5982
куратор крутых штук + автор книжек инст: instagram.com/paragvaev (fka влсв постдраматический)
Ну и про вчерашние «Русские сказки» в Гоголь-центре.
Вот хуй их знает, что произошло, но я последние двадцать с лихуем вечеров за парой-тройкой исключений провожу в московских театрах, и вчера был первый раз, когда я вышел в большом недоумении. Ну то есть а что это было вообще? Понятное дело, что недоумение это главным образом диссонативного характера на стыке понимания уровня качества и ожиданий от институции (Г-центра) и впечатления от увиденного, но всё равно. Может быть, меня после позавчерашнего Жолдака в БДТ ещё не отпустило, и теперь всё кажется не таким, каким надо? Я не знаю.
Писать по большому счёту нечего; может быть, это синяя ветка, по которой мы с Захаровой пустились, была такая кошмарная, а красная и белая были хорошие, но узнать этого мне не дано. Я диалогизировал на тему несколько дней назад с кой-кем, и мне разные или просто говорили, что спектакль ужасный, или говорили с подробностями — что там всё подразвалилось в процессе, и от первоначального комплекта криэйторов интенция осталась живой только у кого-то одного, ну и вот из-за такого внутреннего раздрая получилось что получилось. Бог их всех знает, но это было правда что-то странное.
Абсолютно на уровне работа художников: очень хорошие костюмы, нормальная придумка с декорациями из деревянных поддонов, свет качественно выстроен и так далее. Но всё что за рамками этого — какая-то прямо катастрофа, тот самый случай, когда к спектаклю можно применить чудовищную формулировку «было несколько удачных моментов».
Как это устроено по форме: участников делят на три группы по цвету браслетов и отправляют в путь по театру на несколько мини-спектаклей: большая сцена, малая, репетиционные залы, фойе етс етс. Если хочешь увидеть всё, покупай билеты на три вечера. Первая часть на главной сцене — вообще сплошная профанация: поют песенки под гитарку и рояль с ударными, то в костюмах а ля античная русь с косами, то в толстенных очках и спортивной шапочке (такая концентрированная квн-овская пошлость). В интермедиях выходит мальчик в костюме медведя с перстнями на пальцах. Вот мальчик хороший, хотя свободу слова ему дали зря, потому что это заигрывание с публикой выходит у него крайне неловко. Он сначала говорил, а потом танцевал, всё это было страшно гомоэротично и короче можно смотреть. Под конец они устроили совсем такой дешманский роковый драйв, публика была довольна движем и хлопала, мы с Аней не знали, куда себя деть.
Дальше было ещё три спекта, и все ну просто дико неловкие. Крайне разряженная театральная ткань, перформеры налегке и водят глазами публике, мол, ну вы же понимаете. Напряжения ноль, и хотя заскучать некогда, ты сидишь в таком, повторюсь, большом недоумении. Дело даже не в том, что исполнители раскачались, а в том, что играть там нечего. Ну и павильон с заветными сказками это просто тушите свет, надо было сильно постараться, чтобы вывести его на такую топорную почти школьную вульгарность.
Не ходите, короче, пожалуйста, если доверяете вкусу вилисова.
Семнадцатого числа в поезде проглядел страннейшую постановку «Летучего голландца», довольно свежий спект, 2015 года. Почему страннейшая — тут вроде комическая постдрама в режиссуре, а вроде в конце какой-то прости господи питерселларс и так далее. Но вместе с этим всё сделано очень качественно и хорошо, хотя про собственно музыкальную часть даже мне понятно, что далеко не самый лучший дирижёр и солисты.
И всё равно посмотрите, потому что ну это даже не скучно, не оторваться. Сабы на французском.
https://vk.com/video-129481581_456239213
очень смешно, кстати, что аналитику с персональным упоминанием автора канал «Аполлония» репостит, а общий список — нет
Читать полностью…
Перед «Драконом» видел Богомолова; царь, взлохмаченный, неспешно променадил в красивом пиджаке по Камергерскому близ театра. Думал кинуться в ноги, но нужно было держать лицо и так далее.
На «Драконе», спасибо Наташе Медведевой, сидели с Евглевским как принцы в партере по центру. Я вот это дело печатаю из плацкарта до спб, а посему подробный пост будет тогда, когда ему быть следует, но стоит лишь сказать, что: а) это было сильно-сильно хорошо; б) крайне очевидно, что Константину Юрьевичу уже всё остопиздело, а также по хую мороз, ну и вот как бы алло. Но всё равно страшно чудесно, хотя и ПРЯМО СКАЖЕМ НЕ КАСТЕЛЛУЧЧИ.
Про «Сказки Пушкина» пишет в лс девушка, имеющая косвенное отношение. Пересказываю:
— первые полгода спектакль был ещё хороший, всё начало разваливаться потом
— процесс репетиций был чудовищно жёсткий: по схеме Уилсона репетируют все сцены по порядку и не переходят к следующей, пока не отточат текущую; однажды рыбка простояла весь день в своём люке и до неё так и не дошла очередь; всё это запало в душу ранимым актёрам и как-то видимо того-этого
— через полгода или позже они вот выходит начали себя чувствовать свободней и решили повживаться в роль; удлинились переходы, появились тупорылые распевки, увеличилась концентрация кривляния
— самое занятное: через некоторое время после премьеры «люди Уилсона» приезжали и смотрели, в каком состоянии находится спектакль; после просмотра был локальный скандальчик и сказки хотели снять с репертуара; почему не сняли — вот боженька знает, докоммуницировались видимо.
Короче да, перформеры злоебучие, понятно. Ну хотя и не только.
Вчера со скандальным художником Евглевским были в белом зале Театра.doc на «Пире». По тексту известного древнерусско-украинского классика гомосексуализма Платона Фёдоровича семеро людей, имея в виду одну девушку (к которой следует быть прибавленным гвоздь вечера, минипиг Кшиштоф (!!!)), беседовали на чёрных ступенях, подложив под куда надо подушки.
У меня страшно смешанные формулировки на тему этого спектакля в голове, потому что, с одной стороны, это такой тип театра, дальше которого для меня только какой-нибудь театр коммисаржевской, а с другой — я пребывал и вышел во вполне положительных чувствах, несмотря на убаюкивание во второй половине. Вот попробую дать по порядку.
Хотя я ничего специального про документальный театр никогда не читал, вроде бы понятно, почему вот этот театр именно такой, какой он есть: его делают такие люди, которые, видимо, ориентированы на текст и через одну только перформативность текста и нарратив готовы давать удовольствие и его же получать. Это всё работает так, как должно работать, однако в данном конкретном случае (как и видимо вообще в случае театра.док) страшно важна роль пространства, потому что представить этот спектакль (или какие-нибудь «Оскорблённые чувства», или «Соколы» — из того, что я у них видел) транспонированным на большую сцену абсолютно невозможно: во-первых, исчезает какая-то большая правда живого человеческого тела на минимальном расстоянии, во-вторых, без визуального контекста и жёсткой внетекстуальной формы на сколько-нибудь значительной по размерам сцене такой театр не работал бы вообще и разваливался бы на первой секунде.
