6887
Всегда хочу смотреть в глаза людские, И пить вино, и женщин целовать...
Мама, ты совершенно напрасно беспокоишься.
Ты не бойся, что темно: Слушай, я тебе открою: Все невинно, все смешно, Все божественной игрою Суждено и создано.
Для божественной забавы Я порою к вам схожу. Собираю ваши травы И над ними ворожу И варю для вас отравы.
Эти стихи (Сологуба) были лейтмотивом всех похождений (и снялись мы на этом основании: Сологуб, я, Сюннерберг и Чулков). — Эти дни тоже было не без пьянства. Под мутно-голубыми и дождливыми рассветами пили мы шампанское, я почему-то (?) наелся устриц — и т. д. Но — «все невинно». Главное, что это не надрывает меня. Моя жизнь катится своим чередом, мимо порочных и забавных сновидений, грузными волнами. Я работаю, брожу, думаю. Надоело жить одному. «Праматерь» кончена (вчерне), «Песню Судьбы» на днях кончаю.
Отчего не напиться иногда, когда жизнь так сложилась: бывают минуты приближения трагического и страшного, ветер в душе еще свежий; а бывает — «легкая, такая легкая жизнь» (Сологуб).
Может быть, ты и не можешь этого понять, — но неужели ты не можешь согласовать это со мной? Ведь путь мой прям, как все русские пути, и если идти от одного кабака до другого зигзагами, то все же идешь все по тому же неизвестному еще, но, как стрела, прямому шоссейному пути — куда? куда? И потом —
Друзья! Не все ль одно и то же: Забыться вольною мечтой В нарядном зале, в модной ложе, Или в кибитке кочевой?
Целую.
Саша.
письмо от 28.04.1908, 27 лет
❤️Лучший день 1975 в случайных дневниках ➡️
/channel/denechekk
Есть и у админа уголок. Админ желает убежать. Админу тоже бывает не очень. Администрировать непереадминистрировать. Иногда приходится думать, что все это зря. Вот если бы, то тогда.... дааа... тогда бы дааа.... но нет.
Читать полностью…
Не знаете где послушать интересные лекции\подкасты? Мы таким же вопросом задавались, поэтому основательно собрав все, что есть на данный момент, – решили этим поделиться в TG-Канале "Автора забыл". Итак, что там есть?
– Лекции по философии, филологии, искусствоведению, истории и литературоведению;
– 1000 книг по философии в одном файле (Планируется добавить психологию и искусствоведение до конца апреля)
Главная миссия канала – сделать крупицы вашего свободного времени увлекательными и полезными.
Подписывайтесь, чтобы не потерять: /channel/avtorazabil
Дорогой Владимир Михайлович.
Спасибо Вам за письмо и за стихи. Стихи я перечитал несколько раз и много бы мог сделать частных замечаний, но, мне кажется, не стоит делать этого в письме. Стихи певучие, очень молодые и очень подражательные пока; пройдет несколько лет или даже один (в Ваши годы один стоит многих), и Вы будете писать совсем иначе, если это не временное увлечение, если Вам суждено писать именно стихи, а не уйти, например, в науку. Во всяком случае, Вы сами пока мне понравились больше стихов, а это, я думаю, всегда важнее. Без человека (когда в авторе нет «человека») стихи — один пар.
Главное, бойтесь печатанья, оно всегда может повлиять дурно. В стихах, Вашим почерком написанных, можно уловить 1/10 Вашего сквозь 9/10 разных в подражательностей и шаблонов (до самого дурного — «декадентского» шаблона; кроме того, вижу в Ваших стихах немало от Анненского, кое-что от А. Белого и от меня, пожалуй). А в печати Ваша 1/10 пропадет, и Вы станете похожим «на всех». В заключение: прочтите замечательную книгу Розанова «Опавшие листья». Сколько там глубокого о печати, о литературе, о писательстве, а главное — о жизни.
Будьте здоровы, до свидания, жму Вашу руку.
Ал. Блок.
