5415
Для мыслящих самостоятельно. Анализ процессов, а не персоналий. Дмитрий Михайличенко, д-р филос. н. Контакты: scriptoriumr98@gmail.com
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О динамике политической культуры российского социума
Российское общество остается аполитичным, а из форм политической культуры преобладает подданническая, однако происходят достаточно значимые изменения в условиях геополитической конфронтации с Западом.
Возможно, формулировка «подданническая» нуждается в уточнении: скорее, уместно говорить об условном патриотическо-подданническом типе политической культуры. В рамках нее большинство признает иерархию и роль правящего класса, но консолидируется не на основе прямого подчинения, а в условиях сплочения перед Руководством страны и противостояния Внешнему Врагу.
1. Базовое, или, точнее, рамочное единение социума вокруг руководства и флага сохраняют свое действие. В отличие от посткрымских лет, когда общество ощущало на себе величие страны, которое не потребовало от социума значительных усилий, – сейчас это оборачивается тяготами эпохи геополитического противостояния, однако они также работают на единение и обеспечивают нужный властям функциональный эффект. Посткрымский эффект был осязаем 2-3 года и потом начал растворяться. В плане СВО он, уже очевидно, будет намного дольше.
2. Элиты, особенно гражданские, потеряв в начале СВО сейчас ищут способы восполнения своих источников для обогащения. Ресурсный пирог стал меньше, но это пока еще можно компенсировать за счет других инструментов, в том числе и за счет повышения управляемости над обществом. Это заметно на уровне губернаторов и даже мэров, которые видят одной из своих задач преодоление инерции общественного сопротивления путем не столько ее атомизации, сколько формирования серой массы молчаливого большинства и заливания общественного пространства позитивом и прочей информационной ватой.
3. На уровне локальных и региональных элементов властной вертикали наиболее заметна и другая, очень важная тенденция. Транслируется простой посыл: начальство всегда право, а всем нужно работать (как можно больше) на благо страны, государства и политического режима. Все эти понятия сливаются в одно – Родина. Это вносит свой вклад в формирование сверхподданичества.
4. Каналы для пополнения правящего класса в стране закупорены, но в определенной степени они работают. По-прежнему патриоты, функционеры, карьеристы или просто деятельные натуры могут пойти во власть и, при определенных раскладах, найти свой способ, причем не только через СВО. Это значит, что условная и формирующаяся неороссийская номенклатура рассматривает социальные процессы через призму «мы – они», но не будет игнорировать прослойку активных граждан, которые хотят быть частью власти. Приоткрыты возможности для лоялистского гражданского активизма, для остальных - патриотически-подданический патриотизм. При этом наличие каналов для пополнения правящего класса очень важно, так как формирует возможности свободного выбора проактивной части социума. И этот же фактор не позволяет формировать в социуме мнение о несправедливости такой конструкции.
5. В то же время, за последние годы власть доходчиво объяснила гражданам, что активистский/демократический тип политической культуры сулит неприятности и проблемы, и ничего более. Это, на фоне патриотического единения, усиливает потенциал принятия патриотичности в условиях иерархии и доминирования правящего класса.
Социум исчерпал ресурсы для противостояния власти, и сейчас происходит нормализация этого состояния за счет более активного распространения подданически-патриотического типа политической культуры.
К подсчетам, которые приводит ув. Толкователь:
Социальная стратификация российского общества имеет черты сословной, но пока ею не стала. Для кристаллизации сословности нужно формирование постсоветской номенклатуры, но пока этот процесс не завершен и имеют много специфики. Элита сейчас формируется преимущественно силовая. Тут аналогии между отношениями т.н. дворянства мантии (судебная власть и гражданская служба) и дворянство шпаги (т.е. военных) в дореволюционной Франции XVIII в. уместны.
Динамику общественных процессов в обществах модерна во многом определяет наличие т.н. людей свободных профессий, если пользоваться языком XIX в. Свободных и независимых от властей не так много: айтишники, фрилансеры, предприниматели. Из этого слоя и был наиболее заметный исход в прошлом году.
В обществах, где этот слой обширен – больше свободы и меньше ограничений. В России же происходит этатизация (огосударствление) общества, то есть зависимость людей разных социальных статусов от государства возрастает (экономическая, политическая, культурно-идеологическая и т.д.).
С началом СВО больше стало военных: это тоже влияет на социальную стратификацию социума и придает ему мобильность (например, семьи из российской глубинки имеют возможность переезжать ближе к региональным центрам). Деньги пришли на региональную периферию, хотя и в достаточно специфическом виде.
В целом же, структура российского социума упрощается, приобретает неосоветские черты: правящий класс (номенклатура), бюджетники и мелкие клерки вокруг власти и усредненный класс и маргиналы. Усредненный класс – это не средний класс, а люди считающие, что они не бедные и не богатые, а «такие как все». Очень характерный для регионов модель идентичности (особенно для жителей небольших городов). Далее маргиналы (уголовники, мигранты и живущих за чертой бедности).
Потенциал дифференциации социума (а это источник модернизационного развития) уменьшается.
Для устойчивости конструкции инженерам власти нужно будет научиться управлять всей мегамашиной, то есть всем социальным телом российского общества. В постсоветской истории страны такие задачи власть, по большему счету, перед собой еще не ставила и предпочитала оставлять в покое аполитичных и недовольных. Сейчас ситуация меняется.
/channel/tolk_tolk/17146
Хакасская аномалия & Горизонты 2024-го
Как бы не завершились выборы главы Хакасии – последствия для внутренней политики будут. В этой республике сошлись интересы двух групп влияния, условных (и безусловных) кураторов внутренней политики и представителей условного Совбеза.
Г. Зюганов последние годы активно полемизировал с кураторами внутренней политики и часто переигрывал их, но, нередко, был вынужден и уступать. Сейчас ему (точнее, его кураторам) принадлежит значимый актив в виде структуры, которая готова вмещать в себя социальное недовольство и даже протест. Эта структура называется КПРФ, других легитимных структур такого профиля в стране больше нет.
Кураторы внутренней политики решили в Хакасии победит красиво, в чистой/конкурентной борьбе действующего главу республики В. Коновалова. Трудно представить, но пять лет назад выборы в Хакасии, Владимирской области и Хабаровском крае прошли не по плану кураторов и тогда победили «ноунеймы», один из которых С. Фургал уже давно в тюрьме, а другой В. Сипягин ушел в политическое небытие. А третий «ноунейм» В. Коновалов сдавать свои позиции в Хакасии не собирается.
В рамках Хакасской кампании руководство республики быстро актуализировало противостояние по линии «местные – пришлые» и обширный политтехнологический инструментарий ничего против этого сделать не может. Некоторые (особо одаренные) политтехнологи выпускают брендированных знаком КПРФ свиней около администрации главы республики, другие взяли на себя «функции» жюри и определяют, что в дебатах, оказывается, победил кандидат от «Единой России», а не от «КПРФ». Все это производство пустых артефактов общественного сознания, которое никак не влияет на рейтинги кандидатов, но показывает, что от политтехнологов требуют каких-то действий. Они их и совершают, нередко, невпопад.
Возможности влиять на общественные настроения в Хакасии политтехнологи утратили. Трудно было ожидать обратного: в условиях, когда вся внутренняя политика в стране переходит в разряд администрирования политтехнологический инструментарий также деградирует или даже становится почти ненужным.
Результат выборов в Хакасии не слишком значим в масштабе страны, но последствия в любом случае будут. Правильные выборы в нынешней логике – это как не в Хакасии, а как, например, в Кемеровской области, где на дебаты по выборам в заксобрание на телевидении никто не пришел.
Хакасский случай аномален в масштабах политического режима потому что конкуренция и открытая критика представителей патриотического консенсуса ведет к негативным последствиям для некоторых из них. В этом плане работа по превращению внутренней политики в вертикальное администрирование продолжится.
Это не значит, что выборы будут отменять: этот инструмент существует даже в африканских диктатурах. Он позволяет усиливать легитимность и наращивать рейтинги доверия губернаторам, но не в том виде как это проходит в Хакасии. Поэтому авторы хакасского эксперимента и желающие чистых побед явно аппаратно не выиграли от такой затеи, как бы она не завершилась.
Но и рассматривать этот кейс как начало какого-то конфликта элит и длительных разборок – не стоит. После сентябрьских выборов в стране будет обьявлен режим полной стерильности и консолидации перед выборами 2024 г. Время для экспериментов заканчивается.
После подтверждения информации о гибели Евгения Пригожина и командиров ЧВК «Вагнер» (вне зависимости от причин крушения бизнес-джета):
1.Руководство страны возвращает себе монополию на насилие. Этот процесс начался не вчера, и даже не после 24 июня, а за долго до этого. Собственно, 24 июня было попыткой помешать реализации этого процесса.
2.Элиты считывают сигнал о необходимости жесткой, беспрекословной дисциплины и выражения лояльности. Тех, кто не подчинится пока точно не будет. Все ждут дальнейших указаний и инструкций.
3.Общество имеет право мыслить, как душе угодно и даже обсуждать это: на кухнях, но не соцсетях и уж никак не публично. По телевизору всем доступно объяснили про Пригожина после 24 июня. Мифологии, конспирологии и богатства интерпретаций не избежать.
4.Геополитические оппоненты уже активно пытаются формировать нужную им интерпретацию событий, что потребует информационного противодействия.
5.А. Лукашенко сделает то, что ему скажут. Сейчас не время играть в византийские игры.
Дальневосточный «ориентир»: юанизация & поднебесная банкирщина
Спустя неделю после проведения совещания с участием главы государства о валютном контроле курс доллара и евро колеблется в том же коридоре (94-95 за доллар и 102-103 рубля за евро). То есть прогнозируемого укрепления рубля не произошло. Это не говорит о том, что требования укрепить рубль были проигнорированы, но и выполнять его в ущерб себе никто не собирается.
