Омский «Том Сойер Фест» завершил работы на историческом доме в центре города. На здании на углу улиц Герцена и Рабиновича волонтеры воссоздали декоративную башенку и резные украшения. Фестиваль в этом году стал международным — к омичам присоединились студенты из Ливана и Индии.
Это уже четвертый сезон — до этого силами ребят были отреставрированы фасады домов на улице Булатова, 30 лет ВЛКСМ и Пушкина. В 2022 году для работ выбрали одноэтажный дореволюционный дом в самом центре Омска — на углу улиц Герцена и Рабиновича.
Работы стартовали летом и продолжились практически до конца года. На здании восстановили деревянный резной декор на фризе и наличниках, покрасили его в новый цвет и заново отстроили угловую башенку.
Реставрация шла четыре с половиной месяца, каждый день после работы волонтеры собирались на объекте на три часа своего личного вечернего времени. На «Том Сойер Фест» приходило от трех до пятнадцати человек, активная работа велась и по выходным.
В живописном месте почти на границе Новгородской и Псковской областей на берегу реки Леменки располагается усадьба Каменка, которая принадлежала и передавалась по наследству членам семьи купцов Ванюковых. Дом в готическом вкусе и отдельно стоящая башня были выстроены благодаря семейному делу — льнообработке.
Читать полностью…Оранжерея Ереванского ботанического сада. После распада СССР она была заброшена, но в последние несколько лет ее начали приводить в порядок.
Читать полностью…Деревянные усадьбы городка Горбатов в Нижегородской области. Это один из самых маленьких городов России — здесь живет меньше 2000 человек.
Читать полностью…📌Украшенная к праздникам Риджент-стрит, Лондон
📌Световые инсталляции в Нижнем Новгороде
«Дом с лицом» на фасаде построил японский архитектор Кадзумаса Ямасита в 1974 году. Заказчиком выступил графический дизайнер. Нос и переносицу изобразились с помощью трех колонн.
📌Япония, Киото
Церковь Воскресения Христова (1782 год) в селе Остров Ярославской области. Храм каменный, пятиглавый, с ярусной шатровой колокольней. Закрыт в 1960-е годы.
Читать полностью…В Переделкино поэты
Разнобразные живут
И значительно поэтому
Меньше их в других местах
Видно так оно и надо
Но поэзия – она
Где получится живёт
Скажем, у меня в Беляево
Место в Москве такое.
Пригов создал вокруг Беляева свою мифологию: пивные, прудики и подъезды стали частью беляевских сборников, цикла «Родимое Беляево», эссе «Беляево 99 и навсегда». А на доме с адресом ул. Профсоюзная, 102/47, можно было найти мурал со стихограмой поэта «АЯ».
В послевоенное время центром неофициальной культуры становится подмосковный барак. В Лианозове — посёлке, изначально задуманном как дачный проект, а в 1940-е переформированном в исправительно-трудовой лагерь, бараки которого после упразднения разделили на обычные квартиры, — складывается группа художников и поэтов, противопоставляющих себя соцреализму. На квартире художника Оскара Рабина собираются Евгений Кропивницкий, Игорь Холин, Генрих Сапгир, Ян Сатуновский и Владимир Немухин.
Лианозовская школа даёт голос окружающей жизни, зачастую жалкой и убогой, миру шофёров и продавщиц, сторожей и официанток, пьяниц и проституток. Так формируется эстетика барачного быта. Вот, например, одно из самых известных стихотворений Игоря Холина:
Кто-то выбросил рогожу.
Кто-то выплеснул помои.
На заборе чья-то рожа,
надпись мелом: «Это Зоя».
Двое спорят у сарая,
а один уж лезет в драку.
Выходной. Начало мая.
Скучно жителям барака.
В антиутопиях и фантастике прозрачность стекла, символизирующая коллективную жизнь, достигает гротеска. Героям романа Замятина «Мы» позволено уединяться за шторами только на час в «сексуальные дни», а «так среди своих прозрачных, как бы сотканных из сверкающего воздуха, стен — мы живём всегда на виду, вечно омываемые светом, — пишет Д-503. — Нам нечего скрывать друг от друга. К тому же это облегчает тяжкий и высокий труд Хранителей. Иначе мало ли что могло быть».
Читать полностью…Интересно, что образ постоянно растущего котлована, на месте которого должен быть воздвигнут дворец светлого будущего, воплотился почти буквально — котлован, вырытый для так и не построенного Дворца Советов, превратился в бассейн «Москва».
Читать полностью…Деревянный дом купца А.И. Клокота в городе Павлово. Кирпично-деревянный терем был возведён в начале 20 века. В 1980-х была полностью изменена внутренняя планировка, и дом поделили на шесть квартир (по три на этаже).
Читать полностью…Старое здание отеля «Вальдорф-Астория» в Нью-Йорке, строительство которого было завершено к 1897 году. Но уже в 1929 его снесли, чтобы построить на этом месте знаменитый Эмпайр-стейт-билдинг.
Читать полностью…Аллея парковых скульптур советского периода возле краеведческого музея в Хабаровске.
