Не знал, что современная российская журналистика может еще чем-то поразить, но сегодня ей это удалось. Попросили меня сказать несколько слов российскому телевидению о вице-губернаторе Петербурга Михаиле Маневиче, поскольку у нас, как выяснилось, раскрыли дело о его убийстве, произошедшем в августе 1997 г. Я сказал несколько слов о Мише, о том, каким он был человеком и экономистом. О криминальных делах, естественно, не говорил, поскольку в них не разбираюсь.
Минут через двадцать после записи мне вновь позвонили телевизионщики, вежливо поблагодарили и задали вопрос, который «убил меня наповал»: как Ваша фамилия?
Меня невозможно было поразить политической ангажированностью современных масс-медиа: здесь все давно понятно. Меня невозможно было поразить пофигизмом тележурналистов: им просто нужна в кадре говорящая голова, поэтому качество эксперта давно никого не интересует. Меня невозможно поразить даже тем, что для петербургской журналистики я до сих пор являюсь экспертом по экономике, хотя четверть века этим делом не занимаюсь: у них в компьютерах списки экспертов, видимо, с девяностых годов не корректируются. В данном случае меня поразило другое. Я не понимаю, как чисто технически можно было получить информацию о наличии «эксперта по Маневичу», не зная его фамилии. Видимо кто-то сказал этим милым ребятам, что есть такой Дмитрий Яковлевич (имя-отчество они знали), который может произнести несколько слов о Маневиче, но фамилии не сказал. Соответственно, они, обращаясь ко мне, не знали, по-видимому, ни где я работаю, ни чем был связан с Мишей, ни тем более того, являюсь ли я хоть сколько-нибудь известным человеком, и интересно ли зрителям мнение такого человека о Маневиче.
Картина совершенно фантастическая, но иначе, кажется, эту историю объяснить невозможно… А, впрочем, почему фантастическая? Ведь информационный блок нужен нашему телевидению (как я понимаю) лишь для того, чтобы имелось пространство, в которое можно вставлять пропаганду, являющуюся главным делом СМИ. Чем конкретно насыщать это пространство, не столь уж важно. Поэтому в принципе могли спросить о Маневиче любого прохожего.
К нам сейчас так мало информации просачивается сквозь цензуру, что серьезный анализ политических событий почти невозможен, но бывают порой исключения, и я каждый раз стараюсь на них обращать внимание.
Арестован по обвинению в коррупции очередной ректор. На этот раз ректор Всероссийской академии внешней торговли Минэкономразвития. Нам обычно трудно отличить борьбу с коррупцией от преследований оппозиции, а также межклановых разборок силовых и бюрократических структур. Поэтому обычно если арестован чиновник, который нам не нравится, общественность признает данное событие борьбой с коррупцией, а если арестован достойный человек, который нам нравится, событие интерпретируется, как очередной удар по демократии. Но в данном случае привлекают внимание «цифры». Ректору инкриминируется мошенничество на 1 млн рублей. Но пресса раскопала сведения о его доходах: еще несколько лет назад он официально получал в год 60 млн рублей. Какова вероятность, что должностное лицо станет совершать мошенничество на миллион, если такую сумму оно официально зарабатывает меньше чем за неделю? Причем, ректор ведь явно умный и хорошо информированный человек: знает, как много арестов осуществляется в последнее время. Станет ли он рисковать ради такой добавки к жалованию?
Думается, эта история нам говорит не только о конкретном случае, но и о том, как осуществляется «борьба с коррупцией» во многих других случаях: даже в тех, где «цифры» выглядят относительно реалистично.
Кто-то скажет, наверное, что так у нас борются со слишком высокими доходами госслужащих. Однако на деле в результате этой борьбы доходы останутся прежними, а вот конкретный госслужащий, их получающий, сменится. И, соответственно, сменится тот карман, в который они идут. Если бы хотели бороться с высокими доходами, провели бы административную реформу, направленную на их ограничение. Но в целом у нас всех устраивает ситуация, при которой можно, находясь на госслужбе, становится очень богатым человеком без всякого нарушения закона. Доходы чиновников Высшей школы не так уж велики в сравнении с доходами чиновников в нефтегазовом секторе или в банковской сфере.
И вторая мысль. Согласно Эвансу, один из главных аргументов Голдхагена заключается в том, что раз немцы не устраивали никаких демонстраций протеста, митингов и восстаний против депортации евреев – значит, поддерживали ее. Примечательно, что в данном – и только в данном - случае Эванс даже не считает нужным приводить контраргументы по существу, ограничиваясь воспроизведением самого аргумента в качестве примера абсурдной логики. Настолько смешным уже в середине девяностых выглядело представление о том, что если люди в авторитарной системе – тем более такой, как нацистская диктатура – чем-то недовольны, то они непременно выходят на митинг или восстают. К тому моменту уже давно было понятно, что если все потенциальные организаторы и координаторы протеста разгромлены, а потенциальные участники – сколько бы их ни было – разобщены и не верят в успех, зато уверены в неизбежных репрессиях, никаких открытых демонстраций и митингов не может быть в принципе" Это был текст Николая Власова.
Читать полностью…
Оказывается, много лет выступая на «Эхо Москвы», публикуя свои статьи в «Новой газете» и на Росбалте, я на самом деле способствовал тайной кремлевской игре, суть которой заключалась в дезинформации Запада. Бедные западные политики никак не могли догадаться, в чем суть российского политического режима, пока имитировалось существование выборов и свободных СМИ. Таким образом я оказался пешкой в руках Кремля, а вовсе не комментатором, пытающемся по мере сил рассказать своей аудитории, что на самом деле происходит в путинской России.
