5415
Для мыслящих самостоятельно. Анализ процессов, а не персоналий. Дмитрий Михайличенко, д-р филос. н. Контакты: scriptoriumr98@gmail.com
Заповедник свободомыслия VS Площадка для спецоперования: траектории политической телеги
Возобновившиеся разборки крупных сеток провластных телеграм-каналов выходят за пределы рядовых и характеризуют значимые политические тренды. После 24 июня стало понятно, что в чрезвычайные периоды интерес к альтернативным масс-медиа и Telegram в аполитичном социуме резко растет. Телевидение в стране давно уже оформилось как институт массовой пропаганды, который плохо коррелирует с реальностью. Повышенное внимание власти к Telegram и «совещания по Интернету» на самом верху означают убежденность административной элиты в том, что разборки в стилистике 24 июня в будущем вполне вероятны.
Конечно, в политических телеграм-каналах масса провластной казуистики, но в экстренные периоды общество идет за правдой именно туда и в YouTube. Телевидение гораздо более одномерно и ориентируется на пропаганду, а в телеге тоже свои ограничения, но пока еще есть место многообразию точек зрения и подходов, которое позволяет политизированной части социума найти созвучную их представлениям позицию. Не важно будет она истинной или нет.
В этом плане сохранение многообразия в политическом заповеднике под названием Telegram отвечает интересам власти как некоего монолита, если он будет сохраняться. Если же этого монолита не будет – война кланов перенесется в этот сегмент, и он станет, возможно, значимой площадкой для политических баталий. Такую симптоматику уже можно было наблюдать совсем недавно.
Жесткая попытка исключить из лояльного Кремлю поля либеральных масс-медиа после 24 февраля 2022 г. обернулось тем, что сформировался пул диссидентских масс-медиа различных иноагентов, который имеет значительную аудиторию и влияние. Тем более, западные СМИ дают им возможность высказаться. Раньше, до СВО, для выражения альтернативного мнения использовались подконтрольные ресурсы типа «Эхо Москвы», а сейчас их заменяет западные и неподконтрольные СМИ типа французский Liberation, которая слила инфу о встрече главы государства с Е. Пригожиным и Кремль опровергать это не стал.
Попытки жесткого регулирования политических телеграм-каналов в стране неминуемы, но они будут работать на усиление влияния на внутреннюю политику России информресурсов извне. Тем не менее, такие попытки будут, так как определенный сегмент элиты готов действовать очень жестко. Но даже если этого не будет в ближайшее время спокойствия в лоялистких telegram-каналах ждать не стоит. Там уже идет свое «спецоперирование» в рамках транзитной логики.
Фронтальное сокращение расходов & Византийская кампания по выборам главы
«Фронтальное сокращение расходов», которое провозгласил Минфин, свидетельствует: т.н. сислибы по-прежнему нужны правящему режиму и будут востребованы дальше, впрочем, на не слишком престижных позициях. На фоне сокращения ресурсного пирога эти деятели режут расходы гражданской номенклатуры и дают возможности для роста военных расходов.
Проблема нехватки финансов у государства решается бухгалтерскими методами: опускается курс рубля и сокращаются (примерно на 250 млрд руб. в год) объёмы реализации нацпроектов. Эта тема является кормовой для многих влиятельных группировок и, понятно, энтузиазма сокращение не вызывает, но и не подчинится высшей воле пока нельзя. От девальвации рубля, которая продолжается, пострадает все общество, а от сокращения финансирования нацпроектов прежде всего ключевые бенефициары.
2022-й год характеризовался резким ослаблением сислибов, многие из которых на фоне начала СВО уехали из страны, ушли в тень или потеряли свои должности. Однако тактика тех, кто еще хочет работать во власти (или не может уйти) основывается на выжидании и уверенности в том, что их услуги пригодятся.
Еще год или два назад глава ЦБ Э. Набиуллина активно выступала против продления программы льготной ипотеки, однако даже в условиях 2023 г. вице-премьер М. Хуснуллин получает почти все что хочет. Застройщики торжествуют, а обещанного мультипликативного эффекта для экономики нет, есть только перманентная инфляция.
Сокращение ресурсного пирога идет достаточно быстро и мало сомнений в том, что в ближайшие месяцы темпы увеличатся. В этих условиях все что можно/разрешено – это работа бухгалтерскими методами, сокращение расходов и ослабление суверенного рубля. Но главную статью расходов уменьшать не дадут, а недовольство верхушки по поводу сокращения средств на реализацию инфраструктурных проектов рассматривается лишь как побочный эффект. Не говоря уже о росте инфляций – народ должен «потерпеть».
Однако перспективы накопительного эффекта негатива, который приведет к структурным последствиям, постоянно растут: все это идет на фоне кулуарно разворачивающейся византийской кампании по выборам президента страны. Но здесь ключевым будет не только расклад внутри российских элит, но и позиции внешних акторов и, прежде всего, США и Китая. Укрепление суверенитета до предельных стадий обычно этим и кончается.
Китай во время визита Си Цзиньпина в Москву в марте 2023 г. свою ставку уже сделал: китайский лидер прямо, в нарушение всякого этикета, сказал о том, что российский народ поддержит действующего главу государства на выборах 2024 г.
Саммит НАТО в Вильнюсе показывает, что стратегия поэтапной эскалации против правящего в России политрежима реализуется в качестве основной, но возможности для деэскалации на выгодных для США условиях постепенно вызревают. Этот фактор является ключевым для византийской кампании и отношения к происходящему ресурсных группировок политноменклатуры в ближайшие месяцы: в этом плане недавнее заявление главы Службы внешней разведки С. Нарышкина о том, что он в контакте с главой ЦРУ США У. Бернса очень важно. В нем сам факт наличие контакта не менее важен, чем объявленный предмет переговоров («что делать с Украиной»).
Вряд ли коллективный Запад смирится с тем, что огромная Россия отходит к Китаю, хотя внешне все идет именно к этому. Поэтому в ближайший год стоит ожидать усиления влияния западников на византийско-кулуарную политику с молниеносными и точечными действиями. Не факт, что это увенчается успехом, но такие попытки обязательно будут.
Нервы византийской политики & кулуарно-конкурентный процесс
Особенность текущего момента в отношениях т.н. элиты заключается в следующем: часть правящего класса (в основном силовая) пытаются как можно дороже продать преданность главе государства в связи с событиями 24 июня.
Частично им это уже удалось, однако осложняет ситуацию то, что решено было не замечать всего спектра побочных эффектов и не пытаться устроить массовые чистки в виду опасности самой затеи, которая приведет к раскрытию ящика Пандоры.
Сейчас этот ящик приоткрыт, но не открыт полностью. Тем не менее, в попытках подчеркнуть свою преданность некоторые телеграм-манипуляторы заходят слишком далеко и провоцируют полномасштабные разборки в аппарате, в том числе и с участием гражданско-технократической бюрократии.
Специфика Е. Пригожина в том, что он воспринимался как не совсем системный актор, но, если будет доказано, что среди номенклатуры есть поддерживающие такие действия – это переведет т.н. внутриэлитные разборки на качественно новый уровень. При этом сомнений в том, что такие скрытые, мягко говоря, симпатизанты (кукловоды, сообщники и далее по списку) есть – нет никаких.
В этом плане публичные нападки на актуальных и потенциальных мятежников (хоть в кавычках, хоть без) через раскрученные телеграм-каналы показывают:
а) неудовлетворенность некоторых ресурсных акторов по поводу того, что их заслуги не были оценены по достоинству. б) неминуемость дальнейших разборок.
Факторов, способных резко остудить пыл и стабилизировать конструкцию слишком мало. С каждым раундом таких разборок вероятность новых антирейтинговых кейсов, в которых страдает имидж всей власти нарастает.
Можно сказать гораздо более прямолинейно: президентская кампания идет именно сейчас, в эти месяцы, которые являются решающими. В византийской политике почти все решается кулуарно, а общество лишь постфактум узнает об этом. Только на этот раз есть место различным вариантам развития событий…
Кувалдой по рейтингу & Разборки «олимпийских богов»
Рейтинг Е. Пригожина решено было уничтожать методами несистемной оппозиции, а сам владелец ЧВК «Вагнер» страдает от того оружия, которое сам же и использовал против рублевских олигархов. Телеканал «Россия-1» показал кадры обыска в роскошной резиденции Пригожина, что по форме и содержанию напоминает дворцовые расследования А. Навального.
В плане разочарования некоторых сегментов общества в Пригожине трудностей у власти не возникнет. Достаточно показать его рублевский стиль жизни и огромные богатства: в стране с крайне высоким экономическим расслоением принципы классовой неприязни/ненависти работают безотказно. Ничего другого и выдумывать не нужно.
Именно поэтому всем крупным чиновникам, депутатам и олигархам предписывается воздержание от демонстрации своей приятной и роскошной частной жизни в соцсетях и, шире, в публичной сфере.
Режим минимизации роскоши, впрочем, это не про быть, а про казаться. Сверхбогатыми в России по-прежнему можно быть, а казаться надо патриотичными и скромными. Пригожин все это понимал, но сейчас медийная кувалда бьет по его рейтингам с высокой интенсивностью.
Вне всякого сомнения, эти информатаки будут успешными: для устойчивых рейтингов в России свой пиар нужно поддерживать на протяжении многих лет подряд и активно отбивать/ретушировать негатив о себе. Очевидно, Пригожин этого больше сделать не сможет, хотя только близорукие говорят о завершении его военно-политической деятельности.
При этом демонстрация сюжетов роскошного загородного дома в котором показывается и множество наград Е. Пригожина и благодарности от, например, губернатора Санкт-Петербурга А. Беглова бьет негативом по всей вертикали.
Простые граждане смотрят на все это как, в лучшем случае, на разборки Олимпийских богов к жизни которых они не имеют (и никогда не будут иметь) какого-либо серьезного отношения. В протестных сегментах социума все это воспринимается как жабогадюкинг. Впрочем, нет никаких сомнений, что любящий такое глубинный народ внимательно ознакомится с легитимным расследованием в отношении Пригожина, которое показывают по ТВ. Линейкой выводов общества на сей счет властям управлять будет сложно, но это сопутствующие и вынужденные потери.
