Четыре стихии творят в небесах что-то невообразимое. В самом прямом смысле невообразимое, поскольку мы никогда не может даже вообразить себе то, что через минуту-другую увидим в небесах.
Влага (вода), концентрируясь, формирует фантастические узоры туч. Одних лишь этих узоров хватило бы нам для восхищения сложностью мира. Но ветер (воздух) гонит эти тучи над нами. И вот, в какой-то момент, свет заходящего солнца (огонь) пронизывает принесенную ветром тучу так, что игра света в воде наполняет узоры каким-то мистическим содержанием. Однако увидеть это сочетание чудес мы можем, лишь находясь в определенном месте земли. Таким образом, выходит, что красоту неба мы воспринимаем лишь через четыре древних стихии: воду, воздух, огонь и землю. Изменится что-то в одной из стихий – и вся картина станет иной.
Уже третий вечер слежу я за быстро меняющимися картинами вечернего неба. Слежу прямо из своего окна, благо живу высоко, и никакие соседние дома, никакие дворы-колодцы мне этой красоты не закрывают. Слежу и понимаю, что самая сложная и самая совершенная конструкция из тех, которые мы способны создать своим разумом и своими руками – ничто по сложности и красоте перед тем, что формируется в небе. Формируется без нашего участия. Богом? Творцом? Природой?
Конечно, я далеко не впервые заглядываюсь на небо. И далеко не впервые меня тянет в этот момент на философские размышления даже без использования блаженного пятого элемента – рюмки водки с хорошей закуской. Но, видимо, возраст, накапливающий усталость и привязывающий тело к земле, создает какую-то интеллектуальную легкость для проникновения мыслью в небо, для более глубокого, чем раньше, осмысления того, что мы способны увидеть в ином мире.
Кому-то покажется странным, но мое либеральное мировоззрение в значительной степени сформировалось благодаря размышлениям о сложности мира. Когда мир сложнее, чем мы можем себе помыслить, бессмысленно пытаться им управлять. Одна лишь свобода способна совладать со сложностью и породить красоту вместо хаоса. Глядя в закатное небо, особенно хорошо это понимаешь.
УРОКИ МЯТЕЖА. Часть 3 (начало смотрите посты /channel/alexander_kynev/3948 и /channel/alexander_kynev/3949
)
На выборах меньше станет независимых от местных властей финансовых источников (структуры Пригожина, хоть и сами зависимые от финансовой поддержки власти, на региональном уровне были вполне самостоятельны и неподконтрольны губернаторам, будучи одним из источников местной конкуренции). Еще больше монополизируется ситуация в СМИ (опять таки, дело не в том, плохой Пригожин или хороший, а в том, что конкуренция СМИ, связанных с разными элитными группами, давала больше зазора для иной информации и защиты иных интересов). Постепенно будет усиливаться внимание к внутренней политике, оказавшейся в тени из-за СВО.
Да, система в нынешнем виде слабеет и идет к закату, но легче нам от этого прямо здесь и сейчас не станет. Меняться все это будет сложно, тяжело, и с большими издержками.
Для тех, у кого нет vpn (ссылка на публикацию предыдущий пост), ниже авторская версия текста до правок:
УРОКИ МЯТЕЖА. Часть 1 (продолжение след пост)
Провалившийся мятеж Евгения Пригожина тема сложная и многослойная, и несомненно войдет в историю, и многие ее составляющие несомненно всегда будут предметом дискуссии (особенно главная тема – причина и цель мятежа).
При этом все основные вещи по итогам пригожинского мятежа очевидны и так или иначе проговорены:. Во первых, это слабость власти, публично проявленная, что является важнейшим сигналом как всем типам элит внутри страны и вовсе ее – даже публично объявленные угрозы оказались неисполнимы. Это десакрализация и утрата основы того имиджевого образа, который лелеяли 20 с лишним лет. Во вторых, неспособность разрешения растущих внутренних конфликтов между элитными группами. Сложная система балансов внутри ведет к тому, что полное уничтожение одного из игроков и всех его союзников оказывается невозможным и нарушает общий баланс в системе. Система на это пойти не может, в результате возникает патовая ситуация бездействия (или запоздалого действия) на фоне внутренних конфликтов. Наиболее агрессивные игроки все чаще могут в такой ситуации идти ва-банк. В-третьих, стали очевидны риски утраты контроля внутри страны при мобилизации всех имеющихся ресурсов на продолжение СВО. Попытка усиления тех или иных репрессивных органов внутри неизбежно ставит вопрос приоритетов финансирования и технического обеспечения внешней и внутренней безопасности. В-четвертых, стало наглядно видно давно известное: никаких искренних фанатов ни у системы, ни у ее лидера практически нет. Основа системы не обожание и фанатизм, а конформизм и конъюнктурость элит и зависимых групп населения, фактически получающих от власти плату за лояльность (бюджетники, пенсионеры, силовики). В реальности общество крайне атомизировано, и коллективистские ценности (в том числе готовность рисковать личным благом ради интересов некой группы, в которую вроде бы входишь) ему глубоко чужды. Чиновники и обыватели молчат только по одной причине, чтобы не потерять то, что имеют. Рисковать ради других, и в том числе ради начальника, они не готовы. Они могут терпеть то, что им не нравится, но ничего не сделают в защиту власти, ее у нее начнутся проблемы. Они просто дождутся результата и поддержат сильнейшего. При таком уровне атомизации и конформизма очень тяжело сформировать какую-либо сильную оппозицию, но и поддержка власти в реальности оказывается видимостью и бутафорией. Именно поэтому власть так и не смогла мобилизовать население в поддержку СВО, которая в глубине души многих осталась «причудой барина, которую надо пережить». Именно поэтому и при мятеже, как выяснилось, никто на улицы защищать власть не вышел (были лишь верноподданические заявления чиновников, которые бы мгновенно изменились при ином исходе мятежа).
Сейчас на наши глазах идет публичная война интерпретаций и перекладывания ответственности: системе нужен крайний, чтобы хоть как-то демонстрировать свою грозность. Одни комментаторы винят Патрушева, другие защищают Патрушева, одни винят Дюмина, другие наоборот, кто-то защищает действия министерства обороны и т.д. И эта война интерпретаций лишь еще больше усиливает ощущение слабости системы и ее накопившихся проблем.
