4573
История и политика Ближнего Востока Любимые темы: ХХ век, национализм, партии, выборы, модернизация, сосуществование этно-религиозных групп, Ливан, Израиль, Сирия, Ирак @zhabko_ml
Запись вчерашней лекции об арабском меньшинстве в Израиле (начало на 6 минуте)
Спасибо всем, кто пришёл, и спасибо @tochka_vstrechi за организацию!
Как и обещал, ниже – список основной литературы, на которую я опирался.
Книги
Adel Manna, Nakba and Survival: The Story of Palestinians Who Remained in Haifa and the Galilee, 1948–1956
Tom Segev, 1949: The First Israelis
Hillel Cohen, Army of Shadows: Palestinian Collaboration with Zionism, 1917–1948
Itamar Radai, Palestinians in Jerusalem and Jaffa, 1948
Mey Seikaly, Haifa: Transformation of an Arab Society, 1918–1939
Mahmoud Yazbak, Haifa in the Late Ottoman Period, 1864-1914: A Muslim Town in Transition
As'ad Ghanem, Mohanad Mustafa, Palestinians in Israel: The Politics of Faith after Oslo
Kais M. Firro, A History of the Druzes
K. M. Firro, The Druzes in the Jewish State
وليد الخالدي، التاريخ المصور للشعب الفلسطيني
[Валид Халиди, Иллюстрированная история палестинского народа]
Статьи
Kais M. Firro, Reshaping Druze Particularism in Israel
INSS, Neglecting the Struggle Against Crime in Arab Society Is a Threat to Israel’s National Security
INSS, Murders in Arab Society: A Quantitative Status Report
Mohammad Darawshe
подкаст c его участием (англ.) о преступности в арабском секторе
После войны в Ливане оставались сирийские войска, так что выборы 1992, 1996 и 2000 гг. проходили под контролем Дамаска. Ведущие ополчения стали политическими партиями. Так в парламенте появились депутаты от шиитских Движения Амаль и Хезболлы. Вернулась в парламент и Прогрессивно-социалистическая партия, основанная ещё в 1949 г. и ставшая главным ополчением друзов в годы гражданской войны (1975–90).
Но большинство депутатов в те годы были беспартийными: это были местные династии, лояльные Дамаску (вроде православной семьи аль-Мурр из области Метн или суннитов Карами из Триполи). К тому же, в парламент попал крупный суннитский бизнес в лице людей премьер-министра Рафика Харири и, впоследствии (2000), миллиардеров из Триполи Наджиба Микати и Мухаммада Сафади. Они частично потеснили старые суннитские элиты Бейрута и Триполи.
В 2005 г. в Ливан вернулись более конкурентные выборы. Большинство христианских мандатов отошли критикам Дамаска – Свободному патриотическому движению (СПД), которое на ~15 лет стало главной силой среди христиан, и Ливанским силам. Основатель СПД генерал Мишель Аун вернулся из изгнания, а лидер Ливанских сил, полевой командир Самир Джаджа, был выпущен из тюрьмы. При этом Амаль и Хезболла сохранили контроль над (почти) всеми шиитскими мандатами, а ПСП продолжила доминировать среди друзов. Династия Харири к концу 2000-х организовала своих сторонников в Движение аль-Мустакбаль, ставшее крупнейшей партией в парламенте по итогу выборов 2009г.
У ведущих партий есть ряд особенностей. Во-первых, все они имеют конфессиональный окрас. Движение Амаль и Ливанские силы выросли из конфессиональных ополчений; Хезболла – шиитские исламисты; СПД обратилось к конфессиональному дискурсу про «интересы христиан» к концу 2000-х.
При этом партии различаются по степени организованности. Наибольшего успеха тут достигли Хезболла и их главные критики – Ливанские силы. У них есть сеть региональных отделений, активисты и деньги для избирательных кампаний в разных частях страны, и, по крайней мере у Хезболлы, идеология.
Вдобавок, эти враждующие силы отличаются тем, что им чужда династийность. Ведь Хезболлу после убийства Насраллы возглавил Наим Касем; а у Самира Джаджа нет детей. Тем временем Прогрессивно-социалистическую партию в 2023 г. возглавил Теймур Джумблат; он сменил своего отца Валида Джумблата, руководившего ПСП с 1977 г. Правда, де факто все заявления по-прежнему делает Валид-бей, хотя обычно Теймур тоже присутствует на важных встречах.
У Ливанских сил в целом есть понятное предложение избирателем: Хезболлу разоружить, с арабским миром дружить, с Ираном не дружить, христиан не обижать. Но во многом идентичность Ливанских сил по-прежнему строится на почитании мучеников времён войны и прочих памятных датах, связанных с конфликтом. Подобное наблюдается и у других партий, включая ПСП, Амаль, Хезболлу, ССНП и не только.
Большинство сил не столь хорошо организованы как Ливанские силы или Хезболла. Другие партии в большей степени полагаются на личные связи и клиентализм, а руководство в них ещё больше завязано на одном человеке.
Конкурируют партии, как и кандидаты 1940–70-х гг., во многом за счёт предоставления различных «услуг» населению. Государство с этим не справляется, так что ради доступа к качественному образованию или медицине люди зачастую обращаются к политикам и связанным с ними фондам. Помогают они обычно не по конфессиональному, а по территориальному принципу, так что в смешанных избирательных округах христиане ходили в клиники и фонды суннитов Харири.
Массовые протесты осени 2019 г. были направлены против всех конфессиональных партий разом. Они долго делили власть, и их коррупция довела страну до тяжёлого экономического кризиса. Демонстранты также критиковали партии за то, что те играют на чувстве принадлежности к определённой общине.
На выборах 2022г. кандидаты, связанные с протестным движением, получили 12 мандатов из 128. Среди них есть христиане и сунниты, включая женщин, и друз. Столь впечатляющему результату способствовало то, что в выборах 2022г. не участвовало Движение аль-Мустакбаль семьи Харири
📆 27 мая, с 19:00 до 22:00 я проведу лекцию об арабском меньшинстве в Израиле
Расскажу, почему здесь так много разных конфессиональных общин, откуда взялись друзы, почему среди христиан так много католиков, а православные часто голосуют за коммунистов; кто и как остался после 1948 года и получил гражданство; где живут арабские граждане Израиля, как себя идентифицируют, за кого голосуют и с какими проблемами сталкиваются.
Ссылка на регистрацию:
https://forms.gle/AeLxq6psxBmVvBAN9
📍 Встреча пройдет в центре Тель-Авива
Точная локация будет отправлена зарегистрировавшимся участникам
Лекцию организует канал "Точка встречи" — следите за обновлениями
Чат друзей и союзников — вступайте, если готовы помочь
Молодёжное движение ан-Нажжаде (Помощники) появилось в 1937 г. Оно было тесно связано с движением Мусульманских скаутов. Во-первых, в ан-Нажжаде вступала молодёжь, вышедшая из скаутского движения. Во-вторых, сам основатель и первый лидер ан-Нажжаде – Мухи д-Дин ан-Нсули (на фото📸) – был лидером Мусульманских скаутов в 1920-30-х.
ан-Нажжаде выступало за единство арабских стран, а также защиту суннитских интересов в Ливане. Отчасти появление движения было реакцией на то, что годом ранее католики-марониты основали Катаиб, или Ливанские фаланги. Катаиб выступали за независимость Ливана и ассоциировались с интересами христиан (особенно маронитов).
Как и фалангисты, ан-Нажжаде проводили военизированные марши в одинаковых рубашках на улицах Бейрута. В те годы многие молодёжные движения вдохновлялись эстетикой европейского фашизма. Вдобавок, к началу 1930-х ощущалась политизация скаутского движения.
В отличие от Катаиб, ан-Нажжаде не сумело (а поначалу может и не стремилось) создать сеть региональных отделений. Поддержка ан-Нажжаде была сосредоточена среди части суннитов Бейрута.
Мухи д-Дин ан-Нсули был выходцем из суннитской буржуазии Бейрута. Он учился и работал в Англии, какое-то время был депутатом, потом занимал дипломатические должности. В 1930-х ан-Нсули издавал газету Bayrūt (Бейрут). Её лозунгом было «[пан-]Арабизм превыше всего». Выглядит подозрительно, особенно на фоне прямого выражения симпатий к нацистам и Гитлерюгенду на страницах газеты.
Однако ан-Нсули возглавлял движение недолго. Его сменил другой суннит из Бейрута.
В 1943 г. ан-Нажжаде отметились в борьбе за независимость. Когда французы арестовали президента и правительство, упразднивших французский мандат на Ливан, страну захватили протесты и забастовки. Тогда молодёжь из Катаиб и ан-Нажжаде бок о бок противостояла французам. В итоге Париж уступил.
В конце 1940-х молодёжные военизированные движения были запрещены. Так что в 1950-х и фалангисты, и ан-Нажжаде пытались создать современные партии и участвовать в выборах.
На этом этапе ан-Нажжаде возглавлял уже Аднан аль-Хаким, один из ветеранов движения. Впоследствии ему удалось побыть депутатом, но это уже совсем другая история.
(Elizabeth Thompson, Colonial Citizens)
Всем привет! Приглашаю на мой курс про историю Израиля!
🏺 Экспресс «Ханаан–Палестина»: история Израиля до 1948 года
Обзорный онлайн-курс для новых репатриантов
Почему греки не любят персов, а евреи наоборот? Откуда в Ашкелоне свиньи и собаки? Как Давид из бандита стал главным еврейским царем? Почему 4 мужчины и осел - это израильское ноу-хау? Как разглядеть историю государства в стенах и воротах библейских городов? Почему безграмотные рабы-мамлюки построили все самое красивое в Иерусалиме?
Если вы хотите разобраться в истории Израиля — от Ханаана до Британского мандата — этот курс для вас.
📚 Что вас ждет:
- 24 насыщенных занятия по 1 часу
- воскресенье и среда, в 20:00 (в Zoom)
- история Израиля — от раннего Бронзового века до 1948 года
- исторические сюжеты через призму социальных и политических теорий
- старт - 8 июня
🎓 Для кого курс:
- Репатрианты последних 5–7 лет
- Те, кто хочет понимать контекст, в котором живёт
- Любители истории и политики
💬 Особенности курса:
Это не просто пересказ учебников. Мы будем говорить о храмах, царях, рабах, богах, халифах, крестовых походах — но также о структуре общества, идентичностях, власти, конфликтах, используя подходы из политологии, социологии и антропологии.
🧑🏫 Кто ведёт курс:
Сева Бедерсон — лицензированный гид по Израилю, кандидат политических наук, автор образовательных курсов про общество и политику. Сотрудник общественной организации «Исраэль Шелану», работающей с новыми репатриантами по вопросам интеграции в израильское гражданское общество и гражданский активизм.
💰 Стоимость: 1600 шекелей / $450. Возможна рассрочка. Скидка 10% первым 5-ти оплатившим курс.
🦾 Регистрация по ссылке: https://forms.gle/7o8nyw6VK9uKQNE99
Свержению сирийского диктатора Адиба Шишакли предшествовали месяцы нестабильности. Кульминацией стали мятежи в военных частях в феврале 1954 года – на фоне восстания друзов на юге Сирии.
