кандидатам вроде Юрия Григорьева («СРЗП») или Александра Скачкова (ЕР) придётся вести кампанию на территории, значительно превышающей нормативную плотность — при острой нехватке ресурсов и транспортной доступности.
В Воронежской области, как и в Калужской, Свердловской и Томской, обострение носит другой характер — там конкуренция пройдёт в мягкой форме, но с сильной зависимостью от партийного центра. Сценарий здесь один: условная партийная «селекция» между действующими депутатами, из которых лишь одному будет дан «мандат на выдвижение». Это неизбежно усилит внутрифракционные интриги и повысит зависимость региональных элит от федеральных штабов. Особенно в ЕР, где борьба за списочные места и одномандатные округа станет вопросом выживания многих политиков среднего звена.
Особый сигнал — включение в контур одномандатных округов новых регионов: ЛДНР, Херсонской и Запорожской областей. Вес их представительства в Госдуме будет значительным. Это политический маркер «большой страны». Региональные элиты уже не могут полагаться на сложившиеся округа и личные сети — впереди период адаптации, внутрипартийной конкуренции и активной работы с новыми избирательными ландшафтами. Для одних это станет точкой роста, для других — концом политической карьеры. А значит, выигрывать будут не те, кто удерживает старое, а те, кто способен гибко встроиться в новое.
В России постепенно происходит возрождение традиционной русской борьбы Слада. Это не просто вид спорта, а культурный код, возвращённый из исторической памяти. Слада объединяет охотничью, поясную и ратную технику предков, сохраняя обряды и форму — тренировки проходят в русской народной рубахе. Особенность этого движения в том, что оно работает «снизу»: энтузиасты без господдержки создают для детей бесплатные секции, турниры и формируют патриотическую среду,
Однако парадокс в том, что внимание к этому проекту проявляют не российские, а зарубежные СМИ: первый репортаж сделал телеканал министерства информации Кувейта. Российские СМИ игнорируют это уникальное явление. Подобных низовых инициатив по патриотическому воспитанию молодежи критически не хватает государству в условиях СВО и текущей геополитической ситуации, Отсутствие интереса к русским народным видам спорта — это упущенная возможность. Возможность выстроить подлинно патриотическую модель воспитания, органичную укоренённую в собственных смыслах.
Льготная ипотека без банковских поборов — правильный шаг. Но важнее другое: перезапуск жилищной системы идёт вглубь — к моделям накоплений, долгосрочного софинансирования и снижению кредитной зависимости. Это смена логики: от догоняющей застройки к стратегическому участию граждан в планировании своего будущего.
На этом фоне новая политика выглядит уже не как точечная льгота, а как формирование долгосрочной архитектуры. Жильё становится не просто потребительской целью, а частью более зрелого социального механизма. И хотя система входит в переходный период, риски этого этапа компенсируются потенциалом для более устойчивого и справедливого распределения ресурсов.
Фактически речь идёт о перезагрузке социального контракта: гражданин — не объект помощи, а равноправный участник процессов. Успех этой модели зависит от одного — смогут ли институции обеспечить не только идеи, но и правила, в которых доверие становится инвестицией с политической отдачей.
История с выдачей жилищного сертификата мигрантам в Мытищах вышла далеко за рамки одного муниципального скандала. То, что начиналось как административная небрежность, превратилось в символ системной управленческой глухоты. Когда глава СК Александр Бастрыкин публично указывает, что мэр Юлия Купецкая «выкручивается» из ситуации, — это уже не уровень межведомственного диалога. Это сигнал, что доверие к местной власти — не просто просело, а уходит в минус.