письмо Отроковскому В.М., 23.04.1913, 32 года
Полная весна, все течет и поет. Заря из тех, от которых моя душа ведет свою родословную. Проталины; и небо прозрачное до того, что ясно, Кто за ним.
из письма Иванову Е.П., 21.04.1905, Петербург, 24 года
Проходил я холодной равниной,
Слышал громкие крики вдали,
Слышал жалобный зов лебединый,
Видел зарево в красной пыли.
1902
Христос Воскресе! Люблю нежно. Много сутолоки - но не унываю. Христос да будет!
БЕЛЫЙ - БЛОКУ, 18.04.1905, Блоку - 24
Для меня возможны все желания,
И великие и малые мечты.
Мне понятны бездны, содрогания,
Тишина, и день, и ночь, и ты.
1902
Сегодня пришла твоя телеграмма, и беспокойство прошло. А боялся я почему-то страшно. В пасхальную ночь томился и блуждал около факелов Исакиевского собора и Петра. Конечно, именно в двенадцать часов, когда я должен был быть один, меня поймали на улице совершенно чужие люди — и стали разговаривать о пустяках. Дул ветер, всю ночь шел ладожский лед, было холодно и некуда деваться. И вчера и сегодня тоже блуждал днем. По ночам — ужасные сны какие-то были. Я на праздниках как чорт перед заутреней, и до сих пор не прошло это ужасное чувство. Точно и в самом деле происходит что-то такое, чего душа чужда. Я жду от тебя письма.
Твой.
письмо Блок Л.Д. (жене), Петербург, 14.04.1908, 27 лет
Там неба осветленный край
Средь дымных пятен.
Там разговор гусиных стай
Так внятен.
Свободен, весел и силен,
В дали любимой
Я слышу непомерный звон
Неуследимый.
Там осень сумрачным пером
Широко реет,
Там старый лес под топором
Редеет.
1910
Христос Воскрес, милый друг Боря. От Тебя четыре письма, а я все не пишу Тебе; сначала было слишком напряженно хорошо и по-весеннему; на Страстной, напротив, оборвалось что-то, и до сих пор не могу поправиться и стать собой. Все - "семейное"; боюсь этого больше всего; здесь всего страшнее, потому что здешние призраки умеют нанести удар, откуда не ждал; бывает, что ждешь отовсюду, - только не оттуда, откуда приходит внезапное и непоправимое. Становлюсь все злее, потому что ни в чем, кроме злобы, иногда нельзя найти защиты.
Через 1--2 недели поеду в деревню, а оттуда, если Бог поможет, за границу.
Привет Асе Тургеневой. Я не знаю ее отчества, потому очень извиняюсь перед ней, что так называю. Но, право, приветствую от души и Вас обоих вместе и Вас порознь. Если Вам хорошо, тихо приветствую Вас.
Конечно - да будет флагманский корабль. Ничто этому не помешает, кроме смерти. Другого смысла жизни и нет.
Любящий Тебя А. Блок
БЛОК - БЕЛОМУ, 11.04.1911, Петербург, 30 лет
Последние лучи заката
Лежат на поле сжатой ржи.
Дремотой розовой объята
Трава некошенной межи.
Ни ветерка, ни крика птицы,
Над рощей – красный диск луны,
И замирает песня жницы
Среди вечерней тишины.
Забудь заботы и печали,
Умчись без цели на коне
В туман и в луговые дали,
Навстречу ночи и луне!
1898
Спасибо за письмо. Мне стало тепло от него и уютно - стало уютно в бесприютности. Я вспомнил огневые закаты, зеленые травы и много синеньких колокольчиков. Аромат полей и несказанное блаженство приближений ушло от меня теперь, весной, а еще осенью, в ноябре, приходила весна и пела. Но почему-то я знаю, что когда, разбитый и усталый, убегающий от безумия, я приду в зеленую чащу и в изнемождении замру весь в цветах, Ты меня поймешь и не станешь расспрашивать ни о нем. Я Тебя нежно люблю за это, как будто уже все это произошло. Я не могу сейчас говорить умных вещей о Боге, о людях - я устал и хочу думать в цветах...