Отсюда главная и генеральная моя претензия и к этому спектаклю, и к такому типа театра в целом: здесь как-то совсем не думают о качестве, а точнее, о качестве спектакулярного. Какие-то стандарты качества сбора материала или компиляции текста, видимо, существуют, но это текстовая работа, а театр же, как минимум в зрительном его изводе происходит за текстом или после текста или даже до текста етс етс. И я в целом понимаю вот эту радость чистого общения и чистого озвучивания текста в нейтральной манере, но всё же меня сильно смущает вот эта чудовищная развязность, когда Лисовский лежит в не-специально грязных джинсах и рваных носках и рвёт свой монолог деликатным заигрыванием с публикой и со свиньёй. Отсюда ещё один неприятный момент: тягучее ощущение тусовочности в воздухе — все всех знают и перформеры играют (не играют) в режиме «для своих»; непонятно, сколько вообще человек в зале купили билеты, хорошо, если половина (ну то есть я тоже не покупал, но я из зала знал только Троепольскую, так что ну какой я тусовочный — никакой).
Отсюда ещё один вопрос, для меня актуальный: сравнение такого типа театра с условным театром полноты, — в котором внутренние слои (текстовые, концептуальные, эмоциональные, какие угодно) оборачиваются в жёсткую или гибкую, но выразительную форму: имею в виду плотную работу со сценографией, с прости господи мизансценами, с костюмами/видео/аудио, разбавление всякими театральными трюками етс етс, если речь идёт о спектакле в классическом пространстве дихотомии сцена vs зритель. Вот понятно, что все скажут, что Театр.док — это про другое, это про документ и всё связанное. Но лично мне думается, что документ (или просто текст, как в случае с «Пиром»), подкреплённый формой, мог бы работать мощнее. То есть ясно, что это такое бедное искусство и тут нет красных занавесочек ещё и потому что на них нет денег, а не только из принципа, но меня интересует вопрос о потенциалах такого типа театра в синтезе с яркохудожественной формой.
Поставил ряд вопросов и наругал, а хорошего ничего не сказал, хотя есть что: здесь хорошо работает ироничность, очень хорошо работает вот эта близость опрощённых тел перформеров, хорошо работает текст как текст, именно за счёт размеров пространства он более выпуклый. Но всё, за исключением телесности, — это такие конвенциональные состояния от взаимодействия с книжкой; они приятные, но я бы спросил, конечно, а какое они имеют отношение к современному театру.
Вся эта ерунда выводит на ряд страшненьких вопросов. Я совсем не понимаю в театральном продакшене, поэтому тут скользкие тропы, но вы фильтруйте. Мы обсуждали в узеньком кругу, отчего спектакли великих или хороших режиссёров, которых за большие деньги везут в нашу банановую республику, получаются в основном или кошмарные или довольно средние: Терзопулос и Геббельс в Электротеатре, Кастеллуччи там же (не кошмарный, но и не гениальный, как остальные его спекты), Уилсон, Остермайер и Херманис (???) в Т.Наций и так далее. Первое, что приходит на ум — ну заказанные спектакли, вне интенции режиссёра, отсюда и спад в качестве. Но будто авиньонский фестиваль не заказывает спектаклей Иво ван Хове, а Berliner Ensemble не заказывает спектаклей Уилсону. И получается, что, видимо просто мало кому интересно стараться для российских театров, а ещё непонятно, какая там инфраструктура внутри и способна ли она обеспечить надлежащее качество, а ещё понятно совершенно, что русские актёры совершенно чудовищные и по большей части вообще неспособны обеспечить надлежащее качество, а бедные худруки на, извините за метафору, володинском золоте сидят и думают, что можно заплатить долларами, и тебе привезут натуральное чудо, прям как вот в лучших домах Флоренции. И выходит, что как бы надо сначала на месте российской федерации какую-то сколько-нибудь человеческую страну построить, чтобы гениальные usa-born режиссёры к тебе бежали охотнее, чем блять в Бразилию и на приглашения в Европу, а потом уже зазывать лепажей и касторфов, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые тра-та-та. А пока ты живёшь там где живёшь, то просто попробуй представить, что ты русский режиссёр и тебя позвали поставить в какой-нибудь Зимбабве, и это всё так от тебя культурно и контекстуально далеко, что даже имея лояльную интенцию и не желая гнать халтуру, ты как-то автоматически делаешь вещи на отъебись. Каким надо быть жуликом, чтобы пост про Уилсона закончить российской оппозицией, я не знаю, но это само по себе весело и вот давайте завтра выйдем за смерть русскому театру и жизнь театру европейскому на пространстве нашей многострадальной родины. Даёшь Тальхаймера в каждый дом, поголовная театрификация и так далее; увидимся на пр-те Сахарова или где там. UPD: на Тверской(((
Читать полностью…
Вот не знаю, с чего начать пост про «Сказки Пушкина», если не с формулировки «пидоры гнойные». Пока в заблуждении — в адрес кого эту формулировку следует употребить, надеюсь, разберёмся в процессе. Вчера ходил в «театр наций» на дневной показ и это, конечно, что-то вы меня извините.
Это же поразительно абсолютно: как надо постараться, чтобы испортить спект такого тоталитарного режиссёра как Уилсон? Ну вот у ребят-милят получилось, я всех страшно поздравляю. То есть всё сложнее, но чтобы расправиться с генеральным ощущением у порога, сразу скажу: ты приходишь на спектакль своего любимого режиссёра и уходишь в недоумении и разочаровании. По маленькому счёту это неважно: «Сказки Пушкина» даже в таком их изводе всё равно на порядок интереснее, выразительнее и лучше, чем 99% того, что происходит в российских театрах, но мы же не станем равняться на реалистического режиссёра кулябина, когда задан такой высочайший уровень.
Очень важный вопрос лично для меня — кто ответственен за то, что это плохой спектакль. От безграничного моего фанатства резонно было бы ожидать, что я стану ругать всех, кроме Уилсона, но имея в виду рассказы о том, как он делает спектакли вне Западной Европы (приезжает в театр с кучей ассистентов, накидывает базовые точки, уезжает обратно, ассистенты собирают за него спектакль, он приезжает на генреп и достраивает самые стрёмные моменты), — уже и не вполне понятно, может быть это его такой способ работы сказался, хотя инсайдов о том, как делались «Сказки Пушкина» у меня никаких нет и в открытом доступе мало что об этом сказано, разве что про восемь лет переговоров театра с ним.
Почему ещё это очень важно: ведь визуальный язык Уилсона и его способ обёртывать нарратив в эстетическую упаковку — это вещи настолько самодостаточные, самоценные и не нуждающиеся ни в чём вообще, что их ну реально тяжело чем-то испортить, тем более при той жёсткой структуре их выстраивания, которую Уилсон обычно применяет. Та спектакулярная форма, которую он за жизнь выстроил — так хороша, что ты хоть насуй в неё коровьего говна, — это всё равно будет значительно и вообще. Ведь «Сказки Пушкина» сделаны по типическому лекалу других похожих его спектаклей этого типа: «Басни Лафонтена», «Сонеты Шекспира» етс етс — в начале все герои под музычку выходят и презентуют себя, потом весь спектакль идёт ряд варьетешных сценок, в конце они опять снова собираются и поют финал. То есть форма отработанная до не могу, а здесь внутри неё всё пошло не так.
Теперь о том, почему не так.
Во-первых, конечно, довольно чудовищные русские актёры. У них в тривиальное поднятие руки вложено всё страдание советского народа, а в типе театра, которым занимается Уилсон, было бы неплохо уметь ну вот просто поднять руку, без значения. И тут эта значительность накладывается на карикатурную вычурность, которой Уилсон актёров обучает, и получается что-то запредельное. Ну и да — они все слишком живые, как минимум, перформеры на главных ролях. Всяких мальчиков-поскакунчиков у него вроде получилось надрочить на то, чтобы они прыгали без всякого смысла.