Восстание друзов разразилось в начале 1954 г. Армия арестовывала местных лидеров из семьи аль-Атраш и жёстко подавляла протесты, открывая огонь на поражение. Даже национальный герой Султан аль-Атраш, запустивший восстание 1925-27 против французов, оказался под домашним арестом.
При этом ещё летом 1953 г. оппозиция проводила съезд в Хомсе, в доме бывшего президента Хашема аль-Атаси. Там собрались политики, которые на тот момент были не в тюрьме. Самого аль-Атаси не трогали из-за огромного авторитета: он был одним из лидеров движения за независимость и президентом независимой Сирии в 1949–51гг. Аль-Атаси открыто критиковал режим Шишакли и стал лидером оппозиции.
Съезд в Хомсе принял декларацию, которую подписали полторы сотни политиков. Документ призывал вернуть гражданские права и свободы, вернуться к парламентскому правлению и провести новые выборы. Помимо аль-Атаси, декларацию подписали ведущие политики Дамаска и Алеппо, а также основатели Баас Мишель Афляк и Салах ад-Дин аль-Битар и лидер коммунистов Халед Бакдаш.
В начале 1950-х Афляк и Битар находились в эмиграции в Бейруте и критиковали диктатуру Шишакли в ливанской прессе. Они ушли в оппозицию, поскольку Шишакли какое-то время сотрудничал с идеологическими противниками Баас – пан-сиристской ССНП. ССНП осталась последней старой партией, которой позволяли действовать публично. Вдобавок, генсек ССНП Исам аль-Мхейри сопровождал Шишакли в поездках за границу, в т.ч. в качестве журналиста.
В Ливане основатели Баас сблизились с Акрамом Хаурани, экс-депутатом, популярным среди сельской молодёжи вокруг Хамы. Их союз просуществовал ок.10 лет. Став одним из лидеров Баас, Хаурани давал интеллигентам из Дамаска множество избирателей и, что ещё важнее в Сирии тех лет, связи с офицерами.
Хаурани рано осознал политический потенциал армии и стал сближаться с офицерами и даже побуждал сторонников идти в Военную академию в Хомсе. Хаурани знал Шишакли с 1930-х, когда у обоих были связи с ССНП. В 1949–50 гг. Акрама Хаурани даже назначили министром обороны, чтобы угодить офицерам.
После свержения Шишакли в феврале 1954г. страна попыталась вернуться к более демократичной системе. У кормила вновь оказались политики из верхушек Дамаска и Алеппо. Президентом сначала стал Хашем аль-Атаси, но на выборах 1955 г. пост перешёл к Шукри аль-Куватли. Он также был ветераном борьбы за независимость от Франции и уже возглавлял Сирию до военных переворотов 1949 г.
В 1954 г. портфели поначалу отходили представителям старых элит, в основном из Дамаска и Алеппо. При этом в Сирию вернулись свобода слова и собраний, открыто действовали радикальные партии вроде Баас, коммунистов и ССНП. На выборах 1954 г. больше 20 мандатов отошло баасистам, и партия стала получать важные министерские портфели вроде МИД.
Но закулисное влияние армии никуда не делось. Не у всех были хорошие отношения с военными. Политиков старой формации молодые офицеры не особо уважали.
При этом некоторые военные симпатизировали ССНП или коммунистам; были близкие к Баас и/или лично Акраму Хаурани; а в середине 1950-х многие фракции офицеров восхищались Гамалем Абдель Насером, президентом Египта в 1954-1970.
В 1955г. страну потрясло политическое убийство: члены ССНП застрелили офицера-баасиста Аднана аль-Малики, замглавы генштаба. Он сражался в войне с Израилем (1948-49), отсидел при Шишакли за выражение недовольства офицеров и был популярен среди военных. Хотя неясно, кто отдал приказ убить аль-Малики, закончилось всё запретом ССНП в Сирии, увольнениями и арестами членов партии.
Это сильно подозревало позиции ССНП. Среди офицеров баланс сил сместился в пользу пан-арабистов, включая Баас.
Вдобавок, разгром ССНП способствовал продвижению Абд аль-Хамида Сарраджа, главе военной разведки. Его заметил Насер, и в годы Объединённой арабской республики (1958-61) Саррадж пользовался огромным влиянием. После распада ОАР он уехал в Египет, где и умер.
Журналист и писатель Салама Муса был одним из первых социалистов в Египте. Он родился в семье состоятельных христиан-коптов в 1887 г.; в первой половине ХХ в. продвигал идеи секуляризма, светского египетского национализма и прав женщин.
Карьера Саламы Мусы в журналистике началась незадолго до Первой мировой войны. Он успел поработать в газете al-Liwā’, которая критиковала английскую оккупацию. А в 1913 г. основал собственный журнал al-Mustaqbal (Будущее), но его пришлось закрыть из-за войны.
Ещё до Первой мировой Муса успел опубликовать в Египте одну из первых брошюр под заголовком Социализм (1913).
Салама Муса услышал о социализме, когда жил во Франции и Англии. Там он, выучив французский, читал газеты и своими глазами видел политические демонстрации. Большое впечатление на Мусу произвела и свобода женщин в французском обществе.
Салама Муса не был марксистом, и в своих сочинениях больше интересовался образованием и общественными реформами. Вдобавок, он был египетским националистом: подчёркивал обособленность Египта от исламских и арабских стран и считал, что править им должны египтяне.
После Первой мировой войны в Египте началась революция 1919 г. против британской оккупации (с 1882). Страну охватили протесты, включая демонстрации студентов и женщин. Британцы подавляли их, а лидеров оппозиции отправляли в ссылку.
Но в итоге Лондон всё же дал Египту подобие независимости, сохранив там войска, контроль над Суэцким каналом и т.д. К тому же, монархия, основанная османским наместником Мухаммадом Али в начале XIX в., получила конституцию. Она отводила заметную роль парламенту, и была, наверное, наиболее демократическим строем, что видел Египет. Однако в начале 1930-х конституцию переписали, ограничив права граждан и роль парламента.
После Первой мировой Салама Муса был заворожен рядом событий. Помимо революции в Египте, он с интересом следил за русской революцией и приходом к власти большевиков. В своих мемуарах Муса отмечает также реформы Мустафы Кемаля, основателя и первого президента (до 1938) Турецкой республики.
В начале 1920-х Салама Муса участвовал в попытке основать Социалистическую партию, но кончилось это быстро и бесславно. Так что Муса посвятил себя карьере журналиста и издателя.
В 1920-х Салама Муса работал в издательском доме al-Hilāl. Его основал Джирджи Зейдан – православный выходец из Бейрута, писатель и издатель, увлечённый арабско-исламской историей. В Египте этот выпускник Американского университета в Бейруте добился как признания, так и коммерческого успеха.
Согласно мемуарам Мусы, он сотрудничал с Джирджи Зейданом незадолго до кончины последнего. Но в 1920-х al-Hilāl уже перешёл к наследникам Зейдана.
В 1930-х Салама Муса основал собственный Новый журнал (al-Magalla al-Gadīda). Среди статей, опубликованный там, в середине 1930-х были и такие, что хвалили аспекты политики нацистов. В частности, инициативы по развитию образования, молодежная политика режима Гитлера и мобилизация населения.
Муса был не единственным, кто симпатизировал Гитлеру в 1930-х. Один из лидеров крайне-правого движения Молодой Египет называл Германию и Италию образцами демократии. Идеология Молодого Египта строилась на смеси египетского этнического национализма с исламской идентичностью.
Салама Муса был недоволен тем, что на рынке печати доминировали христианские семьи из Ливана, пишет V.Egger в A Fabian in Egypt. Помимо al-Hilāl Зейданов, популярнейшая газета al-Ahrām была в руках семьи Такла; левантийские христиане владели и просветительским al-Muqtataf. Однако, в отличие от молодого Египта, Салама Муса мечтал о светском Египте, где местные мусульмане и копты будут жить как египтяне.
Уже в 1938 Салама Муса разочаровался в нацистах. В своём журнале он осудил гитлеровский режим за тоталитаризм и диктатуру, отмечают I.Gershoni и J.Jankowski в Confronting Fascism in Egypt. Хотя в середине 1930-х Муса верил, что можно сильной рукой мобилизовать и переделать общество, накануне Второй мировой он понял, что ничем хорошим это не заканчивается. В мемуарах он предстает сторонником социальных реформ и демократии
🇱🇧 Новое руководство Ливана настойчиво обещает гражданам реформы, борьбу с коррупцией и монополию государства на оружие. До этого государственный аппарат два года был парализован кризисом – не было ни президента, ни правительства.
• Президент Жозеф Аун и премьер-министр Наваф Салам настроены сохранить перемирие с Израилем и добиться вывода ЦАХАЛ из 5 точек на юге Ливана через дипломатию.
• Начиная с инаугурации генерал Аун говорит о монополии армии на оружие. Того же обещает новое правительство. Жозеф Аун хочет вести «диалог» с Хезболлой и избегать насилия.
• В недавних выступлениях руководители Хезболлы отвергали разоружение. От этом говорили и генсек Наим Касем, и Вафик Сафа, который занимается безопасностью и координацией с другими политическими силами. Но, во-первых, позиция Хезболлы зависит от Тегерана, который сейчас настроен на дипломатию с США; во-вторых, в Ливане Хезболла политически ослаблена, а её вооружённое крыло понесло серьёзные потери. Непонятно, что даст новая война, кроме новых разрушений и политической изоляции Хезболлы.
Возможно, подобные заявления Касема и Сафа направлены на торг и/или моральную поддержку сторонников (подобно заявлениям Наима Касема, что Хезболла победила Израиль в последней войне). Шииты Ливана травмированы кампанией израильских бомбардировок, а восстановление домов и инфраструктуры в шиитских районах требует огромных денег. Для Хезболлы сейчас важно сохранить поддержку среди своей общины. Потому что отношения с политиками из других общин испортились из-за войны.
• Премьер Наваф Салам – юрист, дипломат и судья – сразу обещал бороться с коррупцией и укреплять независимость судов. Это важно как для Ливана, так и для того, чтобы вернуть доверие международных партнёров. Без иностранных кредитов и помощи стране не выйти из тяжелого экономического и финансового кризиса, который длится уже пять лет. Теперь иностранная помощь нужна и на восстановление пострадавших из-за войны районов.
Один из главных вызовов – реструктуризация банков – ещё впереди. Но какие-то важные решения уже принимаются.
• Так, продолжилось расследование взрыва в порту Бейрута 4 августа 2020. Судья Тарек Битар, которого Хезболла и Амаль обвиняли в «политизации» расследования, снова проводит допросы. На них наконец-то явились бывшие высокопоставленные силовики, в частности, Аббас Ибрахим, экс-глава Общего управления публичной безопасности (у Ибрахима неплохие отношения с Амаль и Хезболлой). На допрос явился и Тони Салиба, бывший начальник Службы государственной безопасности, близкий к Свободному патриотическому движению (христианские партнеры Хезболлы; отношения испортились из-за выборов президента и войны).
