10960
На почте что-то напутали. Теперь вы — случайный адресат личных сообщений Чехова. Канал существует с 2016 года. О проекте: https://teletype.in/@chekhovpishet/about Сотрудничество: chekhovpishet@ya.ru
В доказательство, что и я тоже не чужд японского вопроса, посылаю Вам вырезку из своего «Сахалина». Про Невельского я писал в октябр. книжке «Русской мысли» 1893 г. и, подобно дочери, рекомендовал его читателю как личность исключительную.
Если бы Вы приехали в Москву в конце апреля или в начале мая, то мы поездили бы по кладбищам, монастырям, подгородным рощам, поехали бы, пожалуй, к Троице. Раз в письме Вы проговорились, что хотели бы посидеть и походить со мной, молча и лениво перекидываясь фразами, то я и предлагаю Вам Москву. Если будет хорошая погода, то скитания наши по Москве и около удадутся настолько, что будет приятно вспомнить о них под старость.
Ваш отзыв об Яворской мне не показался резким.
Перерыв. Ходил в деревню к чернобородому мужику с воспалением легкого. Возвращался полем. По деревне я прохожу не часто, и бабы встречают меня приветливо и ласково, как юродивого. Каждая наперерыв старается проводить, предостеречь насчёт канавы, посетовать на грязь или отогнать собаку. В поле поют жаворонки, в лесу кричат дрозды. Тепло и весело.
Мише напишу. Пьесы писать буду, но не скоро. Драмы писать не хочется, а комедии ещё не придумал. Пожалуй, засяду осенью за пьесу, если не уеду за границу.
Я очень рад успеху «Ганнеле». Это успех литературно-артистического кружка, успех частной затеи. Теперь Вы смело можете начать войну с макао, и если Вы не охладеете, то кружок может сделаться богатым.
Успех пьес и концертов и популярность дадут больше денег, чем штрафы, которые платят картёжники. В Москве нет кружка, но несколько литераторов собираются нанять на один вечер театр Корша и дать любительский спектакль с благотв. целью. Играть будут только одни литераторы и дамы, имеющие отношение к литературе. Это моя затея. Выпишем Потапенку и Мамина. Поставим, вероятно, «Плоды просвещения», я буду играть мужика. Когда-то я хорошо играл, теперь же, кажется, у меня не хватит голоса. Во всяком разе пора перестать быть очень серьёзными, и если мы устроим дурачество монстр, то это шокирует только старых психопаток, воображающих, что литераторы гипсовые.
Астрономка в Петербурге. Я высылаю ей ежемесячно по 40 р. Если увидите, то ни слова об этом, так как мы одурачили её, уверив, что эти деньги высылает ей Сытин, который будто бы дал ей взаймы на три года. Денег хватит у нас до сентября. Если хотите, то вот её адрес: Шлиссельбургский проспект, 89, кв. 3. Ларисе Аполлон Беклемишевой для передачи О. П. Кундасовой. Видаться с ней можете, но денег ей не давайте, ибо эти деньги она отошлёт своим сестрицам. Иначе ей нельзя помочь, как выдачами раз в месяц в виде жалованья — и притом через Сытина. В случае если она захочет на Кавказ «окисляться», то мы фонд тревожить не будем, а сделаем особый сбор.
Конечно, в моё дешевое имение Вы не приедете... А у меня в усадьбе всё стало необыкновенно смешно. Даже серьёзный бык смешон.
Мне снилось, что я женат. Благоволите написать, ждать ли Вас в Москву.
Ваш А. Чехов.
Вырезку пришлите обратно, а то журнал будет испорчен.
📩 А. С. Суворину
🗓 18 апреля 1895 г.
📍 Мелихово
Вчера наконец прибыли таксы, добрейший Николай Александрович. Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь ещё не видали таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У кобеля не только задние ноги, но и морда и зад подгуляли. Но у обоих глаза добрые и признательные. Чем и как часто Вы кормили их? Как приучить их отдавать долг природе не в комнатах? и т. д. Таксы очень понравились и составляют злобу дня. Большущее Вам спасибо. На сучке ошейник с надписью. Я предоставлю Вам его в полной целости. Также предоставлю Вам и динарии, которые Вы израсходовали на пересылку собак. Хлопоты Ваши, но расходы пусть будут мои.
Погода у нас возмутительная. Сегодня, например, в 6-м часу утра был мороз, ясное небо, светило солнце и всё обещало хороший день; но теперь, в 8-м часу утра, небо уже покрыто облаками, дует с севера и пахнет снегом. Снегу ещё очень много; езда возможна только на колёсах, да и то с приключениями. Не пахали и не выгоняли скота. Должно быть, скот пойдёт на подножный корм не раньше мая. Целое бедствие. Солома идёт по 30–33 к. за пуд. Мы продаем своим по 20, а чужим по 22, и это принимается с причитываниями по адресу благодетелей, хотя, по-моему, 20–22 к. — цена бесстыдная. Мать и я воюем с ней, но ничего не можем поделать.
Вы спрашиваете, когда я в Петербург? Эва! Да кто теперь в Петербург ездит? Если приеду, то не раньше зимы.
Теперь маленькое недоразумение, которое можете рассеять только Вы. Помирите меня с В. В. Билибиным. Он на меня в большой обиде за то, что я будто бы в одном из своих писем спрашивал у Вас, сколько у него в настоящее время детей. Он знает, что его семейное положение мне хорошо известно, и потому запрос этот насчёт детей мог понять не иначе как в ироническом и, следовательно, обидном для себя смысле. Тут что-нибудь одно из двух: или я не ясно выразился в письме и Вы меня не поняли, или же В. В. не понял Вас. Будьте добры указать ему то место, где я справлялся о детях, или же втолкуйте ему, что он не понял Вас. Пожалуйста.
Холодно! Скучно без хорошей погоды.
Читал, что Вас выбрали в гласные. Поздравляю.
Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон.
Желаю Вам всего хорошего, а наипаче здравия.
Ваш А. Чехов.
📩 Н. А. Лейкину
🗓 16 апреля 1893 г.
📍 Мелихово
Антон Палыч в Ялте.
(Что там на лавочке? Кабачки?)
Я приду завтра, а теперь жду к себе одного человечка. Желаю Вам всего хорошего.
А. Чехов.
📩 О. Р. Васильевой
🗓 Между 5 и 10 апреля 1901 г.