Плацдарм для разгона инфляции и снижения уровня потребления создан значительный, а слабый курс рубля выгоден не только правительству, но и Китаю. У Китая появляются беспрецедентные возможности для юанизации российской экономики, которые планомерно реализуются.
Проблема юаней (как и зависших в Индии рупий за российскую нефть) в их слабой и крайне невыгодной конвертации. Иными словами, пересадив российскую экономику на юани Китай становится не только главным поставщиком ширпортреба для российской экономики (это произошло уже давно), но и выступает главным банковским распорядителем, а также мега-регулятором, который способен варьировать потоками и влиять на макропоказатели огромной страны.
То есть, проще говоря, Поднебесная получает возможность контролировать значительную часть импорта в Россию валютной выручки и устанавливать свои правила и курсы конвертации. Юань – это не общеупотребительный американский доллар, а весьма специфический и не очень прозрачный финансовый инструмент. Впрочем, и США со своей политикой печатного принтера зеленой наличности давно уже не справляются со своими доминирующими функциями: именно отсюда проистекает львиная доля мир-системных проблем, в том числе и навязанный зеленый переход и конфронтация на постсоветском пространстве.
Для самого Китая – юанизировать Россию это тоже огромный вызов, сулящий, впрочем, обширные перспективы. Даже в Узбекистане и Казахстане власти, несмотря на значительное влияние Китая, пытаются сохранять западный вектор, что обеспечивает не только приток долларов и евро, но и страхует от излишней (по мнению местных элит) зависимости от Китая.
В России же формируется если не одновекторная, то явно ограниченная конструкция, в рамках которой реализация естественных преимуществ страны осложнены плохими отношениями с Западом. Российский Орел в этих условиях не может расправить крылья в обе стороны, но и в Европе и США уже давно понимают все непригодность конструкции конфронтации с Россией. Классическая концепция третьего радующегося (то есть Китая) тут работает.
Чем дольше будет геополитическое противостояние – тем больше шансов на поляризованную мир-систему, аналогичную временам холодной войны. Вероятна замены модернизации в гражданской жизни на приоритетную военную и, соответственно, гонку вооружений во всех странах-гегемонах, в том числе и западных. Это сулит ухудшением качества жизни не только в России и Китае, но и в странах Европы и США.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О состоянии типов российской социальности в условиях геополитической конфронтации (Часть 1)
На основе парадигмальной идеи известного регионалиста Н. Зубаревич о четырех Россиях я, в свое время, предложил модифицированный вариант классификации российской социальности. Сейчас, когда с начала СВО прошло 1,5 года, интересно посмотреть, чем живут эти семь типов российской социальности в условиях геополитической конфронтации.
Ув. П.Пряников добавляет сюда же еще и фактор мигрантов, однако они, хотя и держатся преимущественно диаспорами, являются, на мой взгляд, составляющей частью, главным образом, столичной и мегаполисной жизни и интегрированы в нее, преимущественно, на положении людей, выполняющих тяжелую работу. В советское время такую работу в столицах выполняли лимитчики, потом выходцы из Молдавии и Украины, а теперь мигранты из Центральной Азии.
I. Рублевская. Самая влиятельная и узкая прослойка российского социума избавилась (пока) от навязчивого фактора в виде Е.Пригожина, который так или иначе требовал от рублевских большего вклада в СВО и даже апеллировал к необходимости отправить их детей в армию или ЧВК. Сейчас на настроения этой прослойки оказывает сильное влияние фактор участившихся эксцессов в Москве и осознание значительных экономических потерь. Однако в целом элита остается подконтрольной руководству страны и, скорее, предпочитает не делать резких шагов, выжидая к чему в итоге все склонится. Понятно, что в условиях доминирования именно эта узкая прослойка контролирует ключевые финансовые потоки, причем, независимо от СВО, пандемии и т.д. Проблема в том, что эти потоки сейчас сокращаются.
II. Столичная. Власти этих субъектов предложили самые высокие подъёмные добровольцам, и вновь сработал эффект пылесоса с соседних регионов. Столичные агломерации больше всех пострадали от оттока квалифицированных специалистов и образованных граждан. Изменения на уровне стилей жизни самые существенные именно здесь. Беспокойства и негатива по поводу ослабления рубля тоже заметно больше всего в столицах. Налет вестернизации не пропал, но постепенно вымывается из структур столичных пространств. Обширная стройка продолжается, но количество отстроенной, но не проданной жилой площади, вызывает достаточно тревожные прогнозы с явным акцентом на кризисные симптомы. Москва и Питер постепенно исчерпывают потенциал пополнения людьми за счет соседних регионов, но есть еще потенциал притока за счет дальних регионов. Но и отток граждан из этих центральных локаций активный. Массовой идеологизации нет, но общий патриотический контур соблюдается подавляющим большинством с акцентом на нейтральность.
III. Мегаполисная. Амортизирует негативные тренды благоприятная ситуация на рынке труда, которая, так или иначе, ведет к готовности работодателей постепенно увеличивать зарплаты. Трудовым мигрантам из солнечной Азии по-прежнему интересны столицы, но мегаполисы - уже меньше. Показательно, что курьеры и таксисты в мегаполисах уже больше местные, чем мигранты. Покупательная способность граждан снижается и режим экономии здесь сказывается на общественных настроениях значительно. Средний класс усредняется и растворяется в общей массе «таких как все». Патриотические настроения достаточно сильны, хотя и усталость от СВО сказывается.
IV. Региональная периферия. Наиболее вовлеченный в СВО уровень социальности. В эти локации пришли большие деньги для отдельных категорий граждан, но, помимо этого, и многочисленные сложности. Патриотические настроения доминируют: многие жители этих локаций рассматривают СВО как способ доказать свою полезность государству. При этом, например, губернаторы, в основном, не увеличили количество своих поездок на региональную периферию, где очень много локальных проблем и ограниченные возможности для роста качества жизни. Ветшающая инфраструктура и отсутствие внятных перспектив формируют отток молодежи, который не позволяет говорить о благоприятном будущем большинства из этих локаций.
Есть еще некоторые надежды, что введение обязательств на продажу выручки со стороны экспортеров будет в скором времени введено, но приказать экспортерам можно, а реализовать эту меру и заставить возвращать в страну доллары и евро – нет.
Практика продаж нефти за рупии и дирхамы полностью проваливается, впрочем, в этом мало было сомнений изначально. Выгоды от такого «перехода» получают только агенты и дельцы, кричащие о патриотизме и работающие в режиме серых схем.
Там, где нет стабильности, – деньги бегут из страны, а инвестиции не предвидятся. Это очевидно. Если в ближайшие дни резкое повышение ставки ЦБ 12% не приведет к укреплению рубля по отношению к долларам и евро – это будет означать структурный кризис в экономике. А, похоже, никакого укрепления рубля ждать не стоит. Тем более, что мера по повышению ставки – явление временное, возможно даже краткосрочное.
Многие ждали экономического кризиса давно, но на достаточно продолжительный срок его удалось отложить. И не из-за заслуг Набиуллиной, а из-за инерции и запаса прочности.
Теперь ресурсы исчерпываются, а новая инфраструктура экспорта ведет страну к ситуации столь желанной для ура-патриотов дедолларизации. При курсе в 150-170 рублей за доллар дедолларизация будет проходить успешнее.
Дальше только командная экономика со всеми «прелестями», но этого почти все хотят избежать. Однако иногда бывают в истории ситуации, когда все против, а избежать какого-то явления не получается.
Интересно будет посмотреть, как рынок недвижимости в столицах будет расти несколько недель, но потом вновь начнет затухать. Поддерживать стоимость цены жилых квадратов в долларах более не представляется возможным.
В 2008 г. средняя цена за квадратный метр в Москве достигала 5,3-6 тыс. $. В 2020 г. - 2,7 тыс. $. Сейчас будет 2-2,3 тыс. $ с прогнозом в сторону ухудшения.
/channel/Scriptirum/111
Что означает курс доллара в 101 рубль и евро в 111 рублей в социологическом смысле? Дальнейшее уничтожение среднего класса в стране, ориентированного на глобалистский путь развития. Впрочем, вряд ли власти об этом печалятся.
Такое ослабление рубля означает падение доходов всего населения и разгон инфляции, но и это в нынешней ситуации рассматривается как меньшее зло.
Крупный бизнес выкрутится и из этой ситуации, тем более, что оставленная на счетах компаний экспортеров выручка сохраняется в валюте. А учитывая продолжающуюся девальвацию рубля желания покупать российскую валюту у экспортеров не возникнет. Обязать их можно, но выполнять они будут далеко не все.
Параллельный импорт наладили, но дисбалансы в условиях санкционной экономики заложили очень серьезные. Нынешнее ослабление рубля – это отложенный и нелинейный эффект санкций.
Представлять ситуацию как паническую – значит искажать реальность. Никакой паники не наблюдается, как и особой готовности регулятора и правительства вмешиваться. Это усиливает точку зрения о том, что обвал рубля плановый, ожидаемый и неминуемый. Не потому, что так хотели, а потому, что ничего другого не могли сделать.
При этом речь идет о ползучем ослаблении рубля. С таким страна давно не сталкивалась. Приток валюты в страну пересыхает: медленно, но верно. Курс западных валют падает каждый день на 1,5-2 рубля уже несколько недель подряд. И это на фоне небольшого уровня продаж: значительного объёма долларов и евро в стране нет и не предвидится. Этим «токсичным» валютам пока в рамках реальности параллельного/серого импорта неоткуда взяться.