• Назначен новый глава Центробанка (Банка Ливана). Этот пост оставался вакантным полтора года.
До этого ЦБ 30 лет возглавлял Рияд Саламе. Его подозревают в коррупции в нескольких европейских юрисдикциях. Ещё в прошлом году (до Ауна и Салама) Рияда Саламе арестовали в Ливане.
• Время правительства ограничено. Кабинет Салама уйдёт не позже мая 2026 г. – после парламентских выборов. А в мае 2025 г. в стране проходят муниципальные выборы.
• Внутренние шаги сопровождается активной дипломатией. Президент Аун уже посетил Саудовскую Аравию, арабский саммит по Газе в Каире, где встречался в т.ч. с новым правителем Сирии, и ОАЭ.
• После столкновений на сиро-ливанской границе (Дамаск настаивает, что в них участвовала Хезболла), в Сирию поехали делегации из Бейрута. Стороны настроены, в частности, бороться с контрабандой и заняться делимитацией границ.
• С другой стороны, ливанское руководство дистанцируется от Ирана. Когда в начале этого года самолёт из Тегерана не пустили в аэропорт Бейрута, сторонники Хезболлы устроили протесты в ливанской столице напали на машину миротворцев ООН. После этого Бейрут приостановил авиасообщение с Ираном.
Критика со стороны ливанских элит в адрес Тегерана обострилась ещё прошлой осенью на фоне войны. Даже умеренные политики вроде экс-премьера Наджиба Микати или Валида Джумблата публично критиковали иранскую политику.
Фавваз Трабулси: «Подход историка заключается в том, чтобы вернуться назад во времени, выявить долгосрочные факторы и задать правильные вопросы — даже если у нас не всегда есть на них точные ответы.
Например: действительно ли существовал “золотой век” до Гражданской войны (1975-90), как утверждает доминирующий нарратив?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы можем обратиться к двум ключевым этапам в десятилетии, предшествовавшем войне.
Первый — это опыт шехабистского периода (1958–1964), когда предпринималась попытка построить современное государство для решения проблем, вызванных конфессиональной системой, посредством административных и территориальных реформ, а также продвижения идей равенства и социальной справедливости. Однако этот проект начал разрушаться сразу после окончания срока полномочий [президента] Фуада Шехаба, что стало предпосылкой последующего упадка государства.
Второй — это провал различных общественных движений — будь то рабочие, студенты, аграрные группы или части среднего класса — которые пытались бросить вызов различным аспектам политического и экономического господства, с которым они сталкивались. В ответ на эту широкую мобилизацию, как справедливо отметил [историк] Камаль Салиби, все сегменты буржуазии отказались от какой-либо возможности реформ — будь то в отношении монополий, душивших производственный сектор, пережитков феодализма в сельской местности, глубокого классового неравенства или [кризисе] политического представительства для среднего класса, вынужденного эмигрировать.
Хотя я сам принадлежу к тем, кто считает что конфессиональные различия в обществе остаются самыми значительными, я полагаю, что именно совокупность всех этих аспектов социальной фрустрации — в уже расколотом обществе — подпитала конфликт такого рода.
И именно на этой почве укоренился палестинский фактор.
Можно ли было избежать гражданской войны, если бы проект Шехаба был реализован и многочисленные требования времени были бы удовлетворены? Это вопрос, который стоит задать – и, исходя из описанного выше, я склонен ответить на него утвердительно.
Когда эти вопросы поставлены, когда различаются причины, действующие лица и их меняющиеся роли в ходе событий, можно извлечь из конфликта некоторые уроки.
Я вижу три основных: во-первых, в гражданской войне проигрывают все; во-вторых, выгоду из конфликта извлекают внешние силы — за счёт тех, кто их пригласил; и, наконец, проблема конфессионализма не решается политикой, а только посредством экономического роста и социальной справедливости».
Из интервью в L'Orient-Le Jour к 50 годам с начала гражданской войны.
Ливанский коммунист Эдвáр Шартуни был убит в стычке с крайне-правой ССНП. Это произошло в ноябре 1945 года в центре Бейрута, когда там проходила ежегодная демонстрация против декларации Бальфура (1917), обещавшей евреям «национальный очаг» в Палестине.
В 1930-х анти-сионизм становится частью идеологии сирийско-ливанских коммунистов. В частности, сионизм критиковал Салим Хаййята (христианин) – один из лидеров и идеологов ливанских коммунистов в середине 1930-х. Против создания еврейского государства в Палестине выступала и ССНП. Так что сторонники обеих партий участвовали в демонстрациях против декларации Бальфура.
Однако в ноябре 1945 г. коммунисты попытались сорвать марш своих крайне-правых оппонентов. В итоге стычки, на которую коммунисты пришли с ножами и дубинками, коммунист Эдвар Шартуни был убит, а 8 националистов – ранены. Ливанская компартия объявила, что Шартуни «умер за Палестину в борьбе с сионизмом от рук сирийско-националистической шайки», пишет Carl Yonker в The Rise and Fall of Greater Syria.
Когда в 1947 г. СССР поддержал план ООН по разделу Палестины, руководство Компартии сменило генеральную линию, подчинившись Москве. Это привело к тому, что в Ливане и Сирии многие отвернулись от коммунистов и покинули партию.
При этом глава Сирийской компартии, сталинист Халед Бакдаш, чьи союзники до середины 1960-х руководили и ливанскими коммунистами, сохранил контроль над партией. В 1954 г. он сумел избраться в парламент в Сирии.
На плакате:
«Мученик (šahīd) Ливанской коммунистической партии Эдвáр Шартуни
[…]
Он рано осознал, что независимость – лишь империалистическая уловка, ведь колониализм сохраняется через эту конфессиональномую систему так что присоединился к партии […]».
Как и ССНП, коммунисты призывали преодолеть конфессиональные различия и отказаться квот для разных общин в политике и госаппарате Ливана.
* T. Ismael и J. Ismael, The Communist Movmeent in Syria and Lebanon
Глава ШАБАКа Ронен Бар подал письменные показания в Высший суд справедливости, где рассматриваются апелляции на его увольнение. Документ состоит из 31 страницы, большинство которых засекречено. Однако открытую часть опубликовала пресса.
Вот ключевые пункты:
▪️ Бар обвинил Нетаниягу в указаниях преследовать участников антиправительственных протестов. «В ряде случаев премьер-министр поднимал соответствующие темы в самом конце рабочих совещаний, после чего просил министра обороны и стенографистку, ведущую протокол с помощью записывающего устройства, покинуть кабинет — с очевидным намерением, чтобы обсуждение не было задокументировано (…) Премьер-министр ожидал, «что организация (ШАБАК) будет задействована даже в отношении публичных, открытых форм гражданского протеста против правительства и его политики, при отсутствии скрытого компонента или угрозы насилия (…) В связи с этим хочу подчеркнуть: премьер-министр не раз высказывался в беседах со мной таким образом, чтобы убедить меня в своём ожидании, что ШАБАК займётся деятельностью против граждан, принимающих участие в акциях протеста и демонстрациях перед правительством. Таким образом, от меня требовали предоставить подробную информацию о личностях израильских граждан — активистов протестного движения, которые, по мнению правительства, «направлялись» к объектам безопасности. Также мне было озвучено ожидание, что служба будет отслеживать их действия и деятельность после того, как мне были «разъяснены» источники и спонсоры протестов. В ходе обсуждения темы протестов мне также прямо указали, что до тех пор, пока в стране сохраняется конституционный кризис, я должен подчиняться указаниям премьер-министра, а не решениям Высшего суда Справедливости».
▪️ По утверждению Бара, 7 октября он указал проинформировать премьер-министра об аномальной активности в Секторе Газа уже в 5:15 утра, более чем за час до начала вторжения ХАМАС.
«С болью должен подчеркнуть: никто не ожидал, что произойдёт нападение подобного масштаба, и тем более никто не был в состоянии предотвратить его в те утренние часы. Оповещение премьер-министра было частью комплексной цепочки инструкций, выданных мною в завершение совещания, и представляло собой прямое продолжение действий, начатых с ночного совещания и до финальных консультаций, которые я провёл.
Мероприятия, предпринятые ШАБАКом в ту ночь, не привели к предотвращению ужасающей атаки, спланированной ХАМАС на протяжении многих лет. ШАБАК провёл глубокое, всестороннее внутреннее расследование, чтобы подобная трагедия больше не повторилась. Однако вопреки прозвучавшим намёкам, атака не была «согласована с нами», и наши команды не были «посланы для содействия».
Сотрудники ШАБАКа и в ту ночь ничего не скрыли — ни от системы безопасности, ни от премьер-министра. Из этого я могу лишь заключить: мы имеем дело с попыткой увести общественный дискурс в сторону, в то время как необходимо беспристрастное выяснение истинных политических и системных причин, приведших к резне».
Подписаться на канал:
Первый Дан | Израиль | Новости
Продажа земли, сбор информации, про-сионистская пропаганда – такие сферы сотрудничества палестинцев с сионистами в годы британского мандата выделяет Гилель Коэн в Army of Shadows: Palestinian Collaboration with Zionism.
Израильский историк перечисляет ряд причин, побуждавших палестинцев сотрудничать с сионистами. Деньги были важнейшим мотивом, но не единственным. Некоторые хотели попасть на госслужбу или продвинуться по карьере, воспользовавшись возможностями сионистов в сфере лоббизма.
Многие были недовольны лидерством семьи аль-Хусейни в движении за независимость. Насилие последователей аль-Хусейни и иных повстанцев в 1936-39 к несогласным палестинцам способствовало сближению некоторых лидеров палестинской оппозиции с британцами и сионистами. В 1938 г. появились вооружённые арабские Отряды мира (faṣāʾil as-salām). Возглавляли их подчас лидеры оппозиции вроде Фахри Нашашиби. Они воевали с повстанцами и сотрудничали с мандатом и сионистами.
В годы восстания 1936-39 гг, когда повстанцы убивали «предателей», некоторые решали работать с сионистами ради кровной мести.
Сионистское движение также пыталось создавать союзные арабские партии, но без особого успеха. Сказались и отсутствие энтузиазма у арабской публики, и финансовые трудности Йишува в середине 1920-х. Обострение конфликта между евреями и арабами в 1930-х и восстание поставили крест на таких проектах.
В 1920-х сионистское движение ещё пыталось бороться за общественное мнение арабов Палестины, и некоторые арабские газеты публиковали хвалебные статьи (не бесплатно). У этой пропаганды было несколько лейтмотивов. Еврейская иммиграция подавалась как благо: дескать, она несет с собой развитие страны, от которого выигрывают как евреи, так и арабы. А те, кто критиковал британцев и сионистов, рисовались как религиозное движение и угроза христианам.
В свою очередь, сельские элиты и бедуинские шейхи стремились сохранить влияние и независимость от городского нобилитета. Это требовало денег.
Скупка земли сионистским движением была устроена куда сложнее, чем можно подумать. Во-первых, арабские посредники помогали находить информацию о земле, которую можно купить; этим активно занимались брокеры (samāsira) из числа палестинских землевладельцев. Иногда информацию получали от мухтаров (деревенских старост). В годы восстания (1936-39) и в середине 1940-х по стране прокатывались волны убийств samāsira и заподозренных в связях с сионистами мухтаров.