📍 Ялта
<…> У Лободы видел бессмертного Царенко, игривого, болтливого и либерального. Пётр Захарыч жив; очень мне обрадовался, интересовался всеми нашими... Говорит осипшим, необыкновенно диким голосом, так что без смеха слушать его совсем невозможно; был женат, но развёлся с женою. Идя от Лободы домой, я встретил m-me Савельеву с дочкой. Дочка вся в папеньку: много хохочет и уже прекрасно говорит. Когда я помог ей надеть упавшую с ноги калошу, она в знак благодарности томно взглянула на меня и сказала:
— Приходите к нам ночевать!
Дома я застал о. Иоанна Якимовского, жирного, откормленного попа, к–рый милостиво поинтересовался моей медициной и, к великому удовольствию дяди, снисходительно выразился:
— Приятно за родителей, что у них такие хорошие дети.
О. дьякон тоже поинтересовался мной и сказал, что их михайловский хор (сброд голодных шакалов, предводительствуемый пьющим регентом) считается первым в городе. Я согласился, хотя и знал, что о. Иоанн и о. дьякон ни бельмеса не смыслят в пении. Дьячок сидел в почтительном отдалении и с вожделением косился на варенье и вино, коими услаждали себя поп и дьякон.
В 8 час. вечера дядя, его домочадцы, Ирина, собаки, крысы, живущие в кладовой, кролики — всё это спало и дрыхло. Волей-неволей пришлось самому ложиться спать. Сплю я в гостиной на диване. Диван ещё не вырос, короток по-прежнему, а потому мне приходится, укладываясь в постель, неприлично задирать ноги вверх или же спускать их на пол. Вспоминаю Прокруста и его ложе. Укрываюсь розовым стёганым одеялом, жёстким и душным, к–рое становится невыносимо противным к ночи, когда дают себя знать натопленные Ириною печки. Яков Андреич позволителен только в мечтаниях и грёзах. Эту роскошь позволяют себе в Таганроге только 2 человека: гарданачальник и Алфераки, остальные же должны или пудиться в постель, или же путешествовать к черту на кулички.
6 апрель. Просыпаюсь в 5 часов. Небо пасмурно. Дует холодный, неприятный ветер, напоминающий Москву. Скучно. Жду соборного звона и иду к поздней обедне. В соборе очень мило, прилично и не скучно. Певчие поют хорошо, не по-мещански, а публика всплошную состоит из баришень в оливковых платьях и шоколатных кофточках. Хорошеньких много, так много, что я жалею, что я не Мишка, которому так нужны хорошенькие... Большинство здешних девиц сложено хорошо, имеет прекрасные профили и не прочь поамурничать. Кавалеров здесь нет вовсе, если не считать греков-маклеров и подмоченных камбурят, а потому офицерам и пришельцам здесь раздолье.
Из собора — к Еремееву. Застаю дома его жену — очень милую барыньку. Устроился Еремеев очень недурно, по-московски, и я, глядя на его громадную квартиру, не верю Александру, к–рый говорил, что в Таганроге нельзя устроиться. Визитёров тьма, и все местные аристократы — мелкие, грошовые людишки, из к–рых, впрочем, можно сделать сносный выбор. Познакомился с офицером Джепаридзе — местная знаменитость, дравшаяся на дуэли. Видел докторов: Фамильянта, Ромбро, Иорданова и проч. В 3 часа является домой Еремеев, пьяный, как стелька. От моего приезда он в восторге и клянётся мне в вечной дружбе; знаком я с ним был мало, но он клянётся, что у него на этом свете только и есть 2 истинных друга: я и Коробов. Садимся обедать и трескаем сантуринское. Обед приличный: хороший суп без твёрдого риса и цыплята. Несмотря на холодный ветер, после обеда едем в Карантин. Тут, в Карантине, много дач дешёвых и удобных; нанять к будущему году можно, но меня смущает изобилие дач; где изобилие, там многолюдство и шум. Есть дачи во дворе Компанейской мельницы, но мне не нравится место. Многие советуют съездить за 7 вёрст от Таганрога к Миусу, где тоже есть дачи. Когда съезжу, напишу. На Миусе продаются дачи очень дёшево. Можно купить сносную дачу с садиком и с берегом за 500–1000 руб. Дешевле грыбов.
📩 Чеховым
🗓 7 апреля 1887 г.
📍 Таганрог
<…> Возле дома — лавка, похожая на коробку из-под яичного мыла. Крыльцо переживает агонию, и парадного в нём осталось только одно — идеальная чистота. Дядя такой же, как и был, но заметно поседел. По-прежнему ласков, мягок и искренен. Людмила Павловна, «радая», забула засыпать дорогого чая и вообще находит нужным извиняться и отбрёхиваться там, где не нужно. Смотрит подозрительно: не осужу ли? Но при всём том рада угостить и обласкать. Егорушка — малый добрый и для Таганрога приличный. Франтит и любит глядеться в зеркало. Купил себе за 25 р. женские золотые часы и гуляет с барышнями. Он знаком с Мамаки, с Горошкой, с Бакитькой и другими барышнями, созданными исключительно для того только,чтобы пополнять в будущем вакансии голов дыньками. Владимирчик, наружно напоминающий того тощего и сутуловатого Мищенко, к–рый у нас был, кроток и молчалив; натура, по-видимому, хорошая. Готовится в светильники церкви. Поступает в духовное училище и мечтает о карьере митрополита. Стало быть, у дяди не только своя алва, но будет даже и свой митрополит. Саша такая же, как и была, а Лёля мало отличается от Саши. Что сильно бросается в глаза, так это необыкновенная ласковость детей к родителям и в отношениях друг к другу. Ирина потолстела. В комнатах то же, что и было: портреты весьма плохие и Коатсы с Кларками, распиханные всюду. Сильно бьёт в нос претензия на роскошь и изысканность, а вкуса меньше, чем у болотного сапога женственности. Теснота, жара, недостаток столов и отсутствие всяких удобств. Ирина, Володя и Лёля спят в одной комнате, дядя, Людмила Павловна и Саша — в другой, Егор в передней на сундуке; не ужинают они, вероятно, умышленно, иначе их дом давно бы взлетел на воздух. Жара идёт и из кухни и из печей, к–рые все ещё топятся, несмотря на тёплое время. Ватер у чёрта на куличках, под забором; в нём то и дело прячутся жулики, так что ночью испражняться гораздо опаснее для жизни, чем принимать яд. Столов нет, если не считать ломберных и круглых, поставленных только ради украшения комнат. Нет ни плевальниц, ни приличного рукомойника... салфетки серы, Иринушка обрюзгла и не изящна... то есть застрелиться можно, так плохо! Не люблю таганрогских вкусов, не выношу и, кажется, бежал бы от них за тридевять земель.