Какие мы можем сделать из произошедшего уроки на дальнюю и ближнюю перспективу.
Начнем с долгосрочных последствий и выводов. Урок первый. В авторитарных режимах у власти, которая решает заменить в реальности электоральную легитимность на силовую (имеется ввиду, что выборы формально остаются, но все больше являются принуждением в условиях ограниченного выбора и манипуляций), нет хорошего сценария. Одна большая силовая опора (армия или некая спецслужба) слишком опасна, так как делает лидера режима полностью от нее зависимой: в таких случаях перевороты почти неизбежны и военные часто сменяют военных. Таких примеров огромное число в странах Африки (Мали, Гвинея, Гвинея-Бисау, Нигер, Буркина-Фасо и т.д.), но также и на других континентах.
Вновь ближе к современности, хотя мой цикл бесед вообще-то об исторической социологии. Но больно уж много накопилось вопросов о государстве и демократии, от которых я не хочу уходить. https://www.youtube.com/watch?v=-JX-BnjiadU&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=1
Читать полностью…
Наконец, я понял, что мне напоминают популярные сегодня в России рассуждения о культурном коде (иногда даже культурном генотипе) народа. Великий психолог и философ Карл Густав Юнг характеризовал нечто подобное как «негативное мышление». В его время не было еще моды на культурные коды, но была мода на теософию, которая простенько объясняла те сложные вещи, которые плохо понимала серьезная наука. «Необъяснимый еще факт телепатии, – писал Юнг – объясняется очень просто: “вибрациями”, идущими от одного человека к другому. Обыкновенное нервное расстройство объясняется очень просто тем, что недомогает астральное тело. Некоторые антропологические особенности жителей атлантического побережья легко объясняются гибелью Атлантиды и т. д. Стоит только открыть теософскую книгу, чтобы задохнуться от сознания, что все уже объяснено и что “духовная наука” не оставила вообще никаких загадок».
Культурный код сегодня – это примерно то же, что астральное тело вчера. Страна больна автократией, путчами, милитаризмом – это у нее, мол, культурный код такой. И Атлантида у нас своя есть – это Орда. Если у русских имеются какие-то политические отличия от других народов, то объясняются они наследием Орды. Причем про Орду наши «теософы» знают примерно столько же, сколько про Атлантиду, но все равно объясняют с ее помощью российскую историю.
Юнг в отличие от теософов пытался не объяснить односложно толпе поклонников причины нервных расстройств, а обнаружить реальные механизмы работы бессознательного, чтобы можно было помочь пациенту выйти из тяжелого духовного кризиса. Примерно в таком же положении сегодня находится историческая социология, изучающая причины «расстройств» России. Говорить про наш порочный культурный код хорошо, если мы просто хотим «похоронить» страну. С культурным кодом ничего не поделаешь. Только бежать от него остается. Но если мы хотим «вылечить», то приходится разбираться со сложными причинами «болезни». Приходится проводить длительный анализ страны, копаться во многих деталях ее прошлого, не ограничиваясь Ордой, опричниной или сталинизмом. Приходится сравнивать «болезни» разных стран, определяя их конкретные причины.
Именно это я стремлюсь исследовать в своих книгах.
В этой беседе я, скорее, не мятежи анализировал, а феномен ЧВК - важнейший случай в европейской истории, когда государство в условиях большой войны поступилось своей монополией на насилие в пользу огромной частной армии, воюющей, собирающей налоги с покоренных территорий и выплачивающей жалование солдатам за счет добычи, почти не апеллируя к императору. Ну, и печальную судьбу создателя этой частной армии тоже помянул - человека, который мог стать королем, но поплатился жизнью за намерение мятежа. https://www.youtube.com/watch?v=RLW3iXNJxu4&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=1
Читать полностью…
Сегодня число подписчиков пресс-службы Евгения Пригожина в телеграме увеличилось примерно в три раза, сильно перевалило за миллион и обогнало число подписчиков экс-президента Дмитрия Медведева, который регулярно ругает лидеров стран Запада очень жесткими словами и вещает о скором успехе СВО. Этот пример хорошо демонстрирует, чем на самом деле интересуется политизированная часть населения нашей страны. Причем показывает значительно лучше массовых опросов.
Люди хотят знать, что с ними будет. Хотят понимать, наступят ли какие-то перемены. Хотят узнавать политические новости, которые имеют непосредственное отношение к их жизни. Несмотря на распространенный миф о высокой идеологизированности нашей страны, ненависти к свободному миру, кровожадности в отношении Украины и т. д. реальные данные о подписке на экс-президента, непрерывно грозящего Западу и демонстрирующего уверенность в нашей победе, невелики (Ольгой Бузовой интересуется во много раз больше людей, чем Дмитрием Медведевым!). Но как только возникло представление о том, что наша жизнь тем или иным образом изменится, народ рванулся читать информацию, идущую от того человека, от которого эти перемены, как представлялось сегодня, реально зависят.
Что конкретно ждали читатели – особый вопрос. На него у нас нет ответа. Понятно, что кто-то симпатизировал одной стороне, а кто-то – другой. Кто-то с надеждой ждал смены политического режима, а кто-то в ужасе читал сведения о приближении к столице автократа, способного лишь ужесточить режим. Кто-то просто обрадовался «движухе», которой не было в России уже два десятилетия, а кто-то строил серьезные планы демократизации, которая почему-то должна была произойти благодаря марш-броску «Вагнера». Но независимо от того знака, которым оценивали сегодняшние события многие люди, они стремились за ними следить, поскольку нам обычно хочется следить за событиями, влияющими на нашу жизнь.
Вполне возможно, судя по последним данным, что жизнь России особо не переменится. Тогда рост числа подписчиков пресс-службы Пригожина остановится, а затем, возможно, пойдет даже на спад. Но интерес к Пригожину, который сегодня проявился, четко показывает ту сферу жизни, которая нас действительно волнует.
Долго раздумывал, стоит ли покупать эту книгу. В моей домашней библиотеке уже есть две биографии Макса Вебера. Казалось, ничего нового из третьей мне не узнать. Тем более из книги, написанной российским автором. Я, конечно, уважал социолога Леонида Ионина за то, что именно он подготовил к изданию на русском языке четырехтомник «Хозяйство и общество» – главную книгу Макса Вебера. Но лично с профессором Иониным знаком не был. И от написанной им биографии Вебера ждал не открытий, а, скорее, рассуждений о текстах классика.