Этот вывод однозначно следует из свежего интервью Гарри Каспарова программе «вДудь». Конечно, про мое существование Гарри Кимович даже не догадывается, но именно так он объяснил роль всех недавно уничтоженных СМИ и, соответственно, тех, кто с ними сотрудничал. Поскольку СМИ существовали по воле Кремля, значит, играли ему на руку. А главное – ему на руку играли те оппозиционные политики, которые получили сейчас в России огромные тюремные сроки.
Конечно, мы были неудачливы в нашем разговоре с обществом. Мы не смогли предотвратить катастрофу. Однако мы пытались делать то, что в наших силах, располагая ничтожными возможностями в сравнении с мощной государственной пропагандой. Как надо было поступать иначе? Раз десять задавался этот вопрос Каспарову, но внятного ответа так и не удалось получить.
В целом же у меня создалось впечатление, что Каспаров почти три часа пытался так или иначе объяснить, почему он уехал из России еще до того, как здесь возникли реальные опасности для оппозиционных политиков. Гарри Кимович рассказывал о том, сколь большую и полезную работу для нашей страны ведет он в Америке, а также о том, сколь бесполезны оказались люди, оставшиеся в России. Включая посаженных. С каждым новым поворотом беседы Каспаров отсекал все новых и новых политических союзников, подчеркивая их никчемность.
Зрелище это было поучительное. Думается, российским демократическим политикам будущего для достижения успеха следует вести себя прямо противоположным образом, максимально расширяя число потенциальных союзников, вместо того, чтобы оскорблять их.
Вот наша беседа с Валерием Шубинским о "виновности" русской культуры. Вела вечер Нина Попова. Спасибо Николаю Кофыринц за это видео. Я вообще-то не хотел здесь публиковать запись беседы, но раз уж Николай проделал столь большую работу, то жаль ее прятать. Не хотел потому, что предпочитаю беседовать с живой аудиторией, а не с пустыми стульями, на которых не сидят те, кто предпочитает смотреть запись дома. В это раз зал в Фонтанном доме был полон, и внимание аудитории стимулировало нас с Валерием к серьезному разговору. Надеюсь, то, что я все же выкладываю запись, не помешает собрать аудиторию в следующий раз. https://www.youtube.com/watch?v=Fs-JPYfZvAQ
Читать полностью…
После некоторого перерыва возобновляем наши "Особые истории". Новая программа будет во вторник, а пока вот спецпрограмма с ответами на вопросы по предыдущим нашим диалогам с Валерием Нечаем. https://www.youtube.com/watch?v=NrhET6X0WYU&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=1
Читать полностью…
С Владимиром Кара-Мурзой я встречался лишь один раз в жизни, да и то мельком. Поэтому мне трудно сказать о нем что-то личное. А из всех комментариев, которые прочел в сети, лучший дал Сергей Жаворонков. Вот он: "25-летний приговор Владимиру Кара-Мурзе за политическую деятельность, трактуемую путинцами как "измена родине", как и его предыдущие отравления - это конечно месть за его деятельную роль в принятии персональных санкций (сначала по "делу Магнитского", затем по более широкому кругу). Кара-Мурза, возможно, не очень известен широкой публике, но он долгое время работал в США и Великобритании и хорошо известен там политическому классу. Помню, как в 2002 году он организовал встречу Немцова с Маргарет Тэтчер. Тэтчер была очень старенькая и больная, и по требованию врачей не принимала гостей, но для Немцова сделала исключение.
При этом, надо отметить, что Кара-Мурза всегда разделял санкции против путинцев и санкции против всех россиян, выступал против абсурдных обвинений в адрес тех, кто не уехал из страны - собственно, и сам был живым примером сопротивления внутри страны. В приложении - его ответ (уже из СИЗО) Гарри Каспарову, обвинявшему жителей России. Кара-Мурза без проблем мог уехать, без куска хлеба не остался бы. Но он решил подать другой пример. Кто-то скажет, что глупость. Но он воспринимает себя как политика, а политики без риска не бывает.
В день приговора Кара-Мурза объявил о создании "Фонда 30 октября" (30 октября отмечают день политзаключенного в СССР), куда он внес свою премию Гавела - для помощи политзаключенным в нынешней России. Их сейчас, напомню, больше, чем было в СССР при Брежневе." Это не мои слова, а Сергея Жаворонкова, но я этот взгляд полностью разделяю.
А вот рецензия к "Грозе" Могучего https://www.rosbalt.ru/blogs/2016/06/17/1524089.html
Читать полностью…
Ну, вот и «Росбалт» уничтожен. К печальному концу, в общем-то, уже давно шло дело. С тех пор, как «Росбалт» назначили иностранным агентом, шансов на выживание было немного. Статус «иноагента» – это в наших условиях экономическая смерть, поскольку ясно, что никаких иностранных денег «агент» не имеет, а отечественные в страхе разбегаются от таких «меченных».
Для меня гибель «Росбалта» – личная боль. С этим прекрасным изданием было связано много прекрасных часов, когда я работал над своими важнейшими текстами. В «Росбалте» существовали творческая свобода и мудрая редакционная политика, нацеленная на публикацию серьезных аналитических текстов. Демократической аналитике там отдавали предпочтение перед демократическими лозунгами. И это очень стимулировало к серьезной работе. По крайней мере, меня. Если говорить о моих важнейших публицистических текстах последних лет, связанных с текущей политикой, то почти все они были опубликованы именно «Росбалтом».