Во-вторых, посредники помогали сделать так, чтобы землю захотели продать. Порой они раздували конфликты в деревне, чтобы крестьянам понадобились деньги на суд. Брокер подводил их к продаже земли для покрытия издержек.
В-третьих, когда после восстания британцы ограничили продажу земли в Палестине евреям, сионисты нашли обходные пути. В частности, землю можно было получить где угодно в счёт погашения долга. Нюанс был в том, что таким образом сионистские фонды – вроде КАКÁЛЬ (קק״ל), в честь которого названы многие улицы Израиля – могли получить сколько угодно земли, без привязки к размеру долга. В этих схемах охотно участвовали samāsira.
Наконец, когда земля была приобретена, арабские партнёры сионистов подчас помогали «убедить» крестьян, ранее живших на этой земле, уехать. В некоторых случаях в ход шли угрозы и нападения.
Не только сионисты использовали лазейки и добивались успехов в судах. В 1940-х палестинский Национальный фонд сорвал несколько сделок и не дал выселить крестьян, ссылаясь на местные прецеденты, по которым при продаже земли нужно сначала предложить её владельцам соседних участков.
В общем, скупка земель для создания еврейского государства была делом специфическим. Так что эти каналы использовались также для сбора информации. Некоторые сотрудники КАКАЛЬ были также агентами ШАЙ (ש״י) – разведки Хаганы, крупнейшего сионистского вооружённого формирования тех лет.
Вдобавок, были и личные отношения между евреями и арабами. Например, друзей, коллег и деловых партнеров предупреждали о готовящихся нападениях. К концу 1930-х служба ШАЙ старалась получать максимум информации и через этот канал
• Греческое слово «климат» прижилось что в арабском с ивритом, что в турецком и фарси. Правда, в арабском iqlīm (اقليم) обычно значит «область, регион», а для климата есть своё слово munāḫ (مناخ). Зато в персидском eqlīm (اقلیم) – это именно климат. Как и iklim в турецком или aqalim (אקלים ־ те же пять букв) в иврите.
• Турецкое слово «зонт» (şemsiye) явно пришло из арабского, где šamsiyya («зонт» شمسية) образовано от šams («солнце» شمس), родственного ивритскому šemeš («солнце» שמש). В арабском при этом зонтики также обозначаются словом miẓalla (مظلة), что, основываясь на этимологии, можно перевести как «приспособление для [создания] тени». Арабская «тень» (ẓill ظل), к слову, подозрительно похожа на «тень» в иврите (ṣel [цель] צל).
На иврите при этом «зонт» будет miṭriya (מטרייה) – от слова maṭar (מטר, «дождь»), которое есть и в арабском (مطر). Правда, дожди на иврите обычно обозначается другим словом – gešem (גשם).
• День недели «среда» по-турецки – çarşamba – очень уж напоминает персидское слово для обозначения того же дня – çahāršanbe (چهارشنبه).
• Очень люблю турецкий глагол hissetmek («чувствовать»). Складывается ощущение, что они просто взяли не то арабское слово «чувствовать», не то «чувство», и прилепили к нему то ли турецкий глагол etmek («делать»), то ли просто инфинитивный суффикс -mek.
• Не менее прекрасно турецкое слово kenarında («около»). К персидскому kenār (کنار) добавили турецкое притяжательное местоимение «его/её» (родов нет ни в турецком, ни в фарси), чтобы сделать указание на предыдущее слово, и локатив (падеж, обозначающий местоположение). Получается что-то вроде «около него».
• Ну и в целом в турецком до сих пор полно заимствований из арабского или фарси, причем в случайных местах. Henüz (еще, пока) – это явно персидское hanūz (هنوز); ameliyat («операция») явно пришло из арабского ʿamaliyya («операция», «процесс» عملية); да и tedavi («лекарство») слишком уж напоминает глагол tadāvā (تداوى «лечиться» по-арабски). Молчу уже про cild («кожа» – звучит прямо как арабское ǧild جلد) или nehir («река» – как арабское nahr نهر или ивритское nahar נהר).
Даже турецкое приветствие «добро пожаловать» (hoş geldiniz) слишком похоже на персидское ḫōš amadīd (خوش آمدید) по структуре, чтобы это было просто совпадением. Ведь и geldiniz, и amadīd переводится как «вы пришли». Ну а hoş – это «хорошо» (ḫōš خوش) на фарси.
В свою очередь, турецкое makas («ножницы») очевидно связано с арабским maqaṣṣ («ножницы» مقص). Последний корень, к слову, есть и в иврите – например, в словах li-qṣot («отрезать») или qaṣe («край» קצה).
Легендарное кафе аль-Хадж Давуд, которое появилось в Бейруте ещё во второй половине XIX в.
Фотографии из ~ 1880 и ~1972 годов.
Как и значительная часть наследия старого Бейрута, кафе на набережной Средиземного моря не пережило гражданскую войну 1975-90 гг.
Кульсум (Клавдия) Оде-Васильева родилась в Назарете в 1892 г. Там она отучилась в миссионерской школе, которую открыло в 1885 г. Русское православное палестинское общество (РППО). В 1908 г. Кульсум окончила женскую семинарию РППО в Бейт Джале, где также овладела русским, после чего вернулась в Назарет в качестве учительницы.
В Назарете она познакомилась с русским врачом по имени Иван Васильев. Он работал в больнице РППО в Назарете. РППО возникло в 1880-х, и вскоре императорская семья взяла его под своё крыло. Общество открывало школы в Леванте, которые были инструментом мягкой силы Российской империи
Поскольку русские православные школы стали появляться позже католических, такого культурного влияния в Леванте как Франция Петербург не достиг. И всё же, РППО сыграло заметную роль в распространении образования и арабском возрождении – особенно в Палестине, хотя были русские школы в Ливане и Сирии. К тому же, школы приобщили арабских интеллигентов к русской литературе. Например, в старшей школе РППО в Назарете учился палестинский просветитель Халиль Бейдас (1874–1949), переводивший Пушкина и Толстого на арабский.
В Назарете же Кульсум Оде познакомилась с великим русским арабистом Игнатием Крачковским. Это сыграло большую роль в её последующей карьере.
В 1914 г. Кульсум Оде вышла за Ивана Васильева, хотя её семья была совсем не в восторге. В том же году молодожёны поехали навещать родню в Кронштадт.
Из-за Первой мировой войны они остались в России. Васильев погиб в гражданскую войну, и Клавдия/Кульсум осталась одна растить их детей.
Она учила крестьян и детей в Украине русской грамоте и гигиене, а в 1924 г. устроилась преподавать арабский в Ленинградском университете – благодаря рекомендации от Игнатия Крачковского. Там она работала в до 1938 г.
В 1928 г. Оде-Васильева посетила Палестину, которой теперь правили британцы. Там она проводила исследования для диплома, но также встречалась с палестинскими просветителями вроде Халиля ас-Сакакини, выступала на собраниях местной интеллигенции и давала интервью прессе.
В 1930-х Оде-Васильеву трижды арестовывали: в 1930 и в 1936-38. Параллельно она стала уважаемой советской арабисткой, защитив кандидатскую в 1935 г. Кульсум/Клавдия Оде-Васильева пережила блокаду Ленинграда, а после войны много лет преподавала.
Она также участвовала в приёме арабских гостей из-за границы. Встречу с ней тепло вспоминал, например, её земляк Тауфик Зайяд – поэт и коммунист, в середине 1970-х выигравший выборы мэра Назарета (уже в Израиле).
📸 Оде-Васильева с Игнатием Крачковским в Восточном институте, Ленинград, 1928 г.
(Nicole Khayat and Maria Vologzhanina, From Nazareth to Moscow в сборнике Russian-Arab Worlds под ред. E. Kane, M. Kirasirova, M. Litvin)
До гражданской войны 1975–90 гг. большинство депутатов ливанского парламента были беспартийными. На пике число депутатов, принадлежавших к партиям, формально было около трети из 99.
Доминировали в парламенте фракции, организованные вокруг влиятельных политиков, которых называют заимами (араб. zaʿīm «вождь»). Они воспринимались как представители своих областей, конфессий и семей в парламенте.
Ливан делился на несколько избирательных округов. Как правило, в каждом был один или несколько заимов. Конкуренция велась за счёт предоставления «услуг» избирателям: работа, помощь с доступом к медицине и образованию и т.д. вплоть до прямой покупки голосов. В некоторых регионах и городах политическая жизнь была более разнообразной, в то время как в сельских областях (особенно на периферии) избиратели-крестьяне нередко зависели от кандидатов-землевладельцев.
На периферии на выборах обычно побеждали списки, которые возглавляли крупные землевладельцы: шиитские на юге и в долине Бекаа, суннитские на севере.
В Горном Ливане ситуация была более сложной. Оттуда избирались видные христианские политики из разных лагерей; а по ходу 1950-70-х в маронитских районах закрепляется партия Катаиб, или фалангисты (ливанские националисты с конфессиональным окрасом). В районах, где проживают друзы, продолжали доминировать династии Джумблат и Арслан.
В Бейруте базировалось немало влиятельных семей и политиков. В парламент от столицы избирались крупные бизнесмены и банкиры – как мусульмане, так и христиане. В христианских районах Бейрута фалангисты закрепились уже к 1950-х: оттуда был один из их первых депутатов – армянин-католик Жозеф Шадир.
Хотя радикальные светские партии – коммунисты и ССНП – с 1920-30-х действовали в Бейруте, Триполи и Горном Ливане, их кандидаты выборы почти всегда проигрывали (кроме Асъада Ашкара, депутата от ССНП в 1957–60). Идеологические партии обычно не могли предложить рабочие места, лицензии или социальную поддержку. Так что на этом поприще они не могли конкурировать с заимами.
В свои списки заимы обычно включали родственников, союзников, а порой просто лояльных людей из своего региона, готовых помочь с финансированием кампании.
Сами предвыборные кампании обычно строились на общих лозунгах по принципу «за всё хорошее», без чётких программ и идеологий. Но иногда выборы проходили на фоне поляризации. Например, в 1957 г. многие были недовольны про-американской политикой президента Камиля Шамъуна (1952–58). Он не только отказался разорвать отношения с Лондоном и Парижем, когда они (вместе с Израилем) атаковали Египет в ходе Суэцкого кризиса (1956), но и, видимо, намеревался переписать конституцию, чтобы остаться на второй срок. На выборах-57 округа нарезали так, что многие влиятельные политики не попали в парламент, и в 1958 г. противоречия вылились в несколько недель вооружённых столкновений между сторонниками Шамъуна и оппозицией.
На выборах 1960, 1964 и 1968 гг. одним из главных вопросов были реформы президента Фуада Шехаба (1958–64) и его преемника Шарля Хелу (1964–70). Шехаб пытался бороться с неравенством, укреплять государство, развивать периферию и подрывать влияние некоторых заимов. Но многим этот курс не нравился – в т.ч. из-за того, как сильно выросло влияние Второго бюро (военной разведки).