Как же сильно я ошибался! Недавно все же купил, прочел и понял, что исследование Леонида Ионина «Драма жизни Макса Вебера» (М.: Дело, 2022) – одна из лучших книг, прочитанных за последние годы. В ней – и научная биография, и любовный роман и глубокий анализ связи характера личности героя с его социологическим творчеством. Пожалуй, лишь сейчас мне раскрылась по-настоящему суть героической трагедии Макса Вебера, хотя я читаю и пишу о нем уже тридцать лет. Ионин сосредоточил свои усилия не на популярном изложении веберианства, а именно на личной драме своего героя. И результата добился на сто процентов.
На днях мы беседовали об этой книге с Павлом Усановым. Я кратко пересказывал, как складывались отношения Вебера с женщинами. Павел сказал, что такое трудно представить в жизни. Это, скорее, что-то из Чехова или Достоевского. И тут мне стало вдруг ясно, что ничего подобного никакой Достоевский сочинить не мог бы. Реальная жизнь намного сложнее и неожиданнее любых сюжетных поворотов. Причем самое удивительное, шокирующее, потрясающее здесь – это непосредственная связь между великим интеллектом ученого, проанализировавшего роль рационализации в развитии общества, и бессилием его натуры перед страстями, разрушающими рационально выстроенную личную жизнь.
Полагаю, с анализом этой драмы не смог бы справиться даже чрезвычайно талантливый писатель. Здесь нужен был социолог, в совершенстве знающий учение Вебера, хорошо разбирающийся в психологии и умеющий сравнительно просто писать о сложном. Леонид Ионин оказался именно таким автором.
Одной из загадок истории является формирование своеобразных культурных центров в той или иной точке мира в ту или иную эпоху. Итальянский ренессанс, французское просвещение, немецкая философия, русский авангард в искусстве, латиноамериканский мистический реализм, австрийская экономическая школа… Концентрация умов и талантов, порождающих принципиально новые идеи и новые культурные продукты, в определенный момент достигает пика и кажется, что «центр мира» сосредоточился в данной точке. Однако проходит время, сменяются поколения, и точка эта становится совершенно обычной точкой на карте. Лишь особая концентрация памятников великим интеллектуалам прошлого напоминает о былой концентрации интеллекта.
Нынче мало кто помнит о таком уникальном явлении, как шотландское просвещение. Несколько дней назад я попытался о нем напомнить, написав тут о трехсотлетии Адама Смита. А сегодня исполняется триста лет со дня рождения Адама Фергюсона. Менее чем за 10 лет до «Богатства народов» (1767 г.) Фергюсон – земляк, ровесник и тезка Смита – сформулировал поистине новаторскую для своего времени мысль: «Фактически люди, преследуя в обществе различные цели и придерживаясь различных взглядов, обеспечивают широкое распределение власти и волей случая приходят к гражданскому устройству, более благоприятному для человеческой природы, нежели то, к которому склонна прийти человеческая мудрость». Эта фраза содержит в зародыше учения, как минимум, трех крупных мыслителей. Во-первых, учение Адама Смита о невидимой руке, управляющей рынком лучше, чем может управлять «экономический центр». Во-вторых, учение Фридриха фон Хайека о роли случая и непреднамеренных последствий в истории цивилизации. В-третьих, учение об источниках социальной власти Майкла Манна, согласно которому общество – это сеть, в которой разная власть распределена по разным «ячейкам».
А еще в Шотландии XVIII века жил великий Дэвид Юм, от которого многое взяли такие разные на первый взгляд мыслители, как Адам Смит, Иммануил Кант и Жан-Жак Руссо. Еще там жил удивительный поэт Роберт Бернс. О каждом из деятелей шотландского просвещения надо бы рассказать подробно. Но сегодня день Фергюсона. Надеюсь, вечером выпить шотландского виски в память о нем.
Бродил вчера по окрестностям Петербурга. Смотрел памятники середины XIX века. Но. кажется, нашел символ сегодняшней России.
Читать полностью…
Сегодня триста лет Адаму Смиту. Суть учения крупных мыслителей невозможно уложить в триста слов. Но суть учения очень крупных – можно, поскольку их значение сводится не к разработке сложных теорий, а к пересмотру веками складывавшихся представлений о жизни. Если триста лет спустя мы начинаем в двух словах объяснять, роль этого мыслителя, читатель может удивиться. Что здесь такого? Всё банально. И триста слов, конечно, не хватит для объяснения того, почему триста лет назад это было не банальностью, а интеллектуальным прорывом.
Дело с Адамом Смитом выглядит именно так. В «Богатстве народов» он заявил вдруг, что «не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к гуманности, а к их эгоизму». Заявление это шокировало сторонников старых, скрипящих «скреп», поскольку, во-первых, поощряло эгоизм, а, во-вторых, предлагало сделать ставку на экономический механизм, который, как многим казалось, не может эффективно работать. Однако, прошло несколько десятилетий, и выяснилось, что именно он-то и работает. Именно он-то и обеспечивает Британии такой хозяйственный взлет, какого никогда не было раньше.
Более того, шокирующее заявление Адама Смита означало переворот не только в экономике, но и в мировоззрении европейцев, поскольку впервые была четко сформулирована мысль о том, что прямой путь к цели – не самый близкий, и что огромное значение для общества имеют непреднамеренные последствия. Сегодня это – мейнстрим в исторической социологии, но тогда подобные представления только пробивались сквозь толщу старых идей.
Надеюсь, мне удалось в трехстах словах объяснить значение родившегося триста лет назад шотландского мыслителя. Но почему триста лет назад людей шокировало то, что сегодня представляется очевидным, я объяснить здесь, конечно, не возьмусь. В известной мере об этом будет мой сегодняшний доклад в Европейском университете. Но, по большому счету, этому посвящены все мои книги последнего времени. Я пытаюсь понять, что формировало сознание людей давних эпох, и почему оно в какой-то момент трансформировалось.