Наше время, конечно, далеко не самое жестокое в истории России, но для меня лично оно обернулось тяжким психологическим измывательством. Кроме «Росбалта» я потерял «Новую газету» и «Эхо Москвы», которым отдавал много творческих сил. А 15 лет назад была еще потеря петербургского еженедельника «Дело», с которым были связаны самые дорогие для меня в творческом смысле проекты. Я все время помню друзей, которые дали мне возможность сотрудничать с этими прекрасными медиапроектами и очень им благодарен.
Порой мне кажется, что я становлюсь рекордсменом по потерям. Хочешь создать что-то значимое, обдумываешь месяцами серьезные аналитические циклы статей или радиопрограмм. Работаешь годами. А затем «добрые дяди» все уничтожают. И остается в лучшем случае подборка моих авторских текстов на сайте (как на «Росбалте»), а то и вовсе ничего не остается.
По большому счету от тридцати с лишним лет творческой работы у меня остались только книги. Пока их еще не изымают из магазинов и библиотек. Не подвергают уничтожению. Надеюсь, до такого мы все же не доживем. Но даже если доживем, книги останутся в частных библиотеках и переживут тяжелые времена.
Недавно меня познакомили с интересным историком. Милый, приятный человек. Автор хорошей статьи, причем (что особенно мне понравилось) компаративистской: сравнительный анализ некоторых явлений в российской и зарубежной истории. Я ведь и сам подобными историко-социологическими сравнениями занимаюсь. В общем, мы разговорились. Выяснилось, что он прочел мою книгу «Почему Россия отстала?». Похвалил. Но, скорее, за стиль, чем за содержание. Сказал, что не разделяет мою основную идею. Я со своей стороны попросил коллегу пояснить, что конкретно вызвало у него возражения. Не всех читателей я прошу отрецензировать мои работы, но мнение специалистов всегда стараюсь узнавать. Важно понимать, в чем я ошибся или допустил неточность.
Вскоре пришло от коллеги письмо, но оно меня разочаровало. В нем не было даже попытки анализа прочитанного. Вместо этого историк отметил, что Россия – это не Европа, а азиатская деспотия. Для него это очевидно. А затем коллега стал подробно разбирать текущую ситуацию, которая к истории никакого отношения не имеет. В моей книге как раз приводятся аргументы против тезиса, который для моего собеседника очевиден. Я немало прочел книг и статей оппонентов, собрал факты для того, чтобы оспорить их позицию, и интересовался тем, что можно на это возразить. Увы, профессионал не стал использовать свои профессиональные знания, а предпочел нечто вроде светской беседы, которая мне не интересна.
Я рассказал эту историю, потому что неоднократно уже сталкивался с подобным. Наука – наукой, а мировоззрение – мировоззрением. В узком профессиональном вопросе ученые ведут себя как исследователи, но общие представления о России даже у наиболее умных и квалифицированных коллег часто определяются их жизненным опытом, надеждами и разочарованиями, а также верованиями и мифами, которые им близки. Годами бьешься над тем, чтобы собрать и проанализировать факты, но полемика с оппонентами до фактов не снисходит. Я подозреваю даже, что многих читателей книг (в том числе из научных кругов) факты утомляют. Зачем они нужны, если выводы и так очевидны? Россия – азиатская деспотия. И точка.
Смотрел несколько лет разные итальянские и датские сериалы. Политические, криминальные, полукриминальные. Сначала смотрел лишь для отдыха, но потом вдруг стал обращать внимание на удивительную закономерность.
В Италии все друг друга кидают, и когда оказываются в полной заднице, начинают договариваться между собой для того, чтобы как-то разрулить ситуацию. В конечном счете они в заднице обустраиваются, считая это оптимальным вариантом существования. В Дании все ведут переговоры для поиска оптимального варианта СОсуществования. Естественно, переговоры эти не всегда бывают успешны, но, разочаровавшись в одном партнере, датчане тут же начинают переговоры с другим, а потому так никогда и не добираются до полной задницы.
Все это стоит принять во внимание при рассуждениях о том, как формируются эффективные устойчивые демократии. Лет 500 – 600 назад итальянские города-государства были примером демократии и экономической эффективности для всей Европы, но сейчас это совсем не так. Примером, скорее, является Скандинавия с ее низкой коррупцией, слабым криминалитетом, высоким уровнем жизни и минимумом таких застойных зон, в которых жизнь на европейскую не похожа. Я сам много ездил по Италии и скандинавским странам, постоянно поражаясь тому, как различно выглядят европейский юг и европейский север.
Не хочу делать из кино каких-то далекоидущих выводов. Впечатления от просмотра – это не наука. Монографий на тему киноментальности писать не буду. Но и на случайность увиденное на экране не похоже. Кажется, режиссеры предлагают своему зрителю нечто такое, что он видит в обыденной жизни и готов принять за кинематографическое отражение реальности.
В принципе это две разновидности европейской цивилизации. Оба сценария жизни позволяют поддерживать нормальное существование. Различия между Данией и Италией внутри Европы значительно меньше различий между Европой, с одной стороны, и Африкой, Ближним Востоком, Центральной Азией, с другой. Но, тем не менее, учиться стоит, скорее, датской политической культуре, чем итальянской. Во всяком случае, переговоры и компромиссы – это лучший путь к цивилизации, чем разборки и месть. Правда, Россия пока больше похожа на Италию.