Однако в общем личные связи кандидатов с избирателями, посещение похорон и свадеб в своём округе, приём просителей и т.д. были важнее абстрактных политических вопросов.
При этом участие в выборах было делом дорогим – начиная от залога и заканчивая плакатами с фото кандидата и «услугами». Сами заимы были людьми богатыми, но предпочитали находить иные источники финансирования, включая деньги от союзников по списку или из казны (при наличии доступа).
Разумеется, у заима не было времени встречаться со всеми избирателями лично. Часто его люди договаривались с «ключами от выборов» (al-mafātīḥ al-intiḫābiyya) – посредниками в лице глав крупных семейств, деревенского нобилитета, районных авторитетов (qabaḍāyāt) в городах, богословов и т.д. Нередко голоса целой семьи (сотни, а порой и тысячи) отходили заиму «оптом»
🇱🇧🇮🇱 Президент Ливана Жозеф Аун встретился с духовным лидером друзов Израиля шейхом Муваффаком Тарифом. Это произошло в Ватикане.
Лет 400 назад, когда друзы правили Ливанскими горами, некоторые из них поселились в Галилее и на горе Кармель. Семья Тарифов была одной из ведущих среди друзов Галилеи уже к 1930-х, а после 1948 г. шейх Амин Тариф много десятилетий оставался духовным лидеров общины в Израиле (до своей кончины в 1993).
Самым влиятельным политиком среди друзов Ливана уже почти полвека остаётся Валид Джумблат, экс-председатель Прогрессивно-социалистической партии (1977–2023). В начале этого года Валид-бей поддержал избрание Жозефа Ауна президентом, а в новом правительстве одобренный Джумблатами человек возглавил министерство строительства (тем более важное после разрушительной войны между Хезболлой и Израилем).
В 2024 г. Валид Джумблат критиковал шейха Мувафака Тарифа за сотрудничество с властями Израиля и предательство арабских корней и идентичности друзов. Между ними состоялся редкий публичный спор в форме обмена заявлениями.
Джумблат выступает против нормализации с Израилем до создания палестинского государства. Такой же позиции придерживаются правительство и ведущие партии, включая христианские Ливанские силы. Но порой всё же раздаются призывы к нормализации.
Иногда шейх Тариф позволяет себе критиковать правительство Израиля. Например, он призывал исправить закон о национальном государстве (2019), который критиковали и другие друзы, а также протестовал против идеи призывать в ЦАХАЛ друзок наравне с еврейками (друзы-мужчины обязаны служить в ЦАХАЛ с 1956).
Контакты между друзами двух стран возобновлялись в начале 1980-х. В ходе вторжения в Ливан ЦАХАЛ оккупировал в т.ч. горные районы, где живут друзы (1982–83). Друзы в рядах ЦАХАЛ добивались, чтобы их ливанских единоверцев не притесняли христианские боевики Ливанских сил – тогдашние союзники Израиля. На фоне гражданской войны в Ливане (1975–90) ЦАХАЛ даже успел поучаствовать в перезахоронении друзских святынь, пишет ливанский исследователь Makram Rabah в Conflict on Mount Lebanon.
Из-за обилия униатских церквей у Ливана глубокие исторические связи с Ватиканом. В Ливане живут марониты (крупнейшая христианская конфессия в стране), греко-католики, армяне-католики и не только. Пост президента Ливана закреплён за маронитами.
1 мая 1925 года прошло первое публичное мероприятие ливанских коммунистов. В кинотеатре «Кристалл» в центре Бейрута выступал Фуад Шимали – лидер коммунистов и основатель профсоюза рабочих-табачников в деревне Бикфая в горах восточнее Бейрута. Под его руководством партия к началу 1930-х вошла в Коминтерн, объединилась с коммунистами в Сирии и имела ячейки в Триполи, Дамаске, Алеппо и не только.
В начале своего выступления Шемали извинился перед присутствующими литераторами за возможные грамматические ошибки. «Я рабочий, и у меня нет времени учить спряжения и грамматику», – объяснился Шемали.
«День, который мы собрались отпраздновать, – величавший день для всех рабочих в мире», – заявил он. Шемали призвал
«…вместе протянуть наши руки нашим братьям по всему миру, сказав им: мы объединились и пришли к вам, чтобы объединиться с вами: пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Затем Фуад Шемали объявил три минуты молчания, чтобы почтить павших в борьбе за права рабочих.
Его короткая речь состояла в основном из призывов создавать профсоюзы. Шемали подчеркнул, что состоять эти объединения должны только из рабочих. Сам Шемали к концу 1920-х стал заметным профсоюзным активистом и работал над федерализацией нескольких профсоюзов.
«Мы, рабочие, трудимся и страдаем, пока богачи живут в роскоши и наслаждаются нашей кровью. […] Будьте бдительны, братья! Не голосуйте на [парламентских] выборах ни за кого кроме свободных рабочих, чтобы наши представители были из нашего класса!» Сам Шемали, видимо, пытался поучаствовать в выборах в конце 1920-х, но его список не пустили.
Вот как Шемали завершил свою речь: «Так объединимся же, братья, и скажем единым голосом: да здравствуют рабочие, да здравствуют крестьяне, да здравствует первое мая, и да падут тираны!»
Первомай в «Кристалле» стал поворотным для партии, которую в конце 1924 г. основала небольшая группа активистов вокруг рабочих-соратников Шемали и интеллигента по имени Юсеф Ибрахим Язбек. И дело тут не только в том, что, как пишет Мухаммад Дакруб, 1 мая 1925 г. над Площадью мучеников впервые реяли красные флаги.
Во-первых, по итогам мероприятия с группой Шемали-Язбека объединились армянские коммунисты из движения Спартак. Один из основателей Спартака, Артин Мадоян, оставался в партийном руководстве Ливанской компартии до 1970-х.
Во-вторых, собрание коммунистов в Бейруте заметила Компартия Палестины, тогда состоявшая в основном из евреев (арабы входят в партийное руководство лишь к началу 1930-х). Именно через палестинскую компартию коммунисты в Ливане впервые вышли на связь с товарищами за границей. Но к концу 1920-х ливанские коммунисты наладили прямые контакты с Москвой. Изначально у основателей Ливанской компартии были весьма смутные представления о Марксе и Ленине, а связей с СССР не было вовсе.
По ходу 1930-х Коминтерн установил более плотный контроль над коммунистами в Ливане и Сирии. Фуада Шемали обвинили в работе на французов и исключили из партии. В середине 1930-х ливанских и сирийских коммунистов возглавил сталинист Халед Бакдаш – уроженец Дамаска и выпускник Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ), поработавший в аппарате Коминтерна в Москве.
Константин Зурейк опубликовал «Значение Накбы/катастрофы» в 1949 году, в конце первой арабо-израильской войны. В начале 1949 перемирия подписали Египет, Ливан и Иордания, а в июле за ними последовала Сирия. Больше 700 тысяч палестинцев стали беженцами – в основном в Ливане, Сирии и Иордании (включая Западный берег р.Иордан).
Победа Израиля шокировала арабское общественное мнение. Поражение подорвало легитимность правительств в Сирии и Египте, и первые военные перевороты в Дамаске (трижды в 1949) и Каире (1952) не заставили себя ждать.
Ливанец Антун Сааде – основатель и «вождь» пан-сиристской ССНП – писал, что «пан-арабизм обанкротился». Война обнажила противоречия между арабскими столицами, которые не доверяли друг другу и не наладили военную координацию.
На этом фоне в августе 1949 г. вышло «Значение Накбы». Пан-арабист Зурейк попытался найти причины поражения и способы преодолеть их.
Зурейк писал, что в школах, в газетах и по радио нужно постоянно повторять, что сионизм – это величайшая угроза для арабов. Арабские правительства Зурейк призывал к тесному сотрудничеству, экономической и военной мобилизации и созданию федерации.
С точки зрения Зурейка, сионисты победили за счёт нескольких преимуществ. Помимо поддержки великих держав, дело ещё и в
«глубоких корнях сионизма в современной западной жизни, в то время как многие из нас остаются от неё далеки и относятся к ней презрительно. Причина [победы сионистов] в том, что они живут в настоящем и будущем, пока мы продолжаем мечтать о прошлом».
Именно это позволило сионистам мобилизовать ресурсы и поколениями работать на создание государства, полагал Зурейк. «Воля остаться [на этой земле] и бороться может быть остановлена только схожей волей или более сильной».
Поэтому, писал Зурейк, чтобы победить сионистов, нужно «фундаментально изменить положение арабов и произвести полную революцию в образе мысли, действий и всей нашей жизни». Включая политическое устройство. В частности, ради общей цели следовало преодолеть «интересы династий и влиятельных людей». В поражении арабов Зурейк винил «факторы реакции и упадка».
Во многом тезисы Зурейка повторяют то, что он писал в 1930-х. Тогда Зурейк также настаивал, что арабам необходимо реформировать свои общества, опираясь на научное знание, принципы рационализма, веру в пан-арабизм и отказ от личных выгод в пользу общего блага.
В «Значении Накбы» Зурейк также пишет о необходимости «участия народных сил в борьбе». «Борьба (jihād) не должна вестись только правительствами и регулярными армиями, но должна вовлекать и народные слои, поскольку всякий член [арабской] нации должен внести свой вклад». «Ведь хорошо организованные народные силы, – писал Зурейк, – могут быть ощутимой опорой для регулярных армий».
В какой-то степени это рифмуется с идеями милитаризма, которые в 1930-х были присущи секретному Обществу Красной книги (aka Арабская националистическая партия), где Зурейк был одним из основателей (1935) и лидеров. Сам Зурейк всё это время был университетским преподавателем, и хотя он влиял на студентов, массовых партий он не основывал.
В 1950-х книгу Зурейка читали, в частности, члены Движения арабских националистов (ДАН). Его основали в Бейруте (~1950) выпускники Американского университета в Бейруте, где Зурейк с 1930-х преподавал историю. ДАН тоже в каком-то смысле можно считать дитём Накбы, ведь среди его основателей был православный палестинец Джордж Хабаш, отучившийся на врача в AUB. Впоследствии он вспоминал, что увиденное в родном Лоде летом 1948 г., когда большинству населения израильские военные приказали уехать, подтолкнуло его к радикальной политике. Хабаш известен как основатель и лидер одного из осколков ДАН – Народного фронта за освобождение Палестины.
Среди членов ДАН было немало палестинцев. В Движении заметную роль играл Наиф Хватме, который впоследствии основал марксистский Демократический фронт за освобождение Палестины. К концу 1960-х многие радикальные интеллектуалы разочаровались в пан-арабизме 1950-х с Баас и Насером (особенно после 1967), а вот марксизм и палестинский национализм стали популярны.
В своих мемуарах мемуарах Халед аль-Азм, многократный премьер-министр Сирии в 1940-60-х (до военного переворота Баас в 1963), так оценивал ССНП:
«Что касается Сирийской [социальной] националистической партии, то ее основатель Антун Сааде работал сначала на немцев, а потом на США. Ему удалось привлечь немало образованной молодежи в Сирии и Ливане. Они подчинялись его приказам и следовали за ним, как это происходит в фашистских и нацистских партиях. Идеология и цели партии заключались в создании единого государства в Сирии, Ливане, [Палестине] и Иордании и отрицании арабского характера этих стран.