Мы с Валерием Нечаем подробно поговорили о том, какой мир открыл нам замечательный режиссер Андрей Смирнов в своем новом фильме "За нас с вами". Это не лучший фильм Смирнова, на мой взгляд, но очень познавательный. https://www.youtube.com/watch?v=RBagDvrleE0&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=1
Читать полностью…
Читаю разнообразные научные исследования о брежневском руководстве и постоянно сталкиваюсь с упоминанием о том, как сравнительно молодое и энергичное поколение руководителей, скинувшее Хрущева, постепенно превращалось в геронтократию. Например, средний возраст членов ЦК КПСС в 1961 г. составлял 53 года, а в 1981 г. – уже 63. Средний возраст совета министров в 1980 г. составлял 70 лет. Я подумал, что интересно было бы сравнить то руководство по возрасту с нынешним. Совет министров стал совершенно иным, поскольку число министерских постов резко сократилась. ЦК КПСС у нас вообще не существует, как руководящего органа. Таким образом, сопоставимых расчетов не сделать. Политбюро тоже нет. Политическая система в путинской России персоналистская, а не коллективистская. Но для такого рода сравнения, какое мне интересно, можно взять группу высших руководителей, примерно сопоставимых по должностям с членами политбюро, и провести соответствующие расчеты.
В 1981 г. (перед смертью Брежнева) политбюро насчитывало 14 человек. Я взял 14 нынешних лидеров: президента, премьера, двух глав палат Федерального собрания, силовиков (секретаря Совбеза, министра обороны, директора ФСБ, директора СВР, главу Росгвардии), руководителей Москвы и Петербурга, а также лиц, ведущих оргработу, идеологию и внешние связи (главу кремлевской администрации, патриарха и министра иностранных дел). Посчитал средний возраст в том и другом случае. Для брежневского политбюро он составил 69.7 года. Для путинского руководства – ровно 67 лет. Таким образом, нынешнее руководство России несколько моложе в среднем, чем старое руководство СССР. Но через три года путинские соколы все же обгонят по возрасту брежневских орлов. Если, конечно, не произойдет существенного омоложения кадров. В принципе вполне возможно, что после того, как Путин пойдет в следующем году на пятый президентский срок, он некоторое омоложение осуществит. Но вряд ли оно окажется радикальным. По-настоящему радикальных омоложений президент никогда не осуществлял, хотя и отправлял порой в отставку своих старых товарищей. Таким образом, скорее всего, путинские соколы догонят брежневских орлов не через три года, а лет через пять – шесть.
Один журналист, прочитав мой недавний рассказ о трагической судьбе трех однокурсников, написал, что их истории – лучшая характеристика 1990-х гг. Однако я полагаю, что этот скороспелый вывод является примером того, насколько привыкли даже умные люди вешать всех собак на «лихое десятилетие». Это и впрямь было трудное время, но экзистенциальные трагедии поколения семидесятников в большинстве случаев не связаны с социальными проблемами эпохи.
Рияд Аль-Джамаль погиб в Палестине. Никакого отношения к гайдаровским реформам, ельцинским манипуляциям и чубайсовской приватизации это не имеет.
Юра Борисов и впрямь умер от водки осенью 2000 г. (можно сказать, что на закате 1990-х гг.) Но горе от ума у него возникло еще в студенческое время. Стремление утопить в алкоголе свою нереализованность было порождено брежневским застоем, когда мое поколение только формировалось. Особо тяжелым был для Борисова период работы среди старых марксистов-догматиков на кафедре политэкономии, где никак не могло сформироваться творческой атмосферы. Проблемы начались тогда, и ничего радикально нового с Юрой в пореформенное время уже не случилось.
Более того, среди моих однокурсников есть другой пример смерти от водки. Милейший, интеллигентнейший Саша Находкин имел идеальные стартовые условия для карьеры в пореформенный период. Он вырос за рубежом и в совершенстве знал два иностранных языка. Спрос на его услуги в бизнесе возник сразу, как только наши предприниматели установили международные контакты. Саша процветал в 1990-е. В деньгах не нуждался. А погибать начал ближе к старости, причем вовсе не от социальных, а, насколько могу я понять, от экзистенциальных проблем.
Наконец, Игорь Василевский. Его трагическая гибель пришлась на конец второго путинского срока. К этому времени он был крайне успешен. И погиб вовсе не из-за бандитских разборок, как кто-то, возможно, подумал.
Вот так разрушается теория «лихих девяностых». Впрочем, были, конечно, трагедии и в пореформенный период. Убийство моего друга (не однокурсника) вице-губернатора Михаила Маневича проистекало именно из атмосферы той эпохи.
Мир сложен. Не стоит сводить его к примитивным схемам.
И чекисты любить умеют
Я на днях не стал писать про фильм «За нас с вами» Андрея Смирнова, потому что эмоционально это кино меня не тронуло. Но сейчас вижу, что отрицательные отзывы доминируют. А главное: возобладало непонимание, зачем Смирнов снял такую банальщину. Поэтому пару слов сказать хочу.
У нас есть ряд мифов о сталинизме. От «все рыдали на похоронах Сталина» до «вся страна ощутила Гулаг на себе». Такая мифологизация абсурдна с точки зрения исторической социологии, и Смирнов сумел это хорошо показать, обращаясь к умам своих зрителей, но, возможно, не сумев затронуть сердец. Режиссер взял для анализа небольшой советский мирок – коммунальную квартиру, где были представлены разнообразные представители народа: от профессора философии и квалифицированного врача до деградировавших люмпенов. Смирнов сумел небольшими штрихами показать, сколь разнообразен этот мирок, и сколь разнообразна реакция на сталинизм. Одних отправляют в Гулаг за их взгляды. Других – за их национальность. Третьи тупо радуются чужому горю. Четвертые столь же тупо обожают вождя. Пятые молча ненавидят Сталина и благодарят Бога за смерть тирана. Шестые честно трудятся, посылая на х… всех политиков и стараясь не думать ни о чем кроме выживания. Народ наш именно таков. Он сложен и разнообразен. Он состоит из людей, плодящих идеи в тяжких условиях, и из людей, плодящихся и размножающихся без всяких заумных идей. В фильме Смирнова обнаруживается, что и чекисты любить умеют, поскольку Органы формировались при разных обстоятельствах из самых разных людей.