Ебучих русских актёров запретить арестовать гноить в тюрьме. Русский язык запретить как непригодный для современного театра. Певицу-азиатку уничтожить растоптать лишить заработка. Миронова под суд. Завтра будет пост.
Читать полностью…
Так, пришел с «Кафки» Кирилла Серебренникова в Г-Центре. На аплосы вышел сам режиссёр, зал визжал. Даю по порядку.
Совершенно непонятно, зачем и почему Печейкин на лекции перед спектаклем угрожал зрителям, что в первом акте будет непонятно, потом будет антракт, а во втором акте тоже будет непонятно. Это как раз очень понятный спектакль с довольно внятным биографическим (по крайней мере, в первом акте) нарративом, как минимум, на первом его слое. Заговорив единожды про Валерия, надо тут же с ним и разделаться: мне лично кажется, что самая грандиозная работа в спектакле выполнена как раз Печейкиным как драматургом, потому что ну это просто чудовищный масштаб текстов нужно было перерыть, да и компиляция/переписка/составление тончайшие и точнейшие и так далее. Вот мне обычно тексты в театре побоку, а тут прямо видно, как спектакль вырастает из текста и текст обрастает спектакулярными приёмами.
Это, конечно, конвенциональный такой КЛАССИЧЕСКИЙ театр по всем фронтам, но сделанный современными эстетическими средствами. Странным образом здесь время работает на пользу постановке: то есть сам факт того, что ты сидишь и смотришь на это три часа, он сильно чего-то добавляет. И параллельно со временем абсолютная фантастика, как весь спектакль целиком разворачивается от начала к концу: он раскрывается на базовом уровне — сценографически, а также расширяется текстово от камерных довольно историй к метанарративам, а за всем этим следуют и манеры актёрской игры, и свет, и звук и всё остальное. То есть вот если рисовать этот спектакль гифкой, то это такой, извините, расцветающий лотос, он за три часа динамически меняется и это всё очень внушительно.
Работа с пространством сцены абсолютно чудовищная в первом акте и довольно прекрасная во втором, вот непонятно, отчего так запущена первая часть: там всё очень грязно и рвано, какое-то архивное бытописание и кошмар. Но тем удивительнее, конечно, сидеть на втором акте, который вообще выглядит как эпилог к основному спектаклю в первом: там сильно меньше текста, значительно больше образности и чисто визуально/художественно он сделан очень хорошо.
Мне говорят тут, что это не самый лучший спектакль Серебренникова — окей. Всё-таки здесь всё сделано качественно, и ты выходишь ну вот именно что под впечатлением большого качества увиденного. Главным образом меня волнует одно: очень сильно понятно, как это всё сделано и как это работает, и в этом смысле спектакль, конечно, совершенно неинтересный. Он занимается сторителлингом и давит на типические эмоциональные состояния, не очень сложно предсказать, как ты себя будешь чувствовать в конце, каким интонационно будет финал и так далее. Ну то есть очень понятный спектакль без новаций, что, конечно, не делает его хуже самим по себе.
А вот грандиозная удача: вчера вечером ходил в «Театр наций» на «Ивонну, принцессу Бургундскую» Гжегожа Яжины (!!!).
Неясно, как об этом говорить, потому что широкого сельского восторга нет, а вместе с этим понятно, что спектакль абсолютно великий. Он работает на каких-то тончайших частотах и как-то очень тонко и деликатно в тебя просачивается. Тут всё очень экономно в средствах, это проще всего будет понять по музыкальному фону: за исключением двух или трёх кульминационных моментов, когда звуковой нойз на большой громкости заполняет достаточно длительное время (несколько минут), в остальном это такие нано-катарсические всполохи опять же околокомпьютерного нойза, которые временами как бы будят публику или подчёркивают какие-то важные моменты. Вкупе с диким трёхстеночным видео на задниках и боках (то есть это даже не видео, а анимированный примитивистский арт — всякие радужные переливы, волны, что-то типа аудиовизуальной графики в айтюнсе, если кто вообще такое помнит) это на протяжении трёх часов создаёт абсолютно поразительное ощущение перманентного деликатного напряжения в ожидании развязки, которое внезапно лопается на самом конце ну вот буквально за десять секунд.
Мне поэтому кажется страшно важным обращать внимание именно на тонкость и филигранность этой работы, тут как бы ничего не оставлено просто так, а вместе с этим актёры и текст существуют в каком-то свободном воздухе и напряженном пространстве, вот непонятно, как это сделано. После всего этого дела остаётся очень качественное ощущение: ты как бы не обожрался арбузом, а медленно растирал по нёбу маленький кусочек мягкого сыра, вот это рафинированное впечатление тонкой хорошести прошедшего опыта очень будоражит.
Понятно, что театр это такой околоклассический по работе с пространством, актёрами и текстом, но он сдобрен какими-то постдраматическими придумками, которые его доводят до интересного уровня вполне современной странности. Про текст ничего не знаю, пьеса 1938 года, — видимо, на смысловом уровне Яжина эту историю как-то актуализирует и решает там свои задачи, но это мне непонятно и я туда не лезу.
Всё таки главное в этом спектакле, как мне думается, лежит в поле ощущений, потому что они всё сплошь какие-то нетипические. Ну ясно, что русские актёры, но это вот я «Вакханок» Терзопулоса смотрел и можно было сказать: ага, русский спектакль, — в том смысле, что как это стрёмно получилось на стыке иностранного режиссёра и чудовищных русских перформеров; а здесь вообще нельзя сказать «русский спектакль», вот я смотрел вполне себе польский спектакль, в котором предельно достойно русские артисты существуют, а где-то через полтора часа уже и язык перестаёт иметь значение и во всём этом появляется какая-то универсальность.
Ну и конечно, он довольно иронический, хотя совсем не гротескный. Я всем дико советую на этот спект идти, когда его вам будут опять давать, а пока напоминаю, что в нашем славном паблике есть телеверсия спектакля Яжины «Между нами всё хорошо», которая как бы и фильм, но самим Яжиной поставленный, сделанный по одноименному его же спектаклю и сделанный крайне театрально. Это фильм ну как бы совершенно грандиозный. Вот здесь его следует смотреть — https://vk.com/video-129481581_456239166
Так, а вот теперь for something completely different. В автобусе спб-мск посмотрел постановку оперы южнокорейской композиторши Чин Ынсук по «Алисе в стране чудес». Режиссёр и художник — Ахим Фрайер. Это первый его спектакль, который я видел, и это, конечно, такое прямо потрясение.
Фрайеру сейчас 83 года, если что, а он всё ещё вот тра-та-та, это постановка в Германии 2007-го.
То есть здесь, в принципе, даже расписывать что-то нет особенного резона, потому что всё прямо на поверхности: самое главное здесь в абсолютно поразительном способе работы с визуальной частью спектакля и с пространством, а ко всему этому присовокупляется и уже чисто режиссёрская техника: как он исполнителей расставил, как они двигаются и какая у них мимика. Расписывать всё это не вижу смысла потому, что это всё как-то по новому и со всех сторон интересно, такой театр полноты. То есть это нужно посмотреть, чтобы удивиться. В этом такое чудовищное количество какой-то грандиозной самобытности, причём самобытности не локальной, как у какого-нибудь тверского художника по дереву, а такого рода самобытности, из одного примера которой легко в голове достраивается вселенная. Если бы это не было так насыщенно и нарочно-художнически, я бы пододвинул Уилсона даже. Но они работают по-разному: Уилсон вычищает пространство, Фрайер наоборот заполняет. Но заполняет грандиозно совершенно, конечно.