Коллективный Беглов & Rublevka
Поражение Е. Пригожина – это, помимо всего прочего, и снижение давление на закрытый клуб под названием «Рублевка», в том числе и олигархов и сановников, чьих детей предлагалось посылать воевать. Сейчас это информационное давление и попытки играть на громадном экономическом расслоении в России снизятся, но это приведет лишь к ситуативному спокойствию.
Условно говоря, в выигрыше оказался «коллективный Беглов» как тип сибарита-сановника, губернатора Санкт-Петербурга, который очень любит роскошь, играет по системным правилам и вообще получает наслаждения от жизни. Такие склонны считать, что все в жизни схвачено и не любят суеты (особенно мобилизационной).
Сам же Пригожин был в роли специфического «Сократа в стиле милитари». Древнегреческий философ Сократ сам говорил афинянам, что он для них в качестве овода, который не дает лошади облениться и заставляет постоянно двигаться. Философ своими вопросами-головоломками заставлял афинскую знать думать и работать головой, а не наслаждаться статусом гегемонов в рабовладельческом обществе и получать удовольствия.
Сейчас такого «овода» для Рублевки нет и его реабилитация не предвидится. Коллективный Беглов может порадоваться, но, похоже, не очень долго.
Структурная неопределенность нарастает, а ресурсы для стабилизации уменьшаются. Это заставляет чиновничью номенклатуру двигаться и действовать, искать надежных покровителей-силовиков и переживать за свои накопленные непосильным трудом капиталы. Почивать на лаврах бенефциаров политрежима сановники и олигархи не могут сейчас и не смогут завтра.
«Субботние веники» & Сигналы Лукашенко
Глава Белоруссии А. Лукашенко по итогам событий 24 июня укрепил свое влияние и получил амбивалентный фактор в виде Е. Пригожина, который позднее может использовать как козырь в рамках частых рабочих переговоров с руководством России.
Комментируя произошедшие 24 июня события глава Белоруссии поставил свой диагноз: большинство российских т.н. элит «под веником сидели», то есть отмалчивались и заняли выжидательную позицию.
Такая оптика подчеркивает достоинства самого Лукашенко перед В. Путиным, но на нее глава Белоруссии имеет право, так как он заработал на ситуации символический капитал.
Византийские политологи любят указывать, что бахвальство и публичные интерпретации событий со стороны Лукашенко идут для внутренней белорусской публики, однако этот сигнал явно для российских т.н. элит. И вряд ли Лукашенко сам его инициатор: скорее он как опытный византиец умеет считывать сигналы российского Сюзерена и транслировать их на широкую аудиторию.
Такую модель Лукашенко применяет на постсоветском пространстве в рамках которого он старается выглядит большим сторонником евразийской интеграции нежели сам Путин. А сейчас настало время демонстративно порадеть и за суверенитет России и особенно за власть Сюзерена, что Лукашенко с удовольствием и делает.
Ситуация парадоксальная с точки зрения формальной логики: Лукашенко журит осторожные российские элиты, а сам принимает у себя Пригожина, который еще в субботу считался угрозой этих самых элит и всего государства. Однако в этой ситуации законы формальной логики игнорировать не стоит, просто говорить прямо в Византии не принято.
В отношении Е. Пригожина, который пока (как объявлено) дислоцируется в Белоруссии Лукашенко также потенциально может получить очень мощный фактор, который, в самом крайнем случае, способен применить в своих интересах. Это тоже потенциально можно рассматривать как усиление Лукашенко, впрочем, тут могут быть самые различные разные варианты.
А вот оценки российских т.н. элит со стороны Лукашенко явно щекочат им нервишки. К аналогичной «воспитательной» работе подключился и спикер Госдумы В. Володин, который предложил выявить чиновников и олигархов, уехавших из страны 24 июня.
Разборки по поводу того, кто где «под веником сидел» и в каком «бизнес-джете» улетал из страны предстоят знатные: запрос на них сверху уже пришел.
Основной смысл ночного обращения главы государства к гражданам не столько в словах, за которыми многие ищут скрытые смыслы, сколько в демонстрации самого факта обращения на фоне верных силовиков.
Сигнал предельно простой: вся силовая рать подконтрольна и лояльна главе государства. Обществу тоже спасибо, видимо за то, что не повелось на демагогическую риторику Е. Пригожина и не дало бунту перерасти в гражданскую войну.
В лояльности всяких губернаторов и гражданских министров у Сюзерена сомнений нет, а вот силовики требуют особого подхода и уважения. Именно оно и было оказано.
Второе за три дня обращение В. Путина по поводу событий 24 июня показывает насколько значимым они оказались в восприятии президента. Причем не только само по себе, но и по факту переосмысления происходящего и необходимости недопущения чего-либо подобного впредь. Мер на этот счет и ждут от силовиков, которые сейчас выглядят как главные бенефициары происходящего: ожидаемо.
Релоканты & Эмигранты: какая конфигурация нужна властям
Помощник президента России М. Орешкин на ПМЭФ: половина россиян, уехавших из страны после объявления частичной мобилизации, уже вернулись в страну. Возвратный поток, действительно, наблюдается, так как многие релоканты банально уезжали переждать и не имели достаточно количества ресурсов для длительного пребывания за границей. Но и масштаб эмиграции значителен. Минимальные его оценки характеризуются цифрами в сотни тысяч человек, а, скорее, речь идет примерно про 0,5 млн чел.
Полное перекрытие потока уезжающих не нужно властям. Несколько огрубляя ситуацию можно сказать: релоканты властям не нужны, а эмигранты – рассматриваются как необходимое зло.
Те, кто имеет особое мнение, не согласен с политикой государства и имеют экономические возможности для отъезда из страны – будут уезжать по-прежнему. Происходит, скорее, не перекрытие потоков для возможности отъезда из страны, а сокращение возможностей для формирования таких граждан: независимый от властей бизнес, неподконтрольные государству масс-медиа, очаги либерального высшего образования все это в значительной степени истощается.
Этатизированный и полностью зависимый от государства социум будет производить желающих уехать из страны по политическим мотивам в гораздо меньшем объёме. А отъезд подпитавшихся из кормушки государства экс-бюрократов и околовластных деятелей, или талантливых, но аполитичных, айтишников, как правило, происходит тихо и не наносит урона общественно-политической ситуации.
Не официальный, но работающий лозунг: «не согласен – уезжай» сохраняет свою актуальность, в силу ресурсных возможностей, примерно для 2-3% граждан. Для остальных эмиграция – невозможна.
Прекращение России в закрытую страну северо-корейского типа не предполагается, ведь в таком случае вероятен вариант закупорки каналов по которым из страны утекают не только деньги, но и несогласие. Власти за последние 10-15 лет научились вымывать из страны протестные сегменты достаточно успешно. Отток уезжающих – это тоже, в определенной степени, инструмент повышения уровня лоялизма социума и рейтингов доверия руководству страны.
С другой стороны, в Европе количество россиян и русскоязычных граждан сопоставимо с населением небольшой страны, входящей в Евросоюз (типа Словакии, а, возможно и даже Венгрии). И тут у западной политической элиты встает вопрос как работать с этим сегментом альтернативного русского мира.
Попытки наделения несистемной оппозиции правом политического представительства над эмигрантами идут, но очень робко. Как историческое явление, альтернативный/прозападный Русский мир не сложился, а перед глазами исследователей яркий пример. Волны белой эмиграции сто лет назад так и не привели к чему-то существенному в политическом смысле.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О влиянии фактора приближающихся президентских выборов на ключевые политические процессы в России
До выборов президента России остается девять месяцев: очевидно, что их результат сейчас является абсолютно предсказуемым, но тут важно оценить, какое влияние будут оказывать этот фактор на другие процессы.
Глава государства в последнее время много говорит о том, что нужно повышать благосостояние граждан: вероятно, здесь идет реагирование на реальную социологию (а не на византийскую, которую публикуют сертифицированные полстеры). Действительно, имперский проект России в нынешних условиях не будет давать ожидаемого в начале 2022 года эффекта, но и заменить неоимперскую мечту на стандарты растворяющегося общества потребления для усредненного большинства социума тоже вряд ли получится. Экономика не в том состоянии, да и ресурсный пирог истощился, плюс очень многое тратится на геополитику.
Но на что-то социум все же может надеяться. На мой взгляд, это «что-то» можно сформулировать так: стремление власти избежать новых волн мобилизации и прочих шок-факторов. Тезис тут простой: по мере приближения к президентским выборам вариант с новыми волнами мобилизации будет все менее и менее вероятен. Это не исключает возможности того, что все-таки мобилизационные мероприятия будут, но власти явно и искренне постараются этого избежать. Например, губернаторы уже много месяцев подряд реально делают достаточно много для того, чтобы закрыть поставленный план по добровольцам.
Другой аспект: решится ли власть на усиление контроля и давления за региональным и муниципальным уровнями перед президентскими выборами? Полагаю, что нагрузка на губернаторов и мэров возрастет, но, скорее всего, не с точки зрения эффективности решения социально-экономических задач, а с точки зрения наращивания рейтингов поддержки главы государства. Муниципальное и региональное госуправление минимизацией критики в свой адрес занимается активно и добивается в этом определенного результата, но положительно на качество решения самих локальных проблем в регионах это, чаще всего, не влияет. В этом плане ожидается, что «Единая Россия», «Народный фронт» и правительство перед выборами немного усилят давление на региональные администрации, но вряд ли это даст какой-то ощутимый эффект.