Интеллигенция, как мафия
Когда-то в фильме Вуди Аллена услышал реплику: «Интеллигенты, как мафиози: стреляют лишь в своих». И впрямь, очень точно. Причем так ведут себя не только нью-йоркские интеллигенты из круга Вуди Аллена, но и многие российские. Главное для них – разборка в собственном кругу, сохранение контроля над «Семьей». Несмотря на громкие слова о важности демократии, эти люди не стремятся взять власть в России и цивилизовать нашу страну. Они хотят сохранить символический контроль в узкой среде. В «лихие 90-е» интеллигенция так активно била по своим за плохие реформы, приХватизаццию собственности, порочные альянсы с властью, что в итоге Путину не составило труда выстроить властную вертикаль, гораздо более жесткую, чем даже помыслить мог любой недобитый интеллигентами интеллигент.
Сегодня я вечерами посматриваю любопытный итальянский сериал, который, хоть и сделан на материалах неаполитанской каморры, дает замечательную иллюстрацию к нашим грустным размышлениям о судьбе демократии в России. В силу объективных обстоятельств рухнула властная вертикаль в одной из Семей. «Крестный отец» оказался в тюрьме, а его родственники не смогли, да, в общем-то, и не пожелали, сохранить худо-бедно работавший механизм управления торговлей наркотиками. Началась война всех против всех. И выйти из нее удалось только после того, как один из сильных и харизматичных бойцов, не принадлежавших к Семье по крови, сплотил распадающуюся систему на принципах демократии.
Ну, не совсем, конечно, демократии, а, скорее, той ее имитации, которую реально возможно было использовать в мафиозной среде. Союз боевиков и торговцев держался какое-то время, поскольку все ключевые вопросы решались теперь без «крестного отца» на сходках с учетом мнения каждого. Однако доверие друг к другу держалось на соплях. Каждый видел лишь краткосрочную перспективу, заключающуюся в том, чтобы не уступить свои позиции (а с ними небольшой доход с наркоточек) «брату-демократу». Тех, кто выделялся, сразу отстреливали. Затем искали убийц и отстреливали тоже. Постепенно стало ясно, что при «крестном отце» жить безопаснее. Не правда ли, похоже?
Каждый раз, когда узнаю про очередной донос, написанный всякими бдительными гражданами, вспоминаю свою работу преподавателем в советские времена. На меня студенты не написали ни одного доноса. И когда выступал с лекциями на предприятиях, тоже доносов не было. Конечно, я вел себя осторожно: сначала думал, потом говорил. Но все же с началом Перестройки старался всегда быть хотя бы на шаг впереди официоза. Иначе меня слушать бы не стали. Внимательно слушали тогда лишь в том случае, если преподаватель или лектор говорил больше, чем позволял себе Горбачев. Слушали. Вопросы задавали. Но не доносили.
Мерзавцы, конечно, есть в любой аудитории, поэтому отсутствие доносов я объясняю вовсе не тем, что люди были лучше. Люди всегда примерно одинаковые, но, как говорил Воланд, их может испортить квартирный вопрос. Думаю, что в моем случае «квартирный вопрос» сводился к двум важным обстоятельствам. Во-первых, в СССР шла быстрая либерализация, а потому потенциальный доносчик, образованный и информированный, естественно, хуже меня, не знал, что нынче уже можно говорить, а что нет. Во-вторых, вероятность, что меня накажут, даже если я ляпну что-то антисоветское, была невелика. У государства имелись более важные дела, чем травить мыслящую интеллигенцию. Таким образом, получалось, что потенциальный доносчик (студент, которому я двойку поставил, или работяга, завидующий тому, что лектор ходит в чистом костюме и не стоит по восемь часов в день за станком) имел очень мало шансов на успех. Труд над написанием доноса вряд ли окупился бы удовольствием видеть, как меня репрессируют.
А сегодня у нас совершенно иная ситуация. Государственная бюрократия постоянно дает сигналы о том, кто такие «враги народа», и само наказывает их, присваивая статус иноагента, или подводя под «статью». Не удивительно, что подлые люди из числа бдительных общественников увлекаются доносительством.
Откровенных мерзавцев в любом народе не так много. Но если создаются «правила игры», при которых мерзавец получает моральное или материальное удовольствие от подлости, эти люди быстро себя проявляют.
https://www.youtube.com/watch?v=MBwdlRUHKHY&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=1
Читать полностью…
Я писал на днях о презентации книги Павла Усанова "Американская модернизация" и предлагал активно ее приобретать. Как выяснилось, с широким призывом несколько поспешил. На презентации книги и сразу после нее все экземпляры, пришедшие из типографии, были раскуплены. Вторая партия придет в середине апреля. Книга обязательно будет доступна, и я дам ссылку на то, как приобрести ее непосредственно в издательстве, но пока надо подождать. Извините.