Главная проблема — даже не в том, что сертификат был выдан. А в том, как это воспринимается: для людей, стоящих годами в очереди, эта история звучит как издевка. Ты работаешь, платишь налоги, живёшь в регионе — а рядом кто-то получает жильё за счёт бюджета, не вложив в систему ничего. Это не просто про миграцию. Это про справедливость. И когда она нарушается — особенно демонстративно — система перестаёт быть своей в глазах граждан. Поведение муниципальной власти, которая пытается замолчать скандал или отыграть его как «ошибку системы», лишь усиливает раздражение. В нынешней реальности миграционная повестка является зоной высокой общественной чувствительности
Активные диаспоры, часто с юридическим сопровождением и понятным коллективным интересом, стали полноценными игроками в муниципальной системе получения преференций. Они приносят чиновникам готовые пакеты документов, оформленные быстро и правильно. Это удобно. Проще выдать — чем разбираться с матерью-одиночкой из многодетной семьи, которая не знает, к кому идти, не верит, что ей полагается помощь, и не может в рабочее время собрать справки между школой, подработками и больничными. В такой системе побеждает тот, кто организован — а не тот, кто более уязвим.
То, что глава Следственного комитета обращает внимание именно на поведение главы Мытищ подчёркивает: речь идёт не только о конкретном решении, а о типовом административном поведении, в котором удобство власти подменяет её функцию. Система, где проще сотрудничать с диаспорой, чем служить обществу, теряет не только лицо — она теряет поддержку. И если на этот процесс вовремя не отреагировать, он станет фактором социального недовольства. Ведь когда реакция на такой кейс сводится к формальному «разбирательству», а не к перезапуску подходов, это воспринимается как предательство.
В России дороги являются чем-то большим, чем инфраструктура. Это зеркало того, где заканчивается внимание государства и начинается выживание на местности. Особенно в регионах, где расстояния измеряются не в километрах, а в потерянном времени и терпении.
Ростислав Гольдштейн, врио главы Коми, начал кампанию в хорошо узнаваемом ключе: реагируя на жалобы местных жителей, он лично отправился в Печору на автомобиле. Путь занял девять часов — во многом из-за состояния дорог, которое он сам позже назвал «ужасным». На этом фоне было озвучено сразу несколько решений: поручение проработать опережающее строительство дороги Каджером – Кожва, на ремонт которой выделено рекордные 4 млрд рублей, а также инициатива по приобретению асфальтобетонного завода в республике.
Формально это выглядит как набор административных мер, направленных на решение хронической дорожной проблемы. Но по сути — это гораздо больше, чем инфраструктурный эпизод. Это попытка выстроить новую модель регионального управления в среде, где системное недоверие к власти давно стало нормой. Дороги в Коми — не просто проезд, а метафора застоя, символ того, что власть не доходит.
Приезд по разбитым трассам не просто про инспекцию, это политический месседж: «я здесь, я вижу, я участвую» Однако реальное содержание повестки — в следующем шаге. Потому что ремонт дороги — это не только асфальт, но и способность организовать подряд, контроль, логистику, гарантировать срок, избежать потерь и срывов. На этом сломе проваливались десятки аналогичных кампаний.
Таким образом, ставка делается не на решение частной проблемы, а на включение нового управленческого ритма. Вопрос в том, удастся ли закрепить эффект. Потому что если за жестом не последует институциональная дисциплина, всё это быстро станет частью северного пейзажа, где ямы на дорогах сливаются с политическим ландшафтом.
В рамках Невского международного экологического конгресса — 2025 представители 76 стран обсуждают, как улучшить экологию нашей страны. Документы, которые подпишут, направят в ООН.
Одна из приоритетных тем конгресса — формирование экономики замкнутого цикла и развитие отрасли обращения с отходами.
Так, к 2030 году в России должны появиться 400 новых объектов обращения с отходами. На это будет направлено более 300 миллиардов рублей.
В рамках НМЭК-2025 генеральный партнер мероприятия — Российский экологический оператор — организовал сессию, посвященную перспективам цикличной экономики.
Замминистра природных ресурсов и экологии РФ Денис Буцаев отметил, что сейчас по 36 объектах в 19 субъектах ведется интенсивная работа.
Ирина Тарасова, генеральный директор Российского экологического оператора, подчеркнула, что каждый строящийся объект обращения с отходами РЭО мониторит буквально ежедневно.
В свою очередь, Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко заметила, что готова содействовать в законодательных изменениях в этой области.
Какие точки роста в области экологии есть в нашей стране — смотрите в репортаже «России 24».