Иран все это уже проходил и ему понадобились годы (если не десятилетия) для того, чтобы обеспечить в страну приток «токсичных» долларов.
/channel/Scriptirum/1576
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
Об экологии как новой религии современного Запада и позиции России
Россия после начала СВО фактически уже игнорирует экологическую повестку, которую активно развивает Запад. Почти пропали разговоры о декарбонизации: за этим мировым трендом власти в стране следуют, но не слишком охотно и активно. Признание запрещенными и нежелательными ряда экологических организаций и вовсе вызвали иронию: «экология не есть традиционная ценность», как остроумно пошутил политолог М. Виноградов. Для России, точнее, правящей верхушки, снимающей сливки с рентного пирога, экология изначально рассматривается как второстепенный фактор. Но не для общества.
Если внимательно посмотреть на акции протеста в регионах за первое полугодие 2023 г., то лидируют именно экологические вопросы. Этот фактор сильно беспокоит население, особенно в промышленных центрах, но ни одна партия не играет на этой теме (хотя еще 3-5 лет назад было иначе). Вопросы экологии будут в диффузном виде определять общественные настроения очень долгий срок.
По сути, экстенсивная (по методам развития) Россия до сих пор не отошла от парадигмы Нового времени «бери у природы все». Понятно, что подрастающее поколение россиян больше других ориентировано на экологию, так как хочет, чтобы им в зрелом возрасте достались чистые леса и реки, а не устаревшие промышленные артефакты с уровнем технологий ХХ – начала ХХI в.в. Промышленный туризм в Воркуту или Чернобыль интересен, но не этого хочет молодое поколение.
Между тем, экстенсивная стратегия и вывоз ресурсов из страны – это, по-прежнему, ключевой фактор экономического развития России. Западные сообщества как страны центра мир-системы не могут существовать без ресурсной периферии и полупериферии. Еще десять-пятнадцать лет назад в России Запад видел нужную ему и очень ресурсную полупериферию, но сейчас он от этого отходит.
С помощью технологической революции западные страны и, прежде всего, США рассчитывают на новый рывок. Отсюда западные центры силы заинтересованы в формировании из экологии новой религии со своими адептами, со своей философией и этикой, которая основана на минимизации человеческого следа в природе и многих ограничениях, а также дорогостоящем переходе на экологические чистые источники энергии. Дочь руководителя Давосского экономического клуба Николь Шваб предрекает миру постоянные экологические карантины/локдауны, которые очищают природу от техногенного следа. Это вообще может означать экологическую диктатуру для стран первого мира.
Планы жесткого соблюдения экологических стандартов уже стали камнем преткновения позиции России и Запада в Арктике. Эколого-мировоззренческие противоречия между российским руководством и западным имеют тенденцию к нарастанию. Тем более, что Россия в условиях санкций, как показывает статистика, наращивает экспорт и имеет ограниченные возможности для экологической модернизации.
Чем дальше будет длиться эта ситуация, тем сложнее будут перспективы мирного диалога на основе цивилизационных, долгосрочных позиций. Западу как цивилизации явно невыгодно выключение из экологической политики околоевропейской России, но в нынешних условиях вопрос о возобновлении нормального диалога пока даже не стоит. И это работает на задвигание на второй план вопросов экологии в российском социуме, что на руку, по большому счету, группе известных дельцов в стране, а также Китаю.
Против Чернобыля (как катастрофы 1986 г.) нельзя не только оградиться, но и ввести санкции. И чем быстрее Запад поймет, что их экологическая политика невозможна без активного взаимодействия с Россией - тем лучше. Но пока, к сожалению, реализуется модель взаимного дистанцирования России и Запада друг от друга по всем вопросам, в том числе и экологическим.
«Профсоюзы» верхушки & Госкорпоративная реальность
Обязательное вступление бизнес-компаний с госучастием в т.н. общероссийские союзы работодателей – это укрепление вертикали корпоративного государства и задел на расширение базы сторонников власти за счет лояльных трудящихся. Вице-премьер Т. Голикова дала поручение Минфину и Минтруду проработать этот вопрос.
В России где профсоюзное движение, фактически, находится в мало активном состоянии, – создание такого союза выглядит вполне реализуемо. Аналогии со средневековыми гильдиями, функционирующими не самостоятельно, но под властью сильного Сюзерена, напрашиваются. Так было далеко не во всех средневековых государствах, но лишь в тех, в которых была сильная централизация и позднее осуществился переход к абсолютизму (например, во Франции).
С одной стороны, властям нужно жестче контролировать частных собственников и проводить единую политику в отношении работодателей. После начала СВО министр промышленности Д. Мантуров собрал весь крупный бизнес и, фактически, прямым текстом дал понять, что увольнять сотрудников нельзя. С тех пор прошло уже много времени, однако потребность в усилении государственного контроля за крупным бизнесом (в том числе и остающимся частным) возрастает. В том числе и в плане специфических поручений крупному бизнесу.
Создание этой структуры вводит дополнительного актора на рынок труда и, как следствие, вырисовывается следующая конфигурация: будет позиция государства, которую усилит союз работодателей (по сути, тоже выразитель воли государство): что-то возражать работодателям-частникам будет очень сложно. Впрочем, тут речь идет не о противостоянии, а о повышении оперативности реализации принятых решений в верхних эшелонах власти.
Однако не стоит говорить, что новая структура усилит принуждение для простых трудящихся. Скорее, наоборот: речь идет о создании условий, когда крупный бизнес будет сидеть смирно и не высказывать недовольства, ведь у него легко можно найти различные нарушения трудового законодательства и жалобы трудящихся.
Российская реальность переходит в состояние близкое к советскому где трудящиеся имели реальные права, а уволить их было сложно: они, на самом деле выступали опорой власти. Все это откровенно плохо сказывалось на производительности труда, но лояльность основания пирамиды власти (то есть трудящихся рабоче-крестьянских масс) обеспечивалось не одно десятилетие.
Понятно, что в нынешних условиях власти не собираются активировать профсоюзное движение и давать работающим вольницу и возможности самоорганизации, но и притеснять их избыточно государство не собирается. Тем более, что в стране дефицит рабочей силы и через новый орган будет осуществляться регуляция этих вопросов, в том числе и за счет корпоративного взаимодействия крупного бизнеса с вузами и ссузами.
Политические аспекты учреждения нового органа также значимы. В Белоруссии протесты 2020-2021 гг. были подавлены через наделение ответственности работодателей за своих сотрудников и инфорсмента (усиленного принуждения к ответственности) относительно увольнения или выдачи силовикам «бузотеров». В России протест, фактически, на минимальных значениях, однако повышение ответственности собственников за общественное поведение трудящихся, наверняка, пригодится в долгосрочной перспективе.
В целом же в этой перспективе все отчетливее видятся ханьские траектории отношения власти с бизнесом, который можно назвать частным только с использованием условно-предположительного «как бы». И это «как бы» очень важно, так как позволяет крупным бизнесменам и собственникам по-прежнему учитывать свой личный интерес хотя и с возрастающими потерями и стремительно растущей необходимостью учета интереса Государства.
Дедолларизация & «Зеленый виноград»
Райффайзенбанк, который похоже застрял в России, принял решение отказаться от приема наличных долларов и евро у населения: внести «токсичную» валюту на счета физических лиц можно, но для этого ее нужно купить за рубли по курсу на 5-6% выше того, что есть в обменниках.
Пример показывает: европейский банк очень быстро приобретает вкус к ситуациям близким к монополистическим и диктует свои обоснованные (с помощью натянутых формулировок) правил игры. «Все для удобства клиентов, знаете ли».
Власти же успешно проводят курс на дедолларизацию и, действительно, тут делают значительные успехи. Ситуация уже все отчетливее походит на советскую реальность 1980-х гг., хотя там операции с валютой были запрещены в принципе. В современной России такое мало вероятно хотя бы потому что принятие любых жестких и невыгодных решений дает новые импульсы для развития криптовалют, которые будут и дальше развиваться все активнее и активнее.
Можно было бы сказать, что общество забывает про доллары и евро, но забыть не дает высокий уровень инфляции и ослабление рубля. Котировки валют по-прежнему очень важны для экономики страны, хотя подавляющее большинство долларов не видит и не планирует их покупать.
Тут работает закон «зелен виноград» до которого не может дотянуться лиса. В этом плане формулировка «токсичные валюты», которую проводят власти оказывается расхожей. Это образованный сегмент смеется по этому поводу, а министр финансов А. Силуанов произносит слова «токсичные валюты» с некоторой…эмоциональной подготовкой. А вот для большинства россиян, действительно, психологически комфортнее считать, что доллары и евро токсичные, а до китайских юаней им дела нет.
Между тем, курс юани по отношению к рублю чреват массой рисков: ханьцы в нужный момент могут подкручивать курс к таким значениям, которые им выгодны.
А отток капиталов из страны продолжается. Наряду с созданием инфраструктуры для параллельного импорта создается и инфраструктура (естественно, серая) для вывода капитала из страны. Трудно было бы ожидать чего-то иного…
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О нормативности молчаливого большинства и побочных эффектах
А.И. Герцен писал более 150 лет назад: «взявши все монополии, правительство взяло и монополь болтовни, оно велело всем молчать». С тех пор в этом сегменте публичной жизни России мало что поменялось.
Ослабление или даже устранение из общественно-политической сферы страны рассерженных патриотов – вполне ожидаемая и реализуемая технология доминирования правящей власти, но сложности для нее составляет не это, а побочные эффекты от такой политики.
Неудивительно, что многие критики политического режима, в том числе и диссидентские, высказали немало симпатий к арестованному недавно И.Стрелкову (Гиркину). Апелляции идут к тому, что он искренен в своих убеждениях, а это уже в византийских реалиях представляется как добродетель. А далее у критиков власти простой вывод: искренность и действующая власть – несовместимые вещи.