Федеральные кураторы прекрасно понимают, что ресурсные возможности регионалов и, тем более, муниципалов, резко ограничены и вряд ли будут ставить им нерешаемые задачи. Также не стоит ждать массированной антикоррупционной кампании: опять-таки не те условия. Скорее, перед выборами главы государства губернаторов и мэров нужно представлять как эффективных и сильных управленцев и настоящих патриотов. А они, в свою очередь, покажут, как говорят византийские политологи, «управляемость электоральными процессами». В этом плане я бы сказал, что у губернаторов не все так плохо: СВО и грядущие президентские выборы дают им возможность отчитаться о проделанной работе первостепенной значимости с точки зрения руководства страны.
Про формы поддержки малого бизнеса и прочую риторику власти последних лет и говорить не стоит. Институционализация мобилизованных и их семей как отдельного направления социальной политики уже произошла: здесь тоже кардинальных изменений ждать не стоит. А по объёму прямых выплат населению (например, семьям с детьми) можно будет судить: насколько властям важно лоялизировать граждан перед главными выборами в стране. Некоторые выплаты будут, но обширных вряд ли стоит ожидать. При этом у властей всегда есть возможность умножить прямые выплаты гражданам и повысить лояльность к себе, но, похоже, это перед выборами главы государства делать не планируют.
Постоянная чрезвычайщина & Адаптированные губеры
Много говорят о том, что СВО формирует дополнительную и очень серьезную нагрузку для региональных администраций, но с точки зрения логики госуправления ситуация схожа с ковидными годами, и вообще является привычной для губернаторов: в целом они уже адаптировались к режиму постоянной чрезвычайщины.
С точки зрения технологий управления ковид характеризовался сокращением собственных доходов регионов, проблемами с бизнесом, а также необходимостью формирования отдельной категории соцполитики. Раньше это были ковидные (госпитали, вопросы вакцинации, повышенное внимание медикам и дань уважения им), а сейчас мобилизованные (добровольцы, помощь семьям мобилизованным, выплаты, договоренности с бизнесом о поддержке, пункты набора контрактников, героизация участников СВО).
Ковид и СВО не стоит сравнивать, это совершенно разные биосоциальные феномены, но общим у них является необходимость тратить значительное количество экономических и управленческих ресурсов.
В этом плане с точки зрения логики социального управления поменялось не так много: обе темы требуют чрезвычайных мер и, вообще, все вместе это сливается в единую картину о том, что региональное госуправление живет в режиме постоянной чрезвычайщины.
В обоих случаях государственный аппарат ведет себя схожим образом: борьба с пандемией и дело СВО объявляется задачей №1 и значительная часть ресурсов мобилизуются на ее решение. Все остальное – на втором плане. С одной стороны, это сложная задача, дополнительная нагрузка для губернаторов и их аппараты, а с другой с помощью эффективных кейсов по главной теме можно скостить недоработки в других сферах и, прежде всего, в социально-экономической политике.
Плюс за эти чрезвычайные годы (а они идут уже с марта 2020 г., то есть уже более трех лет) губернаторам полюбился режим чрезвычайщины. За это время многие из них повысили управляемость территорий, снизили контрэлитную фронду, поставили под контроль многие нелояльные масс-медиа и забетонировали социальное недовольство, вместе с протестом.
Однако все это не ведет к улучшению социально-экономических показателей регионов, скорее, даже наоборот. Поэтому логично было бы ждать от федерального центра усиления контроля за губернаторами и недопущение их превращение в свои вотчины в которых они правят как самодуры-автократы. Для этого реализуется режим возрастающей зависимости региональных администраций от федерального центра: собственные доходы регионов сокращаются, но им дают возможность занимать, плюс центр помогает всем регионам, подавляющее большинство уже давно и окончательно (при текущей модели госуправления) дотационные.
Тем не менее, сокращение ресурсной доли, рано или поздно, даст о себе знать, причем не только в здравоохранении, где уже наблюдаются необратимые процессы. В этих условиях чрезвычайная стилистика регионального госуправления почти не имеет возможностей быть отмененной в ближайшие годы.
Устойчивость автократий: мир-системные контуры
Победа Р.Т. Эрдогана на выборах президента Турции вновь актуализировала вопрос об устойчивости автократий в современных условиях. В лице Китая и общей геополитической конфронтации вызревают условия для укрепления автократий по всему миру.
Автократ – это не всегда диктатор, который фальсифицирует выборы. Автократ – это актор, который проводит планомерную политику по усилению собственного влияния за счет снижения значимости других акторов и институтов. В этом плане Эрдоган, конечно же, автократ, хотя и легитимный, но речь не про него.
В логике мир-системного анализа Центр (как источник технологических инноваций) почти всегда создает более современные политические режимы, в которых демократия и права человека обеспечиваются. Полупериферия создает такие режимы лишь эпизодически, а периферия вся состоит из автократий и диктатур.
За последние тридцать лет США, как мировой гегемон, включили в Центр страны Восточной Европы (бывший соцлагерь) и попытались интегрировать в мир-систему Россию, но на положении ресурсной полупериферии. Эта попытка принесла лишь краткосрочные успехи.
Показательно: успехи США по расширению Центра мир-системы относятся к 1990-м гг., а дальше были теракты 11 сентября 2001 г., бесславная и глупая война в Афганистане, а потом нарастающий объём сложностей с Россией и Китаем.
Устойчивость автократий в нынешних условиях – это следствие ошибочной стратегии по расширению Центра мир-системы США. Она явно забуксовала, а на горизонте возник новый альтернативный гегемон – Китай, который поощряет автократии по всему миру (Центральная Азия, Латинская Америка, Африка). Пекин предпочитает договариваться с местными элитами и игнорирует интересы всех остальных жителей полупериферийных и периферийных государств.
СВО сейчас – это узловой, самый яркий (но вряд ли последний) элемент противостояния США и Китая. Пекин собирается навязывать свою игру в борьбе за влияние во всей полупериферии мировой системы (или странам второго мира типа Аргентины, Бразилии или ЮАР).
В формате жесткой геополитической конфронтации условий для вызревания режимов либеральной демократии в полупериферии все меньше: это работает на устойчивость автократий.
Несколько лет назад активно обсуждался вопрос противостояния национальных государств и транснациональных корпораций, однако автократы типа Эрдогана хорошо показывают, что способны справиться с этими угрозами и заставить транснационалов подчиняться своим правилам игры (судебные процессы против Google или мировых соцсетей).
Китай будет укреплять автократии по всему миру и формировать альтернативный контур мироустройства. Это более прагматичная политика нежели дело интернационала и поддержка коммунистических режимов по всему миру со стороны СССР.
Несмотря на то, что автократы, как правило, обычно плохо договариваются между собой – китайская стратегия может иметь успех, тем более, что потенциал расширения либерального и правового Центра в нынешней мир-системе ограничен. А истеблишмент США и Евросоюза не собирается пересматривать устаревшие и плохо работающие подходы.
Дроны & Безопасность: дихотомии общественного сознания
С точки зрения общественных настроений и элитного влияния Москва кратно важнее всей остальной части страны. Именно в расчете на это и совершены удары беспилотников по столичной агломерации этим утром.
Проблема общественной безопасности не осмыслена социумом как ключевая, но москвичи, в отличие от остальной части страны, склонны планировать свою жизнь на долгосрочную перспективу и их происходящее беспокоит.
Соответственно: игнорировать факт атак дронов в масс-медиа нет оснований, хотя понятно что он работает, скорее, на дискурс украинской пропаганды.
Этому можно противопоставить другой факт: российские ПВО сбили почти все беспилотники, но проблему создают риски усиления таких атак и рост их периодичности. Игнорировать это никак нельзя.
Москва - это не Иерусалим или Тель-Авив в которых у многих жителей есть бронированные комнаты. В Москве человейники и огромное количество жителей. Есть еще метро, но инфраструктура не совсем готова: все надежды на ПВО.
Другой вопрос: можно из атак дронов сформировать общественный гнев и отмобилизовать социум? Скорее нет, социум атомизирован, а любви к москвичам в России немного. Однако для долгосрочного конфликта ненависть к врагу нужна и ее будут культивировать.
При этом отчетливо видно как разнообразным инструментарием нащупывают уязвимые места в России (то Белгород, то Брянск, то Москва).
Логично было бы сказать, что социум ждет от власти какой-то реакции, но, скорее, нет. Ничего не ждет. Социум все понимает и хочет, хотя бы, ситуативной оставленности в покое. Лето ведь скоро, а фатализм - наше все.
Партии в инерции: траектория идеологизации социума
Системные партии властям в нынешних реалиях не очень-то нужны, но им все же отводится возможность работать над усилением идеологизации социума. В рамках этого узкого коридора проявить себя могут и «справедливороссы», и «ЛДПР», а также «КПРФ».
Партии на периферии общественного сознания: их авторитет низок. По данным социологической службы Russian Field 55% респондентов не видят среди политических партий выразителей своих интересов (сумма ответов «такой партии нет» и «затрудниюсь с ответом»).
По сути, партии легитимизируют режим пролонгации полномочий власти (через выборы) и заняты созданием, с помощью радикальных инициатив, соответствующего фона, который поддерживает магистральную линию руководства страны.
Еще до СВО партии не характеризовались существенными отличиями друг от друга и сливались в общественном сознании в единую и малопривлекательную массу. Сейчас же и вовсе патриотический консенсус наложил на них дополнительные ограничения. Тем не менее, есть один параметр в рамках которого услуги «справедливороссов» и «ЛДПРовцев», «КПРФовцев» все еще нужны кураторам внутренней политики.
Эти партии нужны власти для идеологизации социума. Сейчас многие из них радикализировали риторику предсказывая/опережая вероятный тренд. В этой деятельности «Новые люди» практически не замечены, но их эффект «новизны» использовался в рамках выборов в Госдуму 2021 г., а сейчас, прогнозируемо, растворяется в общей массе партийных инициатив. Конечно «Новые люди» могут аккуратно бороться за голоса аполитичного большинства, только вряд ли у них что-то получится, тем более, что высокой активности на этот счет нет.