Дом Селиванова пуст и заброшен. Глядеть на него скучно, а иметь его я не согласился бы ни за какие деньги. Дивлюсь: как это мы могли жить в нём?! Кстати: Селиванов живёт в имении, а его Саша в изгнании...
Напиваюсь чаю и иду с Егором на Большую улицу. Вечереет. Улица прилична, мостовые лучше московских. Пахнет Европой. Налево гуляют аристократы, направо — демократы. Барышень чёртова пропасть: белобрысые, черноморденькие, гречанки, русские, польки... Мода: платья оливкового цвета и кофточки. Не только аристократия (т. е. паршивые греки), но даже вся Новостроенка носит этот оливковый цвет. Турнюры не велики. Только одни гречанки решаются носить большие турнюры, а у остальных не хватает на это смелости.
Вечером я дома. Дядя облачается в мундир церковного сторожа. Я помогаю ему надеть большую медаль, к–рую он раньше ни разу не надевал. Смех. Идём в Михайловскую церковь. Темно. Извозчиков нет. По улицам мелькают силуэты дришпаков и драгилей, шатающихся по церквям. У многих фонарики. Митрофаньевская церковь освещена очень эффектно, снизу до верхушки креста. Дом Лободы резко выделяется в потёмках своими освещёнными окнами.
Приходим в церковь. Серо, мелко и скучно. На окнах торчат свечечки — это иллюминация; дядино лицо залито блаженнейшей улыбкой — это заменяет электрическое солнце. Убранство церкви не ахтительное, напоминающее Воскресенскую церковь. Продаём свечи. Егор, как франт и либерал, свечей не продаёт, а стоит в стороне и оглядывает всех равнодушным оком. Зато Владимирчик чувствует себя в своей тарелке... <…>
Возьми у Иммера или в любом цветочном магазине:
1) Просвирняк — Lavatera variegata.
2) Шпажник, луковицы.
3) Мальва, семян и корней. Корни дороги, но это ничего.
Возьми ½ ф. жёлтой акации семян и спроси, почем Иммер в своем садовом заведении продает сирень.
Звягин прислал тебе вина.
Спроси у Иммера 10 корней Calestegia pubescens, вьющееся растение.
Привези яблочной пастилы. Погода удивительная, лучше, чем в Крыму.
Твой А. Чехов.
📩 Москва, Каретная Садовая, д. Шапошникова, кв. 31. Её высокоблагородию Марии Павловне Чеховой
🗓 6 апреля 1894 г.
📍 Мелихово
Туман и облака. Не видно ничего. Птицы, крокодилы, зебры и прочие насекомые попрятались. Спал я великолепно. Компании во всю дорогу попадались хорошие. Христос воскрес! Ведь это письмо Вы получите на 2–3 день праздника. Из Таганрога пришлю большое письмо. Вижу хохлов и биков. Интеллигенты, снующие по вагонам, напоминают камбурят. Паршивенькие такие.
Votre а tous
А. Чехов.
📩 В Москву. Кудринская Садовая, д. Корнеева Марии Павловне Чеховой.
🗓 4 апреля 1887 г.
📍 Славянск
Всем привет! Разоблачение: позавчера, 1 апреля, в письме Н. А. Лейкину весь текст после фразы «препарат из половых органов блохи» был написан нейросетью Яндекс.Балабоба. Напишите в комментариях, кто принял письмо за чистую монету, а кто заподозрил неладное 🙃
Читать полностью…
Милый мой зюзик, собака моя, я давно уже не получал от тебя писем, но духом не падаю, ибо знаю, что теперь тебе не до писем. Ну, как живётся в Питере? Как чувствуешь себя? Какова погода? О чем мечтаешь? Тут, в Ялте, слава тебе господи, стало хорошо, хожу без калош и не в шапке, а уже в шляпе.
Прочитал в газетах, что в Евангелической больнице в Москве хотят устроить кровать в память покойного Штрауха; послал 25 руб., которые записал за тобою, как твой долг. Отдашь?
Александр с семейством уехал. Говорил я ему, чтобы он повидался с тобой, побывал бы в театре. А в театре он не бывал уже лет сорок, ничего не знает, ничего не читает. Прими его, дуся, поласковей и уговори, чтобы он побывал в вашем театре. Уговори поласковей, как ты одна умеешь. Твой брат с женой уехал в Севастополь, скоро ты его увидишь. Лулу мне понравилась, хотя я уверен, что присмотр за больным Лёвой как за больным будет неважный. Д-р Александров, по-видимому, ей не понравился, и, по-видимому, она не верит, что у Лёвы туберкулез. Ей и Косте не дает покоя и мешает спать мысль, что у Михайловского две жены, что они с обеими знакомы. Мы, говорят, до трёх часов не спали, всё думали об этих двух жёнах. Вот поди же ты!
Прочёл тьму рукописей. Сегодня читал в «Руси» про Худож. театр. Правильно. Вчера читал фельетон Буренина и заключил из него, что «Новое время» решило растерзать вас, и порадовался, так как растерзать вас уже никому не удастся, что бы там ни было. Ведь вы уже сделали своё, к настоящему и будущему можете относиться почти безразлично.
Сегодня и вообще в праздники я хожу в твоих сапогах. Дуся, когда мне приехать? Скоро ли? Напиши обстоятельно.
Сегодня я вполне здоров. Ну, обнимаю тебя и целую, опять обнимаю, хлопаю по твоей спинке. Будь и ты здорова и покойна.
Твой А.
📩 Петербург. Ольге Леонардовне Чеховой-Книппер. Мойка, 61
🗓 31 марта 1904 г.
📍 Ялта
Пролетарий! Бедный брат! Честный труженик, эксплуатируемый богачами! Когда ты получишь сие письмо, я уже буду на отлёте: 3-го апреля буду укладываться, 4–5 уеду на север в Москву и потом в собственное имение, где на положении богатого человека буду эксплуатировать пролетариев. Итак, приехать и льстивыми словами выманить у меня часть моих капиталов тебе не удалось! Планы твои рушились.
Если до 15-го апреля будет не тепло, то в Москве буду сидеть до 15 и даже до 18-го; если хочешь, заезжай на обратном пути (Мл. Дмитровка, д. Владимирова).
В Одессе или возле неё находится в настоящее время Павловский (И. Яковлев). Навести справки о нём можешь в «Одесском листке», где писали о нём.
Будь здоров и веди себя хорошо, умеренно.
Пишут из дому, что мать была больна, теперь же она здорова. Нового ничего нет. Как это ни странно, испытываю финансовые затруднения.
Маркс-благодетель уплатил лишь малую часть, остальное же будет уплачивать потом, после 1900 года, в будущем столетии, по частям. Это тебе не Англия!