Ранее аналогичные процедуры по устранению несистемной оппозиции и ослаблению системных либералов или русских националистов проделывались властями уже не раз. Для знающих реалии в нацреспубликах неудивительно, что аналогичные процессы фиксировались и в отношении национальных активистов. Сюда же можно добавить и экологов, и зоозащитников, и много кого еще.
Провозглашенный уже давно концепт умеренного консерватизма долгое время являлся нормирующим принципом, сдерживающим общество. Причем, ключевым тут был не консерватизм, а слово «умеренный». Умеренный консерватизм (сравните с экономной экономикой эпохи брежневского застоя) воспринимается как отказ от резких и радикальных мер, но после 24 февраля 2022 г. его риторика стала восприниматься, скорее, как сдерживающий фактор для выражения живой искренности российского общественного сознания.
В этом плане, конечно же, сдувание мыльного пузыря под названием рассерженные патриоты не является очень сложной операцией для властей, которые доминируют над социумом уже третье десятилетие подряд. Проблему составляют побочные эффекты. Каждый раз, когда власть состригает с поляны социума естественную поросль в виде рассерженных патриотов или, скажем, искренних пацифистов, усиливается не власть, а ее репрессивные функции, а вслед за ними и околовластные группы, которые снимают сливки с уменьшающихся объёмов ресурсного пирога и снижают общую эффективность управления страной.
Многие обратили внимание как под ура-патриотической риторикой проявляются попытки обеспечить банальное рейдерство и раздербанивание остатков собственности западных фирм в России. Это очень показательный и даже симптоматичный тренд.
В итоге формируется следующая ритмика процессов: любая идея или смысл, имеющий искреннюю поддержку части социума, ревностно удаляется из общественно-политического дискурса, а между тем, лишенные общественного контроля процессы ведут к накоплению ресурсов у акторов, имеющих за собой силовой ресурс и готовых действовать очень жестко. Это все ведет к накоплению противоречий и снижению качества управления, а также имеет побочный эффект в виде удорожания затрат на производство и потребление.
Молчать общество давно уже научили, причем, очень хорошо. Но проблема в том, что индифферентные к общественному недовольству акторы власти и бизнеса и дальше будут провоцировать те решения, которые ведут к обрушению экономики, неконтролируемому росту инфляции и прочим стресс-факторам. Остановить этот процесс крайне сложно, в отличие от рассерженных патриотов, которых власти поставили на место достаточно легко и быстро. Хотя говорить о том, что точка в этом вопросе уже поставлена, было бы очень наивно. Этот фактор еще вернется в общественную повестку и, возможно, уже скоро.
Задержание «военно-народного» трибуна И. Стрелкова (Гиркина) вполне вписывается в тренд на сдувание пузыря под названием «рассерженные патриоты» и, конечно же, является неотъемлемым условием успешного проведения президентской кампании: хоть византийской, хоть официальной. Тем самым в качестве нормативного принципа постулируется философия молчаливого большинства («болота»), а планка ожиданий социума настойчиво понижается.
Власти, в свое время надули пузырь под названием «рассерженные патриоты», а сейчас аккуратно и поэтапно сдувают, стараясь минимизировать побочные эффекты. Польза от таких деятелей как Гиркин власти очень сомнительна, а вред весьма очевиден.
Гиркин – субъект той же военно-политической природы, что и Е. Пригожин, чтобы они не говорили друг о друге. Но природа этих субъектов такова, что они будут присутствовать в политическом поле политрежима и дальше, чтобы с ними не произошло. Их можно ослабить или задвинуть, но их сущность полностью вытекает из логики процессов и будет выражаться в том или ином виде.
А крен на снижение присутствия радикальных точек зрения (хоть правых, хоть левых, хоть диссидентских) в публичном дискурсе очевиден по причине воли на пролонгацию доминирования власти, с одной стороны, и по причине дефицита пассионарности у атомизированного и утомленного социума, с другой. Это в конце февраля – марте 2022 г. Гиркин со своей риторикой был уместен для властителей, но не сейчас.
/channel/Scriptirum/1570
«Прусские» методологи
& Институционализация долгосрочного доминирования
Значимое решение правящего класса, которое свидетельствует о планах долгосрочного доминирования вне зависимости от того, кто будет руководить страной дальше: объявлено о решении создать вслед за «школой губернаторов» и «школой мэров» еще и «школу учителей».
Суть в создании кадрового резерва управленцев из системы педагогических вузов и из тех, кто работает в школьном и средне-специальном образовании. Учителя – это во многом опора режима, которая активно проводит выборы, а теперь и гиперактивно занимается воспитанием патриотизма.
При этом зарплаты учителей во многих регионах крайне невысоки, а есть еще и субъекты федерации, где учителя получают на уровне прожиточного минимума, о чем много раз рапортовала Счетная палата.
Понятно, что устроится учителем сложностей немного, но тут речь идет не о формировании школы, например, врачей, а о создании политико-институциональной подсистемы, которая будет работать на усиление патриотизма и идеологической корректности педагогов. Эта тема прежде всего для функционеров, но и учителям видимо собираются устраивать различные курсы и обучающие семинары в духе советских школ Марксизма-Ленинизма.
Таким образом, речь идет о плавной идеологизации образования. Ключевым для долгосрочного удержания власти является «прусский вопрос» и учителя, которые воспитали настоящих патриотов Германии во второй половине XIX в. Такие же нужны сейчас и властям в России. Методологи, прекрасно зная настроения в юношеской и молодежной среде, уже активно пытаются переломить негативные тренды.
Происходит, фактически, институционализация статуса учителя в качестве значимого субъекта идеологического воспитания подрастающего поколения. И тут не важно есть ли в Конституции запрет на идеологию или нет – всесторонняя политизация и идеологизация российского социума уже реальность.
Пока не понятно, будут ли доходить выделяемые дополнительно средства для учителей, но, скорее всего, некоторые из них будут. Очевидно, что функционеры в сфере образования получат больше ресурсов и влияния. В их задачи будут входить всесторонняя реализация курса на патриотизм и пресечение «пузырей вольномыслия и аполитичности», которым до сих пор отличаются многие школы и вузы в мегаполисах и столицах.
В этом вопросе многое зависит от директора и самих учителей, собственно, ими и займутся на институциональной основе профессиональные педагогические управленцы, которых будут готовить в «Школе учителей». Плюс пойдет работа по организации на институциональной основе преподавания в школах участников СВО. Все решения на этот счет приняты: остается реализация.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О структурных дисбалансах управления страной и векторах трансформации
Уже десять лет продолжается падение реальных доходов населения страны, однако власть от этого менее устойчивой не стала. Тем не менее, есть отчетливые дисбалансы, которые увеличивают структурные сложности в управлении страной, и в последние месяцы они усиливаются.
Еще 10-15 лет назад мыслящие люди понимали, что тучные 2000-е годы долго не продлятся: без глубокой модернизации (не только технологической, но и социальной) поступательное экономическое развитие в долгосрочной перспективе невозможно. Следовательно, текущее падение многими осознавалось. Сейчас общество привыкло к медленному падению доходов, но проблему составляет увеличение его темпов, которые могут разгоняться и дальше.
Другой уровень – гораздо более серьезный: внутриэлитный пирог и ресурсная база. Продолжение спецоперирования делает вероятным дальнейшее сокращение ресурсного пирога. Пропаганда давно уже оттанцевала свои лживые песни о крепком рубле и мантры про «выстояли под санкциями». «Хиты» прошлого сезона свое отработали и сданы в утиль. Сейчас разрушительные эффекты очевидны, хотя они проявляются постепенно и дают интервалы для передышек. В условиях сокращения ресурсного пирога, учитывая византийские реалии, можно ожидать различных вариантов, но главное, в том, что будет утрачиваться платформа для стабилизации управленческого курса.
Самый простой путь, по которому может пойти руководство, – это сокращение самой прослойки элит и низведение номенклатуры до положения рядовых исполнителей. При этом сокращать бюрократию в этих условиях никто не будет: она обеспечивает управляемость, но ее аппетиты и притязания умерят. Это типичный путь милитаризированных диктатур с ограниченными возможностями экономического роста, но Россия пока не выглядит таковой в чистом виде. Именно поэтому северо-кореизация как тренд может работать, но проявляться это будет неявно и незаметно для большинства населения страны еще достаточно долго. Экономический запас прочности у государства и правящей верхушки есть, и он значителен. На нем пока государство и общество медленно и едут, хотя нисходящие тренды все более заметны.
Симптомы утраты управляемости в последнее время многочисленны: инфоповоды, связанные с различными генералами, разборки телеграмщиков, отсутствие, мягко говоря, энтузиазма для активной политики у Центробанка, очевидные перспективы для разгона инфляции и упорно разгоняемые слухи о скрытых координаторах мятежа Е.Пригожина. И на этом фоне мы видим активное лоббирование строительства и прочих тем, бенефициарами которых является узкая группа лиц. Все это - отчетливые признаки дисбаланса.
Управляемость и мета-позиция главного Сюзерена сталкиваются с серьезными вызовами, причем, не персональными, а структурными. Найти изменников и нелояльных элитариев можно, но проблема - не в них, а в структурной логике. Очевидно, что сейчас будут предприниматься попытки по усилению позиции главы государства, но тут многое будет зависеть от ситуации в зоне СВО. Повысить структурную управляемость в этих условиях можно либо путем замораживания СВО и договоренностей с Западом, либо путем жесткой диктатуры, которая предполагает сведение общественно-политического дискурса в стране до уровня туркменистанской политологии. Если ни то, ни другое не будет сделано (вероятность этого высока), общество и власть ждет изнуряющее ралли с угрозами постоянного обрушения и мультипликации структурных сложностей. На этом пути стоит ждать не только новых «черных лебедей», но и пробуждения номенклатуры, которая включит логику самовыживания и не захочет терять ключи от управления страной.