Нужно учитывать, что все из этих партий в значительной степени административные, то есть ориентированы не на завоевание голосов реальной поддержки избирателей, а на отчет перед своими кураторами. Однако административизация партий – не стопроцентная, а сами партии более-менее живые организмы. До картонного уровня Туркменистана или Узбекистана еще дело не дошло.
Нынешняя реальность ставит перед партиями сложные задачи: хотите увеличения своего присутствия в политическом процессе? Наращиваете рейтинги за счет радикальной и резкой риторики, берите на себя задачи идеологизации апролитичного социума, а также привлечения на свою сторону
турбо-патриотов или рассерженных патриотов. Эта работа крайне сложная и мало перспективная, учитывая репутацию партий.
А если не получается идеологизировать граждан партиям предписано сидеть спокойно и не отсвечивать, а кураторы будут думать, как контролировать рассерженных патриотов и какого спикера-правдоруба направить на обуздание этого сегмента социума. Похоже, и тут рафинированные возможности «жириновцев», «зюгановцев» и «мироновцев» и, тем более, «нечаевцев» не пригодятся. Партии так и остаются на периферии политической жизни и выполняют, преимущественно, номинально-фасадную функцию. А идеологизацию аполитичных россиян они не потянут, можно даже не пытаться.
Белгородская атомизация, информповестка & альтернативные сценарии
Влияние происходящих в Белгородской и Брянской областях процессов на общественное мнение в стране не стоит переоценивать: умные понимают, а остальным все равно.
Российский социум атомизирован не только на уровне отдельных граждан и домохозяйств, но и на уровне регионов. То, что происходит в приграничной Белгородской области, лишь отчасти беспокоит жителей более отдаленных регионов. Также как и жителей Якутии, например, не очень беспокоят процессы, происходящие в Самарской области.
Относительно рисков «донбассизации» подавляющее большинство жителей других регионов думает, что их это не коснется. Проблема безопасности территорий в социуме не осмысливается как существенная даже на уровне соседних регионов ЦФО.
Иными словами, рассчитывать на то, что Белгородские события вызовут панический шок («все пропало») или эффект мобилизации («вставай страна огромная») не стоит. Официальные комментарии Кремля по этому поводу: с помощью белгородских акций Украина перебила негативную для нее повестку Бахмута (Артемовска). Вполне возможно, что в этом случае так и есть. При этом тема прочно вошла в информационное пространство, ее никто не отрицает, но все обсуждают. Это значит, что повесткой управляют извне.
Телевизионная российская пропаганда уже заявила о необходимости создания буферной зоны между Россией и Украиной (своеобразный фронтир). Людей предлагается освободить путем переселения: эта идея не столь утопична как кажется на первый взгляд, но условий для ее реализации тоже пока не хватает.
Освободить/переселить людей можно было бы мерами экономического и стимулирующего характера еще до февраля 2022 г., но, опять-таки путем переговоров и договоренностей. Все упирается в них и сейчас, но к переговорам не готов ни Сюзерен, ни Украина.
Да и похоже Запад все более-менее устраивает так как своим избирателям успешно продается тезис о планомерных действиях по снижению угроз со стороны России. В качестве иллюстрации прикладывается изматывающий опыт гонки вооружений и состояние экономики в СССР в 1980-х гг.
Долгая дорога в Пекин: полупериферийная обреченность
В логике мир-системного анализа Россия сейчас оформляется как младший партнер Китая, который усиливает его шансы на выстраивание альтернативной мир-системы.
Ведущий теоретик мир-системного анализа И. Валлерстайн делит весь мир на Центр (производит технологии и инновации), полупериферию (производит и поставляет ресурсы в Центр) и периферию (деградируют и не имеют субьектности в геополитике).
Китаю на протяжении второй половины ХХ в. удалось преодолеть свой статус полуперифии, но и частью Центра он стал лишь отчасти. Китай претендует на статус центральной и альтернативной гегемону державы, который ведет к двуполярному мироустройству.
США пытаются этого не допустить и противодействует Китаю за счет форсирования перехода к новому технологическому укладу. Потенциал Китая как источника инноваций по-прежнему уступает странам золотого миллиарда. Плюс у Китая плохие отношения почти со всеми соседями в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Рассорившаяся с Западом Россия – это долгосрочный подарок Китаю. Он позволяет ему увеличивать свою ресурсную базу, получить контроль над Центральной Азией, а, в перспективе, и над Арктикой.
США долгое время занимались тем, что ссорили Китай с его соседями, впрочем, своей поднебесно-высокомерной политикой Пекин и сам сделал очень многое чтобы ухудшить отношения с такими странами как Вьетнам или Индия.
Сейчас же у Китая появилась возможность создания относительно монолитного и лояльного себе громадного пространства, включая собственную территорию, всю Центральную Азию и Россию. Тут в приоритете не столько рынок сбыта (он в мировом масштабе не очень большой), сколько геополитические возможности, а также ресурсы.
Китай имеет отчетливый дефицит мягкой силы, но собирается строить свою, альтернативную от Запада мир-систему. Да, сейчас Китай плотно интегрирован в торговые и экономические цепочки со странами золотого миллиарда, однако экономическая взаимозависимость Вашингтона и Пекина постепенно уменьшается.
Номенклатуре Китая с его тоталитарными методами правления гораздо комфортнее не взаимозависеть от США и Евросоюза, а создать собственную Ось-Империю. По мере исчерпания экономических возможностей роста модели Китая этот фактор будет становится все более очевидным и все активнее влиять не только на население республик Центральной Азии, но и на общественные настроения в России.
Полупериферия, к которой относится Россия, почти никогда не бывает демократической, однако если речь идет о полуперифии Китая, а не Запада этот эффект тоталитарности усиливается. Китая в Центральной Азии элементарно договаривается с элитами, которые обеспечивают контроль над обществом. Такая же стратегия готовится в отношении и России.
Запад от борьбы за Россию отказываться не собирается, но исходное положение сейчас не в его пользу. «Отдать» Россию Китаю – значит резко усилить его, но для США как мировых гегемонов сейчас гораздо важнее не допустить перехода войны из полупериферии к которой относится не только Россия, но и Украина, на Центр.
Выбран курс на экономическое и ресурсное истощение России, который будет решать задачи безопасности Центра, но имеет побочный эффект в виде усиления влияния Китая на Россию. Даже правящая в России номенклатура не хочет излишнего усиления Китая, но этого и не хочет, например, элита республик Центральной Азии, а сделать ничего не может. Закономерности истории дают о себе знать: долгий путь в Пекин уже начался.
Постсистемная реальность: дисбалансы, насилие & ханьцы на горизонте
Затянувшееся спецоперирование логично переходит в состояние трансфера власти, который броско можно обозначить «византийская президентская кампания». Сроки и нюансы этой кампании не ясны, но то, что она идет – сомнений нет.
Между тем, внутри страны постепенно складывается новый консенсус общества и власти. Его можно было бы определить так: кланы внутри верхушки разбираются сами с собой и не апеллируют к обществу, а простой народ живет своей глубинарно-аполитичной жизнью. Живет и выживает несмотря на инфляцию, СВО и другие сложности.
Этот консенсус всеми осознается как желаемый и необходимый, но вряд ли он может быть соблюден полностью в условиях постоянной чрезвычайщины. Об этом свидетельствует не только события 24 июня и предшествующие ему апелляции к глубинной справедливости со стороны Е. Пригожина. Насилие, согласно философу Х. Аренд, последний и самый неэффективный инструмент политики, но его время в России пришло. Другие социальные регуляторы просто не действуют.
В условиях дисбаланса власти никакие прозрачные правила игры не работают и работать в принципе не будут. Более того, проигравшая президентские выборы в Византии сторона, с высокой долей вероятности, будет апеллировать к обществу, но не найдет понимания у аполитичного болота. Внутри т.н. элиты возможны самые драматичные реконфигурации и формирование альянсов.
Согласно данным иноагента «Левады» 58% респондентов считают, что худшие времена еще предстоит пережить. Аполитичный российский социум отнюдь не лишен политического чутья и прекрасно понимает логику процессов, хотя и предпочитает не вникать в их нюансы. И эти цифры опроса лучше всех остальных показывают комплексную оценку обществом происходящего.
Для придания устойчивости системе нужно не закручивание гаек, а широкая коалиция бенефициаров и удовлетворение общественного интереса. С этим с каждым месяцем (учитывая падающую динамику поступления валюты в страну) все сложнее. Ресурсный пирог сужается и становится доступным все меньшему кругу лиц. Реконфигурации неизбежны и все в верхних эшелонах власти готовятся к ним.
Уже заговорили о включении Китая в союзное государство, наряду с Белоруссией. Понятно, что такие проекты пока выглядят как торг с Западом которому такой авторитарный мега-альянс в Евразии никак не нужен. Однако постсоветский демократический транзит со стороны США был прерван провальным вторжением в Афганистан в начале 2000-х гг. и в целом оказался не очень успешным (в орбиту Запада включилась только Восточная Европа). Сейчас все это оборачивается тоталитаризацией авторитарной Северной Евразии и новой холодной войной.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
500 дней СВО как условие трансформации социума
Одна из официальных концепций российского социума в условиях длительной СВО заключалась в том, что произойдет переплавка, исключение непатриотичных сегментов (релоканты, эмигранты, ушедшие во внутреннюю оппозицию несогласные и «западники») и кристаллизации социума милитаризированных патриотов. 24 июня она потерпела очевидный крах. Именно эти милитаризированные патриоты представляют собой наибольшую опасность для власти. Члены правительства (и не только) активно отчитываются о том, что половина релокантов вернулись в страну. Посыл простой: социум постепенно становится таким, как был раньше, но это не так. Ключевые процессы, меняющие социум, на мой взгляд такие:
1. Усиление цензуры/самоцензуры. Общество «очистилось» от значительного элемента критики со стороны структур социального недовольства, но качество госуправления от этого не выросло. Это видно по муниципальному, региональному и федеральному уровням. Серая зона в виде параллельного импорта выросла значительно, равно как и неподконтрольность чиновников социуму. Уровень цензуры и самоцензуры эффективно укрепляет патриотический консенсус и ведет к минимизации публичного несогласия. Обществу навязывается оптика монолитности.