Сегодня нам очень важно понять эту сложность, не подменяя реальную жизнь простенькими мифами, с которыми удобно выживать, но невозможно строить иную Россию. Смирнову не очень удалось, как мне представляется, пробиться со своей мыслью к зрителю, но я бы все же рекомендовал посмотреть его фильм тем, кто любит рассуждать о народе, мельком просматривая данные массовых опросов. Смирнов нарисовал портрет народа. И хоть сделал это блеклыми красками, но все же добился большей правды, чем яркие мифологизаторы.
Напоминаю, что это был анализ мятежных событий недавнего прошлого от политолога Александра Кынева.
Читать полностью…
УРОКИ МЯТЕЖА. Часть 2 (прод.след пост)
Одна мощная силовая структура может подмять под себя гражданскую власть и при слабых демократических традициях в переходных режимах (как недавно случилось в Мьянме, ранее часто происходило в Латинской Америке). Чтобы избежать этого риска в демократических странах власти ставят силовые структуры под жесткий гражданский контроль, и в любых системах силовые структуры (армия, спецслужбы и др.) балансируют друг с другом. Одни силовые структуры следят за другими и уравновешивают друг друга, при слабости иных институтов, что отчасти неизбежно в авторитарных режимах, заменяя привычное разделение властей (исполнительную, представительную и судебную) на разделение силовиков. Однако слабость формальных институтов публичной власти может привести к тому, что конкуренция силовиков может выйти из под контроля и превратиться в открытое противостояние. Ликвидировать кого-либо из игроков автократ не может, так как тогда нарушится общий баланс. Институтов разрешить конфликт не оказывается. Крайний вариант конкуренции силовиков мы сейчас наблюдаем в Судане, где после падения режима Омара аль-Башира началось вооруженное противостояние регулярной армии и сил быстрого реагирования (СБР). СБР были созданы в 2013 на базе проправительственного ополчения «Джанджавид», участвовавшего в войне в Дарфуре. Организация образовалась при реорганизации ополчения, продолжая вместо него участвовать в конфликте, попытка же его ликвидации кончилась мятежом. Слишком сильно зависеть от силовиков оказывается опасным, что при одной большой силовой структуре, что при конкуренции нескольких.
Урок второй. Публичный конфликт в авторитарном режиме признак слабости, а не силы. Публичность элемент конкурентной политики и доминирования методов борьбы за электоральную легитимность. В демократическом обществе апелляция гражданам через медиа естественна. Но в авторитарном режиме борьба за реальную власть в первую очередь ведется непублично и кулуарно: принятие решений в тишине и секретности лишь усиливает сакральность и таинственную силу власти. Как раз утечки в публичную сферу могут сорвать весь процесс лоббизма и принятия решения (раз уже узнали, то это может выглядеть как слабость системы, а слабость показывать нельзя). Именно таким образом часто борются, чтобы сорвать какое-либо назначение или решение. Тот, кто может добиться реальных решений в свою пользу, обычно делает это тихо и публичность ему не нужна. Ведь многие годы ни Евгения Пригожина, ни ЧВК «Вагнер» в паблике не было. Наоборот, он избегал публичности и даже судился с теми, кто ему приписывал какое-то влияние. Резкий выход в паблик в реальности выглядит следствием тупикового конфликта и жестом отчаяния, актом публичного давления, который система ради сохранения своей репутации жесткой силы вынуждена игнорировать. Это случилось и в случае конфликта с губернатором Санкт-Петербурга А.Бегловым, и в случае с конфликтом с министерством обороны. Именно это основной аргумент в пользу того, что конфликт и мятеж следствие тупика и отчаянная попытка защиты своих властных и финансовых интересов, а вовсе не реальная попытка захвата власти (другой вопрос, что иные силы могли манипулировать конфликтом). Именно поэтому так легко и быстро все закончилось.
Урок третий. Все это лишнее доказательство того, что система и нынешняя элита никуда просто так не денутся, никому никакой власти добровольно не отдадут. Конфликты и борьба будут вестить внутри нынешней власти и ее групп, никакая оппозиция не имеет никаких значимых ресурсов принимать в этом участие. Новая система родится внутри системы нынешней и в результате ее внутренней эволюции и никак иначе.
Что касается выводов не долгосрочно-стратегических, а ситуативно-утилитарных. Они вполне практичны и мы их увидим в ближайшее время. Власть будет снижать влияние слишком сильно ей же ранее усиленных «радикальных патриотов», поняв, что они выходят из-под контроля и намного опаснее тихих и интеллигентных либералов. Излишне радикальные фигуры будут оттесняться, лишаться финансирования, исключаться из партийных списков, исчезать из СМИ и т.д.
Хороший анализ мятежных событий недавнего прошлого от политолога Александра Кынева.
Читать полностью…
Есть такое любимое многими выражение: «В России надо жить долго». Мол, дотянешь худо-бедно лет до ста и дождешься «сбычи мечт». Я сегодня шел, как часто хожу вечером, от метро мимо памятника Виктору Цою и подумал, что жить у нас лучше очень недолго. Дело в том, что как раз в это время от минюста пришла традиционная пятничная информация об очередном списке лиц, признанных иностранными агентами. Открывает его Борис Гребенщиков.
Вот так: Цой вовремя погиб, и нынче он памятник. Бронзовый. Всеми почитаемый. Стоит с гитарой посреди сквера. Хоть пионеров юных приводи вставать к нему в почетный караул. А Гребенщиков дожил до признания иностранным агентом. Неважно, что он классик. Неважно, что поколение тех людей, которые правят сегодня Россией, выросли на его музыке. Не умер вовремя – сам виноват. Не замолчал вовремя – пеняй на себя. Если бы молчал, как бронзовый истукан, имел бы шанс стать после смерти памятником, а так…
Еще один пример – бронзовый Сергей Довлатов, стоящий в самом центре Петербурга. В том месте, где больше всего обитает туристов. Довлатов даже жил за границей. Но вовремя помер. И потому стал памятником. И даже собаке его памятник по соседству стоит. И даже день Довлатова в Петербурге отмечают торжественными мероприятиями. Вот насколько он почитаем. А ведь мог не умереть своевременно. И нынче тоже оказался бы иноагентом. И собака его была бы собакой иноагента. И говорили бы ей юные пионеры: «Ах ты, собака!». Честно говоря, зная довлатовское творчество, трудно представить себе иное развитие событий.