Эффекты Гарбузова: «Одиночный пикет» & Общественно-политический дискурс
Сейчас в российском общественно-политическом дискурсе практически не представлены сторонники мирного сосуществования России и Запада. Однако это не значит, что таких сторонников нет в российской элите или в остальном обществе. Они есть, но предпочитают осмотрительно молчать.
Увольнение директора Института США и Канады РАН В. Гарбузова после его недавней статьи – это стремление соблюсти стерильность общественно-политического дискурса. Политадминистраторы прекрасно знают, что при определенных усилиях могут быстро создать режим более благоприятного отношения к Западу, но не собираются это делать.
Многим элитам и образованным гражданам ничего и обьяснять не нужно: в сотрудничестве с Западом они видят способ реализации естественных преимуществ России, в том числе и экспортной торговли как с Востоком, так и с Западом. Плюс сотрудничество с Западом – это способ технологической модернизации, которая не мыслима без контактов с Европой и Северной Америкой.
Нынешняя реальность же формирует геополитическую односторонность («Двуглавый орел смотрит на Восток») и в этом видят невозможность существования такой конструкции в долгосрочной исторической перспективе. Это так, но такая конструкция может существовать, например, 5-10 лет, что в исторической перспективе – короткий срок, а для поколения ныне действующих элит – гигантски много.
Обществу же быстро можно объяснить, что и футбольная «Лига чемпионов» не плохо, да и западные гаджеты, автомобили или бренды – не так уж противоречат традиционным ценностям, если их использовать аккуратно и на благо России, то есть патриотично, в логике суверенной демократии, а не вестернизированной глобализации.
Социуму это можно объяснить, но никто этого делать пока не собирается. Тренд обратный и он разворачивается и дальше. Гарбузов сказал то, что многие говорят в кулуарах и выразил свою гражданскую и ученую позицию, но такой (пусть и достаточно громкий) голос можно сравнить с одиночным пикетом у какого-либо института власти какого-либо протестного активиста.
Этот голос многие политизированные услышали и обсудили, но скоро забудут. Системного продолжения такая форма политического выражения не имеет: акторы, которые ее поддерживают, предпочитают внутри страны помалкивать.
Институт школы: остатки постиндустриальности & перспективы идеологизация
Идеологизация российского образования будет усиливаться, а у общества в долгосрочной перспективе ограниченный набор для сопротивления этому, хотя и инерция процесса достаточно сильна.
Школы в новой реальности постепенно становятся институтом воспитания не только детей, но и их родителей. Для пенсионеров есть телевизор и пропаганда, а для молодых россиян с детьми в мегаполисах предусмотрен мягкий, но постоянно действующий инструмент воздействия на них через образовательный процесс в школе.
Нынешнее поколение россиян с детьми школьного возраста формировалось, преимущественно, в реалиях постсоветской и рыночной экономики. Для них важно не идеологизировать детей, а дать им знания и компетенции, которые им помогут не только выжить в современном мире, но и быть успешными.
Российское общество остается рыночным, хотя, например, сейчас вопросы занятости и поиска достойной работы стоят менее остро чем 3-4 года назад. Сказывается отток квалифицированных специалистов и демографическая ситуация: поколение 1990-х гг. на рынке труда представлено менее обширно.
Советские люди не особо переживали по поводу невозможности найти работу: то было общество обязательного труда, в котором каждый должен был трудиться, часто с невысокой производительностью и зарплатой. Нынешняя ситуация в российской экономике далека от этих реалий, а это значит, что запрос в образовательном процессе идет на компетенции и знания.
Тут можно привести аналогию. Детские хоккейные тренеры в стране часто жалуются, что юных хоккеистов сложно заставить играть в командную игру, так как родители часто советуют своим детям чаще брать игру на себя и проявлять себя. Показательный симптом атомизированного общества, в котором каждый за себя.
Но именно он сдерживает идеологизацию образования. Идеологизация решает политические задачи и обеспечивает долгосрочную лояльность руководству в условиях геополитического противостояния, однако не дает понимания как подрастающему поколению жить и выживать в суровой реальности, которая маячит перед ними.
Тем не менее, курс на идеологизацию школы и унификацию подходов взят: становление постиндустриального и высокодифференцированного социума в России потерпело крах в стране и в ближайшие годы стоит ожидать дальнейшей унификации образования и других институтов в логике индустриальной, а не постиндустриальной социальности.
Аграрно-индустриальные типы социальности гораздо более восприимчивы к метанарративам про единую идеологию, которую через школы, ссузы и вузы с помощью единых учебников и стандартов активно формируют.
У общества и учителей остается лишь режим формального исполнения установок в школах, однако и он будет постепенно преодолеваться. Созданный кураторами наряду со «Школой губернаторов» и «Школой мэров» проект «Школа учителей» будет набирать свои обороты и вносить коррекции хотя многие считают, что все эти проекты будут реализовываться формально и приводить лишь к освоению средств. Но это не так: меняется тип социальности, а это масштабный процесс, который приведет и к смене моделей управления образовательной сферой.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О делегитимизации фигуры народного патриота
Гибель Е.Пригожина, арест И.Стрелкова (Гиркина) и ранее посланные сигналы военкорам транслировать более выверенные оценки происходящего – значимые сигналы, свидетельствующие о нормализации системы политического менеджмента в условиях СВО. Этот процесс предполагает исключение нерегулярных элементов из диспозиции и придание ему обычности и условной нормальности, с акцентом на фактическое военное положение.
С начала СВО, стоит напомнить, резко повысилась необходимость в турбо-патриотах (типа Гиркина), а в марте 2022 г. - и в военных активах и компетенциях Е.Пригожина. И тот, и другой (вне зависимости от их военных функций) претендовали на статус народных трибунов, которые опасны даже не публичной критикой власти и решений военного руководства: такая критика в определенных (но контролируемых дозах) необходима. Эти акторы становятся опасны тогда, когда они покушаются не на критику, а на монополию на истину и на саму власть. Антагонисты друг к другу Пригожин и Гиркин, так или иначе, обозначили свою ницшеанскую волю к власти в милитаризированном формате, а это в нынешних реалиях недопустимо.
Иными словами, время Пригожиных и Гиркиных как народных трибунов/комиссаров закончилось. Гиркин может быть освобожден и даже продолжить свою деятельность: это можно допустить, хотя сейчас это кажется маловероятным. Но Гиркин не может быть народным трибуном. А жизнь Пригожина завершена. Игры в мифологию вокруг нее возможны и интересны, но это лишь игры: сомневаться в вердикте СК нет оснований.
Диалектика власти такова, что на роль народного трибуна всегда кто-то будет претендовать. В этом плане сравнения Пригожина с Навальным эпохи СВО не лишены диалектической мудрости, однако особенность нынешнего состояния российской власти в том, что никаких народных трибунов она сейчас не потерпит. Как минимум до марта 2024 г. Это состояние экстраординарной, возможно, чрезвычайной стерилизации, которая претендует на долгосрочную пролонгацию.
Можно строить догадки и версии по поводу т.н. византийской избирательной кампании, но очевидно, что сейчас российская власть выходит на прямую траекторию выборов главы государства, в рамках которой предполагается обеспечить беспрецедентно высокий результат за действующего главу. Никаких народных трибунов и правдорубов здесь не нужно. При этом самый удобный вариант для властей: раздробить турбо-патриотическое наследие Пригожина и Стрелкова с целью придания регулярности и предсказуемости всей конструкции, а вместо них выпустить миролюбивую К.Собчак и кого-либо еще.
Немецкий мыслитель К.Шмитт сформировал концепцию, в рамках которой Сюзерен должен обладать автономным правом на управление внутри страны и заниматься политикой за ее пределами. Никакие народные трибуны и прочие представители голосов турбо-патриотов более не нужны. От способности сохранять эту конфигурацию долго/экстраординарно долго зависят перспективы власти. Сомнений в том, что это будет обеспечено, по крайней мере, до марта 2024 г. включительно – нет. Недовольным же предлагается ждать появления новых народных (хоть в кавычках, хоть без) трибунов определенно-неопределенный срок. Ждать и надеяться можно, это не запрещено. Предпринимать действия по их институционализации – строго недозволительно. Но диалектика истории в том, что такие народные трибуны и критики правящего режима появляются даже в режиме стерильной и тотальной власти.
Стоит напомнить, что губернатор Тверской области Игорь Руденя был единственным среди руководителей глав региона, кто посоветовал Евгению Пригожину застрелиться после событий 24 июня 2023 г.
Спустя почти два месяца бизнес-джет, принадлежащий Е. Пригожину, разбился на территории региона.
Росавиация указывает, что среди пассажиров, числившихся на борту, была и фамилия Пригожина.
Никакой больше верифицируемой информации пока нет. Версия про инсценировку - явно глупая. Пригожин, конечно, похож на Мориарти XXI в., но такие действия выглядят явно избыточными. Однако мифология вокруг персоны создана и она уже живет своей жизнью. И дальше будет жить.
А серьезные аналитики предпочтут дождаться официальных заявлений. /channel/kremlebezBashennik/34811
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О состоянии типов российской социальности в условиях геополитической конфронтации (Часть 2)
V. Северный Кавказ и национальные окраины. Традиционные паттерны и стили жизни остаются непоколебимыми в Тыве, Бурятии, Якутии или республиках Северного Кавказа. Они сильнее геополитической конъюнктуры. Демография чуть лучше, чем в центральной России. Эти регионы, в основном, на дотациях федерального центра, и экономические последствия от происходящего сказываются в меньшей степени. Однако заметен эффект ветшающей инфраструктуры и различных ЧП на этой основе (Дагестан, Северная Осетия). Социально-экономическое отставание, скорее, будет усиливаться.