2. Усредненные глубинарии вместо среднего класса. Власть и до СВО своей политикой размывала средний класс, а сейчас этот процесс стал особенно заметным. Главной опорой власти ожидаемо стал глубинный народ и жители региональной периферии, которые оказались наиболее отзывчивыми на мобилизационные планы. Деньги пришли на региональную периферию. Понятно, что это сопровождается и смертями мобилизованных родных и близких, но в целом такое положение дел, скорее, устраивает, чем не устраивает глубинариев.
3. Уход «западников». Впервые со времен позднего сталинизма выражать позицию сотрудничества и развития мирных контактов с Западом просто некому. Есть диссидентский дискурс, но внутри России эта позиция почти никем не представлена. Истощающийся российский средний класс не может воспроизводить уровень и образ мыслей западного среднего класса, а на уровне привилегированных слоев происходит замена западного образа мысли на эмиратско-китайский. В нем есть место роскоши, нарциссическому превосходству, мегапотреблению и множеству психологических комплексов, но нет места таким благам как социальный прогресс, конкуренция общественных мнений, равенство, экология, постматериальные ценности, качественное гуманитарное образование и т.д. Проще говоря, «Бентли» и «Гуччи» - да, раздельный сбор мусора и публичные слушания по вопросам местного самоуправления - нет.
4. Демография и аномия. Социум не уверен в своем будущем, и лучшим показателем тут является не византийская социология, а динамика роста рождаемости, которая по этому году одна из самых худших за последние десятилетия. Потенциал для развития аномии в социуме возрастает. Кстати, и роль выходцев из Центральной Азии будет возрастать. Возможно, и до притока северо-корейской рабочей силы уже недалеко.
5. Проникновение государства в частную жизнь. Долгое время правящий класс давал понять, что не вмешивается в частную жизнь россиян. Сейчас государство меняет не только политические вкусы россиян и через подконтрольные структуры демонстрирует готовность цензурировать музыку и досуг общества. Эта интервенция идет успешно, и позиция правящих технократов относительно того, что социуму можно навязать не только любую оптику, но и любые вкусы, получает все большую поддержку.
Тоталитарным социум не стал, аполитичность по-прежнему доминирует, но утрата многообразия и милитаризация вкупе с антизападным и прокитайским векторами делают неминуемым дальнейший дрейф в сторону тоталитарности. Эта тоталитаризация (не резкая, но постепенная) нужна всей номенклатуре, в том числе и тем, кто отчетливо пытается провоцировать трансфер власти до 2024 г. и «раскачивает лодку» бунтами, девальвацией рубля и прочими действиями.
Траектория накопления структурных сложностей: дисбалансы & тупики
Из-под контроля вышел не только Е. Пригожин, но и «подкрепившийся суверенитетом» рубль, а также параллельный импорт и многое другое. Аполитичный социум взирает на все это в режиме выученного безразличия/беспомощности. Любимое средство власти бетонировать проблему или заливать ее финансами пока еще работает, но все хуже и хуже.
В начале СВО проблема была типологически схожей, но тогда власть вышла из нее за счет накопленных ранее ресурсов и упрощения конструкции (усиление полномочий губернаторов, окрик контрэлитам не мутить воду, усиление цензуры и подавление всякого протеста и т.д.). Сейчас все эти режимы работают, но структурные сложности все равно копятся.
В этих условиях вновь важное значение приобретают рейтинги доверия власти, причем не те, что «фиксируют» византийские социологи, а реальные. Собственно, именно поэтому вновь заговорили о посещении главой государства регионов («хождение в народ»). Показательно, что открытие дорог, заводов и прочих инфраструктурных проектов не обходится без видео связи с главой государства, что также призвано повысить его рейтинги.
По тому как различные представители власти комментируют ситуацию с резко ослабевшим рублем становится понятно: позориться и терпеть публичные брифинги, на которых ничего толком сказать нельзя, глава ЦБ Э. Набиуллина и министр финансов А. Силуанов согласны, но делать ничего не будут, так как не могут.
Стадия накопления структурных проблем и риски того, что их количество перейдет в совершенно иное качество продолжается. Мятеж 24 июня мультиплицировал негатив по широкому спектру. Ставшее уже мемом заявление Е. Пригожина «всех вздобрили» вряд ли касается рубля и рейтингов власти. А в остальном, похоже, так и есть: всех вздобрил, клубок проблем и противоречий усугубил и тени сомнений и недоверия в высоких кабинетах усилил.
Снимать социальное напряжение и высокий уровень тревоги никто не собирается: по данным византийских социологов за последний месяц уровень тревоги, оказывается, не превышал 44-45%: и это несмотря на события 24 июня, которые имеют практически стопроцентную информированность у социума.
Инерционное развитие ситуации и ресурс «перетерпим» у власти еще остается, но в этой конфигурации проблема выборов-2024 г. является не такой уж безоблачной как это представляют византийские эксперты.
Сейчас стоит ожидать усиления работы региональных властей и правительства на рейтинги доверия главе государства, однако не факт, что эта работа пойдет бодро. А главное: в этой ситуации нужно не накачивание рейтингов, а улучшения социально-экономической ситуации и уменьшение стресс-факторов. И с тем и с другим очевидные сложности, но путь в тупик может быть долгим/очень долгим.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О «24-х июня»: которые произошли и которые еще могут не произойти
События 24 июня дали многомерную пищу для размышлений и анализа: по завершению первой постмятежной недели у аполитичного социума вполне безмятежное настроение («как обычно»), но у элит – нет. Они напряжены и озабочены. Причем, озабочены, скорее, не только разборками и боязнью внутренних санкций, но и тем, что понимают/чувствуют исчерпаемость ресурсов для инерционного варианта развития событий.
Отсутствие отставок и назначений по итогам событий 24 июня - сам по себе серьезный индикатор того, что инерционный курс будет продолжен со всеми вытекающими рисками, хотя и с возможностями для краткосрочной (в лучшем случае – среднесрочной) стабилизации. Простая диалектическая истина - спецоперирование порождает мятежников, которые угрожают легитимной власти – остается непроговоренной и не отрефлексированной. Никто ее не артикулирует, но многие понимают. Запрос на мир и завершение СВО приглушен и не может быть выражен.
Признаки приближения «смутного времени» есть. Затягивающаяся СВО есть: параллели с Ливонской войной проводить рано, но тем не менее. Попытки бунта есть, но гражданской войны нет. Потому что нет граждан, а есть аполитичные подданные. Они всегда будут стараться остаться в стороне, и это устраивает все элиты. Общество готово не вмешиваться и апелляции к нему достаточно слабые.
Одним из последствий мятежа 24 июня стало усиление мнения о том, что «коллективный Запад» вовсе не хочет разрушения России и не вмешивается. Тем не менее, нынешней власти антизападные настроения очень нужны, и они их могут поддерживать на должном уровне с помощью пропаганды. Уже, по сути, объявлено, что пассивная позиция Запада в событиях 24 июня объясняется нежеланием вмешиваться по принципу Наполеона Бонапарта: не стоит вмешиваться в дела врагов и мешать им совершать ошибки. Это неэтично. Однако число патриотов, задумавшихся о том, что источник противоречий российской власти нужно искать вовсе не в Западе, выросло.
Ресурс «закрученных гаек» во многом исчерпан, как и сама формулировка. В этих условиях дальнейший нажим власти на общество не даст никакого эффекта, в том числе и не застрахует от новых проявлений бунтов. А накопленное недовольство будет работать на рост сторонников радикальных изменений. Тем не менее, в симфонию всей власти и воздержания силового ресурса от дальнейшего давления на социум поверить трудно.
Самое опасное для властей в этой ситуации то, что значительный сегмент политизированной части социума убедился во мнении, что, кроме силового ресурса, никакие иные проявления властно-управленческих рычагов работать не будут. И это значит, что в случае неспособности властей резко и успешно завершить для себя СВО и снизить уровень инфляции, политическая сфера окончательно перейдет в силовую плоскость, и риски негативно-деструктивных сценариев будут нарастать. Повторения 24 июня с походом на Москву ждать больше, возможно, и не стоит, но риски того, что какой-то сегмент силового ресурса инициирует изменения с другим тактическим инструментарием, исключать явно нельзя.
Более того, можно прогнозировать скрытый саботаж гражданских по принципу «чем хуже – тем лучше». Резкое, по сути, безответственное ослабление рубля (хотя ЦБ и правительство могут управлять курсом) ведет к разгону инфляции и каскаду социально-экономических ухудшений. И это лишь один из признаков. Другим может стать рост коррупции по принципу «воруют как в последний день», а также отток капитала. Все это - структурные факторы, управлять которыми властям крайне сложно, а игнорировать невозможно.
Суверенитет рубля & траектория падения
Происходящее резкое ослабление рубля к доллару высвечивает многочисленные проблемы с бюджетом и экономикой. Ресурсы ЦБ для сдерживания ситуации не исчерпаны, но их становится все меньше.
Стоило ли сомневаться, что значения рубля за доллар на уровне 55-60 рублей летом прошлого года были эпизодическим явлением на основе которого пропаганда ловила хайп. Сейчас она просто отмалчивается на этот счет, либо обвиняет в провалах Э. Набиуллину.
В то же время Россия как страна с развитой серой зоной переходит к узбекистанскому варианту курсообразования национальной валюты при И. Каримове. В правление этого кровавого автократа в этой стране был официальный курс национальной валюты (сум), курс на черном рынке и в отчетах Минфинах (специально для отчетов Каримову).
Сейчас курс рубля по отношению к доллару и евро абсолютно управляемый и, при необходимости, его могут откорректировать, но пока этого не делают. На фоне мятежной нестабильности экспортеры не слишком торопятся продавать свою выручку, а надежды на укрепление рубля в конце июня были связаны именно с этим.