Читать полностью…
Закат был этим вечером на море какой-то дьявольский
Читать полностью…
Вчера на семинаре Центра исследований модернизации был сделан интересный доклад об Иране. https://www.youtube.com/watch?v=7LthU-r0Mug
Читать полностью…
Понятно, что нас сегодня очень интересует участие немецкого народа в деятельности гитлеровского режима. О том, что пишут на этот счет ведущие специалисты, очень хорошо рассказывает германист Николай Власов. Вот его текст: "Взял я тут в качестве «легкого чтения» (с) сборник рецензий, написанных британским историком-германистом Ричардом Эвансом. Отечественному читателю он известен в первую очередь по трехтомной истории Третьего рейха, однако написал еще много чего хорошего и интересного, начиная с подробного анализа борьбы с холерой в Гамбурге XIX века и заканчивая теоретической работой «В защиту истории». Ну и рецензии, куда же без них.
И вот как раз одна из рецензий показалась мне очень интересной. Она казалась нашумевшей в своей время (середина девяностых) монографии Дэниэла Голдхагена «Hitler's Willing Executioners: Ordinary Germans and the Holocaust». Перевести ее название на русский язык, передав все нюансы, непросто; весьма приблизительно получается «Гитлеровские палачи-энтузиасты: обычные немцы и Холокост». В этом названии, собственно, отражена основная идея книги: немецкое общество с энтузиазмом поддерживало уничтожение евреев и охотно в нем участвовало. Причиной этого был, по мнению Голдхагена, запредельный уровень антисемитизма в Германии еще XIX века.
Скажу сразу: книгу Голдхагена я не читал, поэтому собственного мнения на ее счет у меня быть не может. Я в данном случае излагаю мысли Эванса, который в вопросах истории Третьего рейха не просто мимо проходил. И Эванс, подобно многим крупным исследователям той эпохи, воспринял работу Голдхагена весьма критически – в первую очередь обвиняя его в нарушении всех мыслимых стандартов исследовательской работы. Некритическое отношение к источникам, выборочный подход к информации, весьма вольная интерпретация фактов и даже замена аргументов по существу эмоциональными тирадами – вот далеко не полный перечень тех претензий, который Эванс выдвигает к Голдхагену, подкрепляя каждое из своих утверждений конкретными фактами. В итоге, по мнению Эванса, получилось не изучение проблемы, а подгонка материала под заранее сформулированный яркий и привлекательный для читателя тезис.
Что же было в действительности? В Германии рубежа XIX-XX веков антисемитизм, конечно, был распространен, но не представлял собой, увы, никакого исключения в европейском контексте. Эванс справедливо указывает на то, что немцы, например, не устраивали до 1933 года крупных еврейских погромов. Да и потом, в Третьем рейхе, антисемитизм не был всепроникающим – недаром сами представители нацистской верхушки не раз жаловались, что немцы плохо понимают всю опасность мирового еврейства. Говорить о том, что немцы в массе своей с энтузиазмом приветствовали Холокост, совершенно не приходится.
Особенно любопытными мне показались две высказанные Эвансом мысли. Первая из них заключается в том, что Голдхаген при всем осуждении нацизма по сути начинает разделять тезисы нацистской же пропаганды о том, что «весь народ поддерживает своего фюрера», превращает гитлеровскую верхушку в простых исполнителей «народных чаяний» и тем самым невольно ее обеляет. Если что – у Эванса это аргумент не против тезисов Голдхагена, а против тех, кто склонен заявлять «ну подумаешь, передергивает, искажает и додумывает, но ведь в главном-то он прав, он хорошее дело делает!» Нет, не хорошее: некачественное исследование, написанное даже с самыми благородными побуждениями, в конечном счете принесет больше вреда" Продолжение текста Николая Власова дальше.
Удивившая многих в последние дни история с нападками на Екатерину Шульман вовсе меня не удивила, а напомнила историю XVIII века с нападками на Жан-Жака Руссо. Мыслитель этот оказался в какой-то момент феноменально популярен. Кажется, такой популярности в широких массах французских интеллектуалов ранее никогда не встречалось. Да и ни один просветитель-современник не мог сравниться с Руссо по масштабам воздействия на умы. Но всякое действие вызывает противодействие. Когда на Руссо стали наезжать, масштабы наездов тоже оказались немалыми. Бедняга Жан-Жак оказался к этому совсем не готов. Славу-то мы все воспринимаем, как должное, а вот ругань нам представляется незаслуженной. И Россо «слетел с катушек». Ему показалось, что против него существует огромный заговор, тогда как на самом деле мощь критики вызывалась не заговором и не особой злобностью французов в отношении именно Руссо, а предыдущим успехом.
Шульман у нас феноменально популярна и, естественно, когда дело дошло до критики, ее масштабы тоже оказались феноменальными. Екатерина, кажется, на ругань не реагирует и правильно делает. Популярность неизбежно оборачивается подобными историями, а с той публикой, что ругается, общаться нет смысла ни в каком виде. Эти люди все равно ничего не поймут. Поэтому и мобилизации сторонников Шульман на ее защиту тоже не требуется.
Более того, нет смысла даже широко обсуждать проблему, которая вызвала столь большие разногласия. Естественно, мы будем нашу страну «ремонтировать», когда появится такая возможность. Не мы, так наши дети. Те критики, которым сама речь о России противна, могут заняться проблемами тех стран, куда они эмигрировали или собираются эмигрировать. Нет сомнения в том, что они имеют право Россией больше не интересоваться, так же как нет сомнения в том, что мы имеем право прилагать усилия к тому, чтобы вытягивать нашу страну из пропасти. И, естественно, мы имеем право не интересоваться мнением таких критиков. Масштабы нашей катастрофы очевидны и без их комментариев. А вот дельных советов со стороны я пока не встречал.