из письма Андрея Белого, 08.04.1904
Неужели ты не приедешь прежде конца мая и совсем не поживешь со мной? Во-первых, мне совсем постыла эта пустая квартира. Во-вторых, надо же хоть сообразить все, опомниться. Я тут без тебя прожил долгую и трудную жизнь, от которой ты — за тридевять земель (опять волнуюсь и мучусь; эти вздорные слова должны идти тысячу верст, через две недели я получу ответ — опять не о том, что меня волнует, опять — из какой-то летаргии с ума можно сойти; мне вовсе не сладко).
На серные воды мне не нужно. Куда ехать и когда, я не знаю. И не хочу звать (после этого ты опять будешь ждать «ласкового письма», какое пишется, когда в человеке еще, и еще, и еще раз все перевернулось вверх дном и застыло в неясности, а душа… непоправимо устает и стареет от стужи, от неизвестности, от сна близких). «Просто нервы»… — нет, не просто.
О Станиславском я написал утром. О Мейерхольде — лучше не будем говорить. Двух пудов соли я с этим вторым Чулковым не съем. Мне не надо прирожденных плагиаторов с убогим содержанием души, но с впечатлительностию, которая производит впечатление таланта. Буду, насколько хватит сил, работать «про себя». А когда станет невтерпеж — сопьюсь.
из письма супруге, 29.04.1913, 32 года
Вчера я слышал песни с моря
И плески волн о южный брег,
Душа, в смятеньи песням вторя,
К полудню направляла бег.
Так — невозможного искала,
И лишь далеко ввечеру
Сознаньем поздним разгадала
Волны певучую игру.
Но вновь перед вечерним светом
Она болит из глубины
И чует в сумраке согретом
Загадку песни и волны.
1901
В Иерусалиме очень хорошо у Гроба Господня: никакой профанации; веселая суматоха и толкотня; мы попали в самое выгодное время; видели обряд омовения ног и обряд благодати огня; омовение ног - сплошной театр, один архиерей играет роль Петра, а другой, рыжий, Иуды; Патриарх - Христос. Обряд благодати огня неописуем; громадный храм во мраке; тысячи богомольцев в храме, на карнизах, хорах, переходах; у каждого - пучок из 33 свечей, образующих толстый факел; во мраке христиане арабы поют священные песни и бьют в тарелки; в момент появления благодатного огня из отверстия храма Гроба Господня водворяется громогласный рев; через несколько секунд турецкие солдаты тащут испуганного патриарха через толпу, готовую его растерзать; в руках патриарха два белых факела, от которых через море голов распространяется море огня: все факелы вспыхивают сразу. Пасхальную ночь встретили у Гроба Господня. Возвращались домой с процессией мужичков, поющих "Христос Воскресе"
из письма Андрея Белого, 26.04.1911, Пароход Яффа - Одесса
Мы засели в Боголюбах, и так вросся я в деревню, что не хочется из тишины ехать в шум, в города, даже... в Гельсингфорс, ибо там будет много русских знакомых (между прочим, Н. А. Бердяев). А я стал такой враг "споров и разговоров", что одна мысль о словесном общении угнетает: хочется молчать, сидеть, смотреть на зарю, что я и делаю здесь, если не пишу и не мерзну (у нас после 18° в тени вдруг навалился холод до 0 градусов, а мы живем в новом, еще отстраиваемом доме, в лесу - и холодно).
Давно нет от Тебя вести. И не знаю: не обидел ли я опять Тебя чем-нибудь?
Хорошо здесь: так бы и остаться надолго, надолго: но, видно, судьба нам с Асей жить странниками, преодолевать пространства.
В этом тоже свой уют: нигде не дома, то есть, везде дома, потому что возишь свой дом с собой. И - у себя: а где-то на фоне - Россия, Германия, Швейцария. И скользит, убегает все: куда-то во мглу.