Нынешний разгон инфляции на уровне 20-30% больно ударит по кошелькам, прежде всего, бедных и усредненного класса в России, которые по-прежнему зависят от импорта (пусть даже китайского). Резкий рост инфляции – это производство (с лагом в 2-3 месяца) бедности и недовольства. Но сейчас это выглядит как меньшее зло.
Нынешняя ситуация следствие того, что на фоне мятежной нестабильности крупный бизнес откорректировал свои планы. Валюты на рынке стало меньше, а ее котировки растут. Санкции и сокращение доли выручки постепенно дают о себе знать. При этом, конечно же, ЦБ будет пытаться регулировать ситуацию, но ресурсов у него все меньше.
Обратный отскок рубля может быть связан только с сокращением возможности для импорта продукции из-за санкций, что также не сулит экономике ничего хорошего. Такие периоды в прошлом году в экономике уже были: рубль укреплялся, а структурные проблемы в экономике росли. Запад проанализировал эту ситуацию и подкрутил так, чтобы аналогичных дыр в санкционном давлении было поменьше.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О значении событий 24 июня 2023 г. для российского общества
Полагаю, у власти просто нет иной опции кроме как попытаться попробовать поскорее заставить общество забыть о событиях 24 июня 2023 г., которые руководитель страны объявил мятежом. Общество ему в этом формально подыграет, но ощущение тревожности смутного времени будет нарастать.
Власть, возможно, впервые с пенсионной реформы (2018 г.), не знает, как продать обществу эту историю. Как свидетельство устойчивости системы? Да, конечно, это уже было сделано, но тут же встает вопрос: а почему эту систему на прочность дерзко пробуют доверенные, казалось бы, фигуры? Представлять кейс 24 июня как важную победу легитимной власти – тоже не получится. У системы госвласти хватило ресурсов и сил для того, чтобы удержать ситуацию под контролем, но определенные уроны получены. Они сразу проявляться не будут, но в будущем обязательно выйдут на поверхность.
Можно ли говорить, что социум в шоке от происходящего? Социум, безусловно, очень хорошо проинформирован о произошедшем, но ментально уже настроился на постоянные стрессы. Да, внешне люди живут своей повседневной жизнью и искренне хотят не замечать политики, но делать это все сложнее и сложнее. Диффузное ощущение неопределенности и тревоги очень сильно: количественные соцзамеры его выявляют лишь отчасти, а вот качественные – отчетливо.
История России Нового и Новейшего времени показывает, что судьба страны определялась либо на войне, либо в столицах. В этом плане важна социология ресурсной Москвы, а там жители успели напугаться и им было отчего.
Власть в России очень немного дает обществу и очень часто игнорирует его запросы, но нынешний вряд ли это делать уместно. Сейчас есть отчетливый запрос на минимизацию чрезвычайщины. Ковидные годы, СВО, частичная мобилизация, мятеж 24 июня 2023 г. – это явный перебор для российского социума, в котором, кстати, чуть менее трети населения – это пенсионеры или люди предпенсионного возраста. Общество морально и ментально устало от всей этой чрезвычайщины, хочет покоя, возможности зарабатывать, развлечений, жизненных радостей и аполитичного бытия. Если жить одним днем – это получается, а если нет – возникают диффузные тревоги по поводу неопределенного будущего. Сейчас к этим думам, помимо СВО, добавились еще и «марши справедливости». Тем более, что, как известно, справедливость можно понимать очень по-разному и даже весьма специфически.
В этом плане произошедшее 24 июня 2023 г. означает, на мой взгляд, окончательный крах мобилизационной концепции, в рамках которой в высоких кабинетах предлагают переплавить социум в горниле СВО и мобилизовать его на долгосрочную идейную борьбу с коллективным Западом. Многим стало очевидно, что этот процесс приводит к появлению «маршей справедливости», которые опасны не только для общества, но и для самой власти. Однако вариантов сойти с этой траектории развития событий у руководства все меньше. А это значит, что силовики будут бороться с любыми предпосылками «маршей справедливости»: это их новая миссия, которая, будет воспринята социумом как неизбежное явление. Возможно ли в рамках этого режима и проходящей СВО минимизировать чрезвычайщину – вопрос открытый, но, скорее всего, ответ на него отрицательный.
Промежуточное спокойствие & византийская риторика
Белоруссия никак не напоминает остров Эльбу и уж, тем более, не походит на остров Святой Елены. В Белоруссии пребывает экс-глава Киргизии К. Бакиев, но это в чистом виде малоинтересный экс-политик. Нынешний маневр с переездом в Белоруссию Е. Пригожина выглядит как промежуточный.
Мятеж не подавлен, он рассосался, в том числе и за счет переговоров. Это самый лучший из возможных вариантов для российской номенклатуры, а общество толком не успело испугаться (если не считать жителей Ростовской области и Москвы).
Ресурсы для стабилизации у власти есть, но показаны и сценарии их истощения. Это только первый акт. Скорее всего, последуют и другие: возможно с более тяжелыми исходами.
Пока же система будет работать на подчеркивание авторитета Сюзерена, но механизмы лукавого двоемыслия уже активно включены и именно они будут определяющими в придворных настроениях, а не верноподданнические заявления депутатов, губернаторов, министров, олигархов и далее по списку. Этого добра в Византии всегда хватало, но устойчивость и эффективность государственного управления обеспечивается не этой слащавой риторикой.
С точки зрения стремления к миру и перспектив завершения спецоперирования позитивных итогов нет никаких. Отрицательных, возможно, тоже.
Игры в партнерство & Остроумная отмазка для крупного бизнеса
Вопреки многим комментариям заявление первого вице-премьера российского правительства А. Белоусова звучит не как попытка еще сильнее надавить на бизнес, а «отмазать» его от новых выплат по итогам 2023 г.
Заявление Белоусова о том, что идея налога на сверхприбыль (так называемого windfall tax) в 300 млрд руб. принадлежит самому бизнесу, который получал гигантские сверхприбыли по итогам 2021-2022 гг. не несет в себе что-то новое, а выглядит как продуманное и достаточно остроумное заявление.
Сюзерен и без того считает, что крупный бизнес должен мобилизовываться и отдавать все, что попросит государство сейчас, когда идет СВО. Тем более, что и в ковидные годы и в посткрымские власти активно помогали крупному бизнесу, а сейчас ждут возвратных движений.
Формат: «все в государстве принадлежит Сюзерену» (в том числе и крупный бизнес) давно уже маячит в качестве стандарта, но никогда не реализуется полностью. Ведь такой вариант развития событий будет означать не просто уничтожение рыночной экономики, но и провалы в параллельном импорте, гигантскую инфляцию и, возможно, коллапс всей экономики.
Сейчас же идет своеобразная игра в логике жесткого, но еще не тотального госкапитализма. Власть давит и требует дать больше, а бизнес думает, как бы увернуться и поменьше платить. Ничего принципиально здесь не меняется и не может поменяться: два года назад тот же Белоусов рассуждал о том, что металлурги «нахлобучили» государство на 100 млрд. руб. и нужно подумать о том, как эти деньги вернуть: в итоге подумали и вернули.
Возможности увернуться и платить поменьше по-прежнему есть. Поэтому Белоусов и говорит, что по итогам 2023 г. прибыли бизнеса проседают и вряд ли он захочет заплатить такой налог. Именно это самое актуальное в его заявлении.
Это с точки зрения прямого, как его называет Белоусов, партнерства государства (старший брат) и бизнес (младший брат) последний ничего не может сделать. Но это в чистом виде идеологема, упаковка. С точки зрения византийских реалий возможности бизнеса по-прежнему значительны. По мере ухудшения экономической ситуации значимость бизнеса будет возрастать, но только до тех пор, пока законы самосохранения системы власти будут работать. Пока они работают.
Для молчаливо-атомизированного большинства же ситуация второстепенная: про дополнительные сборы с граждан в связи с СВО говорят лишь депутаты, в основном, для переключения внимания социума с других проблем. На повестке всерьез этот вопрос не прорабатывается.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
Об антиэлитном запросе и возможностях его системного выражения
В России, по данным Credit Suisse, – самый высокий уровень экономического неравенства в мире: неудивительно, что в последнее время вновь заговорили об антиэлитном запросе в социуме. В первый год СВО власть отчасти удовлетворила, а отчасти потушила этот запрос за счет инфоповодов о том, что некоторые высокопоставленные чиновники в регионах и депутаты Госдумы демонстративно отправились воевать в зону СВО. Сейчас же рублевские обитатели стали объектом атак со стороны рассерженных патриотов.
Рублевская часть социума – это очень узкая, но крайне влиятельная прослойка, которая обладает доступом к распределителю государственных ресурсов и на этом формирует свое привилегированное положение. Осложняет ее статус тот факт, что борьбой с «пятой колонной» (диссиденты, несистемная оппозиция, малоизвестные иноагенты и т.д.) социум сыт по горло. До сих пор не слишком глубоко мыслящие чиновники в регионах списывают экологические и прочие формы локального протеста на «руку Запада» и «манипуляторов извне», но эта тема уже изживает себя. Государство плотно зачистило инфраструктуру гражданского несогласия, и на этом фоне все сваливать на осколки несистемной оппозиции и прочих несогласных, «спонсируемых с Запада» – только бросать камень в огород влиятельных силовиков («недосмотрели»).
Большинство несистемных уехали либо за рубеж, либо перешли в режим внутренней эмиграции. А «рублевские» - вот они: прекрасно выглядящие, купающиеся в роскоши, не желающие скидываться на нужды СВО, да еще и с высокомерными манерами. Они и их капиталы - очень хороший объект для будущих проскрипционных списков и переделов собственности. При этом та же гражданская бюрократия, представители банковского капитала и медиократия, в своей основной массе, всячески постараются показать свою значимость власти, но этого может оказаться недостаточно.