Когда новый губернатор заступает на пост, за ним обычно следуют кадровые перестановки: чистка аппарата от ставленников предшественников, демонстративные отставки, замена ключевых игроков. Однако в Оренбургской области сценарий развивается по другой логике. Евгений Солнцев, врио губернатора уже почти два месяца, действует подчеркнуто осторожно. Помимо замены ряда заместителей министров, каких-либо громких решений он не озвучивает. В публичной плоскости наблюдается спокойствие.
Такой стиль работы часто трактуется как «наблюдение в режиме ручного управления». Это не отказ от инициатив, а тестирование: кто лоялен, кто работает «на износ», а кто — просто держится за кресло. Особенно важно это в регионах, где давно сформировались устойчивые элитные группы и налажены собственные правила. Любое резкое движение без предварительной разведки чревато институциональным саботажем, и Солнцев, очевидно, это понимает.
По классике предвыборного цикла, если смена элитных фигур и произойдёт, то либо за месяц до местных выборов, либо сразу после их завершения. Это позволяет соблюсти два баланса: с одной стороны — не дестабилизировать аппарат во время кампании, с другой — встроить отставки в сценарий «наведения порядка», который хорошо работает на электоральную мобилизацию.
Внутри этой логики особо выделяется тема возможной смены мэра Оренбурга. Нарекания в его адрес накапливались давно — от темпов благоустройства до коммуникационной закрытости, тем более что градоначальник стойко ассоциируется с предшественником Денисом Паслером. Формального конфликта между мэрией и областью нет, но контекст указывает, что фигура мэра может стать показательной жертвой «управляемого перезапуска». Таким образом, текущая тишина является не отсутствием стратегии, а частью выстроенного ритма.
В Госдуме РФ обсуждается законопроект о запрете сбора пожертвований на личные банковские карты. Предлагается заменить их специальными благотворительными счетами с прозрачным назначением платежа. Официально его целью является минимизировать случаи мошенничества и отделить личные траты от волонтерских. Это попытка изменить саму природу гражданской мобилизации в условиях СВО.
Тысячи граждан, не дожидаясь официальных процедур, выстраивают горизонтальные цепочки поддержки фронта, закупают технику, одежду, лекарства. Часто — быстрее и точнее, чем могут системы госзаказа. Именно эта скорость и неформальность делают гражданское волонтерство эффективным. Законопроект, по сути, вводит новую границу между «разрешённым сочувствием» и «избыточной инициативой».
Многие гуманитарщики указывают, что переход к официальным счетам потребует регистрации юрлица или фонда, что автоматически означает бюрократическую нагрузку. В условиях, когда техника, лекарства и прочее на фронт часто уходит в течение суток после старта сбора, это обнуляет главную ценность — скорость и гибкость. Более того, сам переход к «открытым каналам» создает и другую уязвимость. Появление открытых реестров волонтеров, курьеров, гуманитарщиков на фоне сетевых возможностей противника превращает их в потенциальные цели для террористических атак.
Важно понимать, что волонтерство сегодня — не хобби. Если инициатива примет форму жёсткого запрета, это будет не удар по мошенникам, а заморозка значительной части гражданской энергии. Особенно в регионах, где сборы часто ведутся буквально «из дома» и без формальностей. Более того, это рискует стать точкой раскола между государственным аппаратом и той самой мобилизованной Россией, которая с 2022 года делает то, что официальные структуры не всегда успевают. Очевидно, что прозрачность и безопасность важны, но механизм реализации не должен убивать суть волонтерства, в данном аспекте важен разумный баланс.
США начнут масштабную ревизию всей оказанной Украине помощи — как финансовой, так и военной.
Об этом заявил госсекретарь Марко Рубио, выступая перед Конгрессом.
По его словам, в настоящее время работа по контролю за расходами уже ведётся на месте — непосредственно на украинской территории.
«Очевидно, что каждый доллар помощи будет проанализирован. У нас есть генеральные инспекторы, в том числе специально назначенный по Украине, который изучит все финансовые потоки и действия, чтобы исключить любые манипуляции или незаконное присвоение. Если такие факты будут выявлены — меры последуют незамедлительно», — подчеркнул Рубио.