Андрей Макаревич не помер в нужный момент, и стал иностранным агентом. Рукотворного памятника себе он никогда не дождется. Ни на этом свете, ни на том. Но есть ведь в русской культуре такое явление, как памятник нерукотворный. К нему не зарастет народная тропа, как писал поэт, своевременно погибший на дуэли. Очень, прямо скажем, своевременно, поскольку нес он в Россию иностранное влияние. Учил нас мыслить по-европейски.
Есть такая интеллектуальная мода – ругать теорию малых дел. Но теория больших дел на самом деле оборачивается теорией большого безделья.
Маленькие люди, рассуждающие о больших делах, редко получают возможность их осуществить. Смелые маленькие люди безрассудно устремляются в большие дела не тогда, когда есть для них возможность, а тогда, когда душа просит. И часто оказываются за решеткой. Трусливые маленькие люди много говорят о важности больших дел, всю жизнь ждут подходящего момента, но обычно так и не дожидаются. По результатам эти два подхода схожи: в обоих случаях нет ни больших дел, ни малых. В обоих случаях энтузиасты больших дел сидят и ждут: одни за решеткой ждут освобождения, другие на свободе ждут момента. Первые молчаливы, трагичны и внушают к себе уважение. Вторые болтливы, нахальны и вызывают раздражение у того, кто реально какими-то делами занимается.
В отличие от больших дел малые дела бывают иногда столь малы, что их даже со стороны не видно. Над малыми делами легко смеяться. Огромная масса людей про них вообще никогда не узнает, поскольку нельзя ведь знать про все дела, творящиеся вокруг нас. Но если оценивать значение малых дел, то сравнивать их надо не с большими делами, а с большим бездельем. Поскольку больших дел все равно нет, а большое безделье всегда вокруг нас: энергичное, агрессивное, говорливое и постоянно отвлекающее от реальных дел тех малых деятелей, которые вынуждены так или иначе отбиваться от нападения больших бездельников.
Мне нравятся те, кто делают малые дела, даже если порой мне очень не нравится их политическая позиция. Некоторые малые дела на самом деле готовят большие дела будущего, хотя сами деятели об этом часто не догадываются.
Только не спрашивайте меня, какие малые дела надо делать сегодня ради больших будущих перемен. Возможности каждого зависят не от советов, а от личных умений и склонностей. Единственный совет, который здесь можно дать: не упустите свое малое дело из-за соблазна большого безделья.
Про скончавшегося сегодня Виктора Леонидовича Шейниса всюду пишут, как про одного из основателей «Яблока» и одного из авторов Конституции России. Это все верно, конечно. Однако, с моей точки зрения Шейнис был в первую очередь выдающийся ученый, тонкий мыслитель, обаятельный и очень скромный человек. Мы жили с ним в разных городах, поэтому виделись нечасто. Но каждый раз, когда мне доводилось бывать в его маленькой квартирке в Черемушках, разговор затягивался надолго и, честно говоря, даже не хотелось уходить.
Среди мудрых и много знающих людей бывают люди легкие, а бывают тяжелые. Общаться мне чрезвычайно интересно, как с теми, так и с другими. Но с легкими время пролетает незаметно. Много успеваешь рассказать сам и много удается узнать у собеседника. Шейнис был именно таким легким мудрецом. Человеком, свободно идущим на контакт, умеющим расспросить о том, что собеседник знает лучше, и умеющим рассказать о том, в чем сам хорошо разбирается.
Когда мы познакомились, Виктор Леонидович был широко известным человеком. Я видел его по телевизору, читал его книги и с некоторой робостью шел на контакт, сомневаясь в том, что могу быть ему интересен. Но Шейнис сразу поразил меня своим дружелюбием и даже сделал то, что казалось странным: предложил называть его просто по имени. Конечно, я сопротивлялся какое-то время, однако затем согласился, и эта легкость в общении очень нас сблизила. Мы были друг для друга просто «Виктор» и «Дима», что, впрочем, не мешало мне помнить о том, сколь выдающийся человек, вошедший в историю нашей страны, находится передо мной.
Возможно, сблизило нас то, что оба мы ленинградцы, хотя родился Шейнис в Киеве, а умер в Москве. Однако учился и долгое время работал он в Ленинграде. И выдавили его с экономического факультета Ленинградского университета буквально перед тем, как я туда поступил. Много лет жалею о том, что так случилось. Был ведь шанс в конце 1970-х гг. на то, что Виктор Леонидович станет моим учителем. И нынче я понимаю, что это мог быть именно тот учитель, которого мне всю жизнь не хватало.
Сегодня вы от меня аналитики не дождетесь. Сегодня меня вновь одолевают грустные мысли о том, на что мы (аналитики) потратили столько времени, создавая тексты, а вы (читатели) потратили еще больше времени, разыскивая в сети ответы на вопрос, что ждет Россию. Не знаем мы, что ждет Россию. Непредсказуемы такие вещи. А всякого рода прогнозы нужны лишь тем, кто хочет дурачить публику.
Сколько чернил было пролито в спорах о Навальном! Стоит ли его поддерживать, или нет? Правильна ли идея умного голосования? Верно ли мы представляем Прекрасную Россию будущего? Можно ли доверять либералу, который когда-то был националистом? Все эти споры представляют сегодня ценность лишь для историков, изучающих общественное мнение давних эпох.
Сколько чернил было пролито еще горячей зимой 2011 – 2012 гг.! Рухнет ли режим, если выйдет на улицу миллион? Или он рухнет, когда проснутся три миллиона? А, может, требуется миллионов десять?
Я уж не говорю о современном творчестве лиц в белом пальто. Почему россияне пассивны? Где московский Майдан? Где Сопротивление? Где демократы, которые должны строить демократию?
Мы все искали политическое будущее России «под фонарем» (как в старом печальном анекдоте), а вовсе не там, где его потеряли. Развитие событий пошло по совершенно иной линии. Политический кризис возник в той сфере, которую толком никто не анализировал. Причем, не только в наших кругах, но и в кругах провластных. Характерно, что в тот вечер, когда Пригожин уже принимал решение окончательно разорвать с Шойгу, Минюст аккуратно выдавал очередной список иноагентов из числа лиц, не имеющих никакой возможности практически влиять на ситуацию. И наверняка ведь в «заготовках» есть еще десятки «либералов», которые станут иноагентами в следующую пятницу, а затем в следующую…
Старую «аналитику» не хочется даже перечитывать. В том числе и свою, хотя я по мере сил пытался подвергать сомнению прогнозы особо ушлых «мыслителей».