Диспозиция такова: антиэлитный запрос в социуме есть, но в задачи кураторов внутренней политики входит не допустить его масштабного выражения. Поэтому, вполне возможно, будет выработан некоторый суррогат этого процесса. Борьба с малоресурсной и полуразложившейся «пятой колонной» становится гораздо менее актуальной. Скорее, стоит прогнозировать дальнейшее обострение внутриэлитных противоречий под прицелом борьбы с коррупцией и пособничеству врагам России. Упреки по этому поводу есть в отношении многих представителей бизнес-элиты и номенклатуры. Исключенный из «Единой России» экс-депутат Госдумы М.Гаджиев, которого недавно признали иноагентом, - похоже, лишь первая ласточка. Будет продолжение.
Учитывая контроль власти над социумом, классовые противоречия актуализировать всерьез не дадут, но в этой ситуации нужны новые виноватые. Ими будут уже не «пятая колонна», диссиденты и релоканты: ими будут сами представители властных кругов, а в каком составе и с какими формулировками – они сами решат в классической битве бульдогов под ковром.
Антиэлитный запрос в социуме пока будет удовлетворяться за счет таких точечных действий. В пользу этого говорит полная слабость социума, его атомизированность и безсубьектность. В этом плане я не сильно верю в попытки натравить «глубинный народ» на «рублевских». Скорее, в среднесрочной перспективе мы увидим новые попытки кристаллизировать правящий класс под видом неосоветской номенклатуры полусталинского типа. Но эта кристаллизация, вероятнее всего, будет болезненной, с чистками и объявленными врагами Отечества. Выживут в этой переплавке элит далеко не все. Это опасная игра, которая откроет возможности для разных вариантов развития событий, в том числе - и опрокидывающих, но их бы я не переоценивал. А в том, что условия для начала такой игры созревают, – сомнений все меньше.
Не норма, но и не проблема: как российский социум воспринимает репрессивность
Российское общество не любит репрессий, но воспринимает их индифферентно, без особого эмоционального неприятия и без проявления эмпатии: это происходит в силу нескольких причин.
Самая поверхностная – атомизация: «меня это не коснется». Здесь все очевидно. В условиях очень слабой активности гражданского общества – это работает.
Другая: «не нужно высовываться», «не иди против власти и все будет нормально». Это устоявшаяся позиция лукавого российского двоемыслия, которая выработалась за века доминирования российского государства-Левиафана над крепостным/несвободным социумом. Такой подход апеллирует к негласному договору с властью, который, впрочем, последняя может постоянно пересматривать.
Третья причина: можно уйти от конфликта с Левиафаном который тебе не нравится (бегство за Волгу крестьян, Белая эмиграция, релоканты и т.д.).
Но самая главная причина в том, что социум не верит в возможность выстраивания социальной жизни на репрессиях и терроре в долгосрочной перспективе. Социум не верит в северокореизацию и имеет на это основания.
Репрессии и террор не могут быть главными средствами обеспечения устойчивости функционирования системы в долгосрочной перспективе так как парализуют людей и отбивают у них желание работать. Необходимы другие мотивационные основания для поддержания, например, социально-экономических отношений.
А если так: возможности для действия и социальной активности остаются, но, опять-таки в лукаво-двоемысленном режиме. Есть формальные и законодательные ограничения, а есть возможности договориться, решить вопрос неформально, обойти запреты по принципу: «нельзя, но если очень хочется – то можно, главное нужные каналы найти».
Наученный лукавому двоемыслию российский человек отлично научился играть в эти игры с государством. Причем играть не только активно, но и умея вовремя уйти в сторону и промолчать.
При этом структура экономики устроена так, что львиная доля ресурсов у государства: это значит, что получить финансовое благополучие можно прежде всего за счет подчеркнутого византийского лоялизма, что, собственно, и демонстрируют в возрастающем объёме допущенные до ресурсного пирога т.н. элита и околоэлита. Не за счет self-made man, не за счет историй бизнес-успеха, а за счет нужных связей и придворного византизма.
В то же время, вся административная и бизнес-элита страны прекрасно понимает, что репрессии могут коснуться их, но выйти из этой системы отношений гораздо сложнее чем войти в них. Сейчас призрак «военного коммунизма» и угрозы раскулачивания витают над Рублевскими поместьями, но в этих условиях потенциальные объекты воздействия могут лишь молиться Богу и надеяться, что их пронесет. Впрочем, вариант бегства из страны по-прежнему есть, но он чреват огромными потерями. А собственность у рублевских «колхозников» – это главный идентификационный признак.
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О превращении среднего класса в усредненный
Средний класс для стран «золотого миллиарда» является основополагающей конструкцией социальности, расширение численности которой предает социуму устойчивость и страхует его от радикальных проявлений насилия и деструктивности со стороны власти. Но Россия идет по китайско-центральноазиатскому пути формирования не субьектного среднего класса, а обширного усредненного класса, лишенного возможности не соглашаться с курсом государства.
По данным Всемирного банка, к среднему классу относятся те, кто имеет доходы в 1,5 раза больше прожиточного минимума (то есть 20-22 тыс. руб. на человека), могут один раз год ездить за границу и позволить себе иномарку. У аналитиков «РИА Рейтинг» - более адаптированные к российским реалиям критерии. Наличие автомобиля, после обязательных расходов остается минимум два прожиточного минимума на каждого человека, способность откладывать деньги на черный день. Таковых 11,5%, при этом ситуация сильно разнится по регионам. Больше всего представителей среднего класса в нефтегазовых регионах Севера и столицах, а в депрессивных регионах и на Северном Кавказе средний класс стремится к минимальным значениям (вплоть до 2-4%).
Средний класс – это категория, во многом соотносительная, основанная на субъективных оценках и восприятии существующего в стране уровня экономического неравенства, который в России один из самых высоких. В Советском Союзе рабоче-крестьянская масса ощущала себя не бедными, а усредненными («такие как все»), и это страховало их от нежелательных оценок происходящего. Сейчас, когда доходы большинства россиян падают десятый год подряд, необходимость в усреднительных моделях оценки своего статуса повышается. «У всех ухудшается», «надо потерпеть» и т.д. Все это социологи называют элементами стратегии понижающей адаптации, которую российское общество на фоне многочисленных кризисов освоило хорошо.
Между тем, размывание среднего класса в европейском понимании этого слова происходит. Это видно не только по оттоку населения и падению доходов, но и по маркетингу. Пропадает именно среднеевропейский сегмент (от обуви до автомобилей). При этом элитная и дорогостоящая техника или продукция, по-прежнему, доступны. Только за параллельный импорт роскоши и брендовой продукции высшего класса приходится платить покупателям, но 1-2% граждан, которым это по карману, – вполне себе могут переплатить.
В логике гражданского общества и политкультуры Запада такое усреднение и фактическое уничтожение среднего класса лишает социум не только устойчивости и стабильности, но и патриотизма и общественного креатива, который вносит свой вклад в ВВП. В логике китайско-центральноазиатской стилистики на это никто не обращает внимание. Средний класс с высокими возможностями мобильности, значительной степенью независимости от государства и уверенный в завтрашнем дне – это источник социального недовольства и протестов. Он способен увеличивать ВВП страны, креативен и инновационен, но вреден с точки зрения стратегий удержания власти. Поэтому, собственно, и не рассматривается верхушкой как социальная ценность. Считается, что инновации и модернизация должны быть технологическими (а не более глубокими - социальными), а управлять этими процессами должны не средний класс и частный сектор, а государство.
Российскому обществу отводится роль социума с усредненным классом, который не голодает, но живет скромно и, в значительной степени, зависит от государства и предпочитает не высовываться. Это структурное отличие от западных обществ будут и дальше ставить российский социум на китайско-эмиратскую траекторию (в том числе и в плане ценностных ориентаций). Следующим шагом будут действия, которые заставят эту усредненную массу россиян работать также упорно, как работают китайцы или узбеки. То есть, принуждающие потенциалы на этот счет будут расти, пока же они проявляются только в зачаточном состоянии.
Эрдоганова прыть: турецкие эффекты отложенного действия
Президент Узбекистана Ш. Мирзиеев не стал дожидаться официального объявления результатов второго тура президентских выборов в Турции и поздравил Р.Т. Эрдогана с «убедительной» победой.
Мирзиеев не кровожадный, а умеренный автократ (в отличие от правившего бессменно в Узбекистане 26 лет И. Каримова), но такие правители, обычно, искренне считают, что никаких выборов и, тем более, вторых туров быть не должно. Трудиться нужно, тогда будет и плов, будет и на что детей одеть-обуть. А решать судьбы страны будут такие как он.
Предварительные итоги второго тура выборов президента в Турции показывают, что Эрдоган, ожидаемо, власть своими руками отдавать не захотел. В последние два года (во многом за счет спецоперирующей России) Турции удалось улучшить свои экономические показатели, но эрдоганова прыть обернется дальнейшими ухудшениями для турецкого общества в средней и долгосрочной перспективе.
Автократ на завершающей стадии своего правления, как правило, находясь в почтенном возрасте, множит не только свои ошибки, но и мультиплицирует давно накопившиеся противоречия. Эрдоган может править еще 5 или даже 10 лет, но вряд ли это будет период экономического расцвета и демократии. Скорее, вероятен режим закрученных гаек и дальнейшее сползание в сторону жесткой диктатуры. Впрочем, в Турции сохранились институты (один из них честные выборы, а другой – реальная оппозиция) и это страхует политическую систему от режима резкого закручивания гаек.
Эти выборы, все же, Эрдоган, скорее всего, выиграл к явному удовлетворению не только Ташкента, но и Кремля. Сейчас для Эрдогана главный вопрос том, как не допустить глубокого политического кризиса в стране. Без дальнейшего ослабления оппозиции, в том числе и посредством точечных и аккуратных репрессий, легитимность действующего правителя будет уменьшаться. Проблема в том, что и откровенное применение репрессий также будет ослаблять легитимность действующей власти. Оппозиция проделала очень хорошую работу по консолидации совершенно разных сил и это еще доставит Эрдогану немало проблем. Но пока он празднует победу на честных (N.B.) выборах.