«Пропала» книга
Примерно месяц назад заметил, что в Петербурге нельзя купить мою книгу «Как государство богатеет. Путеводитель по исторической социологии». Ждал-ждал и, наконец, написал в издательство РАНХиГС с просьбой прислать в Петербург новую партию. И вот оказалось, что книга вся распродана. Лишь в магазинах самой Академии осталось три экземпляра (кажется, их можно приобрести на сайте изд-ва РАНХиГС). Честно говоря, не ожидал, что книгу раскупят так быстро. Примерно за восемь месяцев весь тираж разошелся. Такого у меня еще не бывало. Конечно, первый тираж книги «Почему Россия отстала?» разошелся быстрее, но потом было сделано две допечатки, и сегодня это единственная моя книга, которую пока можно свободно приобрести.
Успех «Путеводителя по исторической социологии», конечно, радует. Поскольку много моих потенциальных читателей сегодня эмигрировало (а другим стало не до книжек), я полагал, что книга будет продаваться года три. Но она и года в магазинах не продержалась. Точнее, в отдельных магазинах, конечно, она еще где-то лежит (ищите!), но на складе издательства ее нет. И все же для нормального обеспечения читателей книга должна быть доступна хотя бы год – другой. По себе знаю, что иногда очень долго собираюсь приобрести какую-то книгу (если не уверен, что она точно соответствует моим интересам) и покупаю через пару лет после ее издания. А бывают часто случаи, когда научные интересы меняются, и я вдруг начинаю искать в магазинах какую-то книгу, изданную лет пять – шесть назад.
В этом смысле, конечно, ситуация с книгой «Почему Россия отстала?» представляется оптимальной. С учетом двух допечаток она уже держится в продажах примерно полтора года. Не знаю, продержится ли до выхода продолжения, которое (если не вмешаются форсмажорные обстоятельства) ожидается осенью. С одной стороны, мне, как автору, всегда приятно увидеть надпись «Тираж распродан». Но с другой – ясно, что после выхода продолжения, спрос на первую книгу вновь появится, поскольку будут читатели, случайно купившие вторую книгу и лишь благодаря этому заинтересовавшиеся первой.
Книгу Стивена Эпштейна "Генуя и генуэзцы" я отношу числу лучших исследований средневековой Италии. Причем это единственная доступная русскоязычному читателю книга о великом городе, тогда как о Риме, Венеции или Флоренции есть много всякой литературы. В этом подкасте переводчик хорошо рассказывает о том, что читатель может узнать, если возьмет в руки томик Стивена Эпштейна. https://nonfiction.mave.digital/ep-3
Читать полностью…
Я человек далекий от театральных скандалов и слухов, а потому увольнение художественного руководителя Большого драматического театра Андрея Могучего стало для меня неожиданным. Не будем сейчас обсуждать, чем Могучий рассердил влиятельных бюрократов, решающих судьбы русской культуры одним росчерком своего пера. Интереснее другое.
Не все постановки Могучего мне довелось посмотреть, но из увиденного складывалось впечатление, что БДТ предлагает зрителю идеологию, вполне совместимую с желаниями бюрократических верхов. Скажем, в «Грозе» и в «Что делать?» Россия выглядела темным царством без всякого луча света, а потому у зрителя невольно возникало представление о том, что наши проблемы кроются не в плохом Кремле, а в плохом народе, и борьба с авторитаризмом по рецептам Чернышевского и его последователей ни к чему хорошему не приведет. Объяснить подробнее в двух строках не могу, поэтому в даю ссылки на свои рецензии к этим двум спектаклям: там мысль развернута полностью.
Думается, антиреволюционная риторика Путина нашла в спектаклях БДТ наилучшее художественное выражение – яркое, талантливое, убедительное. Могучий предлагал не дурацкие агитки, идущие к нам нынче отовсюду – от телевизоров до утюгов – а серьезное осмысление проблемы «темного царства» для интеллигенции. Но в нынешней ситуации «попутчики» такого рода Кремлю уже не нужны. И вообще никакая интеллигенция не нужна. Если есть силовики, никакие «смысловики» (термин Даниила Дондурея) не требуются. Это не значит, что увольнения таких людей, как Могучий, предопределены. Наверное, у нынешней истории были свои конкретные причины. А тысячи «попутчиков» (из числа режиссеров, руководителей музеев и ректоров университетов) будут продолжать работать дальше. Тот, кто очень захочет, найдет, скорее всего, возможность сохранить свой пост. Нам интересна не судьба отдельных «героев» такого рода, а трансформация системы в целом. Каждый день дает нам подтверждение того, что люди, вполне лояльно принимавшие систему двадцать или десять лет назад, сегодня из нее выбрасываются. Этот процесс начался не с Могучего. И не с Чулпан Хаматовой. Скорее всего, он будет идти дальше с ускорением.
https://www.rosbalt.ru/blogs/2014/11/17/1338562.html
Сегодня "открыл сезон" пешим переходом от своего петербургского дома до Большого Петергофского дворца. Такой марш-бросок уже стал для меня традиционным. В этом году начал раньше: как только дороги в парках стали проходимыми. Шел с середины дня до вечера. 32 000 шагов. Получается несколько медленнее, чем раньше, поскольку возраст сказывается. И всякие недомогания. Почти 62 года все же... Но, надеюсь, за весну и лето улучшить форму. До Сергиевки в прошлом году уже доходил. Надеюсь, до Ораниенбаума рано или поздно дойду.