Формально это выглядит как стандартная практика контроля. Но по сути — это и прямой сигнал Киеву. Инспекторы на местах, «специальное наблюдение» и озвученные угрозы расследований — всё это создаёт жёсткий рычаг давления на украинское руководство.
Особенно в момент, когда на Западе растёт запрос на компромиссное урегулирование украинского конфликта, и когда от Зеленского всё громче требуют проявить гибкость в меморандуме с Россией.
На фоне этого угроза аудита всех предыдущих траншей выглядит не столько как борьба с коррупцией, сколько как инструмент политической дисциплины. Вашингтон готов использовать контроль за деньгами как способ убедить Киев «принять реальность».
Кийосаки, как и многие «маркеры тревоги» в периоды финансовой турбулентности, озвучивает не точный диагноз, а гиперболизированный нерв системы, которой свойственна растущая нестабильность. Он важен не как аналитик, а как симптом: если даже публичные защитники доллара начинают говорить языком паники — значит, внутри самой системы нарастает внутреннее сомнение.
Фундаментально доллар, конечно, не рухнет завтра. Но его эволюция из монополии в зону конкуренции уже началась. Модель "печатай — и мир примет" трещит, особенно на фоне резкого роста долгового сервиса и сокращения аппетита к Treasuries. Это не гиперинфляция, а переход к вялой, но системной эрозии валютного центра.
Для России и Глобального Юга тут важен не страх, а расчёт: снижение институционального авторитета доллара открывает нишу для региональных платформ, торговых блоков и новых единиц расчёта. Пока США бьют по себе монетарными экспериментами, остальной мир учится строить инфраструктуру, где доллар больше не «единственный язык экономики». Кийосаки лишь громко озвучил то, что в кулуарах давно звучит шёпотом.
Когда патриотическая риторика становится основой регуляторной политики, в ход идут законы, которые претендуют на технологический суверенитет, но нередко создают проблемы на местах. Принятый Госдумой закон о локализации автомобилей в такси — как раз из таких случаев. Согласно документу, с право предоставлять в России услуги такси смогут только автомобили, набравшие необходимое количество баллов по критериям локализации. Это означает, что фактически речь идёт о трёх брендах: «Лада», «Москвич» и Evolute. Всё остальное будет выведено за рамки легального рынка.
На бумаге это выглядит как шаг к стимулированию отечественного автопрома, но в реальности приведет к немалым трудностям, тяжело ударив по гражданам. Кто пострадает первым?
1. Водители. Многие работают на китайских авто, взятых в кредит или лизинг. Закон делает эти вложения бессмысленными. Им придётся либо переплачивать за дефицитные «разрешённые» модели, либо становиться нелегалами.
2. Пассажиры. Рынок «прозрачного» такси будет сжиматься, а средняя стоимость поездки — расти. На это уже намекают агрегаторы: без массового автопарка в такси не будет конкуренции.
3. Муниципалитеты. Особенно в регионах, где парк не обновлялся годами. В условиях низкого дохода населения замена на «Москвич» — не альтернатива, а утопия.
Особенно чувствительными последствия окажутся в регионах, где обновление автопарка — это не вопрос репутации, а физической возможности. Падение платежеспособности, отсутствие адекватных программ поддержки и низкая плотность сервисной инфраструктуры для новых моделей делают реализацию закона практически невозможной без массовых сбоев. Более того, агрегаторы уже предупреждают о риске сокращения числа доступных машин и резком росте цен в часы пик. На практике это будет означать не развитие, а сворачивание цивилизованного рынка такси в пользу полулегальных схем. Такой подход подрывает не только доверие к реформам, но и фактически разрушает последние островки малого и среднего бизнеса в транспортной сфере.
Пауза в санкционном давлении — не просто передышка, а сбой ритма в машине управления конфликтом. США больше не выступают драйвером противостояния с РФ, и это ключевой сдвиг: без Вашингтона санкционная архитектура превращается в декорацию, которую вынужденно поддерживает ЕС — всё больше по инерции, а не по смыслу.