Сааде примкнул к [лидеру военного переворота 1949 г. и первому диктатору в Сирии] Хусни аз-Заиму, стал брать деньги и оружие, чтобы устроить революцию в Ливане и установить там правительство, связанное с Сирией, в соответствии с принципами партии. Но [премьер-министр Ливана] Рияд ас-Сольх и [президент] Бишара аль-Хури знали об опасности и, подготовившись, жестко подавили выступление. Когда Сааде бежал в Дамаск, то стал жертвой предательства со стороны Хусни аз-Заима: тот на определенных условиях передал его ливанскому правительству. За одну ночь его осудили и приговорили к смерти, а ранним утром расстреляли, приведя приговор в исполнение.
Однако смерть вождя не погубила партию, а лишь временно ослабила. […] Партийцы стали тайно работать против Сирии совместно с американскими агентами. От их рук на стадионе Дамаска пал полковник-[баасист] Аднан аль-Малики, и это убийство было лишь первым ударом по армии и ее руководителям. Однако заговор провалился, его участники были арестованы. Троих казнили, а остальных посадили. Все госслужащие, связанные с партией, были уволены, и у партии не осталось никаких структур в Сирии».
Сааде действительно посещал Рим и Берлин в 1938, но не вполне ясно, о чём он договорился с фашистами и нацистами. По всей видимости, ССНП не получила значительной поддержки.
Казнь Сааде стоила жизни Хусни аз-Заиму, выдавшему вождя ССНП ливанцам, и Рияду ас-Сольху – премьер-министру Ливана. аз-Заима в августе 1949 г. свергли и убили военные, включая связанных с партией. ас-Сольха члены ССНП убили во время визита в Иорданию в 1951 г. Это была месть за поспешный трибунал над затеявшим вооружённый мятеж Сааде.
В 1950-х оппоненты стали обвинять ССНП в работе на США. Не уверен, что это доказано историками. В убийстве аль-Малики также обвиняли западный империализм, инструментом которого, дескать, послужила ССНП.
При этом после разгрома ССНП в Сирии в 1955 г. центр деятельности партии сместился в Ливан. Там ССНП появилась в 1932, и в 1950-х эта светская партия сохраняла определённую популярность среди радикальной молодёжи. В 1957 г. её кандидат – Асъад Ашкар – впервые избрался в парламент (от Горного Ливана).
В ходе гражданской войны 1958 г. в Ливане ССНП сражалась на стороне президента Камиля Шамъуна. Идеологически, у них были противоречия: ССНП хотела единства Великой Сирии в «естественных границах», а президент Шамъун верил в независимый про-западный Ливан. Но после убийства аль-Малики и разгрома ССНП в Сирии только в Ливане партия могла действовать свободно. Ещё пестрее эту про-президентскую коалицию делала христианская партия Катаиб (фалангисты) – ливанские националисты, соперники ССНП ещё с 1930-х.
В разрозненных рядах оппозиции, восставшей против про-американского президента Шамъуна, были идеологические противники ССНП – коммунисты и пан-арабисты. Дело доходило до вооружённых столкновений между ССНП и коммунистами, в частности, в Триполи на севере Ливана.
‼️📚Дорогие читатели, я набираю учеников арабского, английского, иврита и немецкого языков!
🕌 По образованию я филолог-арабист, изучал арабскую литературу и историю в Германии (FAU Erlangen-Nuremberg), последние несколько лет преподаю этот прекрасный язык и перевожу арабские мемуары. Научу читать газеты и книги на арабском, смотреть новости, заказывать еду, поясню культурный и религиозный контекст разных слов.
🍻 Немецкий я шлифовал четыре года, пока учился в Баварии, так что научу вас понимать самые страшные региональные акценты. Также готовлю к TestDAF. Сам сдал этот экзамен на 5 из 5.
✡️ Иврит я учил в университете, потом окончил ульпан на уровень далет, сейчас помогаю новым репатриантам с начальными уровнями этого языка.
💂Английский у меня свободный, постоянно использую его для учёбы, работы, общения и научу вас делать так же. Вместе мы подберём контент под ваши интересы, преодолеем боязнь говорить и разберёмся с артиклями.
💼 Занятия идут по 60 минут на платформе, удобной для ученика (Zoom, Google Meet, etc.). Цена зависит от языка и вашей страны проживания. Чтобы учащимся не приходилось часами зубрить грамматику и лексику, я стараюсь давать короткие домашние задания на повторение новых слов и правил. Для меня важно, чтобы вы не просто заучивали грамматику, а использовали её в живой речи.
☎️ Если заинтересовал — пишите в личку @zhabko_ml
Буду признателен за репосты 💛
Мухаммад Али-паша правил в 1805-48 гг., и его нередко называются отцом современного Египта. В первую очередь этот османский наместник хотел создать современную армию, но это требовало эффективной администрации, подготовки специалистов, перевода литературы и т.д. Реформы и появление образованных на новый лад чиновников и офицеров способствовали переменам в обществе.
Однако реформы Мухаммада Али-паша сыграли важную роль и в истории Леванта. Когда в 1831 г. Мухаммад Али восстал против Стамбула, египетская армия под командованием его сына Ибрахим-паши захватила сиро-палестинский регион (1831-40). Там внедрялись административные реформы, которые повлияли на местную политику, привели к ряду восстаний и обострили конфессиональные противоречия между друзами и католиками-маронитами в Горном Ливане.
Ибрахим-паша стремился напрямую собирать налоги. Местных сборщиков налогов (часто наследственных) он хотел заменить на чиновников. Это подрывало влияние местных элит и прибавляло недовольства из-за налогов.
Египтяне хорошо относились к христианам и дали им роль в местном представительстве. Вдобавок, Мухаммад Али-паша позволил европейцам открыть новые консульства – в том числе в Иерусалиме.
В Горном Ливане египетская оккупация сказалась на отношениях между друзами и маронитами. Баланс сил между ними уже менялся – и не в пользу друзов. Эмиром Ливана тогда был Башир II аш-Шехаби. Стремясь укрепить контроль над Ливанскими горами, эмир Башир ограничивал власть влиятельных друзских династий.
Вдобавок, уже намечался рост благосостояния христиан за счет миссионерских школ и торговых связей с Европой. А в Горном Ливане в сфере образования и общественной жизни большую роль играла Маронитская католическая церковь. Что касается демографии, друзы стали меньшинством даже в Ливанских горах.
Эмир Башир опирался в том числе на христиан. Когда в 1830-х пришли египтяне, Башир решил сотрудничать. Друзы, напротив, были за Стамбул, и впоследствии восстали.
Египтяне проводили политику, благосклонную к христианам. Вероятно, это связано как с прагматизмом Мухаммада Али, так и с тем, что его модернизация армии опиралась – особенно поначалу – на европейских инженеров, врачей и офицеров. Отношения с европейскими державами были важны.
Захват Бейрута египтянами способствовал миграции арабских христиан в город. Ибрахим-паша относился к меньшинствам лучше, чем османский губернатор Абдалла-паша, правивший Аккой до 1831/2 г.
Когда в Горном Ливане начались восстания против египтян, эмир Башир привлекал христиан к их подавлению.
Всё это осложняло отношения между друзами и христианами. В середине XIX в. противоречия не раз выливались в насилие. Пика оно достигло в 1860 г., когда война в Горном Ливане закончилась массовыми убийствами христиан.
Кризис накалил обстановку и в Дамаске. Там мусульмане уже были недовольны усилением европейского влияния и ростом статуса арабских христиан. Местным христианам нередко покровительствовали иностранные консулы, в то время как местные ремесленники разорялись, конкурируя с европейскими промышленными товарами. Летом 1860 г. противоречия вылились в погром христианского квартала Дамаска.
Из-за египетского вторжения лишилась своего значения Акка, в XVIII в. ставшая важным экономическим и политическим центром Леванта. В 1831/32 г. её брали египтяне, а в 1840 бомбили британцы. Это был сигнал Мухаммаду Али от Лондона: пора договариваться со Стамбулом. В обмен на вывод египетских войск из Леванта Стамбул согласился передать пост наместника потомкам Мухаммада Али. Его семья правила до переворота Свободных офицеров (1952).
Некоторые жители Акки, включая торговцев, переселились в Хайфу. Хайфа стала штаб-квартирой Ибрахима-паши ещё при осаде Акко (ноябрь1831–май 1832). Туда же переехали европейские консулы. Это способствовало развитию Хайфы, рост которой ускорился в 1870-х. Благосклонная к меньшинствам политика Ибрахима-паши способствовала тому, что там обосновались европейские монахи. К началу XX в. в городе чувствовалось влияние католических миссионерских школ, большинство местных арабов-католиков владели французским.
Площадь мучеников в 1950-1960-х.
К концу XIX в. площадь стала центром Бейрута. Город тогда активно рос и развивался. Османы сделали его столицей отдельной провинции, возвели на площади новый правительственный дворец (т.н. Малый дворец) и разбили перед ним сад.
При французах сад переделали. В самом Малом дворце теперь работал президент мандатного Ливана; французский же Верховый комиссар сидел в Большом дворце – бывших османских казармах на холме поблизости, где сейчас работает правительство Ливана. Малый дворец снесли в середине ХХ в., уже при независимости.
До гражданской войны 1975-90 гг. Площадь мучеников была одним из коммерческих, культурных, досуговых и политических центров Бейрута. Там ходил трамвай, можно было посидеть в кафе, обменять валюту, сходить в кинотеатр Rivoli, построенный на месте Малого дворца, припарковаться.
Помимо многочисленных банков, местных и западных, на соседних улицах находились старые рынки, мэрия, маронитский собор Св. Георгия, Большая мечеть аль-Омари и не только. До парламента оттуда тоже рукой подать, как и до набережной.
В годы войны Площадь оказалась на линии фронта. Районы к востоку от площадь контролировали христианские ополчения (в первую очередь фалангисты), а западная часть столицы оказалась под властью ООП и их ливанских союзников.
После войны центр реконструировали. На площади построили большую суннитскую мечеть Мухаммад аль-Амин в османском стиле. Однако из-за войны и последовавшей джентрификации старые жители разъехались, а акцент в использовании площади был сделан на слове «припарковаться».
В 2005 году на Площади мучеников проходили демонстрации с требованием вывести сирийские войска из Ливана, в итоге добившиеся успеха. А осенью 2019 г. площадь стала одним из центров массовых демонстраций против коррупции и «политического класса», управляющего страной с войны (полевые командиры, крупный бизнес, наследники старых династий). На выборах 2022 г. кандидаты, связанные с протестами, взяли в сумме 12 мандатов из 128.
Ливанский историк Фавваз Трабулси, автор книги A History of Modern Lebanon (2007), дал интевью L'Orient-Le Jour к 50-летию с начала гражданской войны 1975–90 гг.
В 1970-х Трабулси был видным членом Организации коммунистического действия в Ливане. ОКДЛ входила в Ливанское национальное движение – левую про-палестинскую коалицию, действовавшую на первых этапах войны.