из письма Андрея Белого, 25.04.1913, Блоку 32 года
Сирени бледные дождем к земле прибиты…
Замолкла песня соловья;
Немолчно говор слышится сердитый
Разлитого ручья…
Природа ждет лучей обетованных:
Цветы поднимут влажный лик,
И вновь в моих садах благоуханных
Раздастся птичий крик…
1899
Дорогой Сергей Александрович.
Сейчас очень большая во мне усталость и дела много. Потому думаю, что пока не стоит нам с Вами видеться, ничего существенно нового друг другу не скажем.
Вам желаю от души остаться живым и здоровым.
Трудно загадывать вперед, и мне даже думать о Вашем трудно, такие мы с Вами разные; только все-таки я думаю, что путь Вам, может быть, предстоит не короткий, и, чтобы с него не сбиться, надо не торопиться, не нервничать. За каждый шаг свой рано или поздно придется дать ответ, а шагать теперь трудно, в литературе, пожалуй, всего труднее.
Я все это не для прописи Вам хочу сказать, а от души; сам знаю, как трудно ходить, чтобы ветер не унес и чтобы болото не затянуло.
Будьте здоровы, жму руку.
Александр Блок.
письмо Есенину С.А., 22.04.1915, Петроград, 34 года
В сапогах бутылками,
Квасом припомажен,
С новою гармоникой
Стоит под крыльцом.
На крыльце вертлявая,
Фартучек с кружевцом,
Каблучки постукивают,
Румяная лицом.
Ангел мой, барышня,
Что же ты смеешься,
Ангел мой, барышня,
Дай поцеловать!
Вот еще, стану я,
Мужик неумытый,
Стану я, беленькая,
Тебя целовать!
На Пасхе, 1910
#от_автора
Один день 1975 года из рандомного дневника.
Придумал канал, на котором ежедневно будет появляться дневниковая запись политического деятеля, художника, артиста, школьницы, журналиста, сталевара, абсолютно любого жителя 1975 года, фиксирующего свои дни на бумаге. Постараюсь выбирать записи, наиболее характеризующие своё время, например, как сегодня, запись заместителя заведующего Международного отдела ЦК КПСС Анатолия Черняева, отражающую "как хорошо в стране советской жить", но будут и лирические отступления, например о первой любви, произошедшей в студенческом отряде политеха на уборке картошки. Я немного уже погрузился в этот процесс и скажу, что это довольно увлекательно: аресты в Москве, поиск книжки Солженицына, дилеммы эмиграции и другие непридуманные истории из разных уст, волнующие людей полвека назад. А почему я выбрал 1975 год, расскажу позже. Подписывайтесь, друзья!
/channel/denechekk
Мальчики да девочки
Свечечки да вербочки
Понесли домой.
Огонечки теплятся,
Прохожие крестятся,
И пахнет весной.
Ветерок удаленький,
Дождик, дождик маленький,
Не задуй огня!
В Воскресенье Вербное
Завтра встану первая
Для святого дня.
1906
Милый, дорогой Александр Александрович,
Спасибо за письмо и за стихотворения, которые мне страшно понравились, сами по себе, и как нечто удивительное по нежности и мягкости. В них чувствуется омытость лазурью. Хожу и все повторяю:
"Павиликой средь нив золотых
Завилась я на том берегу"...
Опять Ее дыханье, Ее ласка, Ее улыбка. Ее ланиты - розы Вечности, Ее губы - коралл, узкий и тонкий, как багряное облачко, растянутое у горизонта, а между кораллом зубы ее - жемчужные --... ожерелье жемчугов протянулось на западе. А на востоке
"В золотистых перьях тучек
Танец нежных вечерниц"...
Это двустишие не дает мне покоя.
Из письма Андрея Белого, 15.04.1904, Блоку - 23 года
Поэзия — теперь в Telegram! 📱
Стихи давно перестали быть пафосом и тяжестью из школьных уроков. Сегодня это — форма мысли, юмора, боли и кайфа, упакованная в пару строк.