Кланяйся своему мореходному сыну, и да не будет тебе ни разу море по колено! Будь сухопутен.
Твой брат, член Ялтинского общества взаимного кредита
А. Чехов.
Сашечка, ты атеист?
📩 Ал. П. Чехову
🗓 30 марта 1899 г.
📍 Ялта
Вместо того, чтобы сердиться, вы повнимательнее прочтите моё письмо. Я, кажется, ясно написал, что Ваш рассказ очень хорош, кроме начала, которое производит впечатление лишней пристройки. Позволять Вам писать или не позволять — не моё дело; я указал Вам на молодость, потому что в 30–40 лет уже поздно начинать; указал на необходимость выучиться правильно или литературно ставить знаки препинания, потому что в художественном произведении знаки зачастую играют роль нот, и выучиться им по учебнику нельзя; нужны чутьё и опыт. Писать с удовольствием — это не значит играть, забавляться. Испытывать удовольствие от какого-нибудь дела значит любить это дело.
Простите, мне трудно писать; я всё ещё лежу.
Прочтите ещё раз моё письмо и перестаньте сердиться. Я был вполне искренен, и вот пишу Вам опять, потому что искренно желаю Вам успеха*.
А. Чехов.
____
* Далее зачеркнуто несколько слов, не поддающихся прочтению.
📩 Р. Ф. Ващук
🗓 28 марта 1897 г.
📍 Москва
Лупит во всю ивановскую дождь. Venezia bella перестала быть bella. От воды веет унылой скукой, и хочется поскорее бежать туда, где солнце.
Дождь напомнил мне о моём дождевике (кожане). Кажется, его немножко поели крысы. Если да, то отдайте его поскорее в починку — Петровка, магазин резиновых изделий Пихлау или Вихлау.
Как живёт синьор Мангус? Я каждый день боюсь получить известие, что он околел.
Вчера, описывая дешевизну венецианской жизни, я немножко хватил через край. Виновата в этом г-жа Мережковская, которая сказала мне, что она с мужем платит столько-то франков в неделю. Но вместо неделю читай в день. Всё-таки здесь дёшево. Здешний франк здесь то же, что в России рубль.
Едем во Флоренцию.
Да благословит Вас святая Мадонна.
Ваш А. Чехов.
Видел я Мадонну Тициана. Очень хороша. Но жаль, что здесь отличные картины густо перемешаны с ничтожными произведениями, которые сохраняются, а не выбрасываются только из духа консерватизма, присущего таким рутинёрам, как гг. люди. Есть много картин, долговечность которых положительно непонятна.
Дом, где жила Дездемона, отдаётся внаймы.
📩 Чеховым
🗓 26 марта 1891 г.
📍 Венеция
Приезжайте, голубчик, сегодня в «Славянский базар» № 40, где остановился Суворин. Я заболел.
Ваш А. Чехов.
📩 Н. Н. Оболонскому
🗓 22 марта 1897 г.
📍 Москва
Милый мой зяблик, здравствуй. А сегодня от тебя опять нет письма, но я ничего, не обижаюсь и духом не падаю, так как скоро, скоро увидимся. В Дрезден я послал рецензии, но, кажется, кое-какие уже пропали. Пачка набралась большая всё-таки.
Как съедемся, так и начнём общими силами решать дачный вопрос. Вероятнее всего, придётся остановить свой выбор на царицынской даче. Она сыровата, это правда, но зато очень близко к Москве, очень удобно сообщение, и ты в ней чувствовала бы себя не в гостях, а дома. Надо бы возможно великолепнее и уютнее убрать твою дачную комнатку, чтобы ты полюбила её.
У нас в Ялте прохладно, идёт дождь.
У нас в Ялте также расстройство кишечника, которое я ничем не могу остановить, ни лекарствами, ни диетой.
Художник Коровин, страстный рыболов, преподал мне особый способ рыбной ловли, без насадки; способ английский, великолепный, но только нужна хорошая река, вроде алексеевской в Любимовке. Я собираюсь выписать из Питера лодку. Но опять-таки всё это не раньше прибытия моего в Москву.
Твоя очень хорошая, добрая свинка с тремя поросятами на спине шлёт тебе поклон. Шнап почему-то бросается с лаем на Настю, когда та назовёт его косым.
Мария Петровна продолжает болеть? Если она приехала в Петербург, то передай ей мой поклон. Поклонись вообще всей труппе и Чюминой.
Какая у меня одышка!
Отчего 13 апреля не было спектакля? Заболел кто или переутомились?
Еще несколько дней буду тебе письма посылать, а потом брошу, стану в путь собираться. А в Севастополе сидеть от 2 часов до 8½! Где сидеть? У Шапошникова? Милая!
Нового ничего нет, всё по-старому. Обнимаю тебя, актрисуля моя хорошая, целую и беру за подбородочек.
Твой А.
📩 Петербург. Её высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой-Книппер. Мойка 61
🗓 17 апреля 1904 г.
📍 Ялта
Милый Франц Осипович!
В Ваших глазах я рискую приобрести репутацию дрянного человека.
1) Пасхальную ночь Вам испортил.
2) На Рязанский вокзал не поехал.
Итого: свинство.
Но дело вот в чём. Гиляровский болен, Курепин ко мне не приехал, Николай оказался занятым... с кем же ехать? Во-вторых, Ваша телеграмма, поданная в час тридцать минут и приглашающая меня приехать в 11, получена мною в 4 часа... В-третьих, мы хорошо сделали, что не поехали, ибо ветер, дождь и холодно... Нет худа без добра...
Вы сердитесь?
Что касается меня, то я вчера был выпивши, чего и Вам желаю.
Будете ли Вы у Янова шафером? Я буду. Не поехать ли нам в Красково в четверг? Если Вы не прочь, то я стану собирать компанию.
Если у Вас в чемоданчике есть напитки, то, ради бога, не выпейте их один. Напрасно Вы не разговлялись у нас: Тютюнник и Антоновский великолепно изображали дьяконов. Извозчиков на Якиманке было много, а ветчина была чертовски хороша.
Когда же будем тараканиться с циркистками?
Очень просто.
Ваш А. Чехов.
Отчего бы Вам не принять православие?
Посылаю Вам телеграмму, дабы Вы могли убедиться, что я не такой свинья, как Вы думаете...
Какой дождь!
У нас с визитом был Тышко. Он, вероятно, купался в гелиотропе, ибо оставил после себя такой брокарный чад, что у всех разболелись головы.
Но Вы всё-таки не сердитесь.
📩 Ф. О. Шехтелю
🗓 14 апреля 1886 г.