Сейчас Трабулси уже за 80, и это один из самых известных ливанских историков. Вот, что он думает о причинах гражданской войны и роли внешних акторов:
«Сложился нарратив, утверждающий, что в Ливане когда-то был “золотой век”, который был жестоко прерван конфликтом, в ходе которого ливанцы воевали друг с другом в интересах внешних сил. Именно это, больше всего остального, помешало полноценному историческому осмыслению гражданской войны. [...]
Хотя, конечно, существуют объективные обстоятельства, подтверждающие представление о “войне других”, этот нарратив упускает из виду и приуменьшает причины, по которым сотни тысяч ливанцев взялись за оружие. Если сосредоточиться только на двух основных лагерях, противостоявших друг другу в начале конфликта — Национальном движении во главе с Камалем Джумблатом и Ливанском фронте, состоявшем в основном из христианских правых — можно сказать, что каждая сторона взялась за оружие по своим собственным причинам.
Первый лагерь стремился изменить основы конфессионального режима, который в значительной степени был создан для обеспечения политического и экономического доминирования христиан. Второй же сражался за сохранение этого порядка. В этом и заключается суть войны: два или более лагерей пытаются навязать друг другу свою волю с помощью силы.
И если действительно “другие” в какой-то момент стали ключевыми участниками, необходимо понять, почему это произошло, задав правильные вопросы. Например: кто “пригласил” этих “других”? Ответ зависит от конкретных действующих лиц и рассматриваемого периода. Присутствие палестинских боевиков, которое было фактически узаконено при молчаливом согласии значительной части местной политической элиты (посредством Каирского соглашения 1969 года), спровоцировало насильственную реакцию, начавшуюся в 1971–72 годах. Эта первая фаза войны завершилась вводом сирийской армии в 1976 году по просьбе [христианского] Ливанского фронта, который в тот момент оказался на грани поражения.
Однако если проанализировать более 200 официальных документов США (отрывки из которых я опубликую в своей будущей книге), становится ясно, что именно Соединённые Штаты, через госсекретаря Генри Киссинджера и посланника президента Форда – Дина Брауна – организовали военное вмешательство Сирии в Ливан с целью ослабить влияние Организации освобождения Палестины (ООП).
Именно это, в частности, объясняет, почему израильская армия тогда не вмешалась напрямую, хотя начиная с марта 1976 года она действительно начала оказывать логистическую поддержку фалангистам (или Катаиб) под руководством тех же самых акторов.
Позже прямое вмешательство Израиля (1982) ознаменовало третью фазу войны, которая, в частности, была отмечена ростом сопротивления оккупации — и этот вопрос до сих пор остаётся актуальным. Не говоря уже об эрозии государственного устройства в пользу того, что я назвал политической экономикой милиций: момент, когда страна была раздроблена на десяток кантонов, каждый со своими портами, а лидеры милиций эксплуатировали собственных единоверцев.
Короче говоря, существовали ливанские акторы, которые пригласили так называемых “других”, и это далеко не незначительная деталь. Это ключевой элемент хронологии войны, уводящий нас далеко от мифов, сформировавших восприятие этих различных внешних вмешательств».
В 1938 году Антун Сааде, основатель и «Вождь» ССНП, уехал из Ливана. До возвращения в марте 1947 года он находился в основном в Южной Америке.
По дороге туда Саáде посещал Италию и Германию. Carl Yonker пишет, что мало достоверно известно о контактах Сааде с режимами Муссолини и Гитлера. В Риме Сааде позволили пользоваться дипломатической почтой для связи с однопартийцами и предложили стипендии для учебы в Италии. В Берлине Сааде встречался со сторонниками среди левантийских студентов и читал лекцию. Но в странах Оси Сааде не задержался.
Южная Америка была знакома Сааде, ведь жил там с отцом в 1920-х, до основания ССНП (1932). Вдобавок, в партии было немало ливанцев с опытом в эмиграции. Так что у ССНП были контакты и ячейки в Западной Африке, Мексике, США и Бразилии.
Однако к началу 1940-х контакты Антуна Сааде с партией в Ливане и Сирии свелись к минимуму.
В его отсутствие лидером ССНП стал Нееме Табет. Он выбрал более умеренный курс. Партия перестала делать акцент на единстве Великой Сирии, и даже убрала слово «сирийская» sūrī из названия, став Националистической партией. Она сохраняла элементы фашистской эстетики и периодически вступала в стычки с ливанскими коммунистами. Но сменила символ на менее напоминающий свастику.
При Табете отношения партии с властями перестали быть столь враждебными, как при Сааде, который в середине 1930-х нередко оказывался то в тюрьме, то в розыске. Видимо, во многом это связано с тем, что движение больше не требовало объединения с Сирией. В 1943 г. Националистическая партия приветствовала независимость Ливана от Франции. А в 1944 году тогдашний глава МВД (и будущий президент в 1952-58) Камиль Шамъун легализовал партию.
Националистическая партия продолжала привлекать молодых интеллигентов своей подчёркнуто светской идеологией в сочетании с фашистской эстетикой. Другие молодёжные движения, которые маршировали в Бейруте тех лет, имели чёткий конфессиональный окрас: ливанские националисты Катаиб (фалангисты) были в основном католиками-маронитами, а пан-арабисты из ан-Нажжаде были суннитами. В отличие от них, партия Сааде всегда выступала за преодоление различий между конфессиями, и в ней правда состояли христиане, друзы, алавиты, шииты и сунниты.
В 1940-х палестинский историк Хишам Шараби учился в Американском университете в Бейруте. В Ливане он познакомился с Националистической партией, и некоторое время состоял в ней. Шараби писал в мемуарах:
«В начале марта 1946 года нас с Фуадом Наджаром позвали отмечать день рождения Сааде (первое марта было важнейшим официальным праздником в партии) в дом Наамы Табета в Гобейри […]. Район Гобейри располагался тогда за пределами Бейрута, к югу от старого аэропорта, где сейчас расположен спортивный городок.
Мы пришли в дом Наамы Табета около семи вечера. Это оказался старый особняк, окруженный просторным садом, полным цветов ранней весны. Мы вошли в вестибюль и обнаружили, что он кишит парнями и девушками, и атмосфера, царившая там, была для меня новой. Мероприятие началось с военного построения и партийного салюта. Это поразило и меня, и Фуада. Потом начались речи. Они следовали одна за другой, и последним выступал Наама Табет. Его тон был спокойным и степенным. К концу собрания я покинул зал и почувствовал, как остатки моей вражды к партии испарились, уступив место глубокому чувству признания и уважения».
Вскоре после возвращения в Бейрут (1947) Антун Сааде раскритиковал курс Нааме Табета и устроил чистку в рядах партии. Сааде настаивал на важности его «научно обоснованной» пан-сиристской доктрины и вновь взял курс на конфронтацию с ливанскими властями.
Сааде переименовал организацию в Сирийскую социальную националистическую партию, вернул «красный вихрь» на знамёна, а также решил, что Ирак и Кипр тоже являются частью Великой Сирии.
Кульминацией противостояния ССНП с властями стала провальная «революция» 1949 года. Она была с лёгкостью подавлена, едва начавшись, и стоила Антуну Сааде жизни. День казни Саáде стал центральной датой культов мучеников ССНП.
(Yonker, The Rise and Fall of Greater Syria; Хишам Шараби, Угли и пепел)
Палестинский коммунист Мухаммад Наджати Сидки (1905–1979) поехал учиться на коммуниста в Москву в 1925 г. О такой возможности ему рассказали евреи крайне-левых взглядов, с которыми он познакомился в Иерусалиме. Оставив отцу записку и забрав отцовскую шинель – самую тёплую одежду в доме, – он нашёл нужный параход в Яфе, спросил «товарища Орлова» и отправился в СССР. Впоследствии Сидки вспоминал:
«Я провёл четыре дня в Одессе в ожидании указаний из Москвы. В Одессе я оказался на народных гуляниях. Погода была холодная, и я надел шинель, которую взял с собой из Иерусалима. На ней были погоны со знаками различия и звёздами. Народ в театре смотрел на меня с изумлением. Когда я спросил, в чём дело, мне сказали: “Ты молодой парень, а одет как офицер!.. Ведь русская революция отменила погоны на форме солдат и офицеров, потому что их носили царские силы, и это отличало “белых” от красных”… А потом появился ты в погонах, так что люди интересуются и удивляются”.
После вечеринки я вернулся в “Болгарский дом”, одолжил ножницы и навсегда срезал погоны…»
В Москве Наджати Сидки учился в Коммунистическом университете трудящихся Востока. КУТВ готовил советские элиты Центральной Азии и принимал иностранных студентов по линии Коминтерна, вроде турецкого поэта Назыма Хикмета. Сидки был одним из первых палестинских коммунистов, окончивших КУТВ.
В 1929 году он вернулся и вошёл в ЦК еврейско-арабской Палестинской компартии. За коммунистическую активность его преследовали британцы, и в 1931–32 гг. он сидел в тюрьме.
В 1930-х партийная работа приводила товарища Сидки в Хайфу, Москву, Бейрут, Дамаск, Париж и охваченную гражданской войной Испанию, где Сидки вёл пропаганду среди марокканцев из армии Франко. К началу 1940-х пути Наджати Сидки с коммунистами разошлись.
До 1948 года Сидки был журналистом и писателем в Иерусалиме, писал о Пушкине и Чехове; в 1960–67 гг. обосновался в Бейруте, после чего уехал в Афины, где и скончался в 1979 году.
📸 Наджати Сидки в годы работы на почте в Иерусалиме, 1923 г.
🇱🇧🇮🇱К нормализации отношений с Израилем призвал Валид Баарини – наследственный депутат-суннит с севера Ливана. В интервью газете an-Nahār в начале апреля он заявил, что он за дипломатию, если это даст окончательный вывод ЦАХАЛ с юга Ливана и поможет преодолеть экономический и финансовый кризис.
Валид Баарини принадлежит к фракции Национальная умеренность. Она состоит в основном из суннитских элит севера Ливана, которые пытались дистанцироваться от поляризации между союзниками и критиками Хезболлы. Баарини в парламенте представляет область Аккар; ранее депутатом был его отец.
Сейчас политическое представительство суннитов как никогда разнообразно, и формально Национальная умеренность – крупнейшая суннитская фракция. Но даже коллега Баарини по фракции, депутат от Аккара Саджиъ Аттие, настаивает, что слова Баарини не отражают позицию фракции.
Суннитский депутат от Бейрута Набиль Бадр считает, что «не стоит обсуждать нормализацию, пока не будет достигнуть справедливый мир, основанный на решении два государства для двух народов».
Баарини заявил, что «нарратив [Хезболлы] о сопротивлении рухнул». Депутат призывает «не дать Ливану стать второй Газой». Баарини не упустил возможность похвалить Саудовскую Аравию: по его словам, ради «спасения» Ливана следует последовать за курсом эр-Рияда на дипломатию. Похвала в адрес эр-Рияда совпадает с курсом президента Жозефа Ауна на сближение с арабскими странами и дистанцирование от Тегерана. Другой вопрос, что Саудовская Аравия в обмен на нормализацию хочет от Израиля, чтобы возобновился мирный процесс с палестинцами. А нынешняя израильская коалиция, где большую роль играют радикальные религиозные националисты, на такое не пойдёт. Баарини в интервью an-Nahār также подчеркнул, что настаивает на принципе два государства для двух народов.