Если ты хоть раз ловил себя на мысли: «Вот бы уметь так сказать» — тебе сюда! ⬇️
in_da_omen — канал, где слова оживают. Стихи, которые заставляют чувствовать. Присоединяйся и поделись своими эмоциями! ✨
👉 Подписаться 👈
Мама, я вчера получил твое письмо и весь день печалился. Не стоит говорить об этом. Ты прекрасно знаешь мои мысли, и всякие теоретизированья — только вредны. Живи, живи растительной жизнью, насколько только можешь, изо всех сил, утром видь утро, а вечером — вечер, и я тоже буду об этом стараться изо всех сил в Шахматово — первое время, чтобы потом наконец увидеть мир. Я читал в Академии доклад, за который меня хвалили и Вячеслав целовал, но и этот доклад — плохой и словесный. От слов, в которых я окончательно запутался и изолгался, я, как от чумы, бегу в Шахматово. Вероятно, и в моем письме к тебе были какие-нибудь лживые слова, которые тебя расстроили, ты бы им не верила.
Вчера Владислав уехал в Шахматово. Я велел ему смерить все комнаты и написать, тогда мы привезем с собой обои. Я купил тебе полольник и совок, также Любе совок, а себе — пилу, которой можно пилить сучья и низко и высоко. Пожалуйста, пиши мне, не думай, что я отношусь к тебе строго. Я вовсе не жду, что ты совершенно поправишься, но на некоторое излечение очень надеюсь. Пока еще рано судить. — Господь с тобой, целую тебя.
Саша.
письмо от 12.04.1910, Петербург, 29 лет
Слышу колокол. В поле весна.
Ты открыла весёлые окна.
День смеялся и гас. Ты следила одна
Облаков розоватых волокна.
Смех прошёл по лицу, но замолк и исчез.
Что же мимо прошло и смутило?
Ухожу в розовеющий лес
Ты забудешь меня, как простила.
Апрель 1902 года
О том как Бунин уделал Горького и Андреева
Как-то Горький рассказал об одной маленькой писательской игре. Как-то в Берлине в таверне собрались Бунин, Леонид Андреев и Горький. Горький положил часы и сказал: вот за тем столиком сидит человек, каждый из нас будет смотреть на него полминуты, потом отвернется и расскажет, что он об этом человеке знает и что видел.
Первым начал Горький: «Ну что, ну в сером костюме, ну бледный», - Горький, безусловно, мог сказать больше, но так как сам придумал эту «игру», то он себя принизил. Спросили Леонида Андреева, что это за человек. Леонид Андреев сказал всего несколько слов: «Это сын дьявола» - вот и все. Тогда спросили Бунина, и Бунин рассказал, какой на этом человеке костюм, в какую полоску, какой у него галстук, какой у него воротничок, где он измят, какое у него лицо – все совершенно точно. А кто этот человек? Он сказал: «Это, очевидно, крупный международный вор, судя по всему».
Позвали хозяина таверны, спросили: «Что это там за человек?» - «Ради бога, тише, это известный международный вор, который сюда приезжает отдыхать».
Здесь найдется насущное прочтенье, раздумье и переживание. О всяком: о человеке, о Боге, о смысле, о литературе. Заглядывайте!
Среди бела дня снился мне кошмар об "опрокинутых кадках" и девушке с карликом. Но вдруг я слушаю, смотрю: кругом гам, шум, трескотня, лучшие гаснут или тлеют, по многим квартирам прошла тень дряхлости, погас огонек, бежавший по шнурку, готовый, казалось, зажечь тысячи свечей. И темно. Прежних лиц я уже не вижу, страх перед ними отошел в милую память о собственной юности. Больше некого бояться. И люди уже не страшны. Зато ("в предвестие, иль в помощь, иль в награду") возвращается древняя и бурно-юная боязнь стихий - изнутри и извне. Пойдем опять из города на войну исчезнувшей и возвращающейся юности:
"Меня зовет к безвестным высям
В горах поющая весна,
А эта груда женских писем
И не жива и холодна!"
Мы поняли слишком много - и потому перестали понимать. Я не добросил молота - но небесный свод сам раскололся.
из письма Андрею Белому, 07.04.1904, 23 года