Читать полностью…
Закат Америки?
18 апреля в 19.00 в конференц-зале (201 ауд., второй этаж) Европейского ун-та в Санкт-Петербурге (Шпалерная ул., дом 1) состоится академический баттл между научным сотрудником Центра исследований модернизации Европейского ун-та, канд. экон. наук Павлом Усановым и преподавателем ф-та Свободных искусств и наук СПбГУ, канд. ист. наук Даниилом Коцюбинским на тему «Закат Америки?».
Вход свободный.
Два полемиста недавно выпустили книги, на которых основана дискуссия. Книга Павла Усанова «Американская модернизация: идеи, люди, экономика» (СПб.: Изд-во ЕУ СПб., 2023) рассказывает о том, как США стали успешной страной с высоким уровнем хозяйственного развития, высоким уровнем жизни и благоприятными перспективами на будущее. Книга Даниила Коцюбинского «Новый тоталитаризм XXI века: уйдет ли мода на безопасность и запреты, вернется ли мода на свободу и право?» (СПб.: Страта, 2022) рассказывает о том, что в эпоху интернета наш мир (в том числе и страны Запада) погружается в тоталитарную систему, и свободы прошлых лет уже не обеспечивают нормального развития в будущем.
Как оптимистический взгляд Усанова, так и пессимистический взгляд Коцюбинского основаны на их научных исследованиях последних лет и никак не связаны с современной антиамериканской или проамериканской пропагандой.
Модератор дискуссии – научный руководитель Центра исследований модернизации ЕУ СПб. Дмитрий Травин.
Книги можно будет приобрести по цене издательства и получить автографы авторов.
Жириновский и сейчас живее всех живых…
Говорят, в ЛДПР создадут нейросеть «Жириновский». Запоздали они там на год. Надо было создавать к моменту кончины Владимира Вольфовича. Тогда никто вообще не заметил бы, что вождь скончался. Искусственный интеллект генерировал бы примерно те же самые лозунги, которые до этого генерировал обычный интеллект покойника: «Последний бросок на юг!», «Мы за русских, мы за бедных!» и т. д. Собственно говоря, в этом и была сила Жириновского – искусственно генерировать предельно простые идеи, способные охватить те широкие массы, для которых мысли, порожденные настоящим интеллектом, слишком сложны.
Долгое время мы не замечали, что любое усложнение стандартных политических выкриков лишь мешает мобилизовывать электорат. В 1990-е годы люди с настоящим интеллектом стремились изобретать программы, убеждать избирателя, осуществлять сложные преобразования. И по мере того, как они это делали, избиратель скучнел, терялся и уходил куда-то в сторону, где меньше всяких сложных «букаф». А там в стороне его уже ждала сеть, которая тогда еще не была нейросетью, но замечательно отлавливала те голоса, что людям некуда было деть.
Не подумайте только, будто у меня это русофобия такая. Определенный процент голосов в любой стране попадает в подобную сеть. Будь она нейросетью или просто рыболовной. Жириновский лишь переработал для нашей страны стандартные ловушки, которые давно уже действовали в тех странах. И сегодня ловушка будет работать без всякого вождя. Своеобразный симулякр, как сказали бы французские постмодернисты. Жириновский, как человек уже не существует, но Жириновский, как политический механизм, живее всех живых. А, может, Владимира Вольфовича вообще не существовало? Может, нейросеть «Жириновский» изобрели тридцать лет назад, а нам сказали, будто это был человек?
Впрочем, шучу. Я знаю людей, которые его видели, трогали и отдавали ему те маленькие зеленые бумажки, которые «симулякр» очень любил всем своим естественным и искусственным интеллектом, а также сердцем, желудком и прочими частями тела. Такую любовь ни одна нейросеть сгенерировать не может. Это человеческое... Слишком человеческое.
В пятницу 7 апреля в 19.00 я выступлю с открытой лекцией "Модернизация и гражданское общество". Буду говорить о возможностях и "невозможностях" авторитарной модернизации. И о том, как и почему общество переходит к демократическим вариантам осуществления преобразований. Естественно, как обычно, у меня будет много историко-социологических сравнений разных стран и эпох. Приходите. Европейский университет в Санкт-Петербурге, Гагаринский зал (ул. Гагаринская дом 6/1). Это не главный вход со Шпалерной, а боковой - с Гагаринской, где много висит табличек с названиями наших исследовательских центров.
Читать полностью…
Гармония у Рахманинова какая-то божественная. Порой хочется раствориться в его музыке, остаться там навсегда и не возвращаться в мир мокрого снега, ледяного ветра, грязи, сумрака, войны, человеческих трагедий. Но затем вдруг гармония разрушается. В музыку врывается что-то резкое, мрачное, неуютное. Рахманинов становится дисгармоничным, и тебя вдруг выбрасывает из симфонии наружу – в уютное домашнее кресло, где хочется остаться навсегда и никогда больше не возвращаться в мир страшных разрушительных звуков. Хочется спрятаться дома от всего проникающего в этот дом со стороны. Но затем вновь Рахманинов вытаскивает тебя из кресла и бросает в свой гармоничный мир, который намного сильнее и заманчивее мира домашнего, поскольку, несмотря на абстрактность музыки, гениальный композитор создает тот более сложный и реальный мир, который не может создать ни ученый, ни писатель, ни художник. У них ведь не хватит для такой работы инструментов, подчиненных таланту. А семи нот, как ни странно, хватает.