Как хорошо, что я от «злобы дня» ушел в свое время в работу над книгами.
На этот раз у меня получились даже не "Особые истории с Дмитрием Травиным", а "Особое мнение", в котором я уже давно не выступаю. Дело в том, что речь Путина явно требовала экономических комментариев. Именно комментариев и пояснений, а не разоблачений и не восхвалений, которыми нынче обычно занимаются комментаторы. Вот я и решил "тряхнуть стариной". Забавно, что число просмотров резко возросло в сравнении с обычными моими 4 тысячами зрителей, смотрящих аналитические "Особые истории". И одновременно резко возросло число идиотских комментариев к моему анализу. Это, в общем-то, неудивительно. Идиоты ждут, что я буду брызгать слюной от злости или лить слезы умиления. А я не делаю ни того, ни другого: просто разъясняю, как понял неоднозначные моменты речи Путина. https://www.youtube.com/watch?v=5q_M3p5jvuc&list=PL_Py0ysjU3UyahjMJEw7TtZicVXNOXEhQ&index=2
Читать полностью…
На старости лет осваивал сегодня новую профессию – экскурсовода. Впрочем, если серьезно, то экскурсией я принципиально не стал называть то, что делал сегодня. Это было выездное заседание семинара Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге. И, наверное, самое петербургское заседание из всех, какие мы проводили за 15 лет.
Первая часть семинара была в пятницу. Ссылку на текст доклада я накануне давал. А сегодняшняя вторая часть семинара была посвящена тому, что я «на местности» старался проиллюстрировать некоторые важные идеи. Я давно обратил внимание на то, что архитектура 1840-х – 1860-х гг. на Петергофской дороге очень четко отражает те культурные и даже модернизационные изменения, которые происходили в середине XIX века. Причем не только в России, но и по Европе в целом.
Обнаружив это, я решился на эксперимент. Мы поехали по этой трассе (сотрудники Центра и примкнувшие к нам добровольцы). Внешне все было как на экскурсиях. Останавливались у разных объектов, смотрели здания, обсуждали. Но я меньше всего рассказывал о том, кто их строил, как строил, сколько денег на строительство потратили и как жила аристократия, связанная с этими дворцами, храмами, павильонами. Мне хотелось показать, как каждая постройка вписывается в ту эпоху, которой я посвятил свой пятничный доклад. Какая идеология стояла за тем или иным архитектурным решением… Отражало ли оно трансформацию государственной политики, личные пристрастия государя, или, скажем, специфику данной местности… А самое главное – каким образом сочетались в одну эпоху архитектурные (или лучше, наверное, сказать – культурные!) решения, которые внешне выглядели прямо противоположными. Мне хотелось показать, что идея свободы, которая быстро завоевывала свое место в европейской культуре, могла отразиться не только в трудах Адама Смита, Жан-Жака Руссо, Иммануила Канта, а также литературе Гёте, Шиллера, Байрона, Лермонтова. Мне хотелось показать, что и в зданиях, где люди жили, отдыхали, молились Богу, идея свободы тоже отражалась.
Денек выдался хороший. Дождь не мешал пробираться тайными тропами. Жаль, не всё успели за день.
Много лет брожу по Петербургу, забираюсь в самые неожиданные места, но все равно временами обнаруживаются такие удивительные сюрпризы, как, скажем, этот камин в стиле модерн.
Читать полностью…
Завтра (16 июня 2023 г.) очень важный для меня день. Такой день бывает раз в году. Вот уже 15 лет. В 18.00 я буду отчитываться перед коллегами на семинаре Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге о проделанной за год работе. Как у нас принято (я сам 15 лет назад был инициатором такой системы), отчет осуществляется в виде большого научного доклада, текст которого издается в виде препринта. На семинаре можно бесплатно брать печатную версию, а на сайте ЕУ СПб (Центры – Центр исследований модернизации – Публикации) вывешена электронная версия. Такой доклад в будущем становится главой книги. Естественно, в сильно доработанном и даже переработанном виде, поскольку автор учитывает итоги обсуждений.
Завтрашний доклад развивает идеи книги «Почему Россия отстала?», изданной два года назад, и книги «Ловушка российской модернизации», которая сдана в издательство и появится, надеюсь, до конца текущего года. Когда будет книга, включающая материалы завтрашнего доклада, предсказывать не берусь. Время сейчас такое, что загадывать на пару лет вперед сложновато. Но нынешний препринт в сочетании с другими четырьмя препринтами последних лет в целом обрисовывают ее контуры (на сайте ЕУ СПб все есть). Кстати, нынешний препринт юбилейный для Центра исследований модернизации: сотый!
Вход на семинар, как обычно, у нас свободный. Мероприятие состоится в Гагаринском зале (вход с Гагаринской улицы через дверь, возле которой висит много табличек с названиями исследовательских центров ЕУ СПб). Но приходить специально для того, чтобы познакомиться с этой моей работой, не обязательно. Текст препринта намного объемнее всего того, что я успею сказать за отведенные на доклад 45 минут. Так что советую читать текст. Ссылка на него дана прямо в этом анонсе, либо вы ее можете найти по схеме, указанной выше, найдя заодно и все мои предыдущие доклады, как включенные в книгу «Почему Россия отстала?», так и не включенные. На семинар, скорее, стоит приходить ради вопросов и выступлений коллег, желающих меня покритиковать или похвалить.
https://eusp.org/events/seminar-goryachee-serdce-nevidimaya-ruka-chistyy-razum
Примерно полгода читаю я телеграм-канал Дмитрия Медведева, и вот какую заметил любопытную особенность. Число подписчиков у него – чуть больше 1 млн. Причем оно фактически не растет. И это в стране, насчитывающей более 140 млн жителей! И это у человека, который был президентом а, следовательно, раскручен так, как никто другой (кроме Путина)! И это с учетом того, что автор канала пишет в расчете на самую простую обывательскую публику, обожающую грубые слова в адрес зарубежных политиков и риторику, содержащую откровенные угрозы противникам!