VI. Прифронтовые с зоной СВО регионы и новые территории. Здесь не только новые регионы, но и Белгородская, Брянская области и другие. Актуализирован фактор безопасности. Вовлеченность в СВО здесь намного выше и, в основном, этот фактор консолидирует граждан, хотя осознание возможных и вероятных трудностей усиливает тревожные настроения и частичный отток жителей. Факторы самоорганизации в виде территориальной обороны проявляются активно. Динамика и перспективы этих территорий прямо зависят от хода боевых действий, и поэтому прогнозы тут строить крайне сложно. В новых территориях много рисков, но и деньги туда направляются активно, по крымскому сценарию.
VII. Загранично-эмиграционная. Очень обширная часть российского общества, по некоторым оценкам, - 10-12 млн. чел. Суммарно это население небольшой европейской страны, например, такой как Венгрия. Пару месяцев назад несколько федеральных чиновников заявили о том, что половина уехавших из страны после начала СВО и частичной мобилизации вернулись. Действительно, многие вернулись, но за рубежом и, прежде всего, в странах Евросоюза уже сконцентрирован значительный интеллектуальный человеческий капитал «горизонтальных людей», большинство которых не являются союзниками власти, хотя многие предпочитают быть аполитичными и нейтральными. В том числе и для того, чтобы иметь возможность возвращаться в Россию, а не жечь мосты. Работа по возвращению этих граждан в страну будет вестись планомерно, а активные критики власти рассматриваются как предатели и изменники, со всеми вытекающими последствиями. Пополнение этого сегмента за счет столичной и мегаполисной и, конечно же, рублевской части продолжится, как и отток капиталов.
Полагаю, этот контур в ближайшие годы будет динамичным, но структурных изменений тут ждать не стоит.
1. В рамках сверхцентрализованного государства доминирующее значение столиц и условной Рублевки сохранится. Сверхцентрализация в условиях нынешнего политического режима инвариантна, однако в долгосрочной перспективе рефедерализация вероятна.
2. Отток населения из страны – значимый фактор канализации протестных настроений: соответственно, его пресечение вряд ли признают целесообразным.
3. Говорить о приоритетном внимании к Сибирским и Дальневосточным регионам не приходится: перераспределение экспортных потоков на Восток оказывает некоторый позитивный эффект для них, но он не меняет конфигурацию кардинально.
4. Продолжится дальнейшее вымывание вестернизации из столичной и мегаполисной агломераций, а также сокращение возможностей для независимости граждан от государства в экзистенциальном смысле. Региональная периферия к этому уже привыкла, будет привыкать и столично-мегаполисная часть.
5. Различия между разными типами социальности будет усиливаться вне зависимости от экономической конъюнктуры. Потенциал унификации возможен на пути естественной идеологизации социума, но ее нет.
«Экспортократы» & Крупный разговор
Обсуждаемая проблема с курсом доллара и евро по отношению к рублю указала и на тех, кто придерживает валютную выручку и скупает «токсичную» валюту внутри страны. Очевидно, что в условиях высоких рисков девальвации нацвалюты крупный бизнес будет ориентироваться на такие стратегии.
Однако никаких «экпортократов» в стране нет. Крупный бизнес подконтролен руководству, но не всегда торопится выполнять его поручения.
Россия (в отличие от Северной Кореи) имеет устойчивый профицит с 1998 г. и это позволяло ей всегда иметь валютную выручку. Сейчас, после введения беспрецедентных санкций и в связи с широко анонсированным переходом к расчетам в рублях и национальных валютах, возникли структурные сложности.
В этих условиях у демагогов и пропагандистов есть значительный соблазн обвинить во всем физических лиц и ужесточить нормы вывода капитала из страны, однако это ничего не даст. Жесткие меры приведут к усилению серых схем и росту криптовалютных вариантов, а также посеют в стране новые панические волны. 70% россиян следят за котировками курса долларов и евро: это существенный показатель, игнорировать который очень сложно.
Крупный бизнес и олигархат давно уже научился обходить все границы, в том числе и в плане вывода капитала, а объём наличных долларов и евро у простых граждан постепенно, но снижается.
В этих условиях наиболее вероятное тактическое решение властей: крупный разговор с экспортерами и указания им продавать валюту с учетом пропорций курса, который желателен правительству. А это, как обозначил вице-премьер А. Белоусов 85-90 рублей за доллар. На какое-то время это поможет, но риски новых структурных сложностей будут нарастать.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О губернаторском управлении в условиях геополитической конфронтации
Как и ковидные годы, начало СВО и особенно - проведение частичной мобилизации осенью прошлого года, доставили губернаторскому корпусу очевидные сложности, но, скорее, положение губернаторов за этот период укрепилось. Главы регионов получили повышенные полномочия во взаимодействии с силовиками и фактически вывели себя из-под периметра попадающих под удар в связи с коррупционными расследованиями чиновников (в отличие, например, от мэров городов). Конечно, такая постановка вопроса условна: от антикоррупционных расследований в стране не застрахован ни один чиновник, однако случаи арестов замов губернаторов или членов региональных правительств не переходят на губернаторов, и это показательно.
Другой аспект регионального госуправления: расширение возможностей контроля за общественно-политическими процессами и минимизация роли партий в региональной жизни. Еще 5-6 лет назад КПРФ или даже «справедливороссы» доставляли серьезные проблемы некоторым губернаторам: региональные отделения партий договаривались с региональными контрэлитами и выступали единым фронтом, сейчас этого кратно меньше.
Ныне губернаторы почувствовали себя полноценными наместниками, которые имеют возможность отчитаться перед руководителем страны нужными показателями. Более того, многим позволяют откровенное публичное жонглирование цифрами. Здесь логика центра понятна: у регионов сокращаются возможности для повестки развития, не растет (мягко говоря) их собственная доходная база, а сложностей социально-экономического характера все больше.
Еще один уровень – информационная политика. Региональные администрации получили возможность после начала СВО активно подавлять голоса несогласия, и это привело к ожидаемой картине. Критики и публично выраженного недовольства стало меньше, а качество регионального и муниципального управления не улучшилось. Политическая управляемость и зачистка информационного пространства не приводит к экономической эффективности. Власть слышит и видит проблемы граждан (благодаря ЦУР и прочим автоматизированным системам), однако готова решать только некоторую часть из этих проблем. Пределы повышения эффективности тут давно уже достигнуты.
Выборы регионального и муниципального уровня в этих условиях вообще превратились в способ сбережения административных сил. Обществу выборы неинтересны, партии парламентской, так сказать, оппозиции, активно региональным властям не противодействуют, а необходимые результаты власти научились обеспечивать, в том числе и за счет кулуарных договоренностей. Хакасия – исключение.
Отсюда вывод: происходит укрепление не столько вертикально-управленческой субъектности губернаторов, сколько их возможности доминировать над социумом. Губернаторы и главы нацреспублик, за редким исключением, по-прежнему критически зависят от ресурсов центра и жестко встроены в вертикаль, которая нарезает им одно задание за другим. Однако в нынешних условиях отчетливо проявляется простор в виде превращения губернаторов в полноценных наместников территорий, которые будут усиливать свое влияние за счет социума и черпать в этом процессе свою политическую энергию.
Центр четко дает понять, что готов держать на своих постах губернаторов очень долго, если они справляются со своими обязанностями. Это тоже дает сильным губернаторам возможности для долгосрочного усиления. Но сейчас на горизонте для них видится другая задача: поучаствовать в демонстрации достижений общества и власти в режиме консенсуса и достойно провести выборы главы государства в 2024-м году. Уже в ноябре это станет не просто задачей №1 для губернаторского корпуса, но и призмой, сквозь которую оценивается работа каждого из ее представителей.
Диффузия протеста & Локализация энергии недовольства
Социология (даже византийская) говорит о 15-16% граждан, готовых протестовать по экономическим и, реже, политическим причинам. Однако в условиях атомизации социума и геополитической конфронтации протест локализован и не имеет институциональной основы. В таком состоянии социальное недовольство и протест не доставляют властям серьезных проблем и очень опосредованно влияют на рейтинги власти.
Еще 3-4 года назад протестными кейсами занималась не только несистемная оппозиция, но и политические партии типа КПРФ или «Справедливой России». Однако за последние полтора года происходило планомерное избавление региональных отделений партий от протестных ЛОМов и сама повестка работы с голосами недовольства сокращалось. Например, КПРФ ее ведет, но далеко не во всех регионах и очень осторожно.
Как следствие, недовольным, например, экологической политикой местных властей остается только жаловаться главе государства или выходить на локальные акции протеста. Обычно, в нынешних реалиях, локальным протестом занимаются непосредственно губернаторы или кураторы внутренней политики. Протестными остатками, выступающими с диссидентских позиций внутри страны, занимаются силовики.
На самом деле, есть немало кейсов, когда региональные власти вынуждены уступать требованиям граждан в виду очевидных нарушений (например, по экологии или ЖКХ). Такие кейсы недавно были в Ленобласти, Белгородской области, Марий Эл и ряде других регионов страны.
Однако в нынешних условиях резко уменьшены возможности для выражения недовольства по общественно-политическим вопросам. В рамках новых стандартов поддержка, например, региональным отделением КПРФ протеста против работы мусорного полигона в Краснодарском крае означает политизацию проблемы, а это уже не допустимо.