Интересный прогноз относительно влияния искусственного интеллекта на структуру профессий, который приводит ув. Толкователь, нуждается в некоторых пояснениях, а изложенные тезисы – в комментариях.
1.Искусственный интеллект выступает как некий акселератор возможностей Человека, который меняет структуру занятости, но не лишает человечество работы. Здесь все несомненно, но вопрос про исчезновение среднего уровня специалистов зависит не от технических, а от социальных и политических условий (профсоюзы, общественное мнение, конкурентность в политике и экономике, исторические условия и т.д.).
2.Футурологи давно уже обсуждают «общество без труда» в рамках которого технологический прогресс сделает возможным чтобы основная часть населения стран золотого миллиарда не работала. Но эта модель применима (лишь отчасти) только к высокотехнологичным и модернизированным социальностям. Возможны рассуждения о том, что будущем население этих стран сделает акцент на социогуманитарных профессиях (соцработники, психологи, любительский спорт, блогеры) и это будет работать на раскрытие творческих потенций социума. Впрочем, такие прогнозы мало чем отличаются от прогнозов утопических социалистов XIX в.
3.В странах мир-системной полупериферии и периферии все это неактуально. Таксисты или охранники будут видеть риск в собственной замене на роботов и, как следствие, сопротивляться этим инновациям. Все это формирует не только футуршоки, но и нежелание высокотехнологической модернизации: впрочем, у большинства населения стран полуперифии нет никакой субьектности и возможности изменить ее ход.
4.Российская номенклатура, движущаяся по азиатской траектории, захочет поставить искусственный интеллект и роботизацию под собственный контроль и это, в конце концов, сделает вопрос с демографической политикой неактуальным. В том смысле что власти перестанут беспокоится о стимуляции рождаемости, хотя в отличие от азиатских стран Россия не страдает, мягко говоря, от сверхнаселенности.
5.Представляется, что искусственный интеллект и роботизация не выжигают все среднее, в том числе и средний класс. Технология принципиально нейтральна, а какое воздействие она будет оказывать – зависит от социальных систем. В той же Швейцарии, Норвегии или даже Франции государство и экономический уклад способны дать средние зарплаты нянечкам или медсестрам. Доходы этих категорий граждан устойчиво растут в эпоху модерна и условия для того, чтобы средний класс был бенефициаром дальнейшей модернизации есть.
6.Основа устойчивости государств и обществ в ХХI в. – это не возрастающая социально-экономическая дифференциация, а сильный и широкий средний класс, который страхует элиты от волюнтаризма и диктата, а также позволяет обеспечивать устойчивое экономическое и технологическое развитие. В этом плане среднему классу в странах Золотого миллиарда ничего не угрожает, а его исчезновение в остальных странах так и оставит их на пути авторитарной полупериферии с ограниченными возможностями модернизации, либо ввергнет в периферийную архаику, выбраться из которой практически невозможно в перспективе 30-50 лет.
/channel/tolk_tolk/16022
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
Дмитрий Михайличенко, аналитик, доктор философских наук
О гиперэтатизации российского социума
Еще до СВО российский социум был в значительной степени этатизирован, а сейчас этот процесс усиливается. Под этатизмом обычно понимается экономика с большим объёмом государственного вмешательства, однако в России этот процесс более многомерен. Государство метафизически обозначается как сверхценность в идеологическом дискурсе, что ведет к его абсолютистской значимости не только в экономике, но и в политике, культуре и далее по списку. Актуальная версия этатизма дополняется еще и философией долженствования, суть которой в том, что гражданам/подданным предписывается отдать долг Родине-государству или, по крайней мере, потерпеть за ее интересы.
В условиях падения экономики и жизненного уровня (а доходы большинства россиян не растут с 2014-го «крымского» года), у социальной массы нет достаточных ресурсов для существования, независимого от государства. Впрочем, ментально население лишь отчасти к этому стремилось. Если, например, в средневековой Швеции в почете было самостоятельное, независимое от феодала существование, то в России исторически была развита философия придворного служения и кормления. Да и сейчас «вольные» люди, то есть относительно независимые от государства, не являются идеалом для остального большинства с точки зрения их стратегий действий. Опросы последних лет до СВО показывают очень большой уровень ощущения социальной несправедливости, что логично, учитывая высочайший уровень экономического расслоения и отключенности большинства от процесса распределения государственных благ, но ситуация меняется.
СВО сформировала дополнительную патриотическую нагрузку на служилое сословие, которое в этих условиях должно доказывать свою лояльность «государеву курсу» с возрастающим рвением. В то же время, через СВО пришли деньги на региональную периферию, плюс государство увеличило объём т.н. детских выплат населению.
Ресурсный «пирог» сокращается, но государство допускает к нему ранее обделенные массы. Все это в среднесрочной перспективе ведет к выравниванию и преодолению ситуации крайней нищеты в социуме. Самые социально недовольные сейчас - это бедные: государство видит эту проблему и обеспечивает им какую-никакую поддержку. Ну а приоритетной категорией с точки зрения социальной политики являются мобилизованные и их семьи: это, похоже, надолго. Во Вьетнаме, стоит напомнить, пенсии получают только те, кто воевал за Родину.
Государство сверхдоминирует над социумом. Единственное, что остается социуму, – это принять на себя этатизм как нормативный принцип. В малом и среднем бизнесе в стране работают примерно около 25 млн. человек. Это, учитывая семьи занятых в нем, очень много, однако в социуме преобладают строго зависимые от государства экономически люди: около 41 млн. пенсионеров, около 2,4 млн. государственных и муниципальных служащих, миллионы получающих детские пособия и далее по списку.
Социум планомерно погружается в состояние сверхэтатизации, в рамках которого он не сможет ничего противопоставить государству. «Люди свободных профессий» (типа айтишников, блогеров или мелких предпринимателей) в этой конфигурации все чаще воспринимаются номенклатурой как социально неблизкие, требующие подконтрольности.
Ограниченное функционирование рыночной экономики, даже в условиях гиперэтатизма, очень нужно властям для того, чтобы эта экономика более-менее существовала. Однако дальнейшая сверхэтатизация российского социума обеспечивает полностью лояльное и абсолютно подконтрольное лоялистское большинство, которое будет культивироваться и расширяться по политическим причинам, прежде всего, в аспекте придания дополнительной устойчивости режиму. Все эти сегменты (от пенсионеров до госслужащих) готовы к стратегии понижающей адаптации, которая характеризуется необходимостью потерпеть, снизить стандарты потребления и т.д. Эта «компетенция», несомненно, очень скоро им пригодится.
В логике конструкции: Жалобщики & Телеграм-критики
В российской политической системе принцип разделения властей имеет очень специфическое выражение, однако ранжирование властей по условным уровням (региональная, федеральная гражданская, федеральная силовая) идет в том числе и по возможностям простых граждан жаловаться на те или иные органы власти и управления.
Глава государства (+АП, + силовики) давно уже в мета-позиции и выведен из-под этой конструкции. У федерального правительства есть мощный ресурс, в том числе и информационный, который позволяет ему минимизировать проявления критики и жалоб в свой адрес или сделать их менее заметным для общественного сознания.
Суть конструкции в том, что губернаторы и мэры принимали удар на себя, а возможность простых подданных/граждан жаловаться на них сохранялась. В условиях сокращение ресурсных возможностей и способностей эффективно решать социально-экономические проблемы, и эта конструкция все более не нравится региональным и муниципальным властям.
Отсюда и раздражения на телеграм-каналы критикующие их, отсюда и выражение и резкие высказывание и желание разобраться со своими критиками-оппонентами. В том числе и поэтому некоторые депутаты Госдумы, и губернаторы говорят о необходимости принимать во внимание только «обоснованные» жалобы. А критерий обоснованности, конечно же, устанавливать будут они сами.
Вся Вертикаль постепенно дрейфует к общему снижению возможностей выражения общественного недовольства и минимизации такой формы «гражданской активности» как «челобитные» жалобы на плохих наместников на местах.
Губернаторы выводящие (в том числе и за счет давления на недружественные себе телеграм-каналы) себя из-под критики пытаются таким образом добиться эффектных отчетных позиций и докладывать кураторам в Центр: «все под контролем», «очагов недовольства» и, тем более, протеста нет. Однако, все-таки, статистика жалоб граждан на региональные и муниципальные власти исправно ведется и является предметом внутренних разбирательств.
Учитывая перенаправление ресурсов на задачи геополитической конфронтации и общее сокращение ресурсного пирога губернаторы и мэры все больше будут получать режим развязанных рук и сами будут активнее действовать не только для того, чтобы минимизировать публичную критику в свой адрес, но и сократить общее количество жалоб на них в федеральный центр.
Небольшая прослойка телеграм-каналов (в том числе и анонимных), которая сейчас критикует губернаторов и мэров (пусть и по шкурным интересам, ради получения от них материальных подачек) выполняет значимую общественно-политическую функцию. Эта прослойка дает возможность обвинить в ошибках и перегибах на местах нерадивых губернаторов и мэров за многочисленные социально-экономические проблемы, а не списывать все на системные сбои.
Однако если эта прослойка будет полностью растворена губернаторы и мэры будут активнее давить на простых граждан, которые еще пока не утратили способности жаловаться на несправедливости на местах. И тот и другой процесс уже запущен и набирает обороты, но вряд ли кураторы внутренней политики дадут ему полностью развернуться. Жалобщики и телеграм-критики остаются значимым элементом конструкции, так как позволяют выводить из-под удара критики федеральный центр и центры принятия решений.
Ну а желание губернаторов и мэров разобраться со своими оппонентами (в том числе и информационными) жестко моделироваться не будет: эта такая игра, исход которой не решен, но каким бы он не был – он устроит кураторов-методологов. На местах губернатор и контрэлиты сами выяснят отношения и определят конструкцию. Общество устает от геополитической конфронтации, а такая динамика дает возможность несколько оживить общественно-политический ландшафт в регионах.