Вот эти маски на исполнителях — огромные сетчатые маски, у которых, очевидно, не открывается рот. Даже в кукольных спектаклях это выглядит своеобразно, а насколько это радикальный шаг для оперной постановки.
И помимо вот этой общей странной коленочной, но очень красивой и герметичной эстетики, на каждом углу какие-то мелкие и точнейшие придумки: изменение масштабов Алисы, крикет с головой на тросах, головы королевы и так далее. Самое удивительное, что он взломал сказочную конвенцию изображения этой истории (рыжий шляпник, карточная королева, милая девочка етс етс) и перепридумал её визуально наново. Это работа даже чисто по масштабу фантастическая, не говоря уже про результат.
Ну и конечно нужно сказать, что очень красивая опера сама по себе. Вшиты английские сабы, поэтому вэлкам.
Я до сих пор под большим впечатлением. Открою секретик, что добыл тетралогию Вагнера в сравнительно недавней постановке Фрайера. Пролистал — там космическая дичь, ну просто представьте. Скоро буду отсматривать и выкладывать. А вот эту Алису всем смотреть в обязательном порядке.
https://vk.com/video-129481581_456239211
И совсем коротенько про очень важное: в автобусе мск-спб уже утром посмотрел прославленный спектакль Саймона Макберни «Столкновение», он до середины июня вроде будет доступен на ютубе и потом удалят, а я его как хитрый мальчик выгрузил, вшил субтитры и вот залил сюда.
Что в этом спектакле главное? Главное в этом спектакле всё, но главнее всего — звук. В сущности, конечно, это мог бы быть спектакль одного приёма, если бы тут не было так любимого этим режиссёром сторителлинга, который любые приёмы перекрывает. Со звуком тут сделано следующее — он даётся с бинауральным эффектом. Ну то есть топорный такой довольно трик, когда на разделении правого и левого ушей создаются объёмные эффекты. Правда, здесь дело не только в этом, а ещё и в изменении тембра голоса в разных микрофонах, каком-то сложном лупировании, обманках, когда Макберни вроде говорит, а оказывается что это запись етс етс, такая насыщенная программа звукового наебалова. Ну звучит это всё дело страшно эффектно. Особенно вот эта голова с микрофонами на сцене — очень ой.
По форме это моноспектакль — тут играет сам режиссёр за нескольких персонажей. Играет, надо сказать, фантастически; ну то есть в начале вот это стендаперство просто кошмарное, переигрыш и так далее, а потом в процессе ну просто очень хорошо.
Спектакль сделан по книжке про какого-то путешественника в джунгли, который с фотоаппаратом полез, значит, фотографировать туземцев, которых никто никогда не видел, а его поймали, арестовали, сломали фотоаппарат и вот он дальше по этой дичи путешествует. Вот честное слово: следить за нарративом — скука смертная. Мы тут смотрели не так давно другой его спектакль, «Beware of pity», так вот там хотя бы что-то более светское и психологическое, а здесь — ну бог знает. Я не очень понимаю, как это фениморкуперство ложится на современность и зачем вообще по таким текстам спектакли ставить. Ну меня и не спрашивают, и слава богу.
В остальном же это такой максимально приятный театр полноты: тут и свет, и актёрство, и звук, и эффекты, — всё шобы нас усладить. Если башкой подумать — от такого комфорта блевать хочется, но смотреть всё-таки сплошное удовольствие, особенно если вам вот такая приключенческая тематика ложится на душу. Даже чисто ради технологического любопытства в смысле работы со звуком я бы всем страшно рекомендовал посмотреть, не заскучаете.
https://vk.com/video-129481581_456239210
Ну вот, слушайте, два спектакля Андрея Могучего вживую подряд: вчера ходил на «Грозу».
В конце апреля я её смотрел в кинотеатре в нск. Вот пост, который я тогда написал — /channel/apollonia/651
Сейчас перечитал — ну да, всё так, хоть там про собственно спектакль и чуть-чуть совсем.
Главное ощущение, которое я со вчерашнего вечера проговаривал в голове, чтоб не забыть: в кино это смотрелось эффектнее. Отдаю себе отчёт в том, что «эффектнее» — это самое вульгарное слово, которое здесь можно употребить, но что уж тут. И у меня есть соображение, почему так. Вот я в книжке Шевцовой про Уилсона узнал штуку, неочевидную из видеозаписей его спектаклей. Оказывается, он всегда использует подзвучку голосов исполнителей через динамики. Даже если они звучат обычно, а не с искажениями, как в «Баснях Лафонтена». Это сделано для того, чтобы формировалось некоторое расстояние между исполнителем и зрителем, чтобы его активность передавалась опосредованно. Сюда же идёт и карикатурная пластика, и грим, и всё остальное. Ну формальный театр в чистом виде — всё искусственно и выделанно. Так вот здесь, на «Грозе» Могучего вживую мне не хватило именно что отстранённости. Это всё такие непойманные звери и непонятно, как об этом аргументированно говорить, но кажется, что Могучий сделал один шаг из необходимых двух. То есть поработал с голосом перформеров, но не догнал остальное: формальную пластику, расстояние между зрителями и спектаклем, какие-нибудь прозрачные занавесочки как у Кастеллуччи или я не знаю. То есть это всё смотрится вживую крайне живо, а потому не работает должным образом. Если бы на сцене всё было чуть более космически, то прекрасно бы смотрелась на диссонансе вот эта баба в мехах, врывающаяся по подиуму с обычным своим царственным голосом.
Но вообще это всё такая видимо словесная спекуляция. С другой стороны, словесная спекуляция бывает занятнее, чем пересказ спектакля и описание мастерства актёров и творческой группы, чем занимается 90% публикующейся российской критики. Самое главное, что спектакль этот вводит в очень сложное состояние, и вот это состояние невербализуемой сложности — оно же и есть самое ценное. Все бегом за билетами и так далее.
Так вот, про «Губернатора» Андрея Могучего в БДТ.
Не очень понятно, как об этом писать, потому что а) спектакль крайне герметичный и весь в себе; б) оставляет довольно сильное впечатление, положительное со всех сторон, а экзальтированные визги вы тут и так довольно часто читаете. Поэтому — имея в виду моё предельно положительное к этому спектаклю отношение — парочка соображений около.
Не то чтобы много, но несколько (5 или 6) спектаклей Могучего я смотрел на видео. Ни в одном из них я не замечал такой бережности и — что особенно важно — плотной привязки к тексту. Он всё-таки режиссёр формального театра, и художническая составляющая в его работах очень значительная, а здесь прямо бросается в глаза, как декорационная и визуальная составляющая стали просто фоном для текста, для нарратива и для психологических состояний героев. В «Грозе», которую я смотрел в нск в кино и на которую пойду сегодня, — тоже очень плотная привязка к тексту, но там он во-первых работает с интонациями очень формально, а во-вторых решает другую задачу — вывода на поверхность архаичного и, видимо, ритуального. Здесь же такая конвенциональная, как я могу судить, для психологического театра задача «разобраться» во внутренних состояниях, а может быть даже не разобраться, а просто вскрыть их и как можно более выпукло продемонстрировать. Очень заметно, как перед этой задачей формальная работа с пространством, сценографией и актёрами отступает на задний план.
Отсюда моя личная претензия, как идиота, который любит шоб всё ярко и цветные картинки: визуально спектакль можно было бы сделать и повыразительней. Здесь просто фантастическая работа с видео, а вот всё остальное как-то блекнет. Ну то есть серый грим на лицах — безусловная фантастика. Но вот эти занавески кошмарные — может быть я слепой или проблема со светом, — но они вульгарно-зелёного цвета, такие на утренниках в школьных актовых залах вешают, ничего не понимаю.