У кураторов внутренней политики и губернаторов есть соблазн в этих условиях объявить всех протестующих продажными или агентами Запада (как это было с протестующими в Шиесе или Куштау). Однако это самый глупый из возможных вариантов развития событий. Он не ведет к решению проблемы и даже способствует все большему озлоблению протестующих.
Локализация протеста и отключение энергии недовольства от политической сферы и ее акторов формирует удобную для власти конструкцию, в рамках которой протест будет или локальным или диффузным, и, как следствие, не окажет никакого влияния на общественно-политическую жизнь в стране и не повлияет на отношение общества к власти. Это и происходит сейчас, причем власти действуют достаточно гибко, хотя риски усиления давления на готовых выражать недовольство возрастают.
Автопромом по бюрократии & Одинаковость чиновников
Глава государства заявил «все чиновники страны должны ездить на отечественных автомобилях»: президентская кампания в публичной ее фазе началась. С точки зрения экономики мера протекционистская, однако на этот раз она касается в основном чиновников, а не простых россиян. Хотя и обычных людей тоже, ведь таксопарки тоже планируется постепенно пересаживать на отечественные авто.
Для чиновников – это явно ожидаемая, но вряд ли приятная новость. Впрочем, они могут себя утешать несколькими вещами: например, тем что пересаживаться на российские авто нужно не сразу, и, к тому же, все-таки речь идет об автомобилях, а не велосипедах. Еще один несомненный плюс: продавать на аукционах свои служебные мерседесы и лэнд крузеры чиновникам высокого уровня не надо, хотя вырученные деньги можно было бы направить на помощь детям или решения вопросов с предоставлением жилья сиротам, которые выпускаются из детских домов. Во многих регионах с этим вопросом очевидные сложности.
Чиновникам фактически уже запретили демонстрировать свой достаток в соцсетях, под неформальный запрет попадает и отдых за границей, теперь вот и в служебных авто нужно проявлять патриотизм. Как это было у советской номенклатуры, которая ездила на черных «Волгах», а чиновники рангом повыше, имели «ЗИЛ-117», «Чайки», а чуть ранее «Победы».
А в целом же отчетливо фиксируется тренд не только на внешнюю скромность бюрократии, но и одинаковость ее внешнего вида. Советская номенклатура, как известно, еще и носила однообразную, серо-черную одежду и в целом выглядела примерно одинаково. Да и современная уже давно практикует варианты с заклеиванием на своих пуховиках лейблов брендов недружеских стран. Условную спецодежду для чиновников власти в некоторых регионах тоже давно практикует, хотя пока не централизованно.
Номенклатура не субьект этого процесса и сделать она ничего не сможет, хотя, как показывает история, там, где правящую верхушку притесняли она искала способ изменить баланс сил. Пирог для правящего класс уменьшается, но это компенсируется за счет увеличение доли в этом пироге. Ну а региональные министры или заммэры поездят и на Lada Aura: «игра» для них, по-прежнему стоит свеч.
А для несогласных или, точнее, неосторожных, можно будет провести пару показательных порок как это было с региональными депутатами, решившими на новогодних праздниках продемонстрировать свой шикарный отдых в Мексике и ОАЭ.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О евразийскости вместо европейскости в современной России
Перепрошивка идентификационной стилистики социума и отход от позиционирования России как европейской страны (наиболее заметное в 1990-е и 2000-е гг.) в сторону евразийскости проходит вполне успешно, но долгосрочные перспективы у такой стратегии, что называется, поднебесные.
Согласно историософу А.Д.Тойнби, Россия – это цивилизация, имеющая родственные связи с западной. Корни у них одни: греко-римские и христианские. Учитывая современные реалии можно говорить о России как государстве околоевропейском, наряду, например, с Турцией. Но если, например, Р.Т.Эрдогану нужно амортизировать негатив в крупных мегаполисах страны – он заигрывает с Евросоюзом, а В.В.Путину в нынешних реалиях целесообразнее подчеркивать евразийский путь страны.
Налет вестернизации российский социум стирает с себя достаточно успешно. Западно-европейские автомобили сменяются китайскими, поездки в Европу бомонду заменяет Дубай, западных фильмов в стране стало меньше, но все равно они есть и, при острой потребности, посмотреть их можно. Ну а про участие российских футбольных клубов в Лиге чемпионов можно пока забыть, хотя спортивные функционеры не торопятся переходить в азиатские лиги. Заменители «Coca-Cola» и «McDonald’s», с некоторыми финансовыми и качественными потерями, найдены.
Нынешнее состояние – явное переходное. Правящий класс активно пытается импортозаместить досуг российского общества и уменьшить влияние западных моделей потребления и стилей жизни. До китайских сериалов по центральному ТВ (как в Казахстане) пока еще не дошло, но это в будущем совсем не исключено.
Еще одна тенденция, вымывающая из российской социальности остатки европейскости: отток из страны образованных граждан, ценящих не только красоты Дубая и Пекина, но и культуру европейских городов и местное самоуправление. Самостоятельный и свободолюбивый средний класс в европейском понимании слова заменяется усредненным, как в Китае или в СССР, главная добродетель которого – много работать.
Все эти процессы осуществляются безболезненно по причине высокого уровня антизападных настроений, которые после 24 февраля 2022 г. набрали свои обороты. Это - с одной стороны, а с другой: Россия остается государством с экстенсивной экономикой, ориентированной на отток ресурсов. В этом плане лишать себя западного крыла и замыкать все на Восток – не самое лучшее стратегическое решение. Реанимация контактов с Западом и возобновление нормального экономического взаимодействия в перспективе 5-10 следующих лет выглядит как достаточно вероятная, тем более, что это же необходимо для снижения зависимости от поднебесных ханьцев.
За последние четыре века только, пожалуй, правление Ивана Грозного ознаменовалось жестким разрывом с Западом и борьбой с латинянством на фоне провальной Ливонской войны. Даже в период Холодной войны взаимодействие с Западом шло, тем более, что Восточная Европа была под контролем СССР.
Повторение изоляционного сценария маловероятно, однако, антизападные настроения выступают значимым фактором сохранения власти правящим режимом и будут поддерживаться ими. Конструкция имеет возможности стать устойчивой на долгосрочную перспективу, так как удовлетворяет экспортные аппетиты номенклатуры и позволяет держать социум в самобытно-мобилизационном состоянии. Но тут многое будет зависеть не столько от хода СВО, сколько от контура глобального противостояния США и Китая. Вполне возможно, ханьцы будут активнее провоцировать изоляцию России от Запада, так как это отвечает их интересам.
Амортизация неравенства & Правая повестка
Левые настроения в России часто характеризуют посредством термина «социальная справедливость», популярность которого есть, во многом, следствие реакции всех слоев социума на высокий уровень экономического неравенства.
С начала СВО идет отчетливое усиление правого крена в идеологии и апелляция к национальной гордости как таковой. Это в чистом виде правая повестка, которая, тем не менее, способна впитывать концепты левых настроений и, например, представления о социальной справедливости. В рамках этой логики все преломляется в неизбежность столкновения России и Запада для обеспечения национального суверенитета и справедливости в мир-системе (многополярное мироустройство).
Марксизм как система знания проник в Россию в 1870-х гг., а уже примерно через десять лет семена идей оформились в систему политического действия левого толка, которая привела к протестам, политтеррору, а в конце концов революции и формированию узкой прослойки номенклатуры, которая под этикеткой Марксизма-Ленинизма правила страной семьдесят лет.
Высочайший уровень экономического неравенства, действительно, заставляет некоторых говорить о потенциале классовой борьбы и рисках, например, прекаризации современного социума. Прекариат, как класс трудящихся, не имеющий постоянной занятости и не уверенных в завтрашнем дне, в нынешних условиях не растет и это добавляет российскому социуму некоторой устойчивости.
Сейчас на рынке труда ситуация такова, что спрос на высококлассных специалистов высок, а рабочие места для остальных есть. Это напоминает советский период, когда большинство получало мало, но про риски потери работы думали еще меньше. Что-то подобное постепенно формируется сейчас и это деактуализирует прекаризационные риски.
Другой риск актуализации негатива из-за неравенства был заметен с начала СВО, но был купирован тем, что региональные и муниципальные чиновники начали уходить в зону боевых действий (по очень разным причинам и в разном фактическом положении). Социуму было показано, что участвуют в военных действиях и люди с должностями и деньгами, а не только глубинный народ. Все это успешно нивелировало возникший было негатив.
При этом СВО привела к тому, что деньги пошли к категориям населения (в основном жители региональной периферии), которые ранее их не получали. Это работает на некоторое снижение тренда на рост экономического неравенства, которое увеличивается после каждого кризиса в России (1998 г., 2008 г., 2014 г., ковидный). Сейчас же идут процессы усреднения социума и консолидации вокруг право-патриотической повестки. Теперь же, похоже, трансляции этого мейнстрима не должен препятствовать никто из интеллектуалов.
«Мораторий» & Сигналы: что можно «продать» социуму (без знака вопроса)
Ситуация, когда сам месседж важнее его содержания: разгоняется тезис о том, что власти перед выборами главы государства в 2024 г. обсуждают возможность «моратория на непопулярные решения».
Главное здесь не сам, малопонятный и никак не конкретизированный «мораторий», а избегание новых волн мобилизации и обуздание инфляции, которая разгоняется все сильнее. Но ни про то, ни другое ничего не говорится.
Росстат отчитывается о темпах инфляции, которые имеют мало отношения к реальности, особенно если сопоставить текущие цены на мясо, молоко или автомобили с ценами лета 2022 г. или лета 2021 г. А курс рубля по отношению к доллару и евро никак не укрепляется даже после повышения ключевой ставки Центробанком.