📍 Москва
Дорогой Александр Валентинович, бью челом Вам за Ваше милое письмо и за обе рецензии, которые я прочёл (скрывать не стану) два раза, с большим удовольствием. От этих Ваших рецензий так и повеяло на меня чем-то давним, но забытым, точно Вы родня мне или земляк, и живо встала у меня в памяти юбилейная картинка «Будильника», где около Курепина и Кичеева стоим я, Вы, Пассек с телефонной трубкой у уха; и кажется, что юбилей этот был лет сто или двести назад... Кстати сказать, сей юбилейный номер имеется у меня в архиве, и когда Вы приедете в Ялту, то я отыщу его и покажу Вам.
Когда приедете в Ялту, то непременно в тот же вечер дайте мне знать по телефону, доставьте мне это удовольствие. Мне, повторяю, очень и очень хочется повидаться с Вами, имейте это в виду; если же Вы выедете из Питера после 1-го мая и если остановитесь в Москве на день — на два, то учиним свидание в Москве, в каком-нибудь ресторане.
Пишу я теперь мало, читаю много. Читаю и «Русь», которую выписываю. Сегодня читал «Сборник» изд. «Знания», между прочим горьковского «Человека», очень напомнившего мне проповедь молодого попа, безбородого, говорящего басом, на о, прочёл и великолепный рассказ Бунина «Чернозём». Это в самом деле превосходный рассказ, есть места просто на удивленно, и я рекомендую его Вашему вниманию.
Если буду здоров, то в июле или августе поеду на Дальний Восток не корреспондентом, а врачом. Мне кажется, врач увидит больше, чем корреспондент.
Вчера получил я из Владивостока письмо от одного жизнерадостного молодого человека — писателя; ехал он во Владивосток весело, а там вдруг почувствовал отчаяние.
Шлю Вам сердечный привет, Илларии Владимировне низко кланяюсь.
Еще раз спасибо большое. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
📩 А. В. Амфитеатрову
🗓 13 апреля 1904 г.
📍 Ялта
Недостойный брат! Ты у нас очень много кушал, а между тем не прислал ни одной строчки благодарности. Тебе дано было поручение — и ты его не исполнил. После этого мне остаётся только перестать благодетельствовать тебе.
Вчера наводил справку насчёт одного очень маленького имения в 4-х верстах от нас, и оказалось, что владельцы оного ещё не введены во владение и ведут с кем-то тяжбу. Когда будут продавать, уведомят.
Узнай, пожалуйста, сколько стоит подписаться на «Правительственный вестник» на один месяц. Я хочу подписаться на май (и июнь). На сей вопрос, наведя справку в редакции, ответь немедля, дабы я своевременно мог выслать деньги и дабы Виссарион своевременно узнал, когда Ваня получит медаль на шею.
У нас весна. Все поёть, все текёть.
За сим желаю тебе, чтобы ты вёл себя прилично.
Твой благодетель А. Чехов.
Когда будешь ехать в Киев, сообщи.
📩 Ал. П. Чехову
🗓 8 апреля 1896 г.
📍 Мелихово
<…> Крестный ход. Два дурака идут впереди, машут бенгальскими огнями, дымят и осыпают публику искрами. Публика довольна. В притворе храма стоят создатели, благотворители и почитатели храма сего, с дядей во главе, и с иконами в руках ждут возвращения крестного хода... На шкафу сидит Владимирчик и сыплет в жаровню ладан. Дым такой, что вздохнуть нельзя. Но вот входят в притвор попы и хоругвеносцы. Наступает торжественная тишина. Взоры всех обращены на о. Василия...
— Папочка, ещё подсыпать? — вдруг раздаётся с высоты шкафа голос Владимирчика.
Начинается утреня. Я беру Егора и иду с ним в собор. Извозчиков нет, и поневоле приходится идти пешком. В соборе прилично, чинно и торжественно. Певческая великолепна. Голоса роскошны, но дисциплина никуда не годится. Покровский поседел; голос его стал уже глуше и слабее. Дьякон Виктор неузнаваем. Григорович похож на мертвеца.
В соборе встречаю И. И. Лободу, которого узнаю издали по его красному мясистому затылку. Беседуем до конца службы.
Из собора пешком домой. Ноги болят и немеют. Дома разговенье в Иринушкиной комнате: прекрасные куличи, отвратительная колбаса, серые салфетки, духота и запах детских одеял. Дядя разговляется у о. Василия. Наевшись и выпив сантуринского, ложусь и засыпаю под звуки: «ета... ета... ета...»
Утром нашествие попов и певчих. Я иду к Агалиным. Полина Ивановна рада. Липочка не выходит ко мне, потому что не пускает ревнивый муж. Николай Агали, здоровый балбес, держащий везде выпускной экзамен, не выдерживающий и мечтающий о Цюрихском университете. Глуп. От Агали иду к m-me Савельевой, к–рая живёт на Конторской ул. в покривившемся заржавленном флигеле. В двух крошечных комнатах стоят 2 девических ложа и колыбель. Из-под кроватей наивно и уютно выглядывают Яковы Андреичи. Евг. Иасоновна живёт без мужа. Детей двое. Ужасно подурнела и пожухла. По всем видимостям, несчастна. Её Митя служит где-то на Кавказе в станице и живёт там на холостом положении. Вообще свинья.
Еду к Еремееву, не застаю и оставляю записку. Отсюда к m-me Зембулатовой. Пробираясь к ней через Новый базар, я мог убедиться, как грязен, пуст, ленив, безграмотен и скучен Таганрог. Нет ни одной грамотной вывески, и есть даже «Трактир Расия»; улицы пустынны; рожи драгилей довольны; франты в длинных пальто и картузах, Новостроенка в оливковых платьях, кавалери, баришни, облупившаяся штукатурка, всеобщая лень, уменье довольствоваться грошами и неопределённым будущим — всё это тут воочию так противно, что мне Москва со своею грязью и сыпными тифами кажется симпатичной...
У Зембулатовой сантуринское и пустословие. От неё домой, к дяде. Обед: суп и жареные кури (в праздник нельзя без птицы, деточка! Отчего не позволить себе роскошь?) Во время обеда прискакал камбурёнок — субъект с чёрной бритой рожей, в белой жилетке и достаточно уже насантуринившийся, шляясь по визитам. Служить он у банке, а его брат, англо"...", в Варшаве, тоже в банке.
— Ей-богу, приходи ко мне! — заговорил он. — Я всегда твои субботники читаю. Мой отец — тип! Приходи посмотреть. Ах, да ты забиваешь, что я женатай! У меня уж дочка есть, ей-богу... Да как ты переменился! и т. Д.