Вместе с этим, надо сказать, что, видимо, всё было сделано верно: текст ведь абсолютно мощнейший, тут художественное накладывается на политическое и работает очень точно.
Главным же образом пожаловаться хочется на то, что всё-таки Могучий не дожал по большому счёту. То есть такая претензия звучит абсурдно — лучше можно сделать всегда и зачем об этом говорить, но поймите точно: в этом спектакле очень хорошо виден потенциал или пространство для дополнительного ужаса и дополнительного горя и дополнительного поражения. Тут очень тонкая материя, — этому режиссёру, видимо, не свойственна топорная манипуляция эмоциями, но слушайте, а как ещё работать со зрителем в рамках такого спектакля на такой текст на такую тему? По-моему, здесь очень как раз уместны простой ужас, простая боль, простой кошмар, хотя это и входит в противоречие со сложностью положения губернатора и страны вообще. То есть с одной стороны, текст пронизан сложностью, а с другой — вот этот тривиальный ужас убийства — он же всё перекрывает. И мне кажется, что здесь нужно было прямо бить зрителя палкой по голове, хотя это и простой способ произвести впечатление. Или поступить иначе: добавить больше холодности и формализма, чтобы актёры не ходили по сцене и не двигались как живые люди, а как-нибудь иначе. Тогда это вырывалось бы в совсем космические дали.
Вообще же спектакль крайне значительный. 28 и 29 июня будут показывать — вы знаете, что делать.
Так, и вот в обратном поезде до мск вчера посмотрел вечер балетов Иржи Килиана, которые в 2015 году в рамках ЗМ показывали. Тут четыре его балета танцуют: «Восковые крылья», «Бессоница», «Маленькая смерть» и «Шесть танцев». В промежутках рассказывают о том, что Килиан поначалу страшно сопротивлялся попыткам затащить его в Россию, был уверен, что тутошние прыгуны со своими изящными па не смогут его пластический язык осилить, но как-то, значит, дружочка уломали.
Даже на мой идиотический в плане балета глаз, это всё очень-очень хорошо. Хорошо ровно тем, что если смотреть внимательно, ты видишь очень нетипическое всё: движения, собственно хореографию, расстановку танцоров, взаимодействие с музыкой етс етс. Вот это цепляет и будоражит. Страшно всем рекомендую, там где-то 1:20 чистого времени без перебивок.
https://vk.com/video-129481581_456239214
Блять, пиздец (это к новому языку). Только что вернулся со спектакля Андрия Жолдака по Гольдони «Zholdak Dreams. Похитители чувств». Сука, невозможно! Ходили со скандальной оперной критикессой Дорожковой. Слушайте, подробный пост будет в необходимое для него время (я помню, что на мне ещё Богомолов висит и спект по Лагарсу вчерашний в театре поколений (кстати почитайте про него Костю пока, он норм написал — /channel/konstyped/4)), но вот поймите меня правильно по одной единственной сцене из первого акта спектакля. Прямо пересказываю, как в лучших театральных изданиях нашей банановой республики принято:
Перформер с пистолетом открывает на стук в дверь, будто к ним собрались ворваться менты. На пороге — оленья голова с прицепленной красной бумажкой с рогами. Отец семейства с огромным животом начинает зачитывать:
«Бонжорно. Бонжорно. Бонжорно.
Нужны новые формы. Нужны новые формы.
С наилучшими пожеланиями,
Кастеллуччи»
И вот так как бы весь спектакль. Не в смысле внутритеатральные гэги, а в смысле вот так гомерически смешно. Мы визжали на весь остров, перебудили всех собак. Какой же Жолдак невозможно грандиозный, нет никаких сил. Три часа тотального напряжения и какого-то неистового форсирования. А после мы шли подзакатно пешком к метро по Крестовскому острову, — и такая безудержная красота, ну алло. Короче прекрасное завершение краткого пребывания, качу обратно в славную столицу нашей ебучей родины, город герой тра-та-та.
Ну и аналитика:
В феврале 2016 года, когда я запускала свой канал, о театре в телеграме писали мало — функционировали где-то четыре частных канала и канал Пермской оперы. В списке, опубликованном выше — 7 довольно регулярно обновляемых частных каналов и 5 каналов институций (скорее всего, я многого еще при этом не знаю). Сегмент, простите за очевидность, растет.
Растет и аудитория — постоянные читатели моего блога помнят, что к Виктору Вилисову я отношусь по-разному, но надо признать, что именно его «Аполлония» первой среди театральных каналов преодолела рубеж в тысячу читателей. При этом по количеству подписчиков театральные каналы пока что сильно уступают профильным каналам о, например, литературе и музыке, где у ключевых авторов обычно где-то около трех тысяч читателей (и больше).
Большинство авторов каналов о театре — собственно театральные люди, профессионалы, заинтересованные в искусстве, которым занимаются. Автор-автодидакт, как в случае с тем же каналом «Аполлония» (простите, Виктор) здесь оказывается скорее исключением из правила — тем интереснее его успех.
Самая популярная коммуникативная стратегия среди ведущих каналов — блогерская: автор пишет о театре в контексте своей собственной жизненной истории; нередко авторы позиционируют просмотр того или иного спектакля как событие, маркирующее его профессиональный/социальный статус.
Поэтому, видимо, самым популярным жанром среди авторов, ведущих каналы о театре, по-прежнему остается обзор спектакля. При этом формат позволяет авторам высказываться о спектаклях гораздо более субъективно, чем, например, в печати или в том же FB, где для профессионала чуточку важнее быть comme il faut. Этот калейдоскоп впечатлений регулярно разбавляется важными новостями из жизни российского театра — а вот какие-то горячо любимые мною околопросветительские и просто занимательные истории про театр в телеграме появляются гораздо реже.
Позволю себе немного интерпретировать эти наблюдения: начиная работать в театре, я довольно быстро поняла, что театр изнутри — немного закрытое сообщество; кроме того, российский театр en masse не очень охотно реагирует на актуальные тренды и предпочитает на пару лет отставать от жизни. У этого отставания есть несколько причин — как субъективных, так и объективных, — но о них стоит поговорить как-нибудь отдельно. Одну из них все-таки, пожалуй, стоит назвать прямо: утратив популярность в сфере чистого массового энтертейна в эпоху кино, в современном мире театр (особенно музыкальный) остается довольно-таки элитарным искусством — точнее, мы привыкли про театр думать как про искусство элитарное.
Из этого тезиса можно наделать множество выводов, но в контексте этого обзора важно вот что: в эпоху развития диджитал-коммуникаций российский театр решил если не выйти из своего гетто, то как минимум освоить новые языки, на которых начали общаться люди со смартфонами — потому что без зрителей театр не существует, а со зрителями нужно уметь говорить. Феномен популярности канала Вилисова, например, во многом обусловлен тем, что многие люди «от театра» никогда бы не смогли придумать выражение «ну и обмазывайтесь своим Кулябиным», потому что не понимают его этимологии и попросту не владеют языком, на котором многие из нас привыкли говорить в интернете — так что эти по-новому написанные тексты увлекают и цеховых людей, и людей, которые больше интересуются интернетом, чем театром. То есть как элемент коммуникативной стратегии этот новояз очень продуктивен — теперь хорошо бы сделать так, чтобы ему сопутствовала компетентность.
Блогерская позиция в обозначенном контексте тоже вполне объяснима: все мы любим яркие персоналии, а профессиональная театральная рутина этим персоналиям часто проявиться не дает. Событийная природа театрального представления в этом смысле очень органична блогерской ставке на личный экспириенс. По-моему, это даже здорово, главное — чтобы блогерство не доминировало над здоровой аналитикой и критикой.