С частичной мобилизацией у властей, учитывая грядущую президентскую кампанию, остается окно «возможностей» в виде первых двух месяцев осени, но и это выглядит как слишком рискованный и крайне непопулярный вариант, к которому постараются не прибегать.
Сама формулировка про «мораторий» предполагает, что власть понимает: социум желает быть оставленным в покое и даже демонстрирует какое-то стремление это обеспечить, хотя бы на небольшой срок, но ничего гарантировать не может и не будет это делать. И где-то за гранью понимание остается вопрос, зачем же властям вообще принимать непопулярные решения…
При этом главный смысл этого сигнала про «мораторий» не обществу, а бюрократии и околовластным группам. Нужно дать понять чиновникам, силовикам, бюджетникам и околовластным олигархам: президентская кампания начата, ведите себя тихо, спокойно и демонстрируете лояльность Сюзерену: ваше дело подчиняться, исполнять, а не мутить воду и шептаться по закрытым каналам в Telegram и рыскать по сторонам в поисках «преемника». То есть происходит некий нормирующий посыл, однако с учетом фактора скрытых бенефициаров 24 июня, все не выглядит так стройно и однозначно. Тем более, что СВО может поменять расклады в любой момент. И в сухом остатке то, что можно «продать» обществу: точнее, ничего.
Либералы, рассерженные патриоты & маргинализированные разговоры про мир
Одним из побочных эффектов событий 24 июня стало некоторое снижение внимания органов контроля за протестными сегментами и горсткой людей, которые внутри страны готовы выражать критику политического курса властей. Проще говоря: временно властям стало не до них.
На фоне «прощения мятежников» проводить репрессии в отношении либеральных и антивоенно настроенных сегментов стало как-то не с руки, тем более, что весь социум и до этого не поддерживал репрессии против свободы слова, а сейчас стало очевидно, что угрозу национальной безопасности представляют не западники и либералы, а милитаризированные акторы, которые могут выпасть из-под контроля государства.
Однако этот эффект лишь временный: устоявшаяся повестка и нажим на социум и дальше вероятен. В том числе и точечные зачистки тех, кто выступает откровенно против власти.
Более того, вмешательство государства с помощью стримингового сервиса «Яндекс-музыка» в вопрос о том, что слушать россиянам – это не предел. Скорее всего, в скором времени депутаты Госдумы обеспокоятся и тем, что читает просвещенный сегмент российского социума. Вполне можно допустить, что легально выпущенные и распроданные книги посвященные, например, гендеру, вопросам Второй мировой войны, а также книги, написанные на другие темы, будут подвергнуты цензурирующим попыткам.
И дело тут не в социальном эффекте, он минимален, а в распространении инерции государственного доминирования над социумом. Тиражи научных монографий интеллектуалов в 1-2 тыс. экземпляров с точки зрения общественных настроений почти не опасны, но борьба с ними возможна так как системе нужно с кем-то и чем-то постоянно бороться. Общество нужно держать в соответствующем тонусе…
Впрочем, многие считают, что бороться в скором времени властям придется с рассерженными патриотами, а системные либералы типа Венедиктова тут окажутся очень востребованными. Но скорее власти будут опираться на утомленное аполитичное болото, которое позволяет проводить любые решения в любое время. Для того, чтобы рассерженные патриоты представляли собой силу нужно чтобы социум, был не только имперским, но и пассионарным. Российский же социум имперский по сути, но пассионарностью не обладает.
Кстати, то же самое про пассионарность относится и к Украине, граждан которой консолидировали на основе антироссийской повестки, но там усталость от СВО еще большая, как бы не старалась их пропаганда и не кормила обещаниями о скорой победе и прогнозами о том, что Третий Рим вот вот падет.
В рамках диалектической конструкции единства и борьбы противоположностей российское и украинское общества проходят примерно схожие стадии своей эволюции в рамках общей социосистемы, но и там, и там про достижение мира/перемирия не дают говорить властные структуры, которые доминируют в общественном сознании.
Позволение ввести миротворческую повестку в масс-медиа означает коррекцию общественных настроений в течении буквально пары недель. Причем и в России, и в Украине, но пока этого делать никто не собирается.
Усредненное постпотребление & Ханьцы с флажками
Российский социум находится в переходном состоянии от общества постпотребления к обществу с ограниченным потреблением, а падение реальных доходов населения компенсируется усредненным положением для большинства граждан.
С образом про европейский средний класс (с доходами на уровне бюргеров Чехии или Португалии) в масштабах всей страны расстались уже давно, примерно в 2014 г. Сейчас идет формирование среднего, точнее, усредненного класса северо-евразийского типа и тут аналогии с Китаем вполне отчетливы. Этот класс лишен всякой политической воли и субьектности, но хочет иметь возможность жить своей жизнью и зарабатывать путем сверхурочного труда и своего здоровья.
Усредненный класс – это не классический европейский средний класс, который имеет возможности для выражения своей позиции и недовольства. Люди, отнесенные к усредненному классу, ощущают падение доходов или отсутствие роста, но обоснованно склонны считать, что так происходит со всей страной и надеются на улучшения в отдаленной перспективе. Последнее нужно для того, чтобы не опускать руки и выживать в условиях неблагоприятной экономической конъюнктуры. Это крайне востребованное качество для российских граждан в постсоветский период.
Из основ социальной теории известно, что устойчивость положению общества придают не столько падение или рост доходов, сколько устойчивый средний или усредненный класс и национальная идея. Опросы показывают, что ответ «наши доходы такие же как и у других» характерен для 55-60% россиян. Это и есть усредненный евразийско-суверенный средний класс в условиях СВО, который укрепился сотнями тысяч семей участников СВО. Это основание пирамиды, на которой зиждится доминирование власти и нельзя сказать, что оно шаткое.
Ни о каком обществе потребления речь не идет, и характеристика постпотребление тоже носит ограниченный характер. В этом плане замещение качественной западной продукцией китайским ширпотребом и фейками (от айфонов и бритв) – характерная черта текущего «параллельно-импортируемого» потребления. Китайское удешевление (с соответствующим качеством) создает условия для долгосрочного доминирования ханьцев в России. Тем более, что курсообразования юаня – это не курсообразование «токсичного» доллара: здесь ханьцы могут проводить свою политику и навязывать свои условия, но сейчас им важно закрепиться на российском рынке и расставить, что называется, флашки.
Вывод: нынешнее общество с его обширным усредненным классом лишенным политической субьектности готово не только к диктатуре, но и к китайской системе рейтингования подданных с ее жесткими запретами для людей с низким социальным рейтингом. Сейчас это даже не осознается в качестве не только проблемы, но и вероятного горизонта развития российского социума.
И даже если «никто 1937 г. не хочет» его вероятность в силу исторических законов возрастает по мере ухудшения экономического положения страны: эти процессы реализуется в силу закономерностей, а не желания отдельных акторов, лишенных исторической субьектности. Но это, по-прежнему, во многом вопрос воли Запада и номенклатурно-олигархических разборок, в рамках которых общий вектор еще полностью не сложился и может быть изменен.
Философия терпения & Обволакивающее формирование вкусов
СВО возвела в положение сверхценности российского социума статус патриотизма, под которым официальным дискурсом понимается прежде всего поддержка военных действий и вера в окончательную и непоколебимую Победу.
Однако по мере затягивания ситуации понадобится и другая общественная ценность, которую можно обозначить как терпение. Здесь ничего нового нет, к терпению русского народа апеллировал и И. Сталин, да и В. Путин в мае 2020 года просил россиян «родные мои потерпите», имея ввиду коронавирус.
Вообще, концепт терпение в российской социокультурной среде не противопоставляется обычной жизнедеятельности. Для западного общественного сознания характерна позиция: либо жить, либо терпеть, но для России иное. Общим местом в истории страны стало положение о том, что жить – это и значит терпеть. Лишения, ограничения, санкции, инфляция и далее по списку, все это уживается в общую линейку экзистенциального бытия десятков миллионов россиян.
В этом плане у российского социума выработаны вековые алгоритмы терпения и адаптации к неблагоприятной среде (географической, экономической, эпидемиологической, политической). Однако сам стоический концепт терпения имеет ограниченный эффект с точки зрения апелляции к обществу, так как он очень четко отсылает к пацанскому «терпила», а тут негативные основания отчетливо проявляются. При этом значимость насилия в социуме возрастает (со всеми социальными последствиями), что очень симптоматично.
Власти не часто сейчас апеллируют к терпению русского народа, а предпочитают делать вид будто все происходящее нормально и все спокойно. Неудивительно, что и утомленное общество вторит и откликается на эти симулякры стабильности и делает вид, что все, действительно, спокойно. Между тем очень высокий уровень бытовой агрессии порождает отчетливое либертарианство атомизированного социума в рамках которого наблюдается возрастающая готовность защищать себя и свою семью.
Очевидно, что в этих условиях мобилизационный потенциал (не только в военкоматном, но и в более широком смысле слова) крайне ограничен на него и не рассчитывают, а вот терпеть социум готов и номенклатура это прекрасно понимает и чувствует. Социум готов терпеть, прежде всего, но терпеть социум готов. Прежде всего за счет ухода от государства в режим столь желанной оставленности в покое. Но опция «чем реже трогать народ – тем тише он будет» – не просматривается на горизонте.
Общество продолжает быть объектом планомерной и мягко-обвалакивающей обработки: от репертуара постановки театров и содержания телесериалов и вплоть до модерации музыкальных стриминговых сервисов из которых неполиткорректное удаляется. Такая модель в условиях ликвидации возможностей для осмысленной исторической и общественно-политической рефлексии оказывается абсолютно работающей с точки зрения подконтрольности социума на долгосрочную перспективу. Ханьские социальные технологии управления общество плотно входят в жизнь Византии…