Читать полностью…Как создавать архитектурные проекты в заповедниках, национальных парках и на других особо охраняемых природных территориях? Об этом — новый бесплатный онлайн-курс программы Архитекторы.рф.
Особо охраняемые природные территории занимают около 13% площади России. Многие из них открыты для туристов: люди приезжают полюбоваться видами, осмотреть достопримечательности и просто отдохнуть. Качественный проект позволяет сделать пребывание на ООПТ комфортным и в то же время защищает природу от воздействия человека.
Курс поможет разобраться во всех тонкостях такого проектирования. Вы узнаете, как устроены ООПТ, какие на них действуют ограничения, как подготовиться к разработке концепции и как реализовать готовый проект, не нарушив работу экосистем.
Курс «Работа с особо охраняемыми природными территориями: инструкция для архитектора» уже доступен на сайте программы Архитекторы.рф:
https://a.archrf.ru/3XufkA
#партнерскийпост
Дом в русской литературе — не просто жилище: это место, где хорошо, куда хочется вернуться. Но чаще всего это место оказывается недостижимой мечтой, чем-то таким, чего всегда не хватает. О каком доме мечтали русские писатели — и герои их книг? В чём они видели идеал домашнего уюта — а какие дома казались им совершенно невыносимыми? И встречаем ли мы в произведениях дома, в которых действительно можно жить? Обо всем этом — в выпуске подкаста «Полки» «Стены помогают».
📚«Полку» можно не только читать, но и слушать — все, чтобы понять русскую литературу и получить от неё удовольствие!
Дома-коммуны были мечтой советского проекта, а спальники и хрущёвки стали его реальностью. Один из таких спальных районов — Беляево — появился на карте русской литературы благодаря Дмитрию Александровичу Пригову. «Собственно, не приходится говорить, что такое Беляево и где оно находится. Мне и заграницей не приходилось встречать не знающих о нём. Могли не знать Тбилиси. Могли не ведать, где обитается, скажем, Латвия или Люксембург. Но не Беляево».
Беляево строилось в 1952–1966 годах как часть градостроительного проекта на юго-западе Москвы, одной из задач которого было вывести образовательные институции из центра города: так, рядом с жилмассивами стали соседствовать Университет дружбы народов, Институт космических исследований и Институт русского языка им. Пушкина. В 1970-х годах Беляево становится центром жизни художников-нонконформистов: на местном пустыре проходит знаменитая «бульдозерная выставка», а на кухнях хрущёвок — поэтические квартирники.
«В два часа ночи… когда во всех комнатах под тряпьём и шубами, свернувшись, как собачонки, спали люди, в квартире 50, комн. 5 стало как в раю». Коммунальный быт и герои-обыватели появляются в советской литературе с конца 1920-х годов: все мы помним похождения Лёли и Миньки или пресловутый квартирный вопрос. Но в отличие от «Голубой книги» Зощенко — комических зарисовок из жизни мелких служащих, спекулянтов и обывателей, — в рассказах Булгакова персонажи имеют реальные прототипы и часто проживают по одному адресу: в квартире № 50 в доме № 10 по Большой Садовой, где и сам писатель жил с 1921 по 1924 год. Семь комнат делили милиционер, проститутка Дуся, женщина по имени Аннушка и её сын. Коммунальный быт будущей «нехорошей квартиры» попал в рассказы «№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна», «Псалом», «Самогонное озеро», «Воспоминание…». В 1990-е здесь находился сквот, а со временем подъезд дома превратился в место паломничества фанатов: его стены плотно расписаны цитатами из романа и изображениями чёрных котов.
Читать полностью…Стеклянная архитектура — традиционный для русской утопической мысли образ. Уже в романе Чернышевского «Что делать?» Вера Павловна видит во сне счастливое социалистическое общество, живущее во дворцах, где «чугун и стекло, чугун и стекло — только».
У этих дворцов был реальный прообраз — Хрустальный дворец из чугуна и стекла площадью 90 000 кв. м, построенный Джозефом Пакстоном по образцу оранжереи в лондонском Гайд-парке ко Всемирной выставке 1851 года. Для социалистического человека хрустальный дворец стал символом научного прогресса и рационального устройства быта, в противоположность кривым комнатам и тёмным углам, в которых приходилось ютиться маленькому человеку Достоевского.
Масштабные проекты советского конструктивизма — утопические «дома-коммуны» и «жилмассивы», которые должны были изменить не только планировку зданий, но сам быт и принципы организации жизни, — появляются в текстах конца 1920-х годов. Детищем директора треста пищевой промышленности Андрея Бабичева, героя повести Олеши «Зависть», становится «Четвертак» — «дом-гигант, величайшая столовая, величайшая кухня». А прототипами «дома будущего» из «Котлована» Платонова вполне могли быть проекты Моисея Гинзбурга, Николая Ладовского или братьев Весниных.
Для героя «Котлована» архитектора Прушевского такое строительство — не просто творческий эксперимент, это воплощение всей будущей жизни, убежища от страданий: «инженер построит в середине мира башню, куда войдут на вечное, счастливое поселение трудящиеся всей земли». Но чем дальше движется работа над котлованом, тем более призрачным становится дом. Как и большая часть советских проектов, он никогда не будет достроен.