В общем, традиционно ратую за здоровое просветительство и призываю писать о театре больше текстов — познавательных, хороших и разных.
Милые, алло, у кого в Петербурге просуществовать 17-го и 18-го? На одну ноченьку, откликнитесь, сахарные. @paragvaev
Читать полностью…
Вчера был в Театре.doc на спектакле Анастасии Патлай «Выйти из шкафа». Даю по порядку.
Вот это было прямо хорошо. Во-первых, спектакль обладает какой-то более жёсткой формой, чем позавчерашний «Пир». И это его, конечно, собирает и выстраивает внутреннее напряжение. Во-вторых, тут уже чистый документ и концентрированный доктеатр, на который всегда задорно и приятно посмотреть.
Меня немного смущает, впрочем, большая предсказуемость формата: несколько человек сидят на стульях или ходят и по очереди говорят близким к нейтральному тоном текст. Какая-то вот эта точёная мизансценность и полый (полый, не полный) минимализм — почему таким способом делают более или менее все документальные спектакли? И главным образом предсказуемость в интонации, конечно, — в интонации не перформеров, а в интонации спектакля вообще — вот он идёт каким-то ровным тугим потоком как бы исподлобья с точными ровными паузами, не знаю как ещё это вербализовать. Ну и я немножко не понимаю, зачем всё делать одинаково и так далее.
Мы после спектакля с редакторшами SNC и Numero смоллтолкили на тему, и вот они вспомнили спект Райкина «Все оттенки голубого». Это ни в коем случае не к тому, чтобы сравнивать, господи спаси, а к тому, что вот там история «про вообще», а тут у Патлай история про частное, и это как бы прямо хорошо. Я нашел на ютубе сегодня каминаут вот этого реального Феликса из спектакля и уснул на полутора минутах — ну абсолютно такой зауряднейший педик, не карикатурный, но и не выразительный — интересуется «креативными материями», как и мы все, скучнее ничего выдумать нельзя. И вот казалось бы — этот ординарный мальчик стал частью интересной истории. Тут уже деликатные вопросы на тему целей доктеатра — к чему это всё должно привести и на что вывести, допустимы ли здесь обобщения и экстраполяция етс етс етс. Я бы поставил оправданность всего этого дела под сомнение, потому что это такой нарратив в чистом виде, сторителлинг на базе реальных событий, ну а поскольку материя для «либерального круга» выбрана знакомая, то в общем существует же большая предсказуемость чисто на сюжетном уровне. Ну и с одной стороны зачем ходить слушать такие знакомые и типические истории, а с другой — так это было эмоционально приятно и без надрыва, что ну а почему бы и не послушать.
А вот для всех неспящих пост: посмотрели (я в третий раз) под утро в славной компании великий спектакль Фритша по Дюрренматту «Физики». Смеялись так, что перебудили всех собак в округе. Вот старенький мой пост с видео и пьеса прикреплённая там же — https://vk.com/wall-129481581_153
Читать полностью…
Во-вторых, всё, что связано с русскостью, в этом спектакле предельно ужасно. Сам русский язык это всё страшно провинциализирует — и если это не так заметно в речитативных сценах, то в песнях заметно очень. Ни в одной из его немецких или французских музыкальных постановок (а на этих языках он вроде тоже не говорит) нет такой очевидной неловкости текста. Например, песня из сцены про старика/старуху и золотую рыбку: текст натягивают на музыку, как гондон на пальму — бесконечные распевки гласных для попадания в размер, какие-то оправданные только ритмикой очень нелепые переносы, — непонятно, чем занимались люди, за это ответственные. И так везде. Потом: чисто фонетически у Уилсона не получилось так специально поработать с русским языком (как получалось с ger/fr), чтобы это было чудо, — а ведь пространство для работы грандиозное; ну нашли они эту кавказскую интонацию, ну вставили старорусскую куплетную распевку — окей, — но это всё в границах ориентализма, а не работы с фонетикой. И тут конечно главный вопрос — а были ли вообще попытки или всем было по хую мороз.
Музыка вообще чудовищная. Сделан упор на ударные инструменты и эта громкая канканность вообще никак не вяжется с образностью спектакля. А вот эта странная девушка Сэсэг Хапсасова, которая пела абсолютно провинциальными попсовыми распевками две песни (вкл. роль Шамаханской царицы) — это такой чудовищный ужас, что просто тушите свет. Вообще непонятно, кто её туда пустил с таким вульгарным голосом и почему это осталось в спектакле. Эта же девушка так же чудовищно пела в роли Дуняши в «Женитьбе» Григорьяна. Вот это прямо преступление и, по-моему, её бы хорошо было арестовать за эту пошлейшую мерзость. Ну или тех, кто за это дело отвечает. Представьте, что на концерт Курляндского врывается такая концентрированная русская эстрадность, — похожее впечатление. Даже очень приличный в музыкальном плане номер с тремя пряхами под окном был испоганен ужасной манерой петь и разболтанной пластикой актёров.
И вот при всём этом кошмаре и ужасе, те вещи, за которые напрямую ответственен Уилсон — на должном уровне. Во-первых, свет и цвет, а также расстановка декора и какие-то мизансценные решения. Хотя видно, что даже технические службы театра не очень с таким сложным светом справляются. Во-вторых, тут очень много тонких художественных решений, которые, видимо, самим Уилсоном были придуманы: например, сцена со скидыванием бочки в море и так далее. То есть всё, что можно самим режиссёром задать с самого начала спектакля и про что есть гарантия, что оно не поменяется и не развалится, — всё это работает как надо. Костюмы окей, грим как обычно супер, причёски, все дела.
Так, скорёхонько будет плакательный пост про ебучие «Сказки Пушкина», а пока вот почитайте мальчика Костю из Петербурга, который завёл канал и написал про моноспектакль «Хозяин кофейни», поставленный Волкостреловым, который вот надысь показывали в музее советских игровых автоматов. Я ничего не понял, а значит хороший пост. Можете смело подписываться, потому что канал будет не про театр, а точнее не целиком про театр, а если он будет целиком про театр, то я приеду в Петербург и его выебу, и он больше не будет целиком про театр.
/channel/konstyped/3
Кажется, я сейчас обосрусь и некому будет вечером писать пост.
Читать полностью…
И снова ходил вчера в «Театр наций», только уже на малую сцену на спектакль «Заводной апельсин» главного визуального режиссёра русского космоса Филиппа Григорьяна по билетам, с которыми он же мне и помог. В фойе меня узнал респектабельный молодой человек, у которого я даже не спросил имени; молодой человек выглядел внушительно и интересовался, я ли веду группу вконтакте про театр и есть ли у меня соответствующее образование, коль я в этом «так хорошо разбираюсь» и так «интересно пишу». Я заверил его, что это ему всё кажется, хотя мне и приятно.
Публика театра наций это, конечно, такое прямо великое чудо. Перед нами сидело в ряд пять или шесть гранд-мадам за шестьдесят, они прикуковали на современный театр группкой и тяжело пробирались между рядами, кудахча на тему, как тут невозможно жарко. Парень рядом со мной задел самую выразительную из них ногой за ляжку, она полгода поворачивалась и потом при помощи своей соседки важно объясняла парню, почему нельзя так делать. И вот я весь спектакль честно разрывался на предмет куда смотреть — на сцену или вот на этих бабищ во главе с наблондиненной, потому что на моменте с оголённой жопой гопника она натурально закрыла лицо веером, а затем все два часа отрицательно кивала на каждом оскорбительном моменте вроде произнесения слов «поссать» и «член» или звуков смыва в унитазе. И вот таких было довольно много, слева от Ани Захаровой, с которой мы сидели, тоже разместились такие примадонны, которые не боясь бога шуршали, а потом светили вспышкой, ища что-то в сумках; ближайшая из них перед видеовставкой в конце прогремела: «да когда ж это уже закончится?» Ну понятно, в журнале «Домашняя хозяйка» написали, что театр наций это модное место, но всё же для меня главным вопросом остаётся, как эти люди туда попадают и чего они вообще ждут.