Популярность этого канала есть одно из косвенных свидетельств реальной популярности в широких народных массах той внешней политики, энергичным проводником которой является Дмитрий Анатольевич. В условиях, когда массовые опросы лишь транслируют оседание пропагандистских штампов в головах респондентов, такие косвенные свидетельства, как подписка на канал самого жесткого пропагандиста, показывают активный интерес к происходящему в политической сфере. Этот активный интерес требует минимального действия: подпишись и хоть изредка читай. Таких активистов у нас, как выясняется, лишь 1 человек на 140 жителей России. Зато тех, кто проявляет пассивный интерес по типу «да-да, одобряем, только отвяжитесь», у нас чрезвычайно много.
Пропаганда эффективна в формировании пассивного интереса, выражаемого на словах, да и то лишь тогда, когда тебя спрашивают, но неэффективна в формировании активного интереса, требующего хотя бы сделать пару кликов мышкой (не говоря уж о реальных действиях!). Только не надо мне говорить, что народ в России плохо разбирается в возможностях интернета! Отмечу для сравнения, что в одной из популярных соцсетей год назад число подписчиков Ольги Бузовой составляло 23 млн. Девушка, фигурирующая под псевдонимом инстасамка (ей чуть больше 20 лет!), имеет 5,5 млн подписчиков. Те, кто хотят читать тексты и просматривать фото своих кумиров, запросто это делают. Сравнивая число подписчиков, мы может сравнивать то, что реально интересует широкие массы населения. И видим, что интересуют их развлечения, а не большая политика. Как, в общем-то, и во всех европейских странах.
В продолжение недавней дискуссии с писателем Валерием Шубинским на тему "Виновна ли русская культура?" мы с ним проводим новую беседу 14 июня в 18.30 в Фонтанном доме (музее Анны Ахматовой) по адресу Санкт-Петербург, Литейный пр. дом 53. Я хотел назвать ее "Виновна ли русская история?", поскольку есть много публичных заявлений о том, что не только культура, но и история России состоит из сплошных пороков. Но выбрали в итоге смягченный вариант названия "Уникальна ли русская история?" На суть разговора это не повлияет. Приходите. Надеюсь, зал будет так же полон, как и в прошлый раз, поскольку работать под камеру ради просмотров записи я не люблю. Не вдохновляет такая работа.
Читать полностью…
Сильный питерский ветер и невывезенный вовремя мусор образуют собой убийственное для города сочетание. Из помойки выдувает всякую дрянь и разносит по всей округе. Соседней газон покрыт старыми драными полиэтиленовыми мешками, создавая на траве неповторимые узоры. Прилежный дворник собирает их и вновь относит к мусорному баку, пытаясь запихнуть поглубже, а навстречу ему ветер несет все новую и новую дрянь. Честный труженик устремляется за ней в погоню, но природа оказывается сильнее несчастного человека. Через час газон вновь покрыт «узорами». И ничего с этим не поделать. Ни материальное стимулирование дворников, ни объявление коммунистических субботников по сбору мусора не решат проблему. Надо его чаще вывозить или перестраивать помойку, закрывая ее от ветра. Как то, так и другое, – увы, не во власти простых граждан. А городские власти заняты проблемами совсем иного рода. Я уж не говорю о властях вышестоящих. Им нынче, как и во времена булгаковского профессора Преображенского, совсем не до разрухи в клозетах. У них – новый мир в головах: не очень ясно, впрочем, какой.
Картина с дворником – символ нынешней российской экономики. Мы не рухнули в бездну лишь потому, что народ трудится, стараясь заработать деньги и прокормить семью. Рыночные стимулы, созданные в «лихие девяностые», заставляют все же трудиться больше, чем пить. Хотя пьяных и сильно деградировавших молодых людей сейчас можно встретить чаще, чем в те лихие годы, когда выживание требовало бороться за каждую копейку, в целом народ еще не сломлен апатией и пофигизмом.
Порой я специально захожу в какую-нибудь небольшую пекарню, чтобы посмотреть, как двое-трое юных девчушек быстро, эффективно, чисто по-западному обслуживают покупателей. Очередь рассасывается мгновенно, и мне – человеку, сформировавшемуся в эпоху бесконечных и безотрадных советских очередей, – доставляет чуть ли не эстетическое удовольствие смотреть на их работу. А потом выйдешь во двор, увидишь несчастного дворника, гоняющегося за мусором, и хочется выть от отчаяния, от осознания того, что мы движемся к торжеству научной организации сизифова труда.
Не всякий человек может сказать, каковы были 45 лет назад его представления о счастье. Но я это помню точно.
В один не прекрасный день лета 1978 года сидел я в сквере на углу Московского и Фонтанки с чрезвычайно скверным настроением. Тихо сидел, читал «Туманность Андромеды» и мысленно жаловался Богу на жизнь. Я говорил ему, что очень хочу спокойно читать «Андромеду» и всякую другую фантастику. И вообще хочу спокойно читать любимые книги. И не хочу сдавать вступительные экзамены, поскольку замордован экзаменами выпускными, проклятой школой, зубрежкой нелюбимой физики с нелюбимой математикой, отрывавшей меня от любимой литературы и любимой истории. Я молил Бога сделать так, чтобы можно было сидеть летним днем с книжкой в чудном сквере на углу Московского и Фонтанки, спокойно наслаждаясь жизнью, ни к чему не стремясь и ничего не добиваясь.
Но в тот грустный день мы с «Андромедой» сидели не просто так. На другом углу Московского и Фонтанки располагалось фотоателье, где выполняли срочные заказы. Мы с «Андромедой» ждали, когда фотограф изготовит мне морду лица, которую можно отнести в приемную комиссию со всеми остальными документами. И не было в тот день на Земле человека, лучше меня понимавшего, что такое счастье. Счастье – это когда морда лица уткнута в книгу, и нет никаких университетов с комиссиями, экзаменами и прочими ужасами, придуманными для того, чтобы мучать детей.
С тех прошло 45 лет. Я так и не перечитал «Андромеду». Хуже того: сотни раз проходя через сквер на углу Московского и Фонтанки, я ни разу не присел там с книжкой, чтобы расслабиться и ощутить счастье. А совсем плохо то, что мои представления о счастье с тех пор сильно усложнились.
Но через месяц в жаркий июльский день я все же буду сидеть там с томом Ивана Ефремова, грея на солнце лысину, нервно теребя седую бороду и погружая в книгу сильно потрепанную за 45 лет морду своего лица.