Глобалистское крыло действительно пытается вернуть конфликт в повестку — через управляемые всплески, провокационные поводы и попытки информационного шантажа. Но теперь у них нет главного — центра принятия решений, готового нести издержки. Трамп встраивает логику «разморозки» с выходом на сделку.
Для России это окно ослабления давления, в котором важнее не победные лозунги, а холодная инженерия новой региональной конфигурации. Конфликт переходит из фазы принуждения к фрагментации. А это значит: политическая работа должна активизироваться именно сейчас — до того, как глобалисты успеют перехватить повестку снова.
Фигура Александра Бастрыкина всё более отчётливо проявляется как ключевой институциональный модератор миграционной повестки. Его риторика и действия — это отражение устойчивой линии на построение политики, где государство вновь становится субъектом контроля, а не наблюдателем за разрушением социальных связей. Следственный комитет под его руководством последовательно отрабатывает нелегальные каналы миграции, вскрывает схемы фиктивной регистрации, взаимодействует с МВД и прокуратурой по линии транснациональных преступных групп. Это не показательная борьба, а глубокая зачистка инфраструктур, встроенных в экономику и административный уклад.
Однако институциональный результат блокируется другим фактором — хроническим саботажем на местах. Когда следственные органы фиксируют факт, а исполнительная власть — не устраняет предпосылку, борьба превращается в замкнутый цикл. Чиновничьи кланы, завязанные на строительный бизнес, рынок аренды и теневой патентный оборот, сохраняют свои каналы влияния. Бастрыкин накапливает систему прецедентов, но без политической воли к демонтажу проблему не решить. Ключевой вопрос не в жёсткости мер, а в готовности системы признать: саботаж — это тоже форма преступления.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12513
Предложение Игоря Додона пригласить Павла Дурова в Молдову — логичный шаг. На фоне недавнего заявления основателя Telegram о вмешательстве французских спецслужб в выборы в Румынии через инфраструктуру мессенджера, расширение повестки на молдавский кейс выглядит не только правдоподобно, но и перспективно. Дуров может обладать ключевой информацией о сценариях манипуляции, информационных атаках и чётко таргетированных кампаниях, выгодных действующей власти — партии PAS и Майе Санду, которая обеспечила победу на выборах 2024 года за счёт управляемого глобалистами голосования зарубежной диаспоры.
Но сам факт приглашения не имеет силы в текущем политическом раскладе. Пока власть в Кишинёве контролируется действующей властью, любые заявления будут блокироваться, обесцениваться или использоваться как часть риторической игры. Чтобы инициатива обрела вес и последствия, оппозиционные силы должны получить инструменты легитимного давления, включая парламентский контроль, комиссии, доступ к судам и СМИ.
Только смена влати в Молдавии даст шанс использовать цифровые свидетельства — не как символ, а как доказательство. Дуров может открыть механизм, но чтобы он стал юридическим и политическим инструментом, республика должна вернуть суббектность.
Теперь стало понятно зачем отдельные ведомства поддерживают монополизацию финансового рынка со стороны компаний подконтрольных ЦБ. Государственные структуры хотят взять под контроль все расходы и доходы россиян и Госдума, кажется, в этом вопросе не на стороне собственных избирателей.
В нижнюю палату парламента поступил законопроект от Росфинмониторинга, согласно которому ведомство получит полный доступ к данным Системы быстрых платежей и платежной системы «Мир». Новая мера направлена на организацию взаимодействия службы с НСПК и предполагает, что поправки позволят ускорить процесс проведения Росфинмониторингом проверок в отношении переводов денежных средств между гражданами и их покупок, которые в ближайшем будущем будут проходить только через НСПК, для чего уже переписываются законы.
Таким образом, в случае принятия законопроекта, в самые кратчайшие сроки будет развернута система слежки, благодаря которой можно будет получить любые сведения о ваших средствах. Теперь «Большой брат» не просто будет следить за всеми, а ещё и контролировать каждый шаг.