После обеда (суп с твёрдым рисом и кyри) я поехал к Ходаковскому. Пан живёт недурно, хотя и не с той роскошью, какую мы знали раньше. Его белобрысая Маня — жирный, польский, хорошо прожаренный кусок мяса, красивый в профиль, но неприятный en face. Мешочки под глазами и усиленная деятельность сальных железок. По-видимому, бедовая. Позднее я узнал, что в истёкший сезон она едва не бежала с актёром и продала даже свои кольца, серьги и проч. Это по секрету, конечно... Вообще в Таганроге мода бегать с актёрами. Многие недосчитываются своих жён и дщерей.
От пана к Лободе. Все Лободины постарели страшно. Аноша плешив, как луна, Дашенька потолстела, Варенька постарела, похудела и высохла; когда она смеётся, то нос её прижимается к лицу, а подбородок, морщась, лезет к носу. Марфа Ивановна тоже постарела. Седа. Она мне очень обрадовалась и согласилась ехать со мной в Москву. <…>
Благосклонные читатели и благочестивые слушатели!
С трепетом продолжаю, соблюдая хронологический порядок.
2-е апреля. От Москвы до Серпухова ехать было скучно. Спутники попались положительные и с характером, всё время толковавшие о ценах на муку. В Серпухов прибыл в 7 ч. Ока чиста и хороша. Пароходы ходят в Каширу и Калугу. Не мешает когда-нибудь съездить.
В Тулу, всем городам затулу, приехал в 11. Познакомился в вагоне с офицером Волжинским, давшим мне свою карточку и пригласившим к себе в Севастополь. Едет он из Москвы, где его брат, доктор, приехавший из уезда на съезд врачей, умер от сыпного тифа и оставил вдову. В Туле шнапс-тринкен, лёгкое опьянение и шляфен. Спал, скрючившись в 3 погибели, a la Фёдор Тимофеич: носки сапогов около носа. Проснулся в Орле, откуда послал в Москву открытое письмо. Погода хорошая. Снег попадается редко.
В 12 часов Курск. Час ожидания, рюмка водки, уборная с умываньем и щи. Пересадка. Вагон битком набит. Тотчас же после Курска знакомство: харьковский помещик, игривый, как Яша Корнеев, дама, к–рой в Петербурге делали операцию, тимский исправник, хохол-офицер и генерал в военно-судейской форме. Решаем социальные вопросы. Генерал рассуждает здраво, коротко и либерально; исправник — тип старого, испитого грешника гусара, тоскующего по клубничке, — манерничает, как губернатор: прежде чем сказать слово, долго держит раскрытым рот, а сказав слово, долго рычит по-собачьи: э-э-э-э...; дама впрыскивает себе морфий и посылает мужчин на станцию за льдом...
В Белграде щи. В Харьков приезжаем в 9 ч. Умилительное прощание с исправником, генералом и прочими. Вагон почти пуст. Я и Волжинский берём по длинному дивану и засыпаем скоро без помощи маменькиной бутылки. В 3 часа ночи просыпаюсь: мой офицер собирает вещи, чтобы уходить. Лозовая. Прощаемся, пообещав бывать (?!) друг у друга. Засыпаю и еду дальше. Просыпаюсь в Славянске, откуда шлю открытое письмо. Тут новая компания: помещик вроде Иловайского и контролёр железной дороги. Судим железные дороги. Контролёр рассказывает, как Лозово-Севастопольская дорога украла у Азовской 300 вагонов и выкрасила их в свой цвет.
Харцызская. 12 часов дня. Погода чудная. Пахнет степью и слышно, как поют птицы. Вижу старых приятелей — коршунов, летающих над степью...
Курганчики, водокачки, стройки — всё знакомо и памятно. В буфете порция необыкновенно вкусных и жирных зелёных щей. Потом прогулка по платсформе. Барышни. В крайнем окне второго этажа станции сидит барышня (или дама, чёрт её знает) в белой кофточке, томная и красивая. Я гляжу на неё, она на меня... Надеваю пенсне, она тоже... О чудное видение! Получил катар сердца и поехал дальше. Погода чертовски, возмутительно хороша. Хохлы, волы, коршуны, белые хаты, южные речки, ветви Донецкой дороги с одной телеграфной проволокой, дочки помещиков и арендаторов, рыжие собаки, зелень — всё это мелькает, как сон... Жарко. Контролёр начинает надоедать. Котлеты и пирожки наполовину целы и начинают попахивать горечью... Сую их под чужой диван вместе с остатками водки.
5-й час. Видно море. Вот она, ростовская линия, красиво поворачивающая, вот острог, богадельня, дришпаки, товарные вагоны... гостиница Белова, Михайловская церковь с топорной архитектурой... Я в Таганроге. Меня встричаить Егорушка, здоровеннейший парень, одетый франтом: шляпа, перчатки в 1 р. 50 к., тросточка и проч. Я его не узнаю, но он меня узнает. Нанимает извозчика и едем. Впечатления Геркуланума и Помпеи: людей нет, а вместо мумий — сонные дришпаки и головы дынькой. Все дома приплюснуты, давно не штукатурены, крыши не крашены, ставни затворены... С Полицейской улицы начинается засыхающая, а потому вязкая и бугристая, грязь, по к–рой можно ехать шагом, да и то с опаской. Подъезжаем...
— Ета, ета, ета... Антошичька...
— Ду-ушенька! <…>
Гнусный шантажист! Получил от тебя 2 письма одновременно и рад был, что не получил третьего. Кривая с двумя повышениями в сутки возможна в том случае, если А. И. вечером принимает что-нибудь жаропонижающее: хина, антипирин, антифибрин и проч., твоему уму недоступное. Необходима скорейшая медицинская помощь. Если не решаешься повезти А. И. к Боткину, то по крайности сходи к нему сам и объясни, в чём дело: авось найдёт нужным прислать ассистента.
Просьбу твою передам матери. Едва ли она поедет, ибо её здоровье не совсем хорошо. Да и паспорта нет. Она прописана на одном паспорте с батькой, надо поэтому толковать долго с отцом, идти к обер-полицеймейстеру и проч... Жить же по венчальному свидетельству, как ты жил, она боится.
О бумаге я уже писал Суворину. Чем дешевле издание, тем лучше. Спросите Неупокоева, упокой господи его душу, хватит ли текста для 20 листов? Если нет, то забудь о домашней беде, брось всё и стремглав исполняй мои приказания.