Теперь про спектакль. Это пятый спектакль Григорьяна, который я смотрел, и второй, который видел вживую. Он, конечно, тончайший художник; я на самом деле так сильно радуюсь, что наконец-то в моём поле зрения появился российский режиссёр визуального театра, которого я могу без зазрения совести любить. То есть даже не имея в виду всю работу с текстом и культурными ассоциациями и актуализацией, на любой его спектакль можно приходить ну вот для чистого, как он мне формулировал, «жира», для вот такой беспримесной токсичной красоты. И здесь это тоже было, хотя и как-то страшно экономно, только под конец спектакль отпустили в смысле опиздовывания палками зрителя по голове.
Не очень понимаю почему, но из всех пяти, что я видел, «Заводной апельсин» оказался самым разреженным по цеплянию, тут длинные монологи, которые почти никак не подсвечиваются визуальным контекстом, какая-то форсированная не очень понятная по задумке актёрская игра и так далее. То есть местами было смотреть прямо скучно, но я послеживал за лицом Ани, и она оживлялась в каких-то неочевидных для меня моментах, то есть ну просто я не туда смотрел и не не то обращал внимание.
Видеоролик в конце — адовый, такое удовольствие смотреть за советскими бабами, которые не знают куда от этого деться. «Реальный Алекс» в трениках и узконосых туфлях — ну чудо же само по себе, хотя вообще непонятно, как он вписывается в пастельный американских контекст всего спектакля. Вот здесь тонкие моменты: видно, что Григорьяну хотелось употребить весёлые придумки, но не очень получилось всё это упаковать в герметичный гезамткунстверк. Ну и бог с ним, всё равно так это всё хорошо, все идите.
Силами великого русского режиссёра Филиппа Григорьяна имел сегодня место в партере «Театра наций» на «Цирке» Максима Диденко. От театра пышет благополучием так, что чуется уже в метро. Публика поразительная, впервые в жизни я, завороженный, видел, как треть зала буквально через три секунды после того, как стало понятно, что спектакль кончился, тихонько поднялась и с прямыми спинами вышла, — не из протеста против какого-то не такого спектакля, боже упаси, по ходу действия все хлопали как бешеные, — а ну вот просто потому что кончилось же всё, чего задерживаться на аплодисменты?
Спектакль просто золото. Ну то есть всё сложнее, но вот чисто эмоциональные впечатления — сплошной восторг. Очевидно, что меня это всё так порадовало главным образом из-за работы художников: тут всё синее, даже волосы и бороды, тут прекрасные костюмы, синие львы с хуями, прекрасная сценография и чудесная работа с видео вообще и видеоонлайнами в частности.
Я у Диденко видел, наверное, спектаклей пять: «Я здесь» вживую, «Конармию» и «Землю» на видео и вроде ещё что-то. Это всё было такое, кисленькое. Насколько могу судить по косвенным признакам остальных постановок, это были не самые выразительные его спектакли, хотя про любовь к межжанровому театру с преобладанием физического как бы понятна.
Почему всё сложно — преимущественно потому, что спектакль страшно весёлый и безумно развлекательный. То есть мне такое очень, очень нравится, но когда тебе комфортно и хорошо на спектакле российского режиссёра — тут же необходимо задуматься, а не слишком ли ты себя отпустил под простое удовольствие. Если бы было, например, удивительно и поразительно, — то другое дело, а тут просто такой бесконечно хороший спектакль-аттракцион. И сразу мимоходом — я понимаю всё простодушность этой претензии, но это же вообще невозможная уилсониада — и пластика, которую Варнава поставил, и характерный свет, и какое-то общее ощущение. Кого любишь, видишь во всех местах, конечно, то есть мне Уилсон и в Марке Захарове может почудиться при удачном стечении, но как бы алло, я же не совсем ещё слепой.
Так вот, из всего ассортимента меня смущает только ощутимая демократичность этого спектакля, ну она даже в форме выражается — такие почти сценки с перемежкой музыкальных номеров. Всё красиво и правильно, но как-то слишком правильно. Это же вообще для Диденко свойственно, он только в «Я здесь» вроде бы отошёл от этой демократичности, — и то исключительно за счёт капсульности текстов Рубинштейна, вероятно. А тут прямо такая ярмарка-базар, парень справа от меня на моменте с вот этой татлинской башней гоготал в голос, то есть натурально давился соплями, долетало до бельэтажа, в переходах между сценками зрители хлопали как оголтелые. И вот я, если честно, не знаю — ну понятно, что мне очень понравилось, но так мне и Мэрилин Мэнсон, например, нравится, только никто ж не говорит, что это high-brow art. Вот по-моему довольно опасно такое комфортное искусство сильно нахваливать, особенно в исполнении русских режиссёров.
Тем не менее в спектакулярном смысле это просто золотое чудо: актёры великолепные все, особенно Дапкунайте и этот немец; музыка прекрасная, хотя тоже страшно демократичная; в визуальном смысле всё безупречно, не оторваться; публицистичности на злобу дня в тексте добавили — очень хорошо спасибо пожалуйста; ну короче всё сделано, чтобы и вилисов, и сорокалетние тётки на ауди не ушли и не уехали обиженными. Поэтому я всем обязательно рекомендую идти, когда опять будут показывать.
Больше всего понравилось, конечно, когда под патриотическую распевку "широкастранамояродная" Дапкунайте на огромной синей арене катается в жёлтом платье. Хай живе, ще не вмерла и так далее.
Слушайте, ну сходил я в Электротеатр на этих ваших «Вакханок» Терзопулоса. Главное и единственное желание — арестовать русских актёров и гноить их в тюрьме. Потому что ну можно долго диалогизировать на тему, насколько Терзопулос хороший режиссёр, но у него, как минимум (как максимум) есть ясное представление о том, чего он хочет от перформеров и каким типом театра он вообще занимается. Так вот у этих славных ребят из Э-Т вот эта сила и мощь простого человеческого тела, о которой Т. говорит на каждом углу и к которой постоянно призывает возвращаться всяких технологистов и визуальщиков, сводится к перманентному форсированию и самоподзаводу. Вместо античного напряжения — пшик на тему «поднатужиться», а всё остальное выглядит как комедия и кривляние. Ну не может же вечно Алла Демидова всё за всех играть.
Хороший довольно художник у спектакля и сценограф, хотя тоже большой вопрос — насколько с точки зрения вкуса можно простить вот этот типологический набор голого тела, чёрного костюма, стальных ножей, красных полос на коже и красных тряпок. Как по мне, так вульгарность чудовищная, но выглядит ничего так. С музыкой какой-то атас: тут такая обычная музыка, которой подзвучивают монотонные спектакли какого-нибудь Виктюка. То есть к музыке тут очень применимо кошмарное определение «музыкальное оформление спектакля», она ещё так провинциально затухает, когда сменяется речью, ужасно.