Когда я хочу по-настоящему прочувствовать то, что происходило с Россией в эпоху нашей трагической модернизации, я откладываю в сторону сотни книг из своей домашней библиотеки, отключаю мозг, включаю чувства и слушаю Рахманинова. В нем – все перемены и переломы, срывы и надрывы, революции и контрреволюции. Революция – это не «Марсельеза», не «Варшавянка» и даже не «Интернационал». Они слишком просты для описания нашей истории. Они концентрируют внимание лишь на одной стороне исторического процесса. А рахманиновские концерты и симфонии показывают его во всей сложности. Так же как симфонии Малера показывают во всей сложности историю германскую.
Вообще-то я не поклонник теории особого пути. Мои читатели это хорошо знают. Но в музыке все складывается несколько иначе. И «алгеброй науки» вряд ли можно измерить гармонию малеровского или рахманиновского видения мира. Оба созвучны своей эпохе, но каждый при этом созвучен своей национальной культуре.
Сегодня – день Сергея Рахманинова. 1 апреля 1873 года – ровно сто пятьдесят лет назад – он появился на свет, чтоб рассказать нам об этом Свете.
То, что я грустно пишу о провалах Просвещения, не означает пессимизма. Провалы надо объяснять. Иначе они будут постоянно. И не надо опускать руки. Но важно отдавать себе отчет в том, что миллионы людей не бросятся разыскивать наши статейки для просвещения. Работать можно, скорее, на интеллектуальную элиту, на тех, кого не пугают «многабукаф». Хорошие книги важнее бесконечного «потока сознания», исходившего от нас в прошлом.
Кроме того, нет смысла сегодня составлять программы реформ на будущее. Когда будущее придет, реформаторы сделают то, что будет возможно в конкретных условиях, а не то, что сегодня напишут «мудрецы». В этом состоит один из главных уроков 1990-х гг. Будущие реформаторы должны активно осваивать максимально широкий объем информации для того, чтобы в нужный момент сделать правильный выбор. А те, кто работают в социальных науках, должны этот объем предоставить. Перечень важнейших тем исследований может быть бесконечен, но я выделил три ключевых вопроса, от которых в первую очередь зависят перспективы демократии.
Во-первых, я бы перенес внимание с нашей любимой революционной тематики на анализ действия элит. Успешные преобразования связаны с их деятельностью, а не с выходом масс в большую политику. Я сегодня легко могу прочесть ряд лекций по истории важнейших революций, но мне гораздо труднее рассказать о конкретных шагах, предпринимавшихся элитами для создания демократии. И это плохо.
Во-вторых, я бы перенес внимание с темы люстраций, денацификаций и трибуналов на вопрос о методике заключения важнейших компромиссов в ходе политического строительства. Мы мало знаем об этом помимо Пактов Монклоа и Круглого стола. Но в реальной политике прежде, чем наказывать преступников, приходится создавать коалиции. А наши вчерашние отцы демократии такие коалиции проваливали.
В-третьих, мне представляется важным то, чем сам занимаюсь: анализ конкретных, рациональных причин, по которым Россия отстала. Пока даже в элитах формируются диковатые представления о вечной нашей иррациональности, об особом пути в тупик, склонности к рабству и т.д. В ближайшие годы отчаяние будет нарастать по мере нарастания развала, и, если в молодых элитах не найдется людей, спокойно, оптимистично смотрящих в будущее России, некому будет строить коалиции.
Вчера вечером я долго проклинал Петербург. Проклинал болото, на котором он был в свое время построен. Проклинал Петра, который нашел худшее место из всех возможных для строительства города. Проклинал ветер, который на этом болоте всегда вмордувинд. Проклинал мокрый снег, нагло не желавший становиться ни снегом, ни дождем, предпочитая сначала падать на землю, а затем оборачиваться мокрой жижей, которая при малейшем обувном недосмотре норовит добраться до ног и обеспечить простуду. Проклинал себя за то, что не сижу дома. Проклинал дом, который стоит в Ульянке, а это почти также далеко от центра Питера, как Ульяновск. Проклинал городские власти, которые у нас принято проклинать каждый раз при плохой погоде. Проклинал высшие власти, которые у нас каждый раз принято проклинать при любой погоде. Проклинал всемирный антироссийский заговор, поскольку на него сваливают все наши беды все наши власти.
Не буду дальше перечислять все проклинаемое. Скажу только, что вчера был, наверное, один из худших в плане погоды дней в Петербурге. А тот, кто хорошо знает Петербург, понимает, что даже лучшие в плане погоды дни здесь не сахар. Но весь этот метеорологический ужас исчез моментально, лишь только я переступил порог Особняка Половцова на Большой Морской, который является одним из лучших дворцов Петербурга. А тот, кто хорошо знает Петербург, понимает, что даже худшие наши дворцы, могут сделать сладким самый горький день.
В прекрасном Бронзовом зале был прекрасный концерт Валерии Стенькиной. Я могу с удовольствием слушать Валерию даже в самом скромном подвальчике, а в Особняке Половцева это был просто праздник. В честь которого не грех было пропустить по стаканчику в подвальчике напротив. Русская водка даже после Моцарта, Пуччини и Россини хорошо идет. А уж после Рахманинова прошла так, как в самый лучший день.
И был вечер, и было утро. А ранним утром сияло солнце даже в нашей Ульянке, и белый снег лежал на ветках – мирный и ласковый. Петербург расслаблялся.