Так или иначе, примечательно, что политик такого уровня публично призывает к дипломатии с Израилем. Это стало возможно на фоне падения режима Асада и ослабления Хезболлы после войны с Израилем. Баарини также напомнил, что Бейрут уже заключал с Иерусалимом соглашение о морских границах (2021).
На независимости Палестины бок о бок с Израилем настаивают и Ливанские силы. Пресс-секретарь ЛС подчеркнул, что христианская партия остаётся верна Арабской мирной инициативе, принятой на саммите в Бейруте в 2002г. Она предлагает Израилю мир с арабскими странами в обмен на уход с территорий, захваченных в Шестидневной войне (1967). Инициатива требует, чтобы Западный берег р. Иордан и Сектор Газа стали частью палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме.
Ливанские силы много лет критикуют Асадов и Хезболлу и требуют разоружения последней. Партия выросла из христианского ополчения Ливанские силы времён гражданской войны (1975-90), которое какое-то время поддерживал Израиль.
После бегства Асада к нормализации с Израилем призывал экс-депутат Виам Ваххаб (друз) – давний союзник Дамаска и Хезболлы. Он объяснял это необходимостью гарантировать безопасность друзов. Стоит отметить, что Ваххаб сейчас больше известен эпатажным поведением на ток-шоу, нежели влиянием на принятие решений.
В свою очередь, самый влиятельный друз Ливана – экс-председатель Прогрессивно-социалистической партии Валид Джумблат – выступает против нормализации «до создания независимого палестинского государства». Он также обвиняет Израиль в попытке использовать друзов Сирии для того, чтобы расколоть её. А прошлым летом Валид-бей вступал в публичную дискуссию с шейхом Мувафаком Тарифом, духовным лидером друзов Израиля.
В феврале Ваэль Абу Фаур – депутат от ПСП, давний соратник Джумблата – заявил прессе, что США обсуждали с ливанскими элитами нормализацию с Израилем. Абу Фаур полагает, что США могут попробовать навязать Бейруту нормализацию.
Хотя Хезболла ослаблена, она сохраняет значительное влияние. Если президент Жозеф Аун и правительство Навафа Салама и добьются роспуска её военного крыла, Хезболла, вероятно, продолжит существовать как политическая партия. В обмен на разоружение она захочет сохранить лицо. А борьба с Израилем – один из столпов её идеологии и идентичности.
Будучи одним из древнейших городов мира, Яфа долгое время оставалась небольшой деревней. Очередной рост этого порта начался в XVI-XVII вв., и к началу ХХ столетия это был один из главных экономических, культурных и политических центров османской Палестины. В Яфе жили десятки тысяч человек. Помимо знаменитых цитрусовых садов вокруг города, там работали школы и заводы, а в 1892г. появилась железнодорожная станция. В Яфе выходили газеты, включая знаменитое издание Filasṭīn, которое выпускал христианин Иса Давуд аль-Иса. А в период британского мандата город был одним из бастионов арабской оппозиции муфтию Иерусалима Амину аль-Хусейни.
Яфа (ныне Яффо в Израиле) отличалась конфессиональным разнообразием. Город исторически служил портом Иерусалима, ведь это единственная бухта южнее горы Кармель; близлежащий холм хорошо подходил для обороны. Через Яфу прибывали христианские паломники. Среди местного населения можно было встретить не только мусульман, но и католиков, православных, армян, иудеев, а потом и протестантов; также там проживали европейские монахи и монахини. С появлением сионисткого движения Яфа стала важнейшим портом еврейской иммиграции, но после беспорядков 1929г. евреи предпочитали не селиться в этом городе.
В османских документах XVIв. Яфа характеризуется как «деревня». Судя по всему, её население было небольшим, но не опускалось ниже 250-300 человек. Порт служил в основном для экспорта излишков зерна из центральной Палестины. С XVIIв. город привлекал европейских торговцев (в первую очередь французов), которые использовали его для закупки хлопка. К середине XVII столетия в Яффо регулярно приходили корабли из Египта с рисом и сахаром; обратно они везли оливковое масло и мыло (мыло из оливкового масла – одно из традиционных палестинских ремесел, особенно им известен регион Джабаль Наблус).
XVIII век стал важной вехой в истории города. До того его росту мешала угроза со стороны пиратов. Однако на рубеже XVII-XVIII вв. Стамбул озаботился защитой и развитием портов, и в начале XVIII столетия на холме возвели небольшую крепость, для защиты которой отправили 15 пушек. В 1730-х в городе стали производить мыло – вдобавок к тому, которое закупалось в Рамле и Наблусе и экспортировалось. Торговые связи способствовали связям между Яфой и Джабаль Наблус. По оценке французского консула в Сайде/Сидоне, к середине XVIIIв. Яфа была небольшим городом на несколько тысяч человек, и уже была крупнее Рамлы.
На рост важности порта указывает и то, что Яфу выделили в отдельную административную единицу. Дело в том, что Стамбул стремился получать пошлины с порта напрямую. На практике всё было сложнее. В т.ч. потому, что наместнику Яфы не хватало выделенных ему солдат для поддержания порядка и сбора налогов, и подчас он был вынужден обращаться за помощью к вали (губернатору) Дамаска. Да и административное деление впоследствии не раз менялось.
Последняя треть XVIII столетия и начало нового века стали для Яфы периодом кровавых потрясений. 1767г. ознаменовался восстанием из-за повышения налогов; его подавили. В начале 1770-х в Палестину вторгся губернатор Египта Али-бей аль-Кябир, восставший против Стамбула; Яфу ненадолго захватил местный союзник Али-бея, Захер аль-Омар, – правитель Акки/Акко и Галилеи. В 1774г. город взяли силы, лояльные Стамбулу; Яфа была разграблена, а многих жителей казнили. В итоге население снова опустилось ниже тысячи человек. Но уже к 1799г. в Яфе было порядка 7 тыс. жителей.
В 1799 Яфу взял Наполеон, и французы учинили там резню. А начале XIXв. порт захватил Ахмад Джаззар-паша – правитель Акки, чьи отношения со Стамбулом складывались по-разному. В XIXв. Яфа восстановилась и достигла новых вершин. Этому способствовал тренд на развитие портов на фоне роста торговли с Европой. Однако в апреле 1948г. бóльшая часть жителей Яфы бежали, спасаясь от первой арабо-израильской войны (aka война за независимость Израиля). Многие из них оказались в Секторе Газа, где их потомки живут до сих пор
(محمود يزبك، مدينة البرتقال يافا: حضارة ومجتمع 1700-1840;
Itamar Radai, Palestinians in Jerusalem and Jaffa 1948)
🇱🇧 Споры об оружии Хезболлы раскалывают ливанское общество уже 20 лет, однако теперь они ведутся в совершенно новых условиях.
Впервые и президент, и правительство настаивают на разоружении. Экс-президент Эмиль Лахуд (1998-2007) был ставленником Дамаска; Мишель Слейман (2008-2014) пришёл к власти после острого политического кризиса, стремился утихомирить страсти и потому воздерживался от резких движений; ну а Мишель Аун (2016-2022) был союзником Хезболлы и во многом благодаря этому оказался в президентском дворце.
В новом правительстве влияние лагеря Хезболлы ограничено. Им с союзниками не досталось ни силовых министерств, ни даже монополии на представительство шиитов. А правительственная декларация на этот раз обошлась без фразы «армия, народ и сопротивление», которая служила символическим аргументом в пользу легитимности оружия Хезболлы.
Политически Хезболла как никогда изолирована. Она долго шла к тому, чтобы растерять престиж, который у неё был в середине 2000-х – после вывода израильских войск с юга Ливана (2000) и относительного успеха в войне 2006 г. (Израиль тогда не смог ни уничтожить, ни радикально ослабить Хезболлу). Но шаг за шагом она настраивала против себя всё больше людей: за предполагаемой ролью в убийстве Рафика Харири (2005) последовало применение оружия против сторонников тогдашнего правительства в мае 2008 г.; потом Хезболла вступила в войну в Сирии на стороне режима Асада (ок. 2013), в конце 2019 г. применяла насилие в отношении мирных протестующих, а потом явно препятствовала расследованию взрыва в порту Бейрута 4 августа 2020 года.
К началу 2020-х Хезболла и сама всё чаще сталкивалась с сопротивлением ливанцев: вспомним хоть перестрелки осенью 2021 г. по итогам шиитской демонстрации против судьи Тарека Битара, который ведёт расследование взрыва в порту; кровавый конфликт с арабами Хальде (с 2020); эпизод, когда друзы на юге задержали и передали военным ракетный расчет Хезболлы после обстрела Израиля (2021); перестрелку в христианской деревне Кахале, где летом 2023 г. перевернулся грузовик.
8 октября 2023 года Хезболла открыла «фронт поддержки» ХАМАС и с самого начала как критики, так и некоторые союзники призывали её не втягивать Ливан в большую войну. После серии болезненных ударов осенью 2024 г., включавших убийства руководства Хезболлы и значительные разрушения в шиитских районах, в ноябре было подписано перемирие. Хотя Хезболла пытается продать его как победу, Израиль продолжает регулярно бомбить её, а последняя не отвечает и открещивается от последних обстрелов из Ливана. Ведь если даже на пике возможностей она проиграла, новая война только ухудшит её положение.
Падение режима Асадов усугубило проблемы Хезболлы. Бегство Башара из Сирии бьёт как по логистике, так и по финансированию Хезболлы, ведь новые власти борются с контрабандой и наркоторговлей. Вдобавок, в Ливане у Асадов было немало союзников, близких и к Хезболле. Некоторые из них уже переориентируются. Например, наследственный суннитский депутат Фейсал Карами из Триполи намекает на разоружение Хезболлы и хвалит мудрость Саудовской Аравии.
Характерно, что часть давних союзников Хезболлы на «суннитской улице» не пришли на похороны Хасана Насраллы (тот же Карами, Джихад ас-Самад и хабашиты). Христианское Свободное патриотическое движение было представлено, но не на высшем уровне – председатель СПД Джебран Басиль не явился. До этого он публично выступал против линии Хезболлы – в частности, против её «фронта поддержки».
Газета Nidāʾ al-Waṭan сообщает, что посланница США Морган Ортагус поставила политическое руководство Ливана – президента Ауна, премьера Салама и спикера парламента Набиха Берри – перед ультиматумом: либо они добиваются монополии государства на оружие, либо страна лишается поддержки США. По данным издания, Ортагус, посетившая Ливан 5 апреля, дала им 10 дней, чтобы увидеть конкретные действия. Возможно, этим вызвана бурная деятельность президента Ауна в последнюю неделю.
Reuters со ссылкой на источники в Хезболле утверждает, что та готова обсуждать разоружение, если Израиль окончательно уйдет с юга Ливана.