С другой стороны, даже в этом спектакле про Терзопулоса уже что-то понятно, потому что когда он выстраивает вот эти спиритуальные диагонали — то есть буквально диагонали из перформеров на линии света, — то без всяких глаз видно, какая мощнейшая там из ниоткуда появляется энергия, — вот это вопрос непойманных зверей, непонятно, как это сделано, и это впечатляет.
В остальном же весь вот этот серьезный минимализм с дикими интонациями надрыва, перекладывание всего на плечи актёров и надежда, что они одни весь спектакль соберут, — ну это, по-моему, страшно всё неверно. Смотреть такое час сорок пять — скука смертная, а местами даже неловко.
Пресс-служба питерского фестиваля «Радуга» по полной программе того-этого резонансных критиков в рот, а потому я сегодня не попал на Волкострелова и на Серебренникова, а зато попал с мальчиком Костей и Настей Клобуковой из БДТ по приглашению Данилы Корогодского в «Театр Поколений» на спектакль «Урод» по пьесе Майенбурга. Поставил это дело Валентин Левицкий, который перед началом прям подошел познакомиться, — он был одним из режиссёров потрясающего спектакля «Неокончательный портрет», который я в Перми на «Пространстве режиссуры» видел и про который писал потом текст в «Театр.»
Главным образом мне хочется сказать вот что: этот спектакль лично для меня стал прекрасным поводом себе напомнить, что я своими форсированными симпатиями к определённому типу театра (внушительному гранд-визуальному) сам же себя и ограничиваю, что на других пространствах — такого вот камерного и почти нарративного театра — тоже могут быть не то что открытия, но крайне приятные удивления и удовольствия.
Во-первых, это прямо какое-то чудо — смотреть такого рода спектакль в такого рода пространстве: не очень большое помещение с низким потолком, всё в куче и всё рядом, перформеры — тем более на сбитых деревянных подиумах — кажутся для такого пространства слишком большими. В таком тесном помещении всё как-то работает точнее, даже маленький жест работает по полной; вот здесь, к слову есть вопросы, потому что по манере работы исполнителей и их размаху временами (не очень часто) кажется, что спектакль будто готовился для большой сцены, но это уже такое, эфемерное.
Я вот всегда ругаю нарративный театр, но следует видимо пояснять, что тоскливую оторопь вызывают только спектакли (даже хорошие) по текстам, размазанным по культурному слою российского гражданина. Тексты же неочевидные вроде Майенбурга для уха звучат по-новому и интересно. Хотя сама вот эта тематика и интонация социально-сатирического гротеска, конечно, уже давным-давным-давно изо всех утюгов, и если сильно озабачиваться современностью, как вилисов это обычно делает, то вот лучше бы конечно как-то иначе с текстом поработать, заняться филигранной АКТУАЛИЗАЦИЕЙ.
Художническая работа Корогодского — сценография и костюмы — просто прекрасная. Когда все перед операцией на лице надевают белые закрытые комбинезоны, как в лабораториях, — ты сидишь и думаешь: ну ебвашумать, как точно, а.
Композитор сидел сбоку от огороженной сцены и наигрывал вкупе с подзвучкой что-то на пианино. Музыка и звуковые эффекты просто чудные, но кошмарный абсолютно способ свода музыки на нет — затухание, как в квновских отбивках, вот это очень стрёмно и расстроило.
Вообще же я всем страшно рекомендую на это сходить посмотреть, причем не только на это, а вообще в «Театр Поколений». Терпеть не могу слово «атмосферно», но тут всё именно так, и это очень славно.
мало чего сейчас успеваю совсем в информпространстве, поэтому выступлю в регулярном для себя жанре «возмущение профанацией»: сахарные, расскажите, пожалуйста, обозревателю Вилисову, что герои спектакля Андрея Могучего «Губернатор» как бы немножечко мертвые в казенном доме, поэтому и палитра у спектакля соответствующая (можете еще лекцию про экспрессионизм начала XX века прочитать).
И вот тут, пожалуй, перейду к выступлению в жанре «открытое письмо». Виктор, я знаю, что вы меня читаете, поэтому, серьёзно — окей, вы не прочитали визуальный ряд, но неужели вы совсем-совсем не видели того, что другие обозреватели и критики пишут о «Губернаторе»? Про это же в каждой второй рецензии говорится. Я могу по-разному относится к вашему стилю и вашей подаче, но у вас сейчас что-то начинает получаться, аудитория, то-се, и блин, такие косяки — это просто непрофессионально. Если вы действительно хотите быть «критиком» и обижаетесь на слово «блогер», то нужно учитывать, что ваш пост о «Губернаторе» выглядит примерно так: «Я не въехал в режиссерскую идею (о которой до этого написала куча людей) — Мне кажется, могло бы быть по-другому — Поучу-ка режиссера Могучего ставить визуальные спектакли» . Ну камон, здесь уже хоть триста раз «дурачком» обзовись — просто лажа выходит.
В общем, успехов вам вообще и на «Грозе» в частности, а я от вас пока отпишусь — позовите, когда научитесь интересно и по делу (без обид).
А всем, интересующимся спектаклем «Губернатор», советую вот эти тексты:
http://oteatre.info/nekto-v-serom/ — Леся Пушкина в блоге журнала «Театр.»
http://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2017/01/26/674903-moguchii-gubernatora-andreeva — Дмитрий Ренанский для «Ведомостей»
http://www.colta.ru/articles/theatre/13749 — Лилия Шитенбург для «Кольты»
http://ptj.spb.ru/blog/kstoletiyu-russkoj-revolyucii-sobytie/ — Елена Горфункель, подробно и обстоятельно, для «Петербургского театрального журнала»
Сегодня, вы не поверите, был на «Губернаторе» Андрея Могучего в БДТ. Сплошной восторг, на длинный пост соберусь с силами завтра, а пока свежие сплетни из мира перемещений вилисова в пространстве:
1) поселился у скандального оперного режиссёра Отяковского на набережной фонтанки. под окном играют в баскетбол и, судя по крикам, всё время кого-то режут.
2) экс-куратор премии «Резонанс» Настя Зубарева, с которой мы, как оказалось, сидели рядом на спектакле, после окончания узнала, передавала вам всем привет (нет) и рассказывала, что про вилисова «все говорят». я спрашиваю, мол, а где говорят-то. в профессиональной среде, отвечает Настя. ну, думаю, дураки, что с них взять, они и про кулябина говорят. кулябина, кстати, видел у кассы. за ним жирный след слюней и соплей прославленных московских критиков. и вот к слову: Марина Зимогляд, которую я упоминал в бродкасте на Дягилевском через каждые полтора слова, заодно с Витой Хлоповой организовали лекцию Зубаревой в Москве. билеты ещё есть, приходите https://no-fixed-points.timepad.ru/event/494928/
я Насте сдуру сказал, что буду в это время в мск и приду, подумав, что лекция 6-го, а она, оказывается, третьего.
3) режиссёр Борис Павлович на выходе с двумя мужчинами стоя окликнул, передавал вам привет (нет) и спрашивал, нашел ли я пристанище. я к тому времени был уже напуган обществом и хамски сбежал. тяжело быть резонансным критиком, если у тебя невроз.
4) близ эрмитажа развиртуализировался с театральным и кино-художником Никитой Евглевским. смачно погуляли и отобедали йогуртом под сенью клёна. он не передавал вам привет, зато обещал поделиться каким-то громадным архивом видеозаписей, среди которых прямо прославленный жир. сидите и ждите, нам предстоит предельная экзальтация.
5) в петербурге чудовищно холодно, никаких сил нет. заболел и умираю. готов отдаться за кагоцел, хотя ещё не открывал тутошний тиндер.