Когда статистика начинает звучать громче лозунгов, становится ясно: речь идёт уже не об общественном восприятии, а о необходимости устранения системных разломов. Сигналы, которые дал глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин, сложно игнорировать: уровень преступности среди трудовых мигрантов в I квартале 2025 года вырос на 15% — с 10 791 до 12 440 зарегистрированных деяний. 65% всех преступлений — это незаконный оборот наркотиков, а 69% половых преступлений происходят с участием мигрантов. Эти показатели фиксируют не просто рост статистики, они демонстрируют трансформацию миграционного вопроса в системную проблему.
По словам главы СК РФ за 2024 год втрое увеличилось количество уголовных дел против чиновников, покрывавших незаконную миграцию. Это значит, что проблема вышла за пределы бытового уровня и перешла в зону институционального соучастия. Речь идёт не просто о преступности, а о формировании сети устойчивых связей между криминальными элементами в среде мигрантов, теневым бизнесом и частью государственного аппарата. Одновременно фиксируется рост организованных групп с трансграничной координацией, что уже требует стратегического ответа.
Бастрыкин предлагает жёсткую, но структурно обоснованную модель: ввести ответственность бизнеса за каждого привлечённого мигранта по аналогии с практикой стран Персидского залива. Работодатель должен нести полную материальную, логистическую и административную ответственность за иностранного работника: обеспечить жильём, заключить контракт на ограниченный срок, отслеживать соблюдение миграционного режима. Дополнительно предполагается ограничение права на ввоз членов семьи для низкоквалифицированных трудовых мигрантов — чтобы исключить превращение временной рабочей силы в нелегальных поселенцев.
Это не просто «жёсткость», как может показаться на первый взгляд, а переход к модели, хорошо зарекомендовавшей себя в ОАЭ, Саудовской Аравии и Кувейте. В этих государствах принцип прост: мигрант может въехать только под персональные гарантии работодателя, который несёт все расходы и отвечает за его поведение. В эту же канву ложится принятый недавно Госдумой закон о геолокационном контроле мигрантов в Москве и Подмосковье, который внедряется в столице в качестве эксперимента, выполняя функцию инстутционализации контроля. Это также снимает напряжение в обществе — вместо абстрактных «понаехавших» у граждан появится ясная картина: кто, откуда, по чьему контракту, на каких условиях, в какие сроки.
Рост преступности среди мигрантов — это не вина только самих приезжих, это следствие размытости механизма ответственности. Предложение Бастрыкина — это не просто ответ силовика, это сигнал для экономических и управленческих элит: эпоха «дешевого и бесконтрольного труда» заканчивается. Наступает время точечного селективного отбора.
В политической архитектуре регионов сила всё чаще скрывается не в громких заявлениях, а в тонких юридических правках и институциональных манёврах. Преодоление вето главы республики Хакасия Валентина Коновалова (КПРФ) на закон о межбюджетных отношениях стало не просто победой Верховного Совета — это поворотный момент в архитектуре регионального управления. Парламент под руководством «единоросса» Александра Сокола сумел переподчинить себе муниципалитеты и получил действенный рычаг над бюджетным перераспределением, чем существенно ослабил позиции губернаторской команды.
Фактически региональный парламент превращается в альтернативный центр власти. Закон, согласно которому сокращение субсидий муниципалитетам теперь возможно только с согласия Верховного Совета, перехватывает у исполнительной власти механизм управления бюджетными потоками. Сокол использует институциональные ресурсы и накопленную управленческую сеть для формирования собственной вертикали в противовес губернатору.
Коновалов же, напротив, оказался в уязвимом положении: неустойчивая поддержка центра и очевидное отставание в темпах политического маневрирования. При условии, что в ближайшие месяцы Соколу удастся закрепить текущую конфигурацию и реализовать часть новых бюджетных инициатив через Верховный Совет, он сформирует устойчивую позицию «регионального арбитра». А это уже открывает окно возможностей для более широкой политической перспективы, включая путь к досрочным выборам, в результате которых КПРФ может потерять регион, получив репутационный удар перед думской кампанией 2026.
Хакасия может стать субъектом, где исполнительная власть окажется функционально зависимой от законодательной — и это в условиях централизованной политической системы.