У Корбо неугомонный кашель. Вероятно, чахотка от дряхлости и онанизма. Боясь, чтобы он в квартире не развел бацилл, я начинаю уж подумывать об убийстве. Хочу угостить его морфием. Сообщи об этом Гершке, предварительно приготовив его к этому ужасному известию.
Теперь серьёзно. Что касается характера и раздражительности Анны Ив., то ради бога терпи и не огрызайся ни одним словом. Я от всей души не хотел бы, чтобы твой подвиг носил на себе (в воспоминаниях) тёмные пятнышки. Впрочем, не бывал я в твоей шкуре, а посему не мне и советовать. Будь здрав и богом храним...
Граф Платов.
[Рукой Н. П. Чехова:]
Приветствую!!!!!...
Н. Чехов.
Мать горюет, что не может приехать.
[Рукой М. П. Чеховой:]
Кланяюсь и целую тебя, Анну Ивановну и детей.
Маша.
📩 Ал. П. Чехову
🗓 5 апреля 1888 г.
📍 Москва
Многоуважаемый Павел Фёдорович, посылаю Вам книги — большою скоростью... Они, вероятно, уже в Таганроге, их можно получить.
Желаю Вам всего хорошего.
Преданный А. Чехов.
V и VI томы соч. Екатерины II ещё не готовы; когда получу, то пришлю.
📩 Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.
🗓 3 апреля 1902 г.
📍 Ялта
Уважаемый Николай Александрович! Шлю Вам обозрение. Понащипал с разных сторон событий и, связав, даю... Беда мне с этим фельетоном! Написать его для меня труднее, чем вставить буж в застарелую стриктуру или приготовить препарат из половых органов блохи... Но это, как говорится, не главное. Главное, что я получил от Вас письмо. Это — моя первая благодарность за то, что Вы не забываете меня и остаётесь моим другом... Пишу я в Москве, а живу в деревне. Деревня — это не только избы и пчёлы, но и мой дом. Мой дом — это я сам. Я сам — это всё, что у меня есть. И я не хочу быть ничьим слугой и рабом. Так меня воспитали родители. Они всю жизнь честно трудились, и я им благодарен за всё...
Вы спрашиваете, почему я пишу о себе? Отвечу. Потому что я хочу, чтобы люди знали, какой я человек, какая у меня жизнь, как я живу. Хочу, чтобы они знали о моём детстве, о моей молодости, о моём труде. Хочу показать людям, как тяжело мне жилось в те годы, какие трудности я пережил. Я хочу рассказать и о том, как меня воспитывали мои родители, какие у меня были близкие люди. Пусть люди узнают, какое у меня было детство, как моя мать жила с отцом, который был пьяницей и хулиганом. Как я жил, чем занимался, как любил свою родину. Но это всё потом, потом.
А пока остаюсь преданный вам
А. Чехов
📩 Н. А. Лейкину
🗓 1 апреля 1885 г.
📍 Москва
Интересный момент, почти детективный. В интернете встречаются две фотографии семейства: в кадрированном варианте почему-то вытравлена какая-то женщина между Антоном и Александром. Интересно, кто это и почему ее зафотошопили? Кто-нибудь знает подробности?
UPD. Всё разъяснилось. См. комментарии к посту.
Достоуважаемый Братец!
Приводя в порядок свой архив, я сортирую письма по соответствующим группам: писательские отношу к писательским, родственные — к родственным. Относительно же Ваших писем я нахожусь в совершенном затруднении, не зная, куда их отнести — к писательским или родственным. Чтобы не обидеть Ваших писательских или родственных чувств предпочтением какой-либо одной из этих двух групп, я пока нахожу наиболее удобным отнести Ваши письма к группе просительских, так как Вы человек бедный и пьющий.
В архиве я нашёл много писем и документов, принадлежащих Вам и для Вас лишь интересных. Сии бумаги я запечатал и вручу Вам при свидании в Мелихове, куда мы ожидаем Вас на Святой неделе. Весна уже началась, и все пернатые, забыв всякое приличие, удовлетворяют свои естественные надобности и таким образом превращают мой сад и мои леса как бы в дома терпимости.
Вся наша фамилия здравствует. «Нашу пищу» мать получает и очень довольна.
С истинным почтением имею честь быть Ваш брат и благодетель.
А. Чехов.
Р. S. Напишите, когда приедете, чтобы мы могли приготовить Вам место в людской. Телята Вам кланяются.
Наталии Михайловне, Коле, Антону и Михайле нижайший поклон и благословение навеки нерушимо.
Это письмо, по случаю распутицы, пошло на станцию лишь 29-го. Прилетели скворцы и жаворонки. С праздником!!!
📩 Ал. П. Чехову
🗓 27 и 29 марта 1895 г.
📍 Мелихово
Милая Лика, спасибо Вам за письмо. Хотя Вы и пугаете в письме, что скоро умрёте, хотя и дразните, что отвергнуты мной, но всё-таки спасибо. Я отлично знаю, что Вы не умрёте и что никто Вас не отвергал.
Я в Ялте, и мне скучно, даже весьма скучно. Здешняя, так сказать, аристократия ставит «Фауста», и я бываю на репетициях и наслаждаюсь там созерцанием целой клумбы чёрных, рыжих, льняных и русых головок, слушаю пение и кушаю; у начальницы женской гимназии я кушаю чебуреки и бараний бок с кашей; в благородных семействах я кушаю зелёные щи; в кондитерской я кушаю, в гостинице у себя тоже. Ложусь я спать в 10 часов, встаю в 10, и после обеда отдыхаю, но всё-таки мне скучно, милая Лика. Не потому скучно, что около меня нет «моих дам», а потому, что северная весна лучше здешней и что ни на одну минуту меня не покидает мысль, что я должен, обязан писать. Писать, писать и писать. Я того мнения, что истинное счастье невозможно без праздности. Мой идеал: быть праздным и любить полную девушку. Для меня высшее наслаждение — ходить или сидеть и ничего не делать; любимое моё занятие — собирать то, что не нужно (листки, солому и проч.), и делать бесполезное. Между тем я литератор и должен писать даже здесь, в Ялте. Милая Лика, когда из Вас выйдет большая певица и Вам дадут хорошее жалованье, то подайте мне милостыню: жените меня на себе и кормите меня на свой счёт, чтобы я мог ничего не делать. Если же Вы в самом деле умрёте, то пусть это сделает Варя Эберлей, которую я, как Вам известно, люблю. Я до такой степени измочалился постоянными мыслями об обязательной, неизбежной работе, что вот уже неделя, как меня безостановочно мучают перебои сердца. Отвратительное ощущение.
Свою лисью шубу я продал за 20 рублей! Стоит она 60 руб., но так как из неё уже вылезло меху на 40 р., то 20 р. — цена не дешёвая. Крыжовник здесь ещё не поспел, но тепло, светло, деревья распускаются, море смотрит по-летнему, девицы жаждут чувств, но север всё-таки лучше русского юга, по крайней мере весною. У нас природа грустнее, лиричнее, левитанистее, здесь же она — ни то ни сё, точно хорошие, звучные, но холодные стихи. Благодаря перебоям, я уже неделю не пью вина, и от этого здешняя обстановка кажется мне ещё беднее. Как-то Вы в Париже? Что французы? Нравятся? Ну что ж, валяйте.
Миров давал здесь концерт и получил чистого дохода 150 рублей. Ревел, как белуга, но успех имел громадный. Ужасно жалею я, что не учился петь; я тоже мог бы реветь, так как горло моё изобилует хрипящими элементами и октава у меня, говорят, настоящая. Имел бы заработок и успех у дам.
В июне не я приеду в Париж, а Вы в Мелихово; Вас погонит тоска по родине. Без того, чтоб раз поехать в Россию хотя на день, дело не обойдётся. Вы столкуйтесь с Потапенко. Летом он тоже поедет в Россию. С ним дорога обойдётся дешевле. Пусть он купит билет, а Вы забудьте ему заплатить (Вам это не впервой). Но если Вы не приедете, то приеду я в Париж. Но я убеждён, что Вы приедете. Трудно допустить, чтобы Вы не повидались с дедушкой Саблиным.
Будьте, Лика, здоровы, покойны, счастливы и довольны. Желаю Вам успеха. Вы умница.
Если захотите побаловать меня письмом, то адресуйтесь в Мелихово, куда я скоро уеду. Буду отвечать на письма аккуратно. Целую Вам обе руки.
Ваш А. Чехов.
В. А. Эберлей нижайший поклон.
📩 Париж. Paris. Rue Hamelin, 30. Angle de l’avenue Kleber. Mlle Barbe Eberlée pour Mlle Lydie Misinoff
🗓 27 марта 1894 г.
📍 Ялта
____________
Краткий путеводитель по Вселенной Чехова:
http://bit.ly/mizinova
Я теперь в Венеции, куда приехал третьего дня из Вены. Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни. Вместо улиц и переулков каналы, вместо извозчиков гондолы, архитектура изумительная, и нет того местечка, которое не возбуждало бы исторического или художественного интереса. Плывёшь в гондоле и видишь дворцы дожей, дом, где жила Дездемона, дома знаменитых художников, храмы... А в храмах скульптура и живопись, какие нам и во сне не снились. Одним словом, очарование.
Весь день от утра до вечера я сижу в гондоле и плаваю по улицам или же брожу по знаменитой площади святого Марка. Площадь гладка и чиста, как паркет. Здесь собор святого Марка — нечто такое, что описать нельзя, дворец дожей и такие здания, по которым я чувствую подобно тому, как по нотам поют, чувствую изумительную красоту и наслаждаюсь.
А вечер! Боже ты мой господи! Вечером с непривычки можно умереть. Едешь ты на гондоле... Тепло, тихо, звезды... Лошадей в Венеции нет, и потому тишина здесь, как в поле. Вокруг снуют гондолы... Вот плывёт гондола, увешанная фонариками. В ней сидят контрабас, скрипки, гитара, мандолина и корнет-а-пистон, две-три барыни, несколько мужчин — и ты слышишь пение и музыку. Поют из опер. Какие голоса! Проехал немного, а там опять лодка с певцами, а там опять, и до самой полночи в воздухе стоит смесь теноров, скрипок и всяких за душу берущих звуков.
Мережковский, которого я встретил здесь, с ума сошёл от восторга. Русскому человеку, бедному и приниженному, здесь в мире красоты, богатства и свободы не трудно сойти с ума. Хочется здесь навеки остаться, а когда стоишь в церкви и слушаешь орган, то хочется принять католичество.
Великолепны усыпальницы Кановы и Тициана. Здесь великих художников хоронят, как королей, в церквах; здесь не презирают искусства, как у нас: церкви дают приют статуям и картинам, как бы голы они ни были.
Во дворце дожей есть картина, на которой изображено около 10 тысяч человеческих фигур.
Сегодня воскресенье. На площади Марка будет играть музыка.
Ну, однако, будь здоров. Желаю тебе всего хорошего. Если когда-нибудь тебе случится побывать в Венеции, то это будет лучшим в твоей жизни. Поглядел бы ты здесь стеклянное производство! Твои бутылки в сравнении со здешними такое безобразие, что даже думать тошно.
Буду ещё писать, а пока до свиданья.
Твой А. Чехов.
📩 Russia. Wladimir. г. Судогда Владимирской губ., Дубасовский завод. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову
🗓 24 марта 1891 г.
📍 Венеция
Я неаккуратно отвечаю на письма; виноваты в этом мои приятели, которые совсем закружили меня. Я сбился с пути истины и стал усердным посетителем Монте-Карло и уже мыслить могу только числами. Меня пишет Браз. Мастерская. Сижу в кресле с зелёной бархатной спинкой. En face. Белый галстук. Говорят, что и я и галстук очень похожи, но выражение, как в прошлом году, такое, точно я нанюхался хрену. Мне кажется, что и этим портретом Браз останется недоволен в конце концов, хотя и похваливает себя. Кроме меня, он пишет также губернаторшу (это я сосватал) и Ковалевского. Губернаторша сидит эффектно, с лорнеткой, точно в губернаторской ложе; на плечи наброшен её кошачий мех — и это мне кажется излишеством, несколько изысканным. Браз постарел и не похорошел. Такой вид, точно вернулся с далекого путешествия, во время которого много ел и подолгу спал.
Домой поеду через Париж. Умоляю Вас, справьтесь у сведущих людей, где теперь Антокольский, и если нет его в Париже, то когда он вернётся. Умоляю на коленях, ибо Антокольский мне очень нужен.
Баронессы здравствуют. Мурзаки играет. Боборыкин был у меня и рассказывал про папу. Будьте здоровы и счастливы. Когда в Москву?..
Ваш А. Чехов.
Сообщите адрес Антокольского.
📩 A. A. Хотяинцевой
🗓 23 марта 1898 г.
📍 Ницца
Я приехал в Москву раньше, чем предполагал. Когда же мы увидимся? Погода туманная, промозглая, а я немного нездоров, буду стараться сидеть дома! Не найдёте ли Вы возможным побывать у меня, не дожидаясь моего визита к вам? Желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
📩 Л. А. Авиловой
🗓 22 марта 1897 г.
📍 Москва. Большая московс